Luchifer — Цинизм-2

Про Новый Год? Ну, давай про Новый Год. Слушай.

Давно это было... Жил-был на берегу Северного Ледовитого Океана Дед... По прозвищу Мороз. Потому что как ни придет с промысла домой, говорит:"Ох, замерз!", и — тяп рюмашку... Ну вот, значит, жил он со своей внучкой, Снегурочкой. Сиротинушкой бедной... Родители ее как-то раз в Турцию съездили... Ну и остались от них бедняжке шляпа отцовская да три морковки на память.

Жили — не тужили, и вдруг настал для них черный день. Метеорологи, мерзавцы, решили загулять и всю водку в ближайшем магазине скупили. А Деду самогон девать стало некуда — раньше хоть им задвигал, в деревню же не пойдешь, там через двор гонят... Ну и решил он вспомнить молодость, сетями в море побаловаться, от рыбнадзора по сопкам окрестным побегать.

Пришел на берег моря, закинул невод... Первый раз вытащил невод с водою пустою. То есть не поймал ничего. Правильно, рыба-то неприкормленая, да и химзавод рядом сливает всякую гадость.

Второй раз вытащил невод с травою морскою... "О,-воскликнул Дед,-Травка! Интересно, а ее курить можно?" Попробовал... Гадость оказалась. Соленая. Решил Дед, что травку лучше речную ловить, поставил галочку на заметку.

Вытащил он невод в третий раз... А там — рыбка золотая... "Вобла,— подумал Дед, — вот тебя-то мы и оприходуем на ужин...". А тут рыбка и говорит человеческим голосом: "Старче, отпусти меня. Любое твое желание исполню!". Ну все, подумал Дед, ОБКУРИЛСЯ. Травою морскою. Ну правильно, там же йод и прочие галлюциногены... Хотя... глюков таких четких не бывает. И решил Дед загадать самое сокровенное свое желание. Типа, исполнится — хорошо, а не исполнится — значит, все-таки травка виновата.

И сказал он рыбке: "Хочу я, значить, селедочка моя ненаглядная, чтоб мир был во всем мире. Никаких там войн, и прочей кама-сутры."

"Э, нет, старче, — отвечала рыбка, — я с политикой зареклась связываться. А то тут была уже одна... Царица морская... Давай что-нибудь попроще."

Почесал Дед репку... Не растет репка. "Давай тогда... О, придумал! Хочу раз в год всем подарки делать, за казенный счет или там по договоренности... И — чтоб мне везде наливали!"

"Идет, —обрадовалась рыбка, — а теперь отпусти меня в море. И в следующий раз руки вымой. А то они у тебя... рыбой пахнут. Иди, собирайся. Завтра первый выход твой."

Пришел Дед домой радостный. Снегурку позвал, говорит так мол и так, поеду завтра по всем весям и поселкам городского типа, подарки дарить. А Снегурочка ему в ответ:"Дед, ты ж за рыбой ходил. Есть нечего. Так меня и оставишь?"

Дед Мороз смутился:"Нет, конечно. Хочешь... со мной поехали! Мне будут наливать, а тебя угощать." На том и порешили.

Наступил следующий день. Дед для храбрости дерябнул поллитру, и в путь пошли они. Долго ли шли, коротко ли — не помнил Дед. Но факт в том, что, когда какой-то обрыв проходили, не удержал Дед мешок с подарками, и полетел тот вниз. Ну Дед, конечно же, за ним собирался сигануть, — подарки-то казенные, так и за расхищение в особо крупных залететь на нары можно.Хорошо, Снегурочка удержала, найдем, говорит, спуск сейчас и заберем мешок.

Пока ходили они по горам да по долам, лежал себе мешок мирно... Хотя нет, где это видано, чтоб в России что-нибудь долго лежало без присмотра?

Шел в это время по лесу Заяц. Барыга местный, травокур первейший. У него и кличка была соответственная — Косой. Шел он, шел — и наткнулся на мешок. "Че за ботва, — подумал Косой, — по-любому, халява!" Только за мешок — а тут из кустов Лиса. Промышляла Лиса скупкой и перепродажей краденого, шмотья там всякого, рыжья, за это и получила свое погоняло — Рыжая. Урожденная одесситка, приехала на Север в поисках легкой возможности подзаработать, да там и осталась. Увидела она, что Заяц к мешку какому-то примеривается, да сразу сообразила, что к чему.

— Косой, а шо ты с мешком делать собираешься?

— Э, Рыжая, не лезь. Мое.

— Да шо вы говорите? Как говорят у нас в Одессе, на чужой каравай рта не разевай. А то порвется. Намек понял? Давай лучше я барахлишко возьму, толкну, а деньги потом поделим. Как тебе?

