Виньярд — Фея снов Часть 4

SAMAEL

I

Виктор Рыженко — молодой человек двадцати семи лет от роду торопится на работу. Нет, не опаздывает, просто такой уж человек. Суетной. Таким мало двадцати четырёх часов в сутках, жалко времени на отдых.

Встречный ветерок слегка шевелит уложенные в классическую причёску волосы. Зелёные глаза бегают из стороны в сторону в поисках чего-нибудь интересного. Но в семь утра, в будний день, среди таких же спешащих на работу людей интересного мало.

На худом лице сильно выделяется нос с большой горбинкой, отчего в профиль Виктор отдалённо напоминает орла. Сходство с гордой птицей подчёркивает острый подбородок и тонкие губы. Одет он в светлый свитер — хоть и лето, но с утра прохладно. Под свитером белая рубашка с коротким рукавом, на ногах синие джинсы и чёрные ботинки на шнурках.

В одной руке чёрный дипломат — опять брал работу на дом. Следователь, для него не существует чёткого распорядка рабочего дня. Можно вернуться домой в девять вечера и позже. Однажды, только однажды, Виктор вернулся домой раньше, чем полагается. Это был день перед отпуском. В отпуске всё свободное время потратил на увлечения. Аромотерапия, йога, записался в кружок современного танца и научился готовить бесчисленное множество коктейлей, как алкогольных, так и нет. Лучший отдых — делать хоть что-то. Можно сказать, что целью жизни у него было — попробовать всё. За четыре года службы отпуск назначали три раза. Беда в том — увлечения у Виктора кратковременные. Была и любовь, но как и прочее ушла быстро.

Самое главное — он наконец-то съехал от родителей в отдельную квартиру. Ну и пусть однокомнатная — места одному вполне хватало. Книжный шкаф, шкаф для хранения одежды и последствий его увлечений (шейкер для коктейлей, аромолампа), компьютер, кровать и небольшой телевизор, работающий редко. Но теперь не надоедала младшая сестра, отчим не лез с нравоучениями, Виктор предоставлен сам себе и это хорошо.

Вчера закончил очередное дело о хищении государственного имущества. Дописал кое-какие бумаги, надлежащим образом оформил. Именно это меньше всего нравилось в работе следователя — тормознутая бюрократия. Витя надеялся на следующее дело — может быть, будет интересное. Честное слово, надоели кражи заводских ценностей, всегда одно и то же! К сожалению, надеяться на стоящее дело в их маленьком и спокойном городке бесполезно. За всю историю Лесного — не менее шестидесяти лет — действительно интересное дело случилось лишь однажды. Как назло, он тогда вёл очередную кражу… И расследование поручили молодому сотруднику. Кузин, фамилия того парня, больше у них не работал — перешёл в ФСБ. Тогда ему пришлось раскрыть убийство трёх пенсионеров и двух подростков. Кузин справился на отлично. В течении суток арестовали подозреваемых, как оказалось, тех, кого надо. Дело омрачал тот факт, что тела двух подростков так и не нашли. В итоге троих подозреваемых, ставших впоследствии подсудимыми, отправили на принудительное лечение в психиатрическую клинику. До Вити доходили слухи, что один, вроде как главарь, перерезал себе вены осколком стекла. В такой ситуации сильнее всего страдают родители пропавших детей. Родители верят — их дети живы. Будут верить, пока какой-нибудь рыбак не выловит в сетях то, что осталось от мальчика и девочки. Уже почти год минул, как это произошло. Но Лесной — не Москва, здесь подобное забывается далеко не сразу.

Витя остановился возле оживлённого перекрёстка. Через дорогу стоит жёлтое здание — это и есть следственный отдел. Здание двухэтажное. На первом этаже кабинеты, на втором — склад вещдоков. Витя перешёл дорогу и, подойдя к двери, потянул на себя. В холле горит свет, возле лестницы на второй этаж стоит Андрей Сафронов, курит. Витя протянул руку.

— Как сам? — Спросил Андрей, его рука сжала Витину.

Андрей сидел в институте за одной партой с Витей, а нынче, как и Рыженко, работает следователем. Внешний вид Сафронова не совсем соответствовал профессии, вернее сказать — совсем не соответствовал. Чёрная футболка с логотипом какой-то рок-группы, чёрные джинсы, остроносые ботинки. В ушах пирсинг, на обоих предплечьях татуировки. Работал, тем не менее, не хуже других, порой лучше.

— То же, что и вчера. — Ответил Витя и повернул в сторону кабинета.

— Постой, Виктóр. — Андрей нарочно неправильно поставил ударение. Витю многие называли так со времён учёбы в институте. Возможно, в честь автора «Собора Парижской Богоматери» — так хотелось думать Вите. А если спросить Андрея — просто пожмёт плечами.

Витя повернулся.

— Вопрос возник. — Андрей почесал голову, волосы, зализанные назад, немного скоробились. — Мы едем в эти выходные или как?

— Ой, совсем забыл. — Витя виновато улыбнулся. Договаривались съездить в Екатеринбург. Андрей — за новой музыкой, Витя — за книжками. — Съездим, я планов ещё настроить не успел.

— Вот и правильно. Погоди, докурю, до кабинета вместе дойдём.

Кабинеты друзей друг напротив друга в конце коридора.

— Ты как? Закончил с этим мужиком разбираться?

— А то. — Ухмыльнулся Виктор. — Сегодня дорогой шеф, будь, уверен, подкинет что-нибудь новенькое. Главное — не кражу, это мне во как надоело! Писанина одна. Я, наверное бумаги и чернил истратил на бóльшую сумму, чем этот проклятый прибор стоит.

— А чем ещё здесь заниматься? Хочешь маньяков ловить? — Андрей, подражая режиссёрам, изобразил руками объектив камеры. На Витю сквозь окошечко смотрело улыбающееся лицо. — Не-а… На Брэда Пита, не тянешь… Даже Морган Фримен из тебя не получится.

Витя улыбнулся.

— Думаешь, в Финчеры себя записал? — Витя тоже смотрел «Семь».

Андрей развёл руки в стороны, показывая, что сдаётся.

— Покурил?

Андрей кивнул.

— Ну что, на работу?

— Ага. — Кивнул Витя. Они разошлись по кабинетам.

Кабинет у Виктора небольшой. Возле окна деревянный письменный стол, заваленный бумагами. Под ворохом бумаг схоронились два телефона: голубой — обыкновенный городской и красный — прямая связь с начальством. В углу узенький шкаф для одежды, там сейчас пылилась редко одеваемая форма. Рядом со шкафом, как антипод, приземлился пузатый сейф. В нём в основном хранились бумаги.

Витя опустился в кресло и оглядел царивший беспорядок. Придётся прибираться, негоже встречать новое дело по уши в остатках последнего.

Часы пропикали девять утра, когда зазвонил красный телефон, нудно и требовательно. Уборка подходила к завершающей стадии, оставалось избавиться от мусора. Витя поколебался несколько секунд, делая выбор между шефом и отходами производства и выбрал… Шефа.

— Рыженко слушает.

— Зайди, тебе это понравится. — Быстро сказал шеф и раздались короткие гудки.

Витя не заставил долго ждать, через минуту стучался к шефу в кабинет.

— Приветствие, Валерий Николаевич. — Сказал Виктор полному мужчине пятидесяти лет. — Вызывали?

Шеф поднял голову, его глаза скользнули по пришедшему.

— Входи — входи… Присаживайся.

Витя сел.

— Ты закончил с этим прибором? — Спросил начальник. В его руке чиркнула зажигалка, в углу рта появилась сигарета.

— Закончил.

— Это хорошо. — Шеф глубоко затянулся сигаретой. — Знаешь, кто обвинителем будет?

— Боюсь подумать.

— Правильно, что боишься. Нашу сторону будет представлять Князев Александр. — Шеф ехидно улыбнулся.

— Ха. Мы так и дело проиграем, едва судья узнает. Как его ещё в прокуратуре держат?

— Риторический вопрос. — Шеф забыл стряхнуть пепел, и в итоге тот упал на колени. — Хоть и ответ на него известен.

Виктор кивнул. Это очевидно. У Князева влиятельные родственники в администрации города, а образование — однокашник Вити и Андрея — позволяло работать в органах.

— Та-а-ак. Теперь о главном. — Шеф скрестил пальцы. Сигарета, выкуренная меньше, чем на половину, тлела в пепельнице. — Придётся тебе бросить всё и ехать на место преступления.

— Э-э… — Протянул Витя. — Опять квартиру «вынесли», ну на кой я там нужен?

— Нет, на этот раз хуже. Убийство, серьёзное.

— Интересно…

— Интересно будет мне тебя послушать с докладом. В помощь тебе дам стажёра. — Шеф, прищурившись, посмотрел на подчинённого.

— Нет. — Сказал Витя, медленно поднимаясь.

