TwiXP — Северные горы — глава 1 — Мифриловый клинок.

повествующая о том,

что в Северных горах появился человек,

на поясе у которого висит

мифриловый клинок.

Мой путь — война,

мое призвание — борьба,

и жизнь моя –

лишь меч ещё один на поле брани.

Уильям — маг из ордена Белого пламени.

В Северных горах наступила весна. На смену холодному, убийственному ветру пришло дивное пение птиц и аромат первых, показавшихся из-под снега, цветов. Появились и первые листья, усыпав, будто бы, мертвые ветви растущих на склонах деревьев. Вечно зеленые ели и пихты стали радоваться лучам солнца, впитывая в себя каждую каплю нежного, весеннего тепла. Среди этого, казалось бы, зарождающегося, нового мира, виднелись снежные макушки гор, безжизненные, вечно белые.

Небольшой костерок, разведенный на уютной, окруженной кустами, поляне, давно потух. Встречая первые лучи солнца, подаренные шестым рассветом весны, угольки умерли, поддавшись утреннему холоду. Небесное светило медленно поднималось из-за горизонта, грея мир и оглашая приход нового, долгого и полного забот дня.

— Крр! Крр! — пел о чем-то своем, сидящий на ветке ворон. Дик с неохотой открыл глаза.

Его измученное, скрытое под прочными доспехами, тело все ещё болело. Сложно сказать, сколько прошел он вчера, блуждая в бесконечном лесу, и сколько пройдет сегодня, выискивая тропу вниз. Мысли собирались в кучку, вырисовывая картину вчерашнего дня и постепенно проясняя, кто он, где он, и зачем он здесь. Под латами заурчало — скудный ужин не оправдал возложенных на него надежд.

— Крр! Крр! — не переставал вредный ворон. Дик сморщился, наглая птица, будто нарочно, долбила по голове своим «пением». Его рука невольно поползла по холодной земле и наткнулась на камень.

— Уйди! — выдавил из себя сонный вор, швыряя импровизированный снаряд в нарушителя покоя. Камень ударился о ствол дерева и, гонимый рикошетом, отскочил в сторону. Тем не менее, цель была достигнута — птица испугалась и, соскочив с дерева, куда-то улетела.

Зевая, и потирая затылок, вор сел. Расстеленный на земле дорожный плащ, послуживший ложем, смялся и промок. Рядом лежали меч и сумка с провиантом. Дик по привычке взялся за оружие, нежно поглаживая искусно обитые ножны. Диковинный и ценный подарок, у которого так ещё и не было шанса показать то, для чего его собственно и сотворили трудолюбивые руки гномов, хотя… может, это и к лучшему. Скрежет металла — лезвие выглянуло из-под потупляющих его величие ножен, засверкало в солнечных лучах. Ах, этот неповторимый блеск! Дик смотрел на свой клад с восхищением, повторяя про себя заветное слово — мифрил. Сколько же может стоить этот меч? Он нередко задавал себе этот вопрос, тут же содрогаясь от этой чудовищной мысли — любимый клинок у кого-то другого. Нет, он никогда его не продаст, умрет, но не расстанется с ним!

Меч вернулся в ножны. Превозмогая уже ставшую привычной боль, Дик поднялся на ноги и сделал пару шагов в сторону остатков костра. Его взгляд застыл на обширной панораме горного склона — дорога вела вниз, туда, где нет ни ледяного ветра, ни камня, ни тех образов, что он тщетно пытался выкинуть из головы.

— Пора идти! — беззвучный приказ возник в его голове, заставив вспомнить, что ноги и руки, в которых уже нет той былой силы, ещё способны совершать работу, а значит, нужно им её дать.

