Горе — Если тебя вдруг спросят про сорок первый.

— Если тебя вдруг спросят про сорок первый

дедушка, ты расскажи им спокойно, прошу, не плачь.

Седыми слезами на горле застынут больные нервы,

ударит в голову поле битвы, стучит как по корту мяч.

И все те сражения — клинописью прожённые,

и все те страдания — в памяти свежим рубцом.

Ты знаешь, те кто у нас с орденами сегодня, как прокажённые,

чувствующие — тоску. За каким-нибудь рубежом...

А небо, в желтеющем атласе звуком военной гармоники

нам всё поёт Катюшу, до "посиневших лиц".

"Священной войною" — душа отпадает в хроники,

ты будто бы мёртвый, опустошённый, бездушный — фриц...

— Ты долго рассказывай дедушка, чтобы не мучатся,

всё нам рассказывай — мысли свои отпустив.

Ведь память тушить одному — всё равно не получится.

Ведь это должны знать все те, кто сегодня жив...