Начальник как будто и не слышал.

— Новичок. Будет у нас работать. И стажироваться он будет у тебя.

— Плохо. — Мрачно сказал Витя. Не любил он стажёров, не любил быть учителем.

— Ничего не поделаешь. — Развёл руками шеф. — Все когда-то начинают. Ты тоже стажировался. Не забыл ещё?

Витя стоял, насупившись.

— Куда ехать-то. — Тихо спросил следователь.

— Тебя около входя ждёт «бобик», отвезут. Иди, там всё очень плохо. Криминалисты и медики уже час торчат там.

Витя шумно вздохнул.

— Ушёл. — И вышел из кабинета.

На улице прямо около входа действительно ждал «бобик». Водитель стоял рядом и нервно курил. У Вити создалось впечатление, что последний некурящий и непьющий мент — это как раз он, Виктор Рыженко. Надолго ли?

— Уже был там? — Спросил Витя.

Водитель резко кивнул и, выплюнув сигарету, залез на своё место в машине. «Бобик» выплюнул чёрный сгусток дыма, и водитель выехал на дорогу.

— Это ужасно. — После пятиминутного молчания выдал водитель. — Никогда не забуду. Кошмары обеспечены. До сих пор трупак перед глазами стоит.

— Не бери в голову. Куда едем?

— За город… Около километра… Там старый железнодорожный вагон. Прямо у дороги.

Говорить дальше водителю не хотелось, и Витя, заметив это, прекратил расспрашивать. Решив немного передохнуть, Витя закрыл глаза.

— Приехали. — Сквозь полудрёму пробился голос водителя.

Виктор поблагодарил парня и вылез из машины. Около дороги, не далее, чем в пяти метрах, стоял вагон. Судя по внешнему виду, не пользовались вагоном давно. Деревянные борта почти сгнили, колёса вросли в землю почти наполовину. На борту едва видна дата изготовления — 1954 год. «Скоро юбилей», — подумал вскользь Витя.

Вокруг разрослась трава. Вход с противоположной от дороги стороны. Витя обошёл вагон. На обочине в ряд выстроились «скорая», две патрульных и частная машина. Сборище… Редкость… Видать, дело-то действительно серьёзное.

Около входа на пеньке сидел Николай Ростов и курил. Витя чертыхнулся — с утра столько дыма!

— Привет, Колян.

Они пожали друг другу руки. Ростов был бледнее водителя, а вроде немало «жмуриков» повидал.

— Что творится? — Спросил Витя.

— Ничего хорошего. Хочешь, зайди и посмотри.

— Не очень хочется. Труп-то опознали?

Николай утвердительно кивнул.

— И кто это?

— Священник из местной церкви. Отец Евлампий. — Ростов опустил голову.

— Это настоящее имя?

— Нет. Сергей Иванов. Сорок семь лет.

У Вити в голове замелькали мысли: сатанисты, секта, а может, и вымогатели.

— Причина смерти? — Короткие вопросы помогают лучше сориентироваться. Так думал Витя.

— Я же сказал. Зайди и посмотри. — Ростов отвернулся.

— Ладно, Колян, отдыхай. — Витя похлопал криминалиста по спине и направился в вагон.

Переступив порог, он оказался в полутьме. Моментально атаковали самые разнообразные запахи, ни одного хорошего. Определённо, многими место использовалось как туалет. Плюс, естественно, запах трупа. Создалась адская смесь. Пока желудок не взбунтовался, Витя поспешил закрыть нос и рот рукой. Особого облегчения не наступило. Тело он увидел почти сразу. То, что осталось от отца Евлампия. Вокруг делали дело два судебных медика. Один писал, другой тихо говорил. Витя, стараясь не вляпаться в отходы организма, подошёл к телу. Вблизи отец выглядел намного хуже. Живот следователя инстинктивно напрягся. Витя видел трупы в совей жизни, но такие… Убийца привязал свою жертву к стулу за руки и за ноги поверх чёрной рясы. На горло намотана колючая проволока. Глаза заменяли чёрные дыры, лицо сплошь в глубоких порезах, запекшейся крови. На руках не хватало нескольких пальцев, не отрублены — оторваны, на их месте висят куски кожи и мяса. Живот вспорот, на коленях змеёй устроились кишки. Рот открыт, зубы обломаны.

— Чёрт! — Выругался Витя. — Это что же такое?!

— Убийство. — Равнодушно заметил один из медиков.

Виктор поднял глаза. Медик отшатнулся под ошалевшим взглядом.

— Когда это случилось? — Витя не сводил глаз с медика.

— Около суток, может, чуть меньше.

Не продолжив разговор, Витя резко повернулся и почти бегом направился к выходу. Яркое солнце слегка ослепило, а свежий воздух заставил желудок немного успокоиться. Витя стоял, уперев руки в колени, постепенно организм очищался от вони. Вздохнув полной грудью, он бросил взгляд на сидевшего в прежней позе Николая.

— И что ты хочешь мне рассказать? — Спросил Витя у криминалиста.

— Могу сказать, что произошло это не здесь. Сюда тело привезли на машине. Её оставили на дороге, а труп на стуле волоком дотащили до вагона. Тащил один человек. Чёткие следы оставил. — Николай закурил, Витя поморщился. — Следов протектора я не стал искать, на дороге их тьма, сам понимаешь.

— А что на счёт того, кто тащил? Мужчина или женщина, что за обувь?

— Пока рано что-либо говорить. К вечеру отчёт для тебя подготовлю.

— Да, и ещё. — Коля поднял красные от волнения глаза на следователя.

— Что?

— Посмотри на узкий бок вагона. — Ростов указал рукой.

На полусгнивших деревянных досках, едва заметная из-за слияния цветов, но написанная большими буквами, как рана на теле, зияла фраза. Всего два слова: «Я ВЕРНУЛСЯ». Вот, чёрт возьми, почему Ростову так хреново! Нет, совсем не из-за трупа, год назад случилось нечто худшее. Ростов боялся, что вернулся тот, кто убивал прошлым летом.

— Колян. — Витя строго посмотрел в бледное лицо. — Всё закончилось ещё год назад. Виновные арестованы. Ты же присутствовал при этом. А это. — Витя указал рукой на надпись. — Лишь попытка сбить нас с верного пути.

На Ростова сказанное не произвело впечатления. Махнув рукой, он поднялся и сказал:

— Пойдём, там, в патрульной машине мужик сидит, что труп нашёл.

— Что же ты молчал? — Возмутился Витя.

— Ты же не спрашивал. Кстати, знаешь, чем написана эта надпись?

— Нетрудно догадаться — кровью.

Ростов кивнул.

— Скорее всего, кровь священника, а может и самого убийцы. — Ростов улыбнулся. — Я уже отправил её на экспертизу. Вон мужик сидит. Иди, поговори с ним. — Ростов указал на одну из патрульных машин.

— А он в состоянии?

— Откуда же мне знать? Я не психолог. Когда закончишь с ним, позвони мне — скорее всего результаты по крови будут готовы. — Ростов отправился к «бобику», а Витя взглянул на первого свидетеля в деле.

На заднем сиденье бело-голубого автомобиля, скрючившись, сидел мужчина средних лет. Глаза его блуждали из стороны в сторону, рот открывался и закрывался. Всё тело раскачивалось, как будто он страдал аутизмом. Витя проводил взглядом отъезжающий «бобик» и залез в салон патрульной машины.

— Здравствуйте. — Свидетель затравленно покосился. — Старший лейтенант Рыженко, следственный отдел. Как ваше имя?

Сперва мужик молча пялился на Витю, а потом заговорил, постоянно оглядываясь по сторонам.

— Игорь… Игорь О-олегович. — И после затянувшейся паузы. — Мухин.

Витя улыбнулся.

— Хорошо, Игорь. Расскажите, пожалуйста, что произошло. Не спешите, подумайте. Никто вас не торопит.

— Я… Я никогда подобного не видел. Это ужасно… Кто мог такое сделать? Это же отец Евлампий? Я узнал его…

Витя кивнул — необходимо дать выговориться, пускай немного успокоится.

— Я ходил в церковь неделю назад, разговаривал с ним. А теперь вот… Кто же мог так, а? — Вопрос не предназначался никому. — Вы же поймаете их? — Мухин с надеждой взглянул на следователя.

— Для этого сюда и приехал. — Заверил Витя. — Но мне будет намного легче, если вы поможете, совсем немного.

Надо дать понять, что требуется немного, так будет легче выудить больше информации. Парадокс человеческой психики. Начни требовать много и объект закроется, даже возможно, не скажет главного.

Мухин вцепился в Витин рукав.

— Я не хотел…

Витя напрягся.

— Я не хотел останавливаться, вернее, не собирался. — Мухин громко сглотнул. — Но сами понимаете, потребности организма трудно предсказать. Ехать ещё далеко, а приспичило, того и гляди лопнет. Лучше бы остановился где-нибудь в лесу, честное слово.