Вор поднял свой плащ, пару раз взмахнул им, стряхивая пыль и холод былой ночи, закинул на плечи. Звонко щелкнула застежка на ремне, прикрепляя оружие к поясу. Стальной сапог раздробил остатки недогоревших дров, вконец похоронив костер. Потертая сумка, в которой ещё хранились жалкие продовольственные запасы, легла на плечо — сборы завершены. Очередная ночевка в горах подошла к концу. Дик глубоко вздохнул, вдыхая неповторимый весенний воздух. Мириады дорог лежали впереди, и лишь одна из них окажется верной. Именно она приведет его туда, в бескрайние, неисследованные земли, что грезились ему когда-то. Что там, за горизонтом? Он часто фантазировал, представляя себе эти просторы, и вот теперь он здесь, видит свою мечту. Осталось сделать последние шаги — спустится со склона. Все, что случилось с ним здесь, в Северных горах, забудется, и только прекраснейший клинок будет напоминать ему о былых временах, заставивших его полностью измениться и по-новому взглянуть на свою жизнь. Вот и в его душу пришла весна, поборов лютые морозы, и устояв под напором холодных ветров.

Вначале он шел не спеша, стараясь не напрягать почти не отдохнувшие мышцы. Поляна давно уже исчезла из виду, скрывшись за зеленеющими ветвями деревьев. Никаких видимых троп в густой чаще леса не было, один единственный ориентир — солнце. Встречались массивные каменные валуны — отдаленные напоминания о близости гор. Коряги, буреломы, овраги — все это столько раз повторялось, что Дику порой казалось, будто он ходит кругами, скованный незримым заклятьем. Однако склон, оставаясь склоном, шел вниз, постепенно перевоплощаясь из горной тропы в обычный спуск с холма. Редкие просветы в зарослях открывали вору удивительный вид — зеленый океан, конец которого скрывался за горизонтом.

К полудню он ускорил шаг. Висящий на поясе клинок звонко стучал по стальному бедру, будто просясь в бой, но страх, почему-то не наполнял душу Дика — некое ощущение спокойствия и уверенности присутствовало в ней. Давно уже он не испытывал того незабываемого чувства — смеси гордости и самоуверенности. Когда рукоять меча лежит в руке, вокруг тебя враги и, словно ты один, один во всем мире, но в то же время знаешь, что за спиной твоей стоит смелый и решительный друг, способный прикрыть тебя в любую минуту.

Вор часто думал об этом, и боясь и скучая по таким моментам. Невольно прислушиваясь к пению птиц и голосам леса, он касался своего меча, представляя, как сейчас вон из-за того дуба выскочит орк, замахиваясь на него тупой секирой. И вновь бой, вновь феерическая пляска смерти. Но все это — лишь фантазии, которые трудно было даже назвать мечтами.

Многому научился он за последнее время, желание применить полученные навыки отбрасывало естественный страх перед дорожными испытаниями — может, поэтому он и решился отправиться в путешествие, сам ещё толком не зная, правильно ли поступил.

Впереди показался пень. Остатки безымянного дерева, поросшие мхом, умело замаскировались в кустах, однако вор все же их заметил. Тяжело дыша, он присел. Сумка соскользнула с плеча и облаченные в черные кожаные перчатки руки начали распутывать тугой узел. Шнурок поддался, представив взору Дика, скудные запасы еды, которой должно было хватить на всю дорогу. Несколько яблок, куски валенного мяса, заплесневелый сыр — и как все это можно растянуть на неопределенное количество однообразных дней? Глядя в сумку, вор пожалел, что не взял у гномов арбалет, хотя его умение стрелять наверняка бы не окупилось запеченной в глине дичью. Дик достал круглую флягу и слегка поболтал её — никаких обнадеживающих звуков, но отчаиваться не стоит — он не раз видел здесь ручьи, однако, сколько же ещё брести до следующего?

Крышка повисла на тонкой цепочке, вор запрокинул голову и открыл рот, пытаясь поймать последние капли живительной влаги — безрезультатно. Сплюнув в сердцах, он положил фляжку обратно в сумку, завязал шнурок и пошел дальше. Жажда давно уже вытеснила голод, а от нее, как известно, человек страдает ещё больше, но Дик старался об этом не думать.

