Жемчужная — Одноглазый

— Ма-а-а-ма-а-а! — отчаянно заверещал ребенок и бросился вон из комнаты. Испуг его был настолько силен, что даже при ярком свете, в присутствии родных, он боялся подойти к адскому аппарату, чтобы убедиться — глаза на нем нет. Пришлось новенький подарок от отца выбросить на помойку.

Кошмар из детства выплыл, когда Матвей Денисович стал отцом. Ему на тот момент было уже 32 года, и верить в реальность того, что случилось в глубоком детстве, было несолидно. Однако ж, он почему-то поверил — сразу, как только вспомнил. И теперь отчаянно боялся уже не только за себя, но и за дочку. А ну как ей тот монстр тоже привидится?! Поэтому никогда не позволял жене прикрывать на ночь дверь в Анечкину комнату. И сам не ленился проведывать дочурку, когда она находилась в комнате одна.

Нет нужды говорить, что любой аппаратуре «вход» в девчоночью спальню был строго заказан. Мудрая жена, которой прекрасно было известно от свекрови, что Матвея пришлось лечить от энуреза после того, как ему примерещилось что-то на магнитофоне, не спорила. Ее устраивало, что единственный источник музыки находился в зале, где она занималась аэробикой. А колыбельные песни малышке пела без всякого «аккомпанемента».

Со временем страх, терзавший Матвея Денисовича, стал отступать. Когда дочке стукнуло шесть, он и вовсе почти забыл о нем. Теперь уже позволял девочке одной находиться в комнате. И полностью доверил жене заботу о дочери, переключившись на зарабатывание денег.

На новой работе Матвею частенько приходилось уезжать на несколько дней в командировки. Так случилось и за неделю до Нового года. Какое-то тревожное чувство не давало покоя главе семейства перед отъездом. Он обеспокоено крутился по дому, собирая сумку с одеждой и документами в дорогу. Несколько раз присаживался, внезапно вскакивал и начинал ходить туда-сюда. Но мягкое объятие жены прогнало все тревоги. Поцеловав супругу и Анечку, Матвей Денисович решительно вышел из дома.

А к вечеру жена и дочка заболели. Анечка хныкала и просила почитать ей сказку. У матери, как назло, пропал голос. Она попросила у соседки кассету с детскими песенками, перенесла к дочке магнитофон и включила его.

Ничего страшного не произошло. Девочка под музыку выпила невкусное лекарство и уснула. На следующий день она сама попросила маму включить ей песенки. Та не стала отказывать в этой малости больной дочери, тем более, что ранимого мужа все равно рядом не было.

Матвей Денисович вернулся домой ранним утром, когда было еще темно. В спальне мирно посапывала жена. А из комнаты дочери раздавалось… веселое хихиканье. Заглянув к Анечке, глава семейства остолбенел: рядом с кроватью стоял магнитофон, который внимательно наблюдал своим единственным глазом за девочкой. А Анечка, держа в руках мамину тушь, аккуратно прокрашивала ему ресницы.

— Это мой друг! — сказала она, увидев папу. — Правда, я не знаю, как его зовут. Видишь, ему нечем сказать — рта нет. Но он хороший!

Магнитофонный глаз подмигнул Матвеюшке, и тот тихо осел на пол.