Витя понимающе кивнул.

— Когда я зашёл в вагон, то не сразу заметил его э-э… Труп. Мало ли, что там, в углу темнеет. — Мухин вытер ладонью пот со лба. — Ну вот, сделал я дело. А пока делал, пригляделся. Потом подошёл поближе, а там… Вырвало меня, в общем. Я скорей наружу, вам звонить.

— А вы ничего необычного не заметили? Ну, может машину рядом или человека невдалеке?

Мухин покачал головой и развёл руками.

— Игорь, откуда вы звонили? С мобильного?

— Нет, тут неподалёку железнодорожное депо, там телефон есть. Метров двести через лесок. — Махнул рукой Мухин.

— Хм… А сторож там есть?

— Не знаю, есть, наверное…

— Что же, думаю, это всё. Спасибо, Игорь. — Витя протянул ему руку. — Если что вспомните, то звоните. Рыженко моя фамилия. — Левой рукой Витя засунул визитку в карман пиджака Мухина.

В глазах мужика сверкнуло облегчение. Он пожал руку Виктора.

— Я пошёл? — Уточнил Мухин.

Витя кивнул и перевёл взгляд на злополучный вагон. Он, конечно, мечтал о подобном деле вот уже несколько лет. Но когда сталкиваешься воочию со всем дерьмом, понимаешь, как дурно оно выглядит и воняет. Дерьмо просто обязано вонять. А то, что случилось и есть настоящее вонючее, отвратительнейшее дерьмище.

Мухин вылез из машины и почти бегом бросился к своей. Витя рассеянно глянул вслед. Впереди был длинный день. Много допросов, бумажной работы. Расслабляться некогда.

— Эй! — Витя приоткрыл дверь и крикнул ближайшему патрульному. — Отвезите меня в отделение, если не трудно.

Патрульный повернулся. Кокарда на его фуражке поймала солнце, и Витя на секунду ослеп.

— Через минуту я вас отвезу.

Витя кивнул и, закрыв дверь, позволил себе подремать. Минуту, что обещал патрульный и всю дорогу до отделения.

Сразу после обеда Ростов принёс отчёты. Виктор принял из его рук папку и швырнул её на стол. Сам он недавно вернулся, сразу по приезду с места происшествия отправился на поиски возможных свидетелей — прихожан церкви, где заправлял отец Евлампий. Найти когорту ярых приверженцев труда не составило. Это шесть старушек — божьих одуванчиков. Ох, и натерпелся же он, выслушивая их жалобы на маленькую пенсию, на правительство, на плохую погоду, на артрит. Хорошо ещё ему хватило ума не говорить о трагической кончине их обожаемого отца Евлампия. Можно только со страхом представить, сколько бы вылилось на бедного следователя причитаний и кудахтанья. Кудах-тах-тах, как же мы без него? Кудах-тах-тах, на кого же он нас оставил? Кудах-тах-тах, за что же святого человека? И тому подобное в течение часа от каждой. Пусть лучше обо всём узнают из газет или молва донесёт, один чёрт, это будет не он. Итак, всё, что ему удалось узнать — святой отец в злополучный день выглядел как обычно, взволнован не был. Закончив службу, остался в церкви, он всегда задерживался допоздна. Новых прихожан, особенно мужчин, бабки не заметили. Вот и всё, точнее — вот и ничего. На вопрос дотошных бабок, мол, почему он интересуется, Виктор ответил, что журналист и пишет статью об их батюшке. Спросить, почему журналист задаёт такие странные вопросы, бабкам, слава богу, в головы не пришло. Спроси они, и тогда Виктор точно бы взбесился. Он уже представлял себе, как благим матом орёт каждой из них о случившемся в вагоне у дороги. Но всё обошлось и Витя, так и не наорав на «христовых невест», отправился к сторожу из депо. Кузьмич, не иначе, иначе он обижался и уходил в запой, по секрету поведал следователю, что был вусмерть пьян и всю смену проспал. Соответственно, ничего не видел. Другого Виктор и не ждал. Кузьмич взял с него слово никому не говорить о том, что он спал на посту, иначе, если Витя проговорится, ну, например, начальнику, он — Кузьмич уйдёт в запой. После разговора с Кузьмичём, который, кстати, обиделся, что Виктор не «замахнул» с ним «по одной» и ушёл в запой, он вернулся в отделение и проверил по телефону, как обстоят дела у троих психов, что взял Кузин в прошлом году. Оказалось, один из них действительно перерезал себе вены, а двое других в данный момент спят, накачанные транквилизаторами. Что же, дело в тупике.

— Ох. — Выдохнул Николай. — Сложное дельце будет. Читай, Кинг рядом не стоял.

— Благодарю. — Витя взял папку и бросил на стол. — Отдыхать поедешь?

— Я всё. — Ростов провёл пальцем по шее. — По горло сыт ковырянием в этом дерьме, гори оно огнём! Я домой, спать!

— Скатертью дорога. — Махнул рукой Витя.

— Простынёй постель. — Неудачно пошутил Ростов и, толкнув плечом дверь, вышел.

Виктор сел в кресло и уставился на папку. Он знал, что там. Ему не хотелось её открывать, совсем не хотелось. Над ним висело облако обречённости, он ещё не знал наверняка, но был уверен, что следующий шаг будет не за ним, следующий шаг будет за убийцей. Витя открыл папку.

Сверху лежало заключение врача о смерти. Далее ровным почерком описание места происшествия и собственно трупа. Николай начал осмотр за час до приезда Виктора, температура тела и окружающей среды Витю не волновали, он пробежал глазами по описанию вагона, чутьё подсказывало, что интересного там нет. Описание трупа Виктор читал внимательно, но нового для себя ничего не открыл. Он посмотрел на фотографию — отец Евлампий больше не будет читать проповеди, он теперь мученик, может быть, в его честь назовут храм. Наверное, мечтал об этом, в тайне, конечно. Витя закрыл папку и откинулся на спинку кресла. Зачем кому-то убивать священника? Он был связан с криминальными «братками»? Был должен деньги? Но ведь мёртвый он не вернёт долг! Банда малолетних сатанистов? Что ж, вполне возможно. Но им, скорее всего, духу никогда не хватит так мучить человека — эти малолетки трусы по своей натуре. Оставалось только одно — маньяк. Маньяк не сексуальный. Религиозный фанатик. Его бесит, что в церквях продают свечи и молитвы. Он истинный почитатель Библии. Он делает богоугодное дело. Стоп! Ещё рано делать такие выводы! Нет системы, пока что нет системы.

Хорошо… Что мы имеем? Следов на одежде нет, нет кожи под ногтями, ни частиц, ни волос, ничего. Убийца был одет в презерватив? Не смешно. Смерть наступила в результате удушения, всё остальное, за исключением изрезанного лица, было проделано уже с трупом. Какой в этом толк? А такой, что убийца явно дал понять, что Евлампия «грохнули» не «братки» — им нет смысла издеваться над трупом. Что это? Игра? Во что? Витя отыскал в папке фотографию с изуродованным лицом. На символы порезы не похожи, вроде бы просто хаотично резали ножиком. На всякий случай Виктор поднёс фотографию к зеркалу и вгляделся в зеркальное отображение порезов — тоже чушь бессмысленная.

На обратной стороне снимка было написано. Витя узнал почерк Ростова.

«Виктор, надпись на вагоне сделана не кровью Евлампия, это кровь другого человека. Надо внимательно читать отчёт, следователь».

Витя порылся в папке и выудил фотографию. Буквы, конечно, корявые, но читается хорошо: «Я вернулся». Витя усмехнулся — по-крайней мере мы знаем, ты мужчина!

II

— Я больше не могу! — Она завизжала и попыталась отбросить его.

— Мы должны. — Шептал его голос. — Мы сможем.

— Не-е-е-т. — Она кричала во весь голос. — Отпусти меня! Я хочу домой!

Резкий удар по щеке.

— Очнись, дура! — Голос властный, но чувствуется, что принадлежит подростку.

Она вроде бы успокоилась.

Конечно, это всего лишь сон. По-крайней мере им хотелось бы так думать. Завтра всё повторится и будет повторяться до тех пор, пока они не достигнут успеха.

Виктор боролся со сном. Последняя ночка выдалась не из лучших. До двух часов он ворочался — боялся — вот0вот позвонят и сообщат о новом убийстве. Да и потом спал плохо, часто просыпался. Снилось ко всему прочему всякое дерьмо. Отец Евлампий — куда ж без него? Во сне он был живой. Рассказывал о своей молодости, о том, как будучи в семинарии, приударял за девками, когда получалось удрать в город. Как раз в середине истории, а происходило всё в том злополучном вагоне, ворвались те самые бабки. У каждой в руке был нож, а у одной помимо ножа — верёвка. Бабки в один голос твердили какие-то странные слова, похожие на заклинание. Витя не запомнил. Они окружили Евлампия, привязали сопротивляющегося и орущего во весь голос священника к стулу, а потом повернулись к Виктору. Он взвизгнул, и глаза наполнились темнотой комнаты.

