Shmyakazyabra — «Художник» — от слова «худо»

Встал я в четверти шестого, когда солнце уже заглядывало в окно. Побыстрее накинув халат, я вышел на балкон. Хоть с третьего этажа вид отрывался и не фантастический, я смог сполна восхититься красотой природы.

Тончайшие лучи солнца попадали в лужицы от вчерашнего дождя и играли разнообразными цветами и оттенками. Могучий дуб, что рос напротив моего окна, словно тихонько дремал, периодически шурша своей кроной. Людей на улице не было, даже дворовые собаки, которые вчера грызлись за какую-то кость, бесследно исчезли.

Вдохнув полной грудью неприятный, но все же утренний и не столь загазованный воздух, я закрыл окно и направился в комнату одеваться. Открыв дверцу шкафа, я скучно пробежался взглядом по пустым полкам. Тяжело вздохнув, я открыл один из ящиков и нашел там единственные чистые джинсы. Затем, натянув их, направился в ванную комнату.

Там я пробыл около двадцати минут. Потратил двадцать минут драгоценного времени, разглядывая свое грубое, заросшее щетиной лицо. Наконец-то, взяв бритву, аккуратно побрился и намочил волосы холодной водой. Зачем, не знаю.

Вернувшись в комнату, к своей кровати, я встал на колени и пошарился рукой под ней. Моментально рука наткнулась на скомканную одежду. Выпихнув всю кучу грязного белья из-под кровати, я стал судорожно нюхать одну вещь за другой, в поисках не сильно воняющей. Через десять минут на мне была черная майка, которая даже могла похвастаться отсутствием резкого запаха. Усердно приглаживая ее рукой, чтобы она не была так скомкана, я направился в кухню.

По пути в комнату с пустующим холодильником мне посчастливилось перецепиться через рамки от еще не натянутого холста, и растянуться прямо посреди коридора.    

Поглаживая ушибленную ногу, я похромал навстречу еде. Поставив на огонь сковородку, полез доставать одиноко греющиеся в холодильнике яйца. На мое счастье, там даже оказалось полголовы вонючего сыра, который я купил еще две недели назад, и скучающий помидор. А что можно еще ожидать на завтрак бедному художнику? Пока жарилась яичница, я собрал в стопку листы с эскизами и набросками, что занимали всю площадь стола, и положил их под стол. Усевшись на твердый и до боли неудобный стул в углу комнаты, я смог легко дотянуться к сковородке на плите, что находилась на противоположной стороне кухни.

Взяв вилку, я начал есть прямо из сковородки. Покончив со своей скромной трапезой и вымыв дорогую мне посуду, что пожарила мне сегодня яйца, снова спрятал ее в ящик у мойки. Кинув усталый взгляд на настенные часы, я ужаснулся. Было начало седьмого.

Летя к себе в комнату, я снова навернулся из-за этих чертовых рамок, разодрав джинсы выступающим гвоздем.

«Боже, за что?» — пронеслось в голове. «Только не сегодня и не сейчас».

Поднявшись, я начал собирать в потрепанный рюкзак листы с зарисовками.