Смекнул Заяц, что развести Лиса его хочет, только собирался ей навалять как следует, а тут из кустов — ну кто бы мог подумать! Владимир Вольфович. Местный участковый, злющий — до упора. Его Волком прозвали. За лютость. И за то, что мелкие взятки не берет — только в СКВ.

— И что ж это мы тут делаем, товарищ Заяц?

— Как что, клад ищем!

— Ну и как успехи? Вижу, успехи есть. А кто ж его потерял, а?Я слышал, у Совы недавно тоже клад пропал... А это, братцы кролики, уже срок...В глаза смотреть!

— Уважаемый Владимир Вольфович, это наш мешок...

— ... и вы его доите, да? Пройдемте-ка в отделение, следствие покажет.

Поняла Лиса, что уплывают из-под носа вещички. И решилась на крайний шаг — звонить Колобку. Тот пару лет назад чудом избежал ее зубов, и пообещал помочь в любой момент. С тех пор раскрутился, бизнесменом стал. Звякнула она, зубки Волку позаговаривала, глядит — катится Колобок. В малиновой ушанке, цепью золотой перевязаный — на шею не оденешь, да и зима, гололед, скатишься куда-нибудь на дно, конкуренты заклюют, вороновская группировка. А гвозди в себя вбивать Колобок не собирался.

Прикатил, в-общем, он, начал базар разруливать.

— Ну че, Волчара, как так-то? Я тебе отстегиваю за то, чтобы ты моих не трогал? Отстегиваю. А ты тут, понимаешь, в отделение... Нехорошо это. Давай лучше мы тебе от продажи процентов десять кинем. Косому вон, за то, что нашел, пяток отдадим, Лиса себе за работу 35 возьмет, а я, так уж и быть, 50, за то, что вам, дуракам разобраться помог...

Не успел Волк подобающим образом ответить, как на поляну из чащи вылез Медведь. По паспорту Михаил Андреевич. Бухой в зюзю. Он и так по жизни беспредельщиком был, а как выпьет — вообще с катушек слетает. Все жители окрестные стараются в это время дома сидеть да волыны чистят. Еще бы — полтора центнера мышц и беспредела — кому мало покажется?

Вылез — и сразу въехал, что к чему. Даром что физфак заканчивал. Причем "физ" — не от "физика", а от "физкультура"."Ну че, братва лихая, — сразу взял быка за рога Медведь, — как делиться будем — по честному или поровну?"

Колобок сразу в улыбке расплылся, а улыбающийся Колобок — это жутко. "Мишаня, здаров! Как дела? Как жизнь молодая? А мы тут только стояли и решали, сколько тебе отдать — десять процентов или пятнадцать. А тут ты появился."

"Ага, знаю я, как вы решали! Небось, и не вспомнили бы, не появись тут. Значит, расклад такой: как говорят наши заклятые друзья американцы, делим фифти-фифти. То есть я забираю половину, а как вы будете остальное межевать — уже ваши проблемы. Возражения есть?"

Колобка такой расклад явно не устроил. "Э, не, Мишаня, так не пойдет. Беспредела не будет. Даем тебе двадцать процентов, и то — от доброты душевной."

— Двадцать?! Ах ты глобус недоделаный! Молись. Сейчас я тебя буду на блины раскатывать!

Тут уж никто не смог остаться безучастным. Еще бы — беспредел надо пресекать. Колобок начал потуже затягивать цепь, Волк зашарил по кобуре, лиса достала откуда-то финку, даже Косой с земли ломик поднял. Медведь на другом конце поляны стоял и разминал кулаки, потом подумал, посмотрел на "Макаров" Волка, и достал из-за спины ружьишко. Какое — никто не увидел, потому что на поляну растеряно вышел Дед Мороз. Вышел, увидел мешок, а так же то, какое из-за мешка мочилово сейчас начнется, — и сказал:

— Ну вот что. Я вижу, вы тута совсем собрались поубивацца? Не выйдет. Щас я мешок заберу, и пойду дальше подарки разносить. А перечить начнете — узнаете, почему меня Дедом зовут. Я в Афгане служил, в десантуре. Звоночек один сделаю — сюда такая басота примчится, по бревнышкам всю вашу деревушку и прилегающую к ней лесостепь разнесет. Так что давайте миром разойдемся, глядишь, и вам что-нибудь подарю. Идет?

Возражений, конечно, ни у кого не нашлось. Кому же охота с афганцами связываться? Подарил Дед всем по чупа-чупсу, и пошел дальше подарки разносить. И с тех пор больше одной рюмки в гостях не выпивал. Во избежание.

Вот такой вот у этой сказки конец счастливый. Понравилось? Мне тоже. Сам не ожидал...

А мораль у сказки такая: как говорят у нас в Одессе, на чужой каравай рта не разевай... а то порвется.

Спокойной ночи. И с наступающим, как говорил один таракан другому.