Потом снилось ещё что-то. Но воспоминания оставил только этот сон. Искорёженные злобой физиономии старух, капли крови на их одежде, крик отца Евлампия, ниткой разрывающий мозг. Был даже запах тухлятины и мочи, кала и свежей блевотины.

Витю передёрнуло, он глубоко вздохнул и закрыл глаза. Рабочий день начался, и надо было что-то делать. Только он не знал — что именно. Начинать было неоткуда — ни единой зацепки. Ходить по городу и спрашивать людей: «Извините, вы случайно не сатанист?», «А можно ещё вопросик? Это не вы намедни зверски «замочили» одного (двух?), (трёх?) священника?». Ответ: «Нет, что вы! Но вот он-то (вставляется нелюбимое имя) наверняка мог».

Стук в дверь. Витя сперва не обратил внимания, просто не слушал. Стук повторился, уже настойчивей. Наконец-то до него дошло, что стучат.

— Войдите. — Сказал он.

Дверь приоткрылась и вошёл молодой парень. Витя его не знал, но уже догадался, кто это. Парень тем временем, взъерошив короткие волосы, осторожненько так подошёл к столу следователя. Худой, с живыми, бегающими из стороны в сторону карими глазами, он чем-то напомнил Виктору рыбу.

— Садись, чего стоишь?

Парень, на вид двадцать три, сел и положил на колени папку, что была у него в руках. Виктор заметил, что паренёк постукивает по ней пальцами, будто играет на рояле.

— С чем пожаловал? — Виктор сложил руки на груди и в упор посмотрел на гостя. Пальцы по папке застучали с удвоенной скоростью.

— Меня… Это… На практику прислали. — Глядя в пол, сказал он.

— Так я и подумал… Как звать — то?

— Рыбкин… Саша. — Его щёки стали розовыми.

Ну, ничего. Лучше уж стеснительный, чем наглый.

— Значит так, Санёк. — Витя хлопнул себя по коленям. — Давай-ка мы с тобой сразу разберёмся. Правило одно, простое, как чукча на санях — я старший, ты меня слушаешься. Усёк?

Рыбкин кивнул.

— А как мне вас называть?

— Во-первых, на ты. Ну а так — просто по имени. Кстати, зовут меня Виктор. — Он привстал и протянул руку новичку. Рыбкин быстро сдавил её и снова уставился в пол. — Не стесняйся, рассказывай, что да как.

Рыбкин задумался на короткое время, а потом, совсем не глядя на Виктора, тихо заговорил.

— Я недавно защитил диплом, недели не прошло. А учился у нас, на юриста. И вот, чтоб в армию не идти, решил к вам.

— А потом в адвокаты, небось, планируешь? — Спросил с усмешкой Виктор. Все они когда-то мечтали стать высоко оплачиваемыми защитниками нечисти.

Рыбкин пожал плечами.

— Может и здесь останусь, если понравится.

— Не останешься. Никому пока не нравилось. — Витя икоса взглянул на стажёра. — Куришь?

— Извините, нет. — Ответил Рыбкин. На его лице показалось огорчение.

— Это хорошо… Но думаю, что скоро закуришь, тут так… Правда, я ещё держусь. — Постарался успокоить Рыбкина Виктор.

На минуту в кабинете воцарилась тишина. Виктор смотрел на своего подопечного, а тот старался пальцами продырявить папку.

— Ладно. — Витя встал с кресла. — Надо тебе временный стол организовать, потом так и так переедешь в свой кабинет. Этим я займусь. А ты пока сходишь вот сюда. — Витя сунул ему бумажку с адресом и повестку. — Вручишь, пусть она распишется. Если никого не застанешь, то уж ладно, просто брось её в почтовый ящик, и чёрт с ней — не к спеху. Да, Сань, и папку оставь. Ха, здесь никто не украдёт!

— Хорошо. — Рыбкин положил папку на стол и, посмотрев на адрес, направился к выходу.

— Погоди. — Сказал Витя.

— Что?

— Э-э… Ты знал отца Евлампия? — Витя и сам не знал, зачем спрашивает.

Рыбкин покачал головой.

— Что ж, не знал и чёрт с ним. — Махнул рукой Витя. — Пока ходишь, мы с Андрюхой стол какой-нибудь притащим.

Сжимая в руке повестку, Рыбкин удалился. Виктору совершенно не к спеху было передавать эту повестку, особенно когда такое дело висит, но почему-то ему жутко захотелось куда-нибудь отослать этого парня, стеснительного, как девушка перед парнем первый раз без одежды. Но ничего, оботрётся, постепенно войдёт в коллектив, станет своим парнем. И начнёт курить. Витя набрал номер телефона противоположного кабинета.

— Андрюха! — Громко сказал Виктор.

— Весь внимание, Виктóр.

— У тебя там вроде стол от стажёра остался. Давай-ка перенесём ко мне.

— Что? Помощника дали? — «Помощник» прозвучало наподобие: «И кто будет убирать блевотину за этим уродом?»

— Навроде…

— Хорошо, заходи. — Андрей Сафронов повесил трубку.

Вокруг темнота. Они не видят самих себя, не то что друг друга. На ощупь стены сделаны из грубого кирпича. Очень похоже на колодец, только сколько не задирай голову — вверху просвета нет. Везде только темнота. Нет ни каких звуков, ни журчания воды, ни шума ветра. Наверное, оба ослепли, оглохли и онемели. Но нет, свои движения они слышат отлично, просто сквозь такую темноту более далёкие звуки добраться сюда не могут.

— И что дальше? — Спрашивает она. Голос звучит глухо и отдалённо, как-будто из бочки.

— Надо идти.

— Куда? Нет выхода, вокруг стены.

— Здесь есть выход, и ты это знаешь не хуже меня.

Его руки ощупывают стены. Кожа покрывается царапинами. Боли нет, она придёт потом. Камень за камнем. И вот один пошатнулся. Он потянул и булыжник легко вышел из стены. Ударил яркий свет.

— Чёрт возьми.

Оба зажмурились, луч света ножом резал тьму.

— Заглянешь? — Спросила девушка.

Прикрывая глаза рукой, парень осторожно заглянул в отверстие. Теперь она могла видеть его лицо. Она видела как бессильно опустилась рука её друга, как изумлённо раскрылись его глаза.

— Что там? — Шепотом спросила она.

Он повернул бледное лицо, и она увидела страх в его глазах.

Рыбкин вернулся удивительно быстро, Витя встретил его удивлённым взглядом.

— Ты как так умудрился?

Рыбкин смущенно притупил глаза.

— Молодец. — Усмехнулся Витя. — А мы тут тебе стульчик и столик приладили, ну как?

Помощник кивнул, в знак благодарности или чёрт знает чего и сел за свой стол. Они сидели лицом друг к другу, и с минуту никто не вымолвил и слова. Витя изучал своего помощника, а тот обшаривал глазами кабинет, не решаясь говорить первым.

— Слушай, Санёк. А где я тебя раньше видел? — Спросил Витя. — Ты в институте, с какого года?

— С девяносто седьмого.

— Хм. Я как раз закончил в девяносто седьмом.

Рыбкин опять пожал плечами, похоже, отметил Витя, это его любимый жест.

— Что ты такой молчаливый? — Витя встал из-за стола, взял в руки папку с делом о Евлампии, и она отправилась прямиком в руки стажёра. — Прочитай это, потом расскажешь, что думаешь. Нам предстоит поработать над этим.

— Хорошо. — Кивнул Рыбкин. Ладно, хоть плечами не пожал, промелькнуло у Вити в голове.

— Через пару часов вернусь и поговорим.

Витя напоследок посмотрел на своего подопечного, тот углубился в чтение материалов. Витя аккуратно закрыл за собой дверь. Ответственный парень, интересно, что же он скажет, когда прочитает отчет судебных медиков и увидит эти чёртовы фотки. Витя посмотрел на циферблат часов. Отлично! Как раз время обеда, ну а к трём он как раз вернётся.

Все два часа, пока стажёр читал документы, Виктора не отпускала навязчивая идея, о том, что где-то он уже встречался со своим стажёром. Такое бывает, прицепиться какая-нибудь мелодия или вопрос, и пока не вспомнишь, что за артист пел песню или не найдёшь ответ на вопрос, спокойно не заснёшь. Только вот Витю этот вопрос мучил до тех пор пока он не вернулся в кабинет и выслушал мысли стажёра по поводу дела.

— Ну-ну, и что? — Виктор скрестил руки на груди и посмотрел на мнущегося парня.