Ветра почти не было, лучи солнца бегали по доспехам, создавая причудливые блики. Одинокий вор по-детски радовался им, улыбаясь и смотря на еле заметное из-под веток небо. Он старался не думать о тех лишения, сменяющих друг друга всю дорогу, спотыкался о корни, каждый раз заглядываясь на яркую окраску неизвестной ему птицы. Раньше он задавался вопросом — почему все так благосклонны к весне, а теперь понял, когда смотришь на рождение жизни, и вспоминаешь минуты, в которые ты мог бы её потерять, начинаешь чувствовать неописуемую любовь к этому времени года.

Дорога пошла в гору, снова показали свои шершавые и холодные края гигантские валуны — он ещё не пересек границ Северных гор. Как хотел Дик забыть об этом, но нет — горы, и все ассоциации, которые возникали при виде этих массивных камней, не переставая, напоминали ему о прошлом.

— Ну, где же вода! — кричал про себя вор, облизывая сухие губы и напрягая слух в надежде услышать столь желанное пение горных вод одинокого ручья. Нет, ни одного признака воды. Все это начинало превращаться в манию, зависимость, вытягивало силы и нагоняло мысли о глупой смерти из-за жажды. Неизвестно, что случилось бы потом. Дик постарался не думать об этом, всецело надеясь на свой слух и милость давно уже отвернувшихся от него богов, которые вдруг напомнили о своем могуществе — послышалось журчание.

***

На небольшом горном выступе, с которого открывался завораживающий вид на все близлежащие земли, трещали сухие ветки. Клубы дыма неспешно поднимались к небесам, возле костра, на круглом, обитым кожей щите сидел воин. По правую руку не молодого уже, лысого человека лежали одноручный боевой топор и увесистая булава. Он тоскливо кидал в огонь высохшие обломки древесной коры и думал о чем-то своем, не обращая внимания на ту красоту, что предстала пред его суровым, недоверчивым и проницательным взором. Лишь на затылке у него все ещё оставались волосы — ровно тринадцать одинаковых, трудолюбиво сплетенных кос. Между ногами, растапливая засохшую грязь на коричневых походных сапогах, полыхало пламя, отражаясь на вычищенных до блеска латах, поручах и поножах.

В нескольких шагах от воина стояла фигура, взгляд которой был прикован к еле заметной черной точке на небе, медленно плывущей в сторону выступа. Некое подобие серой мантии укутывало стройное тело, полы её теребил шальной весенний ветер, по пути захватывая с собой длинные светлые волосы восхищенного эльфа. Все было при нем — покрытый витиеватыми, переплетающимися узорами лук и колчан с тисовыми стрелами, висящие за спиной, два тонких, изогнутых меча — близнеца, остроконечные уши и мудрый взгляд, устремленный в небо.

— Будет дождь, — подытожил он, взирая на тучи. Его тихий и звонкий, словно струна волшебного музыкального инструмента, голос нарушил царящую здесь тишину.

Точка в небе все росла и росла, перевоплощаясь и приобретая силуэт подхваченной воздушным потоком птицы.

— Фоу! — вздохнула сидящая на корточках возле эльфа женщина. Её покрытые тонкой тканью дорожных перчаток руки висели над каменистой землей, локти лежали на коленях. Страшный шрам украшал левую щеку опытной путешественницы — полной противоположности тем типичным домохозяйкам, круг интересов которых ограничивался приготовлением еды и заботой о детях. Не смотря на уродливую щеку, она была красива, грациозна, величественна — черные, смоляные волосы, обхваченные шнурком, образовывали длинный хвостик, единственное украшение виднелось на ней среди потертых покушениями доспехов — серьга в правом ухе, серебряная когтистая лапа некоего чудища. Полуторник и лук за плечами подчеркивали независимость и храбрость, поставив её в один ряд с сильными и выносливыми мужчинами.

