Top.Mail.Ru

Злая добродетелВот и вся любовь

Бутылка пива. На грязном кухонном столе стоят очаровательные бокалы из синего стекла, на этом столе они — короли. Бутылка, всего лишь одна, одна, как и я сегодня. Грязно, отклеивающиеся обои, когда-то белая занавеска, мои единственные домашние животные — тараканы. Сегодня поминки, я пью за раба Божия Дениса. Он умер, внезапная смерть, причина ее неизвестна. Я провожаю в мир иной живого человека. Просто решила, что ему незачем жить в моем сердце, овладевать моим существом. Бутылка открывается легко, крышка летит в дальний угол и переворачивается. К ней тут же подбегает усатый таракан, очевидно, решив, что мне вздумалось дать их тараканьему семейству поесть. Пена заливает стол, постепенно воздух наполняется пивными парами. Мне лень открыть окно и проветрить. У меня поминки, скромные проводы. Наверное, надо сказать что-нибудь хорошее о погибшем. Я устраиваю минуту молчания. Потом пью из бутылки и чокаюсь с пустыми стаканами, а также со стенами, плитой и холодильником. Говорить нечего, вспоминается лишь то, что на похоронах не принято чокаться. Но мои гости, т.е. гости Дениса, считают, что «торжественная часть» закончена. Можно веселиться. Слышаться похабные анекдоты, веселые песни проникают в мои уши. На меня наваливается эта неуместная веселость. Я начинаю подпевать, сначала тихо, а потом все громче. Мои глаза закрыты, возможно, я уже сплю: вижу гроб, а в нем он, ни одного цветка, ни одной знакомой черточки лица. Я констатирую причину смерти: сгорел в машине, которая падала с обрыва. Неожиданно голова отделяется от тела и начинает что-то говорить. Может быть, говорить о том, что доллар поднялся. Не разбираю слов, сегодня, я опьянена от одной бутылки пива. Простительно, сегодня похороны любимого человека.

* * *

Давайте выпьем, Наташа, сухого вина, — пропел он.

Она улыбнулась и поправила заколку, а потом очки. Деловая женщина должна следить за собой. Клоун, бегающий туда-сюда, призванный на его день рождения лишь для того, чтобы веселить почетных банкиров. Все его друзья — банкиры, финансовые работники. Он сам из этой сферы. Наташа — промоутер в банке, отношения к экономике, по моему мнению, никакого, но она — банкир. А я клоун, просто цирк Шапито. Я молча наблюдаю за ними. Даже улыбаюсь: в его руках бокал с вином, куда я предусмотрительно добавила мышьяк. Сейчас я смотрю на него пристально, но он не замечает моего взгляда. Тем лучше, я не смогу больше утонуть в его глазах, нет соблазна отнять смесь из мышьяка и красного вина. Он пьет спокойно, как всегда медленными глотками, не ощущая странного вкуса. Это вино принесла Наташа. А я несла бокалы. Все они были одинаковые, но один оказался больше остальных, он то и предназначался имениннику. Он пьет, не зная о том, что пьет. От Наташи он не ждет гадостей, от меня тем более клоуны не совершают серьезных поступков. Может быть, его суждение и верно, это убийство отнюдь не продумано, просто спонтанное чувство. Идея-фикс, но я всегда воплощаю такие идеи в жизнь. Денис этого не знает и не узнает никогда. Почему-то я уверенна в этом на 100%. Его вино выпито, стакан поставлен на стол. Непроизвольно смотрю на часы: ему осталось жить около 30 минут. Веселье продолжается. Я включаюсь в общую беседу, в абсолютно меня не интересующую. Удивлю почетную публику, поговорю о курсу валют, девальвации. Не зря же я целую ночь читала учебники по экономике. Скучно. Включают музыку. Он подходит ко мне:

Пойдем, посмотрим, как там наш пирог.