— Это не последнее убийство. — Заявил Рыбкин мысль Виктора. Последний аж подскочил.

— Очень интересно…

— Ну… Мне так кажется. Это, однако, не серийный убийца. У него нет почерка, нет системы. — Потихоньку голос набирал уверенность.

— Какой может быть почерк, если только одна жертва? — С ухмылкой спросил Витя. — Рано ещё говорить о почерке.

— Не рано. — Неожиданно громко сказал Рыбкин. — Он не может повторить это убийство в точности, он убивает не ради сексуальной забавы, не ради мести, не из-за того что ему нравиться убивать. Единственным мотивом для него служит ненависть. Ненависть к христианам. — Рыбкин поднялся с кресла, в глазах горит огонь. — Он убьёт еще многих, пока его поймают, но все они так или иначе будут иметь отношение к нашей церкви. Но для него не важен пол, возраст, внешность жертвы. Ему не важен способ убийства, место убийства, в конце концов, время убийства.

Витя слегка ошалел.

— Но почему? Откуда ты это взял?

— Эта надпись «Я вернулся». Она, как я понял написана не кровью жертвы. Витя кивнул. — Так вот, мне кажется, это кровь следующего, точнее предыдущего. И ещё он вступил в диалог с вами, а значит останавливаться не собирается, он хочет заявить о себе. Есть, конечно, какой-то процент, что это акт мести, но маловероятно.

— Почему? — Витя почувствовал себя на очередном экзамене в институте.

— Надо быть действительно больным человеком, чтобы так мстить, да ещё и священнику. Проще сжечь церковь.

Витя откинулся на спинку кресла и положил ноги на стол:

— Допустим… Это не месть. Пусть мотив — ненависть, но за что же так ненавидеть священника? Не проще ли сжечь церковь?

Тут Рыбкин полностью скопировал движения Виктора, и его ноги тоже оказались на столе.

— Он не ненавидел лично священника или того, кого убивал до него. Он ненавидит систему в целом, мне так думается. И в данный момент нам остаётся только ждать его следующего шага. — Рыбкин кивнул, дав понять, что закончил.

— Смотри-ка, а я в тебе ошибался. — Улыбнулся Витя. — Твои предположения интересны, хоть и высосаны из пальца. А ты не думал, что надпись могли написать какие-нибудь шутники давным-давно или убийца писал это, чтобы сбить нас с толку?

— Так ведь надпись свежая, это эксперты установили. — Недоуменно сказал Рыбкин.

Витя мысленно чертыхнулся. Действительно глупость сморозил.

— Тест на внимание пройден. — Отшутился он.

— Я так и подумал. А на счёт сбить с толку… Вряд ли. Я уверен — это диалог.

— Пусть так. Но в принципе, что это меняет? У тебя есть предложение, как изловить ублюдка?

Рыбкин покачал головой.

— Нет, но я обещаю хорошенько подумать.

— На данный момент. — Витя посмотрел в глаза стажёру. — Меня не интересует, зачем это было сделано. Меня интересует, кто это сделал.

Рыбкин отвёл глаза. Как показалось Виктору, в его взгляде была усмешка. Вите это не понравилось. Стажёр что же — насмехается над ним?! Непорядок это, даже совсем плохо. Надо будет не забыть, завтра загрузить его работой позануднее, а то гляди, умник нашёлся! Витя искоса осмотрел парня.

— Может, домой пойдёшь? — Спросил следователь. — Время уже четвёртый час, что тебе тут торчать?

— А можно? — Спросил стажёр вроде бы уже без усмешки во взгляде. — А во сколько завтра приходить?

— К девяти. — Коротко ответил Витя. — Да! И захвати с собой побольше идей по этому делу!

— Обещаю! — С готовностью в голосе ответил Рыбкин. — А если ночью найдут новую жертву, и вас вызовут на место преступления, вы позвоните мне? Я тоже хочу посмотреть!

— Позвоню. — Пообещал Виктор. Свалит он, наконец, или нет?

— Иди давай домой. — Витя махнул рукой в сторону двери и притворился, что усиленно изучает исписанный мелким почерком листок у себя перед глазами. Это был протокол допроса по давно закрытому делу, неизвестно как оказавшийся на столе. Наверное, выпал из какой-нибудь папки. Но Рыбкин естественно этого не знал, а потому вышел из кабинета, аккуратно прикрыв за собой дверь. Витя облегчённо вздохнул, услышав тихий скрип петель.

— Слава богу! — Вырвалось у следователя, и он, отшвырнув листок, придал своему телу полулежащее состояние. Глаза закрылись сами собой, и Витя уснул. Ему снился Кузин. Он что-то говорил, но Витя не запомнил ни слова.

III

Рыбкин как в воду глядел. Виктора разбудили среди ночи. Самое обидное — он едва успел заснуть. Из головы всё не уходили слова стажёра: «Ненавидит систему в целом, ждать следующую жертву». Теперь Виктор был почти уверен, что в деле так или иначе замешаны сатанисты. А может быть язычники? Что за глупость! Какие язычники?

Часы, освещавшие комнату зелёным электронным светом, начали отсчёт четвёртого часа ночи. Надо хотя бы ненадолго погрузиться в сладкие объятия Морфея. Хотя не такие уж они сладкие — опять явится Евлампий, опять будет запах гнилого вагона. И всё-таки, с чего-то надо начинать искать ублюдка! Или ублюдков — кто сказал, что он один? Была вот только одна загвоздка — не с чего было начинать искать. Совсем не с чего! Начать трясти местных металлистов-сатанистов толку мало, в своём большинстве — это закомплексованные подростки, а те, кто постарше — давно только металлисты, забившие на религию вообще. Самый яркий пример — коллега — Андрей Сафронов. О! А не посоветоваться ли с ним?! Вот с этого и стоит начать!

Телефонный звонок возник из ниоткуда. Во сне он был ощутим. Вибрировала и издавала звонкую трель загнутая в спираль проволока толщиной в палец. Так вот ты какой, звук, подумал Витя, но просыпаться не стал. Было интересно посмотреть на звук. Этого он ещё не видел. Однако с каждой трелью проволока становилась всё толще и в конце-концов, после седьмого гудка, вытолкнула его из сна. Теперь звук был где-то неподалёку — здесь, в реальном мире, звонил телефон.

— Алло. — Хриплым со сна голосом ответил Виктор.

— Приезжай. — Это сказал Ростов. — Новый «жмурик» ждёт нас.

— А? Что? — Витя не понял ни слова — мозг только начал просыпаться.

— Я говорю, нашли новую жертву. — Повторил Ростов крайне нетерпеливо.

Тут до Вити дошло.

— Где? Кто? — Спросил он и взглянул на часы. Четверть пятого. Всего час проспал. Иногда и это неплохо.

— Иркутская восемь, квартира тридцать пять. Всё остальное, когда приедешь. — Ростов закашлялся. — Машину я за тобой послал.

Раздался стук в дверь. Оперативно, что и говорить! Интересно, как во сне будет выглядеть стук в дверь?

— Минуту. — Крикнул Виктор в сторону входной двери и уже тише обратился к Ростову. — Скоро буду.

— Жду.

Виктор повесил трубку. Стук повторился.

— Уже иду. — Крикнул Витя и, включив свет, стал собираться. Всё это время его не покидало ощущение, что он должен что-то сделать, но что именно вспомнить он не мог. Какая-то малая часть мозга до сих пор спала.

— Что ты видишь? — По инерции спросила она.

Ответа не последовало. Он просто отодвинулся, освобождая место, чтобы и она могла посмотреть.

Подставив глаза яркому свету, она заглянула в отверстие. Оказалось, там, за пределами колодца, красиво. Голубое, без единого облачка небо, солнце в зените, лёгкий ветерок качает высокую траву. Чуть поодаль широкая речка с прозрачной водой. Настолько прозрачной, что видно, как в ней плещутся рыбки. Что же он там увидел? Может, они видят по-разному? Что ж, здесь это возможно. Она посмотрела чуть в сторону и замерла. На небольшом пригорке возвышались два креста.

— Не-е-е-т! — Крик разрезал красоту воображаемого мира, он затрещал по швам, как ветхая ткань. Из отверстий, за которыми было ничто, просачивалась тьма. Она покрывала траву, впитывала воду. В ней исчезало всё, что имело право на существование. Кресты не растворились во тьме. Наоборот, теперь они стали ближе. И теперь она могла разглядеть всю боль и отчаяние на лицах распятых друзей. Глаза их были открыты, они были живы. Живые для этого мира. Но в этом мире всё другое! Здесь жизнь состоит из мучений. Здесь каждый удар сердца — агония. Здесь каждый вздох — жидкий огонь. Здесь каждый взгляд — ужас и страх.

Она увидела это в их глазах и… Проснулась.

