Jimitori — Карандаши

В детстве, как, наверное, многие, я рисовал только фломастерами, либо акварелью, а карандаши терпеть не мог. Почему? Потому что в моих руках, они в любом случае теряли презентабельный вид и обязательно ломались. Каждый раз, когда я пытался заточить любой карандаш любого цвета, грифель опять вылетал, а карандаш опять ломался. И так до бесконечности. Мне говорили, что все это происходит лишь оттого, что я не умею бережно обращаться с карандашами и постоянно роняю их на пол. Тогда я решил перестать ронять карандаши, что, в общем-то, было сделать несложно. Мне купили новую пачку цветных карандашей — 12 штук. Упаковка была очень красивая, с танцующим слоником в колпаке. Мне она очень понравилась. К счастью, карандаши внутри уже были заточены, и для меня исключалась одна возможность их сразу сломать.

Я рисовал ими очень аккуратно, сильно не нажимал; если было недостаточно цвета, закрашивал еще один раз, потом еще один… После использования осторожно складывал в коробку один за другим, стараясь не задеть стержнем за ее края. И, тем не менее, после трех дней такого аккуратного использования у меня сломался голубой карандаш — просто вылетела большая часть грифеля. Я подумал, что уронил его на пол, просто не заметив и подняв на автомате, и стал следить за ними еще внимательнее. Еще через пару дней в ярко-красном карандаше также сломался грифель. Потом в желтом и темно-синем…

Что интересно, моя соседка по парте роняла карандаши каждый раз, когда рисовала, нажимала на них с максимальной силой, которую была способна создать ее маленькая ручка, в общем, делала все, что противопоказано для сохранения карандашей в хорошем состоянии (по мнению моих наставников). Но у нее карандаши ни разу не сломались. Ни когда она их точила, ни когда поднимала с пола и принималась рисовать с невероятным усердием, ни когда… таких когда было очень много. Поэтому все считали, что она умеет обращаться с карандашами, а я — нет.

После начальной школы я забросил рисование цветными карандашами и не вспоминал о них до того момента, когда нам задавали закрасить контурные карты, или сделать рисунок в цветной графике. Не любил я карандашей.

С простыми карандашами дело обстояло несколько по-другому. Сначала все шло традиционно по заведенному сценарию. Но наступил переломный момент, когда карандаши стали меня слушаться и перестали ломаться ни с того ни с сего. К сожалению, я не смогу сейчас назвать точную дату такого знаменательного события. И мое отношение к простым карандашам изменилось. Я стал пытаться делать ими какие-то черно-бело-серые наброски. И, как ни странно, у меня даже что-то получалось, тогда как к цветным карандашам я даже не подходил. Постепенно я стал увлекаться черно-белой графикой, все более совершенствуясь в этом виде изобразительного искусства. Я научился рисовать красивые, по моему мнению — я никому не показывал свои рисунки, — пейзажи и натюрморты, хотя с портретами дело обстояло очень плохо (однако, признаюсь, к детально-точному изображению людей я никогда не стремился). У меня до сих пор сохранилось несколько неплохих карандашных рисунков, сделанных моей рукой. О славе графика я не мечтал, да и вообще профессия художника представлялась мне чрезвычайно сомнительной — я ведь хотел добиться успеха в своей трудовой, и как я думал — настоящей жизни, подняться как можно выше по карьерной лестнице и все тому подобное. Я был очень амбициозен, не всегда в нужную сторону, правда… Но, как бы то ни было, простые карандаши в моих руках больше не ломались и мои близкие вздохнули с облегчением, дескать, сделан еще один трудный шажок на пути к аккуратности. Я так не считал. Я думал, что у меня просто появилась власть над карандашами. Смешно звучит: «повелитель грифеля»; но тогда я себя мог назвать именно так.

И просуществовал я в таком положении достаточно долго. Лет пять-шесть, а может и больше — я не запоминаю точных дат. Хотя своих друзей-именинников поздравляю исправно.

И сейчас они снова стали ломаться. Они — карандаши. Они вновь перестали меня слушаться. Когда я точу новый, только-что-купленный простой карандаш, то уже подозреваю, что меня ждет в результате. В вытащенном из точилки карандаше отсутствует стержень — он остается на лезвии.

Что это может значить? Что я вновь стал неаккуратен? Что в магазин поступила партия некачественных карандашей со сломанными грифелями? Что где-то в другом уголке мира появился новый «повелитель грифеля», а меня свергли и отправили в небытие?

Вопросов много. Возможно, даже слишком.

Но точно знаю, что писать от этого

я

не

перестану.