Мефро — Недалёкое непрекрасное

Как дела у головоньки? Как дела?

Всё как по Маслоу вниз,

безгривого солнца близ.

Доброе утло –

начнётся с коктейля молотого

кофе и мол: а как

в турку не загреметь.

Буркаешь в облака.

Завтрак — мор и ковка по-корейски,

недоеденная батьком

(что по срокам — на специи опирайся).

Следующая стадия мрака.

Сплошь одно вороньё.

Встав поперёк неба,

гнут свои тёмные линии

рыбные кости антенн,

превращая пространство

в ноуваристый болью-он мертвого инфоморя –

из спутниковых тарелок

сёрпают его

аль-да-барановые жертвы

побарабанных установок.

При ВК я,

катаешь телегу пальцами,

снова и снова отрицая:

ты уже там

где:

ржавый ЧСВ механизм диминутивит жизнь,

где:

им перья, перья!

а нам — не нам.

(Какие уж тут замашки!)

Орёт двуглавый

Оруэллом в двух главах

букв мошкарой закружен:

гласными и согласными,

шипящими про себя,

по углам со-норными.

Мышь, лень и я — норушны.

Незаконченный сюрреал.

Бабки больших подъездов

доядерны взводят споры.

Скроется вскоре, вскроется.

Над всем дядя стёба

со звёздной своей высоты —

соскребает искринки мозга.

Натянутая страна

звук издаёт глухой –

под руки поздно взятый

расстроенный инструмент.

В положении цугцВанга

(водит стеклянный глаз),

теряет со смертью свою тождевственность.

Вдох диафрагментировав,

не угодив в коллективную полицинацию,

через помехи рацио

пробираешься,

наводишь грудную камеру.

Выставил резкость.

Всё, в объективе, замерло.