Только в машине Виктор вспомнил о том, что забыл сделать. Он обещал позвонить стажёру, если найдут труп. Ну и чёрт с ним, с утра всё узнает.

Автомобиль остановился возле подъезда пятиэтажного дома. Виктор вылез и по его телу прошлась судорога холода — близилась заря. Во дворе дома горели фонари. Витя разглядел ещё несколько машин, принадлежащих управлению. На подъезде его ждал Ростов, он курил и было заметно, что его тело бьёт дрожь то ли от утренней прохлады, то ли ещё от чего.

— Всё плохо? — Витя начал «с места в карьер».

— Не так погано, как тогда, друг. — Ответил Ростов и выбросил сигарету. От удара об асфальт уголёк разлетелся на множество искр. Ветер покатил окурок по дорожке.

— Хорошо бы. — Витя шмыгнул носом. Действительно холодно! — Пошли, покажешь, где случилось. Этаж, конечно, пятый?

Николай кивнул, и они зашли в подъезд. Честно сказать, Виктор ожидал увидеть связанного, на стуле, какого-нибудь дьячка из церкви. Это бы в какой-то мере подтвердило мнение стажёра, с другой стороны — опровергло бы. Не он ли говорил, что системы нет. Боже, как всё запутано в пять утра! Но его опасения не оправдались.

В двухкомнатной квартире действительно жил верующий человек. Это бросалось в глаза сразу. Каждый угол был забит иконами. На столе в комнате лежала огромная библия, открытая посредине. Там же стояло несколько тонких длинных свечей.

— Он на кухне. — Потянул за рукав Ростов.

Витя последовал за ним. На стенах висели иконы — везде иконы!

Витя не спешил смотреть на труп, и хотя взгляд так и стремился упасть на тело, он всё же, сделав усилие, оглядел кухню. Обстановки — минимум — стол, две табуретки, шкафчик для посуды, обязательные плита и холодильник. Ничего не скажешь — истинный верующий! Витя этого не понимал, да и не старался. Не его это дело, пусть живут, как хотят, лишь бы его не трогали.

На полу лицом вверх лежал убиенный. Здесь убийца явно поленился — оно и к лучшему. Из глаза хозяина квартиры, если он таковым являлся, торчало распятие, большое — сантиметров двадцать, не меньше. На первый взгляд сделано из бронзы, но может и из другого металла. Крови мало, в основном какая-то серая масса. Интересный подход, вдруг подумалось Вите — значимого человека, отца Евлампия, убивал жестоко и долго, видать хотел показать — чем больше значимость, тем сильнее искупление. А тут чётко и конкретно — распятие в глаз. «Трахни меня» — у Вити перед глазами чётко нарисовался эпизод «Экзорциста». Девочка, насилующая себя распятием на глазах у священника. «Выткни мне глаз, Иисус», — здесь подошло бы больше.

— Тут всё не трудно представить. — Сказал Ростов. — Они пили чай. Наверное, разговаривали о религии. А потом он сорвал крест со стены. — Ростов указал на едва заметный пробел в слое пыли. — И воткнул в глаз. И надо заметить, сила в нём не маленькая. Кости вокруг глаза сломаны.

— Отпечатки? — Витя сел на корточки и осмотрел крест, не прикасаясь.

Ростов покачал головой.

— Следы от ботинок в коридоре, но далеко не факт, что убийцы.

Витя встал и пошёл в комнату, Ростов двинул следом.

— Никаких следов мы тут не найдём. Придётся играть по его, чёрт возьми, правилам. — Витя в сердцах ударил по стене. На пол посыпалась штукатурка. Он взглянул на Ростова. — Что написал он на этот раз?

— Написал…

— Ну, так показывай. С этого и надо было начинать!

— Да ничего интересного. — Пожал плечами Ростов. — Пойдём в ванную.

Ростов открыл дверь, и они очутились в узкой комнатушке. Символ Витя увидел сразу. Нарисован на зеркале, на этот раз не кровью. Похоже на обычный маркер.

— Что это? — Спросил Витя.

— Не знаю, что это значит, но выглядит как равнобедренный треугольник, направленный одной вершиной вниз. Сначала я подумал, что это стрелка — указатель. Но там, куда она показывает, ничего дельного нет.

Витя почесал голову.

— А соседей снизу опросили?

— Опросили, пришлось разбудить… Ничего это не дало. Никто и не знал толком, кто здесь живёт.

Витя приблизился к зеркалу.

— Это не стрелка-указатель, это символ или часть символа. Чем это нарисовано?

— Пока не знаю. Похоже на маркер. Утром узнаем — я взял образец.

Виктор достал из кармана блокнот с ручкой. Листки слегка зашелестели, когда он искал свободную страницу. Их осталось мало. Основное место в блокноте занимали номера телефонов так или иначе нужных по работе. Были там и мысли известных людей, которые понравились в своё время Виктору. Уголки губ выдали внутреннюю улыбку, когда Витя успевал прочитать некоторые высказывания краем глаза. Наконец появилась чистая страничка. Витя аккуратно зарисовал треугольник и поставил возле него жирный знак вопроса.

— С утра в библиотеку — может там смогут помочь. — Констатировал Виктор. — Пока он на корпус впереди нас.

— Он играет? — Спросил Ростов.

— Играет. И мы приняли правила, пока что его…

Он вышел из ванной, бросил ещё один взгляд на труп, через секунду входная дверь закрылась за его спиной. Только на улице он вспомнил, что забыл спросить имя потерпевшего. Но важно ли это? Вряд ли. Этот треугольник — часть головоломки, ответ на которую — новый труп. Или следующий труп — часть головоломки, а ответ — имя убийцы. Ясно одно — стажёр прав. Только вот надпись «Я вернулся» — чьей кровью она написана? Необходимо уточнить. Очень хорошо. Когда есть вопросы, должны быть ответы. А они-то как раз необходимы, как воздух под водой.

— Ты видел их?

Он кивнул, но ничего не сказал.

— Не молчи, пожалуйста! Ты должен знать, что делать!? — Истерически умоляющий тон.

— Я не знаю.

Она опустила голову, закрыла лицо руками, но плакать сил не было.

— Это не сработало. — Прошептала она. — Всё стало только хуже. Даже ровно год спустя, даже это не помогло. Я была уверена, что поможет!

— Ты во многом была уверена. С самого начала… Начала конца…

— Не обвиняй меня, чёрт возьми! — Неизвестно откуда появились силы на слёзы.

— Успокойся. — Скорее по привычке сказал он. — Толку страдать-то. Думай, что ещё мы можем сделать.

Она шмыгнула носом и подняла глаза, красные и потухшие.

— Мы должны рассказать кому-нибудь.

— Кому? — Он усмехнулся. — Неужели кто-то в это поверит? Да и что толку? Никто не поможет. Как, по-твоему, допустим, тот же мент, вытащит их?

Ответа не последовало.

— Это наш крест. И, кажется, есть способ всё прекратить. Мы его уже обсуждали.

Она кивнула.

— Держи. — Он протянул ей стакан, наполовину наполненный светло-жёлтой жидкостью. — Твоё.

— Что это? — Витя стоял перед пожилой библиотекаршей, выложив на стол блокнот, открытый на странице с треугольником.

— Не знаю.

Витю этот ответ совсем не устроил. Он наклонился к женщине, перегнувшись через стол, и, глаза в глаза, тихо проговорил:

— Это нашли на месте преступления. Его нарисовал убийца, лишивший жизни двух человек, и это — единственная зацепка. Не факт, что он не убьёт ещё. — Витя широко улыбнулся. — Помогите. Подумайте, что это может быть.

Библиотекарша отстранилась от следователя.

— Сейчас принесу энциклопедию символов. — Сказала она.

Виктор кивнул.

— Спасибо.

Она ушла, не было её минут пять. А вернулась молодая-молодая девушка. Витя вздохнул, такое бывает часто. Люди боятся милиции. Вот и прислала молодую сотрудницу. С другой стороны — это даже лучше — куда приятней иметь дело с миловидной девушкой, чем с пожилой женщиной.

— Здравствуйте. — Сказала девушка. В руках она держала увесистую книгу. — Это вы символом интересуетесь?

— Поможете найти это? — Витя показал треугольник.

— Вот тут, в конце. — Она открыла книгу ближе к оглавлению. — Что-то вроде таблицы — символ с описанием.

Витя взял книгу. Тут было множество символов — двести страниц, не меньше. Кресты, круги, глаза, изображения богов, просто непонятные символы. Медленно перелистывая страницу за страницей, он разочаровывался всё больше. Не было ничего похожего. Это издевательство какое-то! Осталось перелистнуть одну страницу. И о чудо! Именно на последней (как специально) странице он обнаружил группу из четырёх символов, одним из которых был перевёрнутый треугольник. Он был третьим. Витя достал блокнот и дорисовал остальные три: треугольник вершиной вверх и с горизонтальной чертой посредине — воздух; вершиной вверх, но без черты — огонь; вершиной вниз с горизонтальной чертой — земля. Около своего он подписал — вода. Ниже в книге сообщали, что это древние обозначения четырёх стихий из скандинавских мифов о язычестве.