Птица спикировала и опустилась на плечо путешественницы.

— Крр! — молвил ворон. — Крр! Крр!

Женщина прищурилась, будто бы понимая примитивный язык птицы и внимательно слушая все, что повествует ей только что прилетевший разведчик. Она вытянула руку, и ворон, именуемый ею Фоу, перепрыгнул на новое ложе, крепко сжав морщинистыми лапами два пальца хозяйки.

Воин у костра хмыкнул.

— Нет, я никогда в это не поверю! Ладно, вы — эльфы! Я, конечно, слышал, что будто бы в древности, люди общались с животными, но сейчас, в наше то время…

— Как мало вы знаете об окружающем вас мире, — эльф, отвлекшись от размышлений, посмотрел через плечо на ухмыляющегося вояку.

— Тише! — резко прервала их диалог женщина. — Мой друг принес нам интересные вести, — её твердый голос сошел на полушепот, а взгляд приковался к каркающей птице.

— Что?! — не без интереса спросила она у ворона. — Мифриловый клинок!? Он один? Точно один?!

— Интересно, очень интересно, — хозяйка Фоу погрузилась в раздумья, словно решая некую загадку. — В горах появился одинокий путешественник с мифриловым клинком на поясе, он спустился с гор и двигается к равнине, один и очень устал, по виду — воин, доспехи явно из-под гномьего молота, однако не мифриловые. Кто ты, таинственный путешественник? — женщина погладила кулаком подбородок. — Мне нужен совет мага, — заключила она, вставая на ноги.

— А тебе не кажется, что у нас, в общем, то нет времени на изучение всяких там мифриловых клинков и странных личностей, разгуливающих по склону?! — грубо заметил сидящий возле костра воин.

— Вот поэтому мы превзошли вас, — вздохнул эльф. — Вам не интересен мир, в котором вы живете, его загадки навсегда останутся для вас неразгаданными.

Будто соглашаясь с философской репликой эльфа, что-то невнятно проблеял приминающий редкую травку осел. Казалось — его тонкие ножки сейчас сложатся от колоссальной нагрузки — нескольких мешков с провизией, одеял, плащей, трех боевых топоров, одного меча и двух луков. Но, тем не менее, животное не только стояло, но ещё и умудрялось щипать освободившуюся из-под снега траву.

Женщина заходила взад вперед возле костра, полностью погрузившись в незримый омут предположений. Её рука раскачивала висящий на поясе меч. Ворон, пристроившись у неё на плече, вычищал перья.

— Может, хватит!? — неожиданно сорвался воин. — Нам давно пора отправляться в путь, а не сидеть здесь в ожидании неизвестно чего!

— Какой же ты все-таки! — не без доли иронии сказала путешественница, бросив на ворчливого собеседника полный презрения взгляд. — Как ты не понимаешь?! В безлюдных, полных опасностей горах появляется воин, и оружие его сделано из мифрила! Самый дорогой в мире металл, легкий и ковкий, словно созданный лишь для того, чтобы из него делали изящное и несравненное оружие — мечта любого кузнеца, искателя приключений, короля — кого угодно, кто знает толк в искусстве боя! И клинок из этого металла в руках неизвестно кого! Ну, откуда?! Как?! Почему?!

— Только не говори мне, что все это сказал тебе твой ворон, — проворчал воин. Женщина презренно махнула не него рукой и заговорила теперь уже больше сама с собой.

— Что-то здесь не так, я чувствую это каждым волоском на голове, он появился здесь неспроста, у него какая-то тайная цель, а может… — женщина остановилась. — Может это связано с нами, или с тем, что мы…? — она взглянула на стоящего возле неё эльфа, по-прежнему рассматривающего горизонт.

— Чушь, при чем здесь это! — воин отодвинулся от костра.

