Александр Шипицын — Защитник бедных женщин

Так что это полегче, чем, аки пес, за матросами и солдатами, высунув язык, бегать. Делать то особенно нечего, сидим в кафе при Доме офицеров, кофе пьем, растворимый.

Тут дежурная по Дому фицеров, подходит. И нашего начальника патруля к телефону позвала. Начальником у нас инженер эскадрильи, из соседнего полка. Слышим, он с кем-то большим и высоким разговаривает:

— Так точно! Так точно! Никак нет! Есть!

Все, думаю, никак выволочку от комдива получает, что в кафе сидим. А оказалось, комендант звонит, поручение какое-то дал.

— Пошли, — майор говорит, — буяна брать будем! Топором машет.

Вот это да! Такого мы еще не видели.

— И что, товарищ майор, офицер хулиганит?:

— Да. Майор. Я его хорошо знаю. Ему давно на дембель пора. Мухи не обидит, а тут гляди, с топором! Чудеса! Что водка с человеком делает?

Мы с Петром подтянулись. Кобуры с пистолетами поправили. Нацелились и внутренне собрались, значит.

Приходим. Сталинская трехэтажка. Дверь девочка лет двенадцати открыла. В глазах при виде нашей команды удивление и горечь.

— Показывай, Оленька, — наш старший говорит, — что у вас стряслось?

— Ничего не стряслось, дядь Сережа. У нас все в порядке.

— А папа…? Дома?

— Дома. Он спать лег.

— Оленька! Кто там? — слышим мужской голос. — Заходите.

Мы из коридора в большую комнату проходим. Там на диване — в чистом белье седой мужчина лежит. Видно не спал еще, книга в руках.

— Ты, Сергей!? Что случилось? Замерзли, что ли? Проходите, проходите,… Я сейчас… оденусь только.

Он взял лежащий на кресле спортивный костюм.

— У нас случилось? У нас как раз все в порядке. А вот у тебя, Матвей, что?

— А что у меня? Вот, спать ложусь, книгу решил почитать…

— Вы его понюхайте, понюхайте, алкаша проклятого. Он же лыка не вяжет, — выскочила из соседней комнаты женщина лет сорока пяти. Между большим и указательным пальцами правой руки она зажимала чистый ватный тампон. — Вот, смотрите, как он меня топором на куски изрезал. Я тут кровью истекаю, — завизжала она, а он книгу, видите ли, читает, пьяница проклятый. Ничего! Небось, на гауптвахте протрезвеешь. Ты у меня еще в ногах наваляешься.

— Люся, — остановил ее словоизвержение наш начальник, — Люся, побойся Бога! Какие куски? Где топор? Кто пьяный? Матвей, что ли? Да он же трезвый, книгу читает.

— Ага! Книгу! Как же!? Он там фигу видит, а не книгу. Это для вас он читает. Читатель! Я щас позвоню коменданту. Спрошу почему он его дружков, тебя то есть, присылает? А они пьяных бандитов прикрывают. Комендант нас, бедных женщин, защитит.

— Да погоди ты. Что слу-чилось?

— Он на меня с топором бросился. Изрубил всю вот! — она ткнула майору под нос палец с ваткой.

— Погоди, — майор попы-тался отвести от своего носа ватку, на которой не было ни капли крови. — Саня! — повернулся он ко мне. — Поговори с дочкой.

Наш старший пытался договориться с супругами. Петр вышел в коридор. Через стекло кухонной двери я заметил, что Матвей поднялся с дивана и надевал брюки.

— Как тебя зовут? — не знаю зачем спросил я девочку.

— Оля.

— Скажи, Олечка, что тут произошло?

— Знаете что, — враждебно вскинулась на меня девочка, — я лучше ничего говорить не буду.

Сколько я ни пытался ее разговорить, так она ничего мне не сказала. Тем временем Матвей полностью оделся. Мой майор позвал меня, и мы вчетвером вышли на улицу.

— Так что у вас произошло?

— А! Не спрашивай! Эта сука, чем старее, тем дурее! Они там, на работе, в финчасти, групповуху затеяли. Кому там моя дура старая понадобилась? Ума не приложу. Какой-то мудак все это фотографировал и мне фотки подбросили. Я ей показал и сказал, чтобы повнимательней была — дочь растет. Так она на меня накинулась: «Я тебя с должности сниму, да я тебя из армии выпру! Я тебя со свету сживу!» Вот вас через коменданта вызвала. Я бы с ней, стервой, давно развелся, да дочку жалко.

— Да! Комендант боится, что она к начпо побежит. А тот известный защитник женщин. Если комендант не прореагирует, сам получит по первое число. Тебе есть где переночевать?

— Есть. К Петру Сергеевичу пойду. У него жена в отпуску. Он еще когда приглашал…

— Вот и хорошо, а коменданту я так и скажу: ты был трезв, никто твою бабу и пальцем не трогал, а чтобы скандал прекратить, ты у Петра ночевал. Ну, давай, старина, держись, а я к коменданту пойду. Может, она утихомирится.

— Эх! Только на это надежда, девчонку жалко. А то придется разводиться.

Он повернулся, засунул руки в карманы пальто и зашагал в темноту.