Саша Ску — True, False. Not given.

Обитель Лесной Ведьмы

Собственное отчество Ивану Никоноровичу, человеку ещё очень бодрых лет, казалось солидным и веским, и иногда даже красивым. Порой он чувствовал, как оно добавляло ему возраста, однако чувству этому почти не сопротивлялся, а в иные дни, когда к нему особливо обращались из казенных контор, охотно старел.

А ещё Иван Никонорович отличался большим уважением к Богу и безграничной до умиления богобоязнью. Всю жизнь свою сознательную он проживал, оглядываясь, в прямом смысле, на Бога. Вот идет, бывало, по улице, а навстречу ему какая-нибудь кошка ползет. А он, прежде всего, глядь на небо: нет ли знака какого-нибудь, что в боговых измышлениях, будто кошку эту раб Божий Иван пинать собирается.

«Как бы чего не удумал….», — шептал иногда Иван про Бога и про себя. «Как бы чего не удумал…». До ужаса боялся он и лишних мыслей всякого рода, и волеизъявлений случайных людей, а больше всего именно слова «ересь». Как завидит где-нибудь искомое словцо, так весь испариной покроется, покраснеет, убежит. Но никто на это лишнего внимания не обращал. «Так, — думали, — со странностями человек. А кто не без странностей? Зато работник хороший».

И то было правдой. Работать Иван Никонорович очень любил, хорошо работать, прилежно. А после — читать какие-нибудь сложные книги, вроде географических словарей или метрических записей. В последнее время увлекся священными текстами, в коих ценил прекрасное чувство покоя и щекочущий и сладкий запах ладана, неизменно чудившийся при их прочтении.

Раз попались ему сочинения об экзорцизме, и до крайности увлекли его. Святые формулы были сложны и витиеваты, Иван Никифорович много вечеров пролобоморщил, чтобы вникнуть в суть. Раз учуяв вкус надвигающейся благодати, остановиться трудно.

Ощущение собственной будущей святости накрывало его с головой, мужчина с остервенением слюнявил пальцы, выписывал в блокнот, не смея подчеркивать в книге, считал про себя лунные дни. Даже срубил росшую неподалеку от дома осину, которую употребил для особого, остроконечного креста. А все потому, что новая идея, идея целой, совершенно иной жизни родилась в этой поневоле стареющей душе. На третью молодую луну, вооружившись своими заметками, свежим крестом и домашней святой водой он отправился в церковь. За благословением.

Там было на удивление пусто. Кроме мрачноватых иконных святых его больше никто не встретил. Однако Ивана Никоноровича это даже несколько воодушевило: тихонько напевая какой-то госпел, он стал доставать свои святоводные баночки, протирать белым платочком и ставить их прямо на церковный пол.

У него было намерение собрать склянки в композицию креста, стороны которого касались бы гор запада и восточного солнца, сердце которого было бы направлено в сторону святой земли, великого горо…

-Ты чей-то здесь делаешь? Чай не на базаре!.. Убирай свои склянки, паразит!.. Убирай, кому говорят!.. Живо-живо! .. Щас отца Феофана позову, мигом душонку твою продажную выставит из Дома Божьего!...УУуу!..

Вдруг откуда ни возьмись взявшаяся бабулька кружила вкруг него и вопила страшно, истошно. Иван Никонорович, будучи человеком довольно интеллигентным, смог только молчать и хлопать глазами. Топот ее маленьких ног в грязных валенках, глухой удар клюки о церковный пол, пробивающейся богном сквозь ругань, — все это несколько обескуражило его.

Так продолжалось некоторое время, пока, наконец, Никонорович не водрузил на место отвисшую челюсть и не приступил к решительным действиям. Он пришел в храм за благословением, за знаком, что и он теперь сможет транслировать частичку Божьей благодати. И знак был получен. Нужно было во что б это ни стало закончить инсталляцию-крест и освятить место, оскверненное бабкиной руганью. Мысль эта с силой поразила чувства Ивана Никоноровича; он вытер вспотевшие ладошки о шерстяные брюки и взялся за дело.

Буквально уткнувшись головою в мозаичный пол, мужчина строил правильные, красивые линии из баночного стекла; бабка будто умолкла. Когда он, наконец, закончил, вокруг было совсем тихо.

Во внезапной, будто звенящей глухоте было нечто тошнотворное. Никонорович решил поднять глаза и осмотреться, но тут же попятился, прямиком на свою композицию. В лицо ему беззвучно смеялась и плевала бабка, угрожающе размахивая клюкой. Кошмарнее всего было то, что бабка будто раздвоилась , и теперь выкатывала полуслепые глазищи свои, с двух сторон обступив его.

Каждый раз, когда Иван Никонорович в оцепенении моргал, силясь избавиться от чудовищного видения, старух становилось все больше. Они окружали плотно и без всякой надежды, беззвучно и злобно смеясь прищуренными, темными, как копоть, глазами, выбрасывая вперед уродливые, скрюченные пальцы, словно пытаясь схватить его за душу.

«Что же это делается?...» — в отчаянии подумал Иван и спасительно нащупал под курткой осиновый завет. «Божечки, настало…», — пронеслось у него в голове. С криком разорвав куртку, он взмахнул над головой деревянным крестом своим и начал, с перепугу, верещать на латыни. На это старые бесовки разразились громогласным смехом, под куполом церкви сверкнуло что-то наподобие молнии и скрюченные тела размножились вновь, в некоторых местах срощенные друг с другом.

Адский калейдоскоп морщился и кряхтел, напирая безумием и страхом. Иван Никонорович, однако нашелся и начал православную читку, попутно пытаясь огреть хоть какую-нибудь бестию по голове святым осиновым предметом.

Одной действительно досталось! Завизжала, запрыгала, увлекая за собой свою сиамскую подругу-копию, но тотчас вцепилась в крест гнилыми зубами своими и — о, ужас! — перекусила его!

Тут Никонорыч понял, что надо бежать, и побежал, смешно, по-бабьи, но отчаянно вентилируя руками, распихивая бабок-антихристесс. Они лишь противно шипели ему вслед, моргая и переливаясь копотью и молниями.

В поту и бесновании вывалился он из храма на мостовую и тяжело, как рыба, дышал воздухом ранней весны. Никто не обращал на него внимания. Насилу успокоившись, ещё слыша жуткое шипение по углам, побрел он обратно к себе. Обломок креста, который с силою сжимал все это время в руке, выкинул в мимопротекавшую реку. Дабы избавиться от дурных воспоминаний.

А после всего, сделал вывод: хочешь прийти в дом Бога, разузнай, дома ли он сам. А то мало ли, чего удумает…

15:52

29.03.2013

Ску