Я недоумеваю, никакого пирога нет, даже торт забыли купить. А свою духовку он использует для хранения сковородок. Не успеваю ему ответить, он уже взял меня за руку. Мы пошли, но до кухни не дошли. Зашли в ванную, которая напоминает мне клетку с хомяком. Тут также воняет и валяется, буквально повсюду, туалетная бумага. В полном молчании, лишь при звуковом сопровождении воды, шумящей в трубах, он начинает меня раздевать. Я не сопротивляюсь, просто отдаюсь ему, как делала множество раз. Я не чувствую его поцелуев, тепла его тела, не ощущаю его внутри себя. Одна лишь мысль: “А если он умрет прямо здесь?” Меня это несколько выводит из себя. Выводит больше чем то, что он изменял мне с Наташей. Хотя, доказательств у меня нет, но интуиция подсказывает, что у них с Натали было много страстных ночей. Наша любовная игра длится недолго. Всего 5 минут, я знаю это точно: смотрю на часы каждую секунду, перед моими глазами уже бегают часовые стрелки, мелькают, никуда не исчезают. Денис будет жить еще 10 минут. 10 — его любимые число. Хм, почему я постоянно вспоминаю о том, что для него дорого? Он застегивает ширинку на своих штанах, быстро получается, одно движение. Моя блузка не застегивается молниеносно, множество крючочков — максисум усилий. Одеты оба. Выходим вместе. Я на кухню, он к гостям. Взгляд на часы: осталось 5 минут. Именно сейчас начинаю волноваться, ощущаю, что мое сердце бьется где-то в районе желудка. Руки дрожат, по телу бегут мурашки. Моя левая рука трясется настолько сильно, что из окна выпало уже две сигареты. Декабрьский воздух врывается в помещение, огонек зажигалки тухнет. Загораживаю пламя от ветра, неожиданно мои волосы начинают гореть. Тушу. Сгорело немного, так подпалила чуть-чуть. Смотрю в окно на фонари. Они напоминают стрелки часов. Две минуты. Я вхожу в комнату. Все пьют, но не за именниника, а так. Кажется, только что был произнесен тост за любовь.

А, что вы, Маша, думаете о любви?

Спросил меня мужчина, конечно же, тоже банкир, мужчина довольный солидный и абсолбтно обделенный вниманием на этом вечере.

Когда приходит настоящая любовь, кажется, что наступает праздник жизни. Но, наталкнувшись на непонимание происходит трансформация в праздник смерти. Смерть, ведь тоже неплоха по своей сути. А любовь — это кровь, по моему мнению, извините за такую рифму, я не поэт, а прозаик. Творю в духе сумасшедшего реализма.

Так вы пишете?

Да, а вы, я полагаю, любите делать деньги из воздуха?

Мы делаем деньги из всего, даже из …

Денис хотел блеснуть своей эрудицией, но схватившись за живот, выбежад из комнаты.

Что это с ним?

Отвернувшись от созерцания какого-то мужского журнала, спросила Наташа.

Винца, видимо, много выпил. А, может, оно и некачественное было…

Я даже себе позволила съязвить, отвечая ей. Наташа хотела возразить, но дальше продолжать диалог с этой деловой женщиной мне не хотелось. Я продолжала говорить то, что не досказала относительно вина.

Да, плоховатое оно было, вы всегда такое пьете? Впрочем, неважно, где это наш именниник? Может, уснул в туалете?

Я мельком взглянула на часы, по моим подсчетам: он мертв. Я почувствовала, как червяк сомнения начинает поглощать мои внутренности, кусками. У меня начинается икота, видно червяк не ест, а заглатывает. Пока я разбиралась со своим внутренним состоянием, ближайший друг Дэна заглянул в туалет. Благо именниник не закрыл дверь на защелку. Сергей, этого друга зовут именно так. Удивительно, но он не имеет отношения к финансам, терпеть не может экономику и бухучет. Я вижу в нем своего единомышленника, хотя почти ничего о нем не знаю. Сергей притащил тело, точнее, Дениса, просто никто, кроме меня не догадывается, что виновник торжества мертв.

Ух, ну, и напился, даже холодная вода не помогла!

Произнес Сергей, глубоко вздохнув. Мне симпатичен этот человек, потому что он в какой-то степени похож на меня. Мне искенне жаль, что ему пришлось первым обнаруживать труп, лучше бы это сделала Наташа.

Тело лежит на кровати. Я изучаю его, наблюдаю, замечаю, что за мной, как будто, кто-то следит. Вздрагиваю, оглядываюсь по сторонам. Вижу веселые лица, лениво обсуждающие предстоящий Новый год. Но глаза Сергея смотрят на меня. В них непонимание, жалость, вопрос, который он хочет мне задать. Но суть вопроса в его взгляде не читаема. Мне плохо, внутри какая-то пустота; голова болит, как будто кто-то ударил дубиной по затылку. Я постепенно начинаю осознавать сделанное мной, я довольна, я победила. Можно праздновать; но я не ощущаю душевного подъема. Вообще ничего не ощущаю. Атмосфера праздника действует угнетающе. Хочется взять и крикнуть: “А именниник умер, отошел или улетел в мир иной!” Я молчу, все труднее и труднее бороться с этим.

А где у Дениса кассеты? Маш, покажи!

Сказала Наташа достаточно настойчиво, да еще схватила за руку. Непонятно. Все для меня сейчас как в тумане, который постепенно сгущается.