Чỳдно-чỳдно. Витя потёр руки. Значит, это язычник. По-крайней мере это весьма вероятно. Вероятно также и то, что появятся и другие три символа. А значит ещё три трупа? Стоп! Символ воды был нарисован не где-нибудь, а в ванне. А что человек чаще всего делает в ванне? Моется, включает воду. А это мысль! Выткни мне глаз, Иисус!

Витя вскочил. Девушка-библиотекарь вздрогнула и ошалело посмотрела на него.

— Где телефон? — Почти заорал Витя.

Почти моментально у него в руках оказалась трубка радиотелефона. Виктор почти не глядя настучал рабочий номер Ростова.

Николай сначала не понял, что от него требуется, кто звонит, и какие-такие вообще знаки. Неудивительно. Виктор говорил быстро и невнятно. После речи следователя Ростов задал вопрос, заставивший Витю задуматься, а туда ли он звонил.

— Это кто? — Спросил Ростов.

Витя застыл, как вода в морозильной камере.

— Какие ещё знаки, чёрт подери! — Возмущался Ростов. — Мешают тут всякие работать, понимаешь!

— Слушай ты, вонь из задницы! Отрывай последнюю от стула и дуй сюда, глухомань сельская! — Сказал Витя и повесил трубку. Краем уха он успел услышать своё имя.

— Витя, ты что ли? Извини, не узнал. — Начал, было, Ростов, но связь оборвалась. — Чёрт! Надо ехать! Вроде, что-то прозвучало насчёт последнего убийства.

Когда Ростов приехал на место, Виктор был уже там. Стоял возле подъездной двери, засунув руки в карманы.

— Что случилось? — Ростов протянул руку.

— Ответ на один из вопросов получен. — Сказал Виктор и направился в подъезд.

— Что за вопрос? Что за ответ? — Николай поспешил следом.

— Помнишь тот значок на зеркале — треугольник вершиной вниз?

— Ну…

— Это символ воды в скандинавской мифологии. Есть ещё три символа — огонь, воздух и земля. Похоже, это и есть ответ на нашу головоломку.

— Не совсем понимаю.

Они подошли к квартире.

— Ключи ты взял, я надеюсь?

Николай кивнул и быстро открыл замок. Потом опять придётся опечатывать, но это уже мелочи — печать он тоже взял.

— Сейчас всё поймёшь. Символ воды в ванной — это же проще простого. — Виктор зашёл в ванную комнату и сразу направился к крану.

Николай стоял за его спиной и наблюдал. Виктор аккуратно повернул вентиль холодной воды. Полилась тонкая струйка. Виктор открыл сильнее — струйка не изменилась, хотя должна была.

— Там что-то есть. — Тихим голосом сообщил и так это знавшему Виктору Ростов. — Открывай ещё.

И Виктор повернул ещё.

Кран фыркнул, затрясся, и с лёгким хлопком из него вылетела завёрнутая в полиэтилен бумажка. Виктор протянул было руку поймать её, но реакция у него оказалась не в пример даже слепой кошке. Пакетик шмякнулся в ванную, и вода стала прокладывать себе дорогу внутрь. Ростов успешно вытащил пакетик, пока Виктор боролся с краном — тот не хотел закрываться. Ко всему прочему ванна оказалась засорена и быстро наполнялась.

— Это он специально. — Проворчал Виктор, бросив бесполезные попытки закрыть воду. — Чтобы мы парились… Надеялся, что размоет то, что он там нарисовал.

— Спасибо, что холодную воду включил. — Улыбнулся Николай и протянул пакетик следователю.

— Как знал… — Усмехнулся Витя. — Надо сантехника срочно вызвать, а то затопит.

— А здесь и телефона то нет. — Развёл руками Николай.

— Ну, так иди к соседям.

Кран зарычал. Струя усилилась, и на них полетели тёплые брызги.

— Чёрт! — Выругался Виктор. — Горячую прорвало! Беги, звони, что стоишь?

Николай исчез в дверном проёме, а Витя вышел из ванной и прошёл на кухню. Там опустился на табуретку. Трупа, естественно, уже не было, о происшедшем напоминали лишь недопитые чашки чая. Витя осмотрел находку. Обычный маленький пакетик, в нём могло быть что угодно. Внутри свёрнутый, скорее скомканный листок белой бумаги. Он раскрыл пакетик, тот успел слегка намокнуть по краям. Обычный кусок бумаги для печати, тоже вряд ли чем поможет. Он развернул его. Внутри, прямо в центре, был символ. Эмоций это у Виктора вызвало мало. Он скорее огорчился, нежели обрадовался. Казалось бы, вот ответ на шараду. Вот доказательство того, что Виктор не худший из работников. Но… К сожалению, это и доказательство того, что они имеют дело с психом, который, скорее всего не остановится сам, его надо останавливать, а пока они просто ходят и действуют по его, психа, указке.

— Ты чего расстроенный такой? — В кухню влетел запыхавшийся Ростов. — Там ничего не написано?

— Да нет… Написано. — Виктор протянул ему бумажку.

— Опять треугольник. — Николай повертел в руках послание. — Но как смотреть? А, точно, на этот раз вершиной вверх, да?

Витя кивнул.

— Это символ огня.

— И что, теперь нам спички искать? Или зажигалки? — С иронией в голосе проговорил Николай.

— Не думаю…

— А что думаешь?

— Пока не знаю. Но скоро сообразим.

Николай вернул Вите бумажку и спросил:

— Будем изучать улику?

— Зачем? Думаешь, это что-то даст? Нет, вопрос сейчас не в этом. — Виктор встал и принялся мерить шагами маленькую кухню. — Сейчас необходимо узнать, где искать следующий знак.

Николай следил за нарезающим круги коллегой.

— Может быть… — Несмело начал Ростов.

— Что?

— Может быть, он имел в виду пожарную часть. — Выдохнул Николай.

— Хм… — Виктор поскрёб подбородок. — А почему нет? Возможно. Как только там искать следующий знак? Он ведь может быть где угодно. Даже на одежде у пожарных, у кого-нибудь в шкафчике. Что, всё отделение туда вызвать?

— Ну, для начала надо самим съездить туда посмотреть, а там и решим. Может статься, что и сразу найдём, а может и помощь потребуется.

— Хватит думать за меня, а то мне стыдно. — Шутливым тоном сказал Виктор. — Ты слесарей вызвал? А то я уже слышу, как вода на пол льётся.

Николай кивнул. В подтверждение раздался стук в дверь.

— Тогда давай убираться отсюда. Пусть своим делом займутся профессионалы.

Николай рассмеялся и они направились к выходу. В коридоре Виктор как можно доступнее объяснил двум слегка трезвым работникам мокрых дел в чём проблема. Те, вспомнив мать начальника, своих матерей и ещё кого-то, протопали в ванную, громко стуча сапогами.

— Как пойдём? — Спросил Николай, когда они вышли из подъезда. — Кажется, погода обещает сюрприз.

Витя взглянул на небо. Утренняя голубизна уступила место серому цвету одного бесконечно большого облака. Виктору на ум пришла фраза из песни Толи Крупнова. Вроде бы из поздних. «А я хочу быть как солнце, ой, да но не сырым, как небо!» Виктор вздохнул.

— Ты чего грустишь, друг? — Николай похлопал его по спине, причём довольно сильно.

— Не бей меня. — Отшутился Витя. — А то убью. — Он сделал страшное лицо.

— Сто первый приём карате — изморить противника бегством. — Ответил Николай.

В этот момент пошёл мелкий дождь.

— Едем на автобусе. Я сахарный, боюсь растаять. — Предложил криминалист.

— И я не из нержавейки, поехали. — Улыбнулся Витя.

Огнеборцы отнеслись к их визиту двояко. Одним было интересно, другим — смешно. Те, кому было интересно — помогали, другие соответственно обсмеивали. Последним Виктор пригрозил суточным арестом, но это мало помогло, наоборот, количество их увеличилось, что не могло не отразиться на количестве заинтересованных.

Николай обратил внимание на значок на электрическом щитке. Треугольник с заключенной в него молнией. «Не влезай, убьёт» было подписано снизу.

— Думаешь, он внутри? — Спросил Виктор. Эта шутка вызвала бурю эмоций со стороны незаинтересованных пожарных.

— А вдруг внутри новый труп? — Громко сказал Николай, стараясь быть не тише смеха.

— Открой и посмотри. — Раздался глухой голос. — Это был человек из группы заинтересованных.

Смех как-то затих, когда Николай протянул руку к дверке электрического щитка.