А я не знаю. Спроси у него сама, я думаю, ему уже надо просыпаться, а то весь день рождения пройдет во сне.

Я говорила, а мой голос дрожит, не могу справляться с потоком эмоций, просто окунаюсь в них с головой. Эту дрожь в моем голосе уловил лишь Сергей. Поймала его взгляд, опять поймала, испугалась, показалось, что он все знает.

Ну, просыпайся же, ну, как же ты по утрам-то встаешь?

Говорила Наташа, склонясь над трупом.

А ты не знаешь? — не удержалась я.

Откуда? Я никогда не оствалась у него ночевать; почему ты думаешь, что я бываю у него по ночам?

Она была удивлена и смотрела на меня с явным непониманием. На мгновение я даже смутилась, но быстро взяла себя в руки, перед глазами возникли Наташа и Денис, занимающиеся любовью, а потом в изнеможении засыпающие. Богатое воображение!

Хм, значит только днем трахались?!!

Сорвалась я и прокричала такое неуместное слово “трахаться”. Дениска сам его часто употреблял, но сегодня здесь, так сказать, собралась “экономическая интеллигенция”, поэтому яркие эмоции не подходят.

Наташа слегка опешила и на несколько секунд открыла рот, но звуки из него не долетали.

Денис Сергеевич умер, наверное, отравился…

Произнес Александр каким-то железным голосом. Саша — коллега Наташи и Дэна. Женатый и верный. Его голос звучал так, как будто был сделан изо льда и железа. Несколько минут все присутствующие в комнате молчали.

Наконец, моя подруга Настя нарушила тишину:

Как?! Когда?! Почему он умер?!

Чтобы казаться удивленной я тоже повторила за Настей, правда, повторила только последние слова:

Он умер.

Получился не вопрос, а утверждение. Никто этого не заметил, все чувствовали себя не в своей тарелке, никто не стремился сказать что-нибудь, понять причину смерти. Такое ощущение, что время остановилось, никто не может пошевелиться, массовое оцепенение. Лишь я одна относительно спокойна и могу выпить за упокой души, а также предложить помянуть именниника. Не делаю этого, не надо выделяться из общей массы, не надо вызывать подозрение. Не о чем не думаю, голова, словно пустой шар. Не замечаю происходящего вокруг, потому что все и всё на своих местах, нет движения. Настя поднялась с пола и пошла в прихожую. Зачем? Вижу, как она вытаскивает из кармана пальто Дэна деньги, потом переключается на его барсетку, но там пусто. Она не разочарована, очевидно, в кармане было достаточно бумажек. Ее никто не останавливает, может, просто никто не видит, чем Настя занимается. А я не кричу и не прошу положить на место то, что она взяла, потому что считаю: покойникам деньги ни к чему. Она возвращается довольная, но скрывает улыбку, ее лицо опять серьезно. А в комнате играет музыка. Веселая, танцевальная. Никто не выключил, забыли. Думали, что сегодня праздник! Да, торжество смерти. Настя, видимо, подумала о том же. Но подумав, не осталась сидеть на полу в оцепенении, как я, а выключила музыкальный центр.

Я смотрела на нее и встретилась глазами с глазами Сергея. Он опять хотел спросить меня о чем-то. Я отвернулась, не дождавшись вопроса.

Все в вине…

Сказал Саша. Мы, как по команде, повернули головы в его сторону. Ожидали от него, как от своего вождя, каких-то еще слов или предложений о дальнейших действиях.

Отравился…Надо сказать, сообщить об этом Наталье Игоревне (его маме). Кто-то должен ее дождаться. Я лично не могу, жена ждет. Наташа, я могу вас подвезти.

Сказал он своим ледяным голосом. Ни одной эмоции. Может, скрывает. В данной ситуации, как мне кажется, скрытность не подходит. Он — черствый кусок хлеба.

А меня?

Спросила Настя, удивив меня. Я было хотела возразить, сказать, чтобы она осталась со мной, но, подумав, решила, что если она уйдет, будет лучше. Казалось, что если она останется, я ей все расскажу об убийстве. Она меня осудит, будет осуждать всю жизнь. Настя — близкий мне человек, поэтому сложно показывать ей чертиков, живущих во мне.

Да, и вас возьму. А вы, Маша, поедете?

Обратился ко мне Александр.

Нет, я забыла ключи от дома, поэтому должна дождаться своего отца, которвй придет около часа ночи. Заодно подожду Наталью Игоревну.

Такой вариант устроил всех чрезвычайно: никто не хотел оставаться с покойником один на один. Саша, услышав от меня, что я остаюсь, заметно повеселел. Взял с полки несколько дисков:

Потом отдам. А хотя, кому? На том свете они ему не нужны. Ну, что выпьем за упокой?