— Смотри, сам не стань трупом. Там напряжение больше тысячи. — Предупредил здоровяк, приглаживая усы.

Николай вздрогнул, поскольку его предупреждение прозвучало в гробовой тишине. Ему не нравилось это описание — гробовой. Уж лучше — мёртвой тишине. Ничего себе — лучше! «Забей», — сказал он сам себе и потянул ручку вниз. Он позволил дверце открываться медленно. На свободу вырвалось облако пыли. Запах горячей проводки. Внутри загорелась лампочка, автоматически загоревшаяся, когда ящик был уже открыт.

Виктор заглянул внутрь и через минуту с недовольным лицом отошёл в сторону. Николай с точностью, вплоть до неудовольствия, повторил его действия.

— Ничего. — Констатировал Виктор.

— Почему-то мне кажется, что мы не там ищем. — Сказал Николай. — Но, честно говоря, я и сам не знаю, где искать связь с огнём.

— Стоп. — Почти крикнул Витя. — Я уже нашёл символ!

— Где? — Николай завертел головой.

— Нет, не здесь, но недалеко. Идём!

Ростов пошёл за следователем, за ним потопали пожарные — и скептики и заинтересованные. Виктор уверенно шёл на улицу, распахнул дверь, вышел навстречу дождю. Холодные капли били по лицу, но он не замечал их. Отойдя метров на двадцать от здания, Виктор остановился и указал вверх. Окружавшая его толпа, не меньше тридцати человек, повернула головы.

— Не понимаю… — Произнёс усатый, щурясь от дождя.

— А до меня кажется, дошло. — Николай не сдержал улыбку.

На крыше здания пожарной охраны, в аккурат над гаражными воротами, был укреплён огромный рекламный стенд. Даже не рекламный, а скорее информационный. В верхней части стенда красовались две цифры «01» — телефон для сообщения о возгорании, а в нижней части — ребёнок с вытаращенными от ужаса глазами в объятой огнём квартире. Эти два изображения разделяла горизонтальная полоса, а самое главное…

— Чтоб меня… — Прошептал Николай. — Что это значит?

Самое главное — этот стенд был треугольной формы. Треугольник вершиной вверх, с горизонтальной полосой!

— Это символ воздуха!

— Ух, ты! — Проговорил усатый пожарный. — И что теперь?

— А теперь — в больницу. — Сказал Виктор, улыбаясь.

Взгляды тридцати людей, включая Ростова, направились в его сторону.

— Это ещё зачем? — Спросил Николай.

— Около больницы я однажды видел баллоны с кислородом, а это основная составляющая воздуха. Тебе ли этого не знать?

Николай кивнул.

— И в какую именно? — Раздался сзади знакомый голос.

Виктор обернулся. Чёрт! Практикант. Совсем забыл про него!

— А, Санёк. — Витя протянул ему руку. — Ты как раз вовремя. Самое интересное только начинается.

— Вы ведь обещали мне позвонить! Даже ночью! — С упрёком, пряча глаза, сказал стажёр.

— Понимаю, что хочешь сказать. Так дела не делаются, да? Ну, ничего, в следующий раз обязательно позвоню. — Витя похлопал его по плечу и уверенно зашагал в сторону больничного городка.

Дождь медленно сошёл на нет.

Стажёр пошёл следом. Николай через несколько секунд догнал их и тихонько сказал, обращаясь к практиканту:

— Не переживай, Витя парень хороший. Его даже совесть мучает немного. — Николай улыбнулся.

— Да я и не расстраиваюсь. — Рыбкин достал из кармана платок и вытер мокрое лицо.

— Кстати, Саша, верно Саша? — Рыбкин кивнул. — Как ты нас умудрился найти?

— В отделении сказали. — В его голосе до сих пор чувствовалась обида. — Я позвонил.

— Хм… — Николай задумался. — Вроде бы мы ничего и не говорили.

— Откуда мне знать. Они же должны как-то контролировать своих работников, а может, кто-то из пожарных позвонил ради хер знает чего.

— Забей. — Николай махнул рукой. — Давай-ка лучше догоним нашего следака, а то он уже далековато.

Будущие коллеги прибавили шагу, сокращая расстояние между Виктором и ими.

Пешком до больничного городка от пожарной части было недалеко — быстрее, чем на автобусе. Если срезать через институт, то и вообще рукой подать. Николай не хотел резать через институт. После событий годичной давности у него от этого места волосы на спине вставали дыбом. Через силу Николай отвёл глаза от зелёного здания. Но отвести воспоминания он не смог. Перед глазами ясно стояла лаборатория с трупом внутри и куча безумных подростков. Особенно один. Его пришлось ранить, чтобы он не добрался до них. Если бы Кузин тогда не выстрелил, не служил бы сейчас в ФСБ, а он, Николай, наверное, остался бы инвалидом, в лучшем случае.

Но вот институт остался позади. Через два квартала начиналась лесопарковая зона. Именно там, почти что в лесу и разместился больничный городок. Виктор уверенно шёл вперёд. Они прошли мимо городской больницы, слева осталась «инфекция», наконец, на самой кромке леса Виктор остановился и повертел головой.

— Вот они! — Радостно выкрикнул он, повернул направо и Николай увидел двухметровые баллоны, наподобие тех, в которых перевозят газ. Их было три, и на каждом красовалась надпись: «Кислород. Огнеопасно!»

— Логично. — Одобрил Николай.

— Ищите знак. Треугольник вершиной вниз с горизонтальной полосой. — Отдал распоряжение Виктор и зашёл за баллоны.

— Можете не искать. — Сказал он. — Я нашёл. Вот он!

Николай и Рыбкин подошли к нему.

— Земля. — Уточнил Ростов.

— Земля. — Кивнул Виктор и посмотрел под ноги. — Смотри-ка, как будто недавно копали.

— Ага, ну что, раскопаем? — Засуетился Рыбкин.

— Не стоит. — Сказал Николай. — Мало ли, что там? Вдруг они заминированы? Написано же, огнеопасно! Представь, что от нас останется, если копать начнём, а они рванут?

— Не будь параноиком. Игра ещё только началась, нас с тобой ещё рано пускать в расход, я думаю, копать надо. — Ответил Виктор.

— Уверен, что тут трупа нет, что-то маленькое закопано.

— Это точно. Кому поручим ответственное задание? — Витя, прищурив один глаз, посмотрел на практиканта с явным намёком.

— А вдруг всё-таки рванёт? — Выражение лица Рыбкина с весёлого моментально сменилось на испуганное.

— А ты копни и отойди. — Посоветовал Николай. — Работа у нас такая, понимаешь, небезопасная.

— Не переживай, мы рядом будем. Всем достанется, если что. — Сказал Витя и отошёл на шаг назад.

— Успокоил… — Проворчал Рыбкин и опустился на колени. Следователь и криминалист, затаив дыхание, следили за его руками.

Рыбкин зажмурил глаза и начал одной рукой аккуратно разгребать землю.

— Мягкая, недавно копали. — Констатировал он.

Через минуту образовалась ямка глубиной в длину пальцев стажёра. У Виктора засосало под ложечкой. Он переводил взгляд то на стажёра, то на баллоны с кислородом.

— О! — Издал стажёр после долгой паузы. Виктор аж подскочил от неожиданности.

— Что там? Взрывчатка?

— Пакет какой-то. Там что-то с острыми углами, вроде прямоугольной формы.

— Что за…

— Видеокассета! — Сказал Рыбкин, извлекая из земли полиэтиленовый пакет, в котором обычно продают хлеб в магазине. Внутри лежала самая обыкновенная видеокассета. Насколько мог видеть Виктор, перемотанная на начало. Что ж, не худший вариант. По правде говоря, он ожидал найти там чью-нибудь голову или оторванную конечность на худой конец. Иногда приятно ошибаться.

— Интересно, что там записано? — Сказал Николай, рассматривая кассету.

— Чутьё или это здравый смысл, но что-то определённо подсказывает мне, что ничего хорошего мы там не увидим.

Стажёр держал находку в вытянутой руке, на лице светилась радость — то ли от того, что именно он достал это из-под земли, толи от того, что их всех всё-таки не разорвало на куски.

— Ну-ка, дай-ка мне поближе посмотреть. — Попросил Николай.

Стажёр послушно приблизился.

— Чего там? — Виктор изучал выкопанную яму на предмет ещё какой-нибудь вещицы.

— Взгляни, тут что-то написано. — Сказал криминалист.

Витя пригляделся. На том месте, где полагалось клеить наклейку с названием фильма, было вырезано одно слово. Поначалу Виктор не мог ничего разобрать. Но в течение нескольких секунд, что потребовалось глазам, чтобы сложить английские буквы, он прочитал вслух.

— Самаэль.

— Что это, чёрт возьми, значит?

Виктор пожал плечами. Стажёр развернул кассету надписью к себе. «SAMAEL» отразилось в его глазах.