Не дождавшись ответа, он разлил шампанское по бокалам.

Он был хороший человек, выпивали душевно!

Произнес Александр свои слова, наподобие тоста. Мы непроизвольно стали чокаться, забыв о том, почему мы пьем это шампанское. Наташа даже рассмеялась:

Ой, Денису Сергеевичу будет хорошо на небе. Будет нам весточки оттуда посылать. Будем мы богатыми, потому он скажет, как лучше играть на бирже!

Саша и Настя рассмеялись вместе с ней. Я попыталась повторить этот смех, не получилось.

По коням?

Весело сказал Саша, подмигнув девушкам.

А ты, Серега, едешь?

Да, чуть попозже только, — ответил Сергей. Ответил почти шепотом и опять взглянул на меня.

Ну, прощайте! Маша, не бойтесь, Денис вас не укусит! — крикнул Саша, выходя из квартиры.

Маш, позвони мне, когда будешь дома.

Услышала я голос Насти. Я кивнула головой один раз, а потом еще и еще, словно китайский болванчик.

Я села на кровать, Сергей сел около меня, слегка обнял. Я удивилась, но не оттолкнула его.

Зачем? — спросил он.

Я поняла о чем он, но решила не раскрываться, а сделана вид, что интерпретировала вопрос по-своему.

Зачем люди умирают? Судьба.

Сергей тяжело вздохнул:

Зря. Ничего не было. Ничего не было, не было ничего, ты понимаешь?

Он был похож на психа. Вскочил с кровати и начал размахивать руками перед моим носом.Я пожала плечами.Он махнул рукой, пошел одеваться. Уходя, произнес:

Ничего…

И вышел в темноту, холодную, пронизывающую.

Несколько минут я провожала его силуэт. Потом стала изучать комнату. Шкаф. Одежда, его одежда, навалена, полнейший беспорядок. Я будто что-то. Не знаю. Иголку в стоге сена, понимая, что этой самой иголки в нем нет. Следующий ящик: кассеты, квитанции. Пустая пачка из-под сигарет. Моя пачка. Он не курил. А я хочу порцию никотина. Достаю новую пачку, не стесняясь, закуриваю прямо в комнате. Прикуриваю две сигареты: одну себе, другую Денису. Вставляю ему в рот, она вываливается. Придерживаю, стряхивая пепел. Пепел попадает на его щеки, рубашку. Я не спешу избавить его от этого. Фильтр. Дальше не курят. Выкидываю сигареты в окно. Сажусь рядом с Денисом. Обнимаю. Целую в мертвые холодные губы. Провожу рукой по волосам. Теперь он — мой. А точнее, ничей. Меня это устраивает. Звонок, я не подхожу к телефону. Раздеваю Дениса, бережно, острожно снимаю рубашку. А потом в бешенстве срываю с него трусы. Я хочу, чтобы он сказал мне что-нибудь, обнял. Трясу его, кричу, прошу не молчать. Не получая ответа, бьюсь оловой о стену, боли нет. Вновь накидываюсь на него, целую все его тело, в надежде на какую-нибудь реакцию. Проходит неизвестно сколько времени, но я устаю. Раздеваюсь и ложусь рядом с ним. Закрываю глаза, вспоминаю его последние слова: “Мы делаем деньги из всего, даже из …” Фраза неокончена. Может, надо было дать ему шанс высказаться? Было ли у него что-то с Наташей, я уже сомневаюсь. Что я значила для него, останется загадкой. Сухость в горле, я иду на кухню, беру его бокал, просто, не задумываясь, взяла; наливаю вино, выпиваю залпом. Смотрю на мерцающие фонари. Когда-то мы вместе стояли и любовались их тусклым светом. Вдыхаю холодный воздух. Закрываю глаза, наощупь иду к кровать. Ложусь и обнимаю Дениса. Странно, но на душе невероятно спокойно. Вижу перед собой дедушку, который продавал мне яд: “Внученька, только потом стаканчик-то вымой, а то ведь еще кто-нибудь отравится.” Бокалы никто не мыл. Я это знаю, поэтому полностью доверяю судьбе. Обнимаю Дэна, кажется, я слышу стук, его тепло, мягкий голос: “А доллар-то поднялся!”




Автор


Злая добродетел

Возраст: 37 лет



Читайте еще в разделе «Без категории»:

Комментарии.
Комментариев нет




Расскажите друзьям:


Цифры
В избранном у: 0
Открытий: 1916
Проголосовавших: 0
  



Пожаловаться