— А может, он просто заблудился? — мелодично произнес эльф, будто вынырнув из мутных вод непонятных простым смертным размышлений. — Каков он? Что можно прочитать в его слипающихся от усталости глазах? Не лучше ли ему так и остаться для нас манящей головоломкой? Ведь у него свой путь, а у нас свой.

— Ну, надо же а! Я уж думал, ты вообще ничего дельного за всю дорогу не скажешь! Убеди ты свою горячую подругу, а иначе найдет какое-нибудь приключение на свой закованный в сталь зад! — улыбнулся севший на корточки воин. — Пускай этот странник идет по своим делам, у нас же совсем другие заботы.

Натруженная мыслями путешественница старалась не замечать язвительных слов попутчика. Образ загадочного воина вертелся у неё перед глазами, и все мысли были посвящены лишь ему. Мириады вопросов, ответы на которые знал лишь он — странный путешественник, которого косит усталость и гложет неведение пути. Он необычный, и это точно. Какая же тайна кроится под созданными гномами доспехами? Для каких целей служит ему столь прекрасный и несравненный меч? Кто ответит на эти вопросы?

Ответ был мгновенно найден, и следопытка застыла, жадно глотая прохладный воздух — да. Безумный, ничем не оправданный план возник в голове, заставив замерзшее сердце учащенно биться в груди. Но как воплотить его в жизнь? Что скажут другие члены отряда? Эльф пойдет за ней куда угодно, но другие…

— Мне нужно с ним встретиться и поговорить, — резко вырвалось из неё, воин чуть не подавился зеленым яблоком, неизвестно откуда появившимся в его руке.

— Что?! Это не входит в наши планы! Я не нанимался бегать за каким-то бродягой по этим горам! Моё время дорого стоит, и цена постоянно растет, учти это, следопытка! Мы и так впустую тратим ценные часы, сидя здесь! — воин вскочил на ноги, сжимая подхваченный сходу топор.

— Неизвестно ещё, что… — женщина не успела договорить. В кустах, обильно произрастающих вокруг временной стоянки отряда, послышался шорох. Сухие ветки с треском ломались — кто-то неспешно шел к лагерю, воин напрягся. Эльф спокойно стоял на прежнем месте, будто бы ничего и не происходило, а женщина по привычке потянулась к луку. Все страхи и сомнения вмиг развеялись, когда они увидели, кто же вышел к их костру.

***

Дик сорвался на бег. Еле слышное журчание уподобилось неописуемой музыке, теснящей все негативные помыслы и полузабытые страхи. Спасение пришло мгновенно, нежданно и негаданно. Вор ломал сухие ветки, создавая себе дорогу к столь желанной и нужной сейчас воде, и вот он на месте. Тонкая струйка прозрачной влаги разделила напополам ещё одну небольшую полянку, двигаясь вниз по склону, преодолевая пороги и порой перевоплощаясь в крошечные водопады. Трудно было оторваться от этой созданной волей природы красоты. Дик лишь на миг замешкался, наслаждаясь чарующей картиной и пытаясь внушить себе, что это — не мираж. Затем его колени сами по себе согнулись и он, сложив ладони, зачерпнул воды из горного источника.

Прилив новой силы ощутил он, как только первые ледяные капли коснулись его почти уже умерших губ, жадные глотки ещё и ещё. Вода давно уже просочилась под перчатки, сводя своей мерзлотой пальцы, но вору было уже все равно. Терпя ломоть в зубах, он пил, пил, пил, а затем начал умываться, еле сдерживаясь от желания скинуть с себя все эти тяжелые доспехи и окунуться в, казалось, магические воды безымянного ручья.

Через пару минут ажиотаж прошел, забрав с собой мучительную жажду. Дик выпрямился, вздохнул и утер губы тыльной стороной перчатки, не переставая удивляться непредсказуемым прихотям судьбы. Тут он вспомнил о пустой фляжке. Сумка легла на землю и в горлышко сосуда полилась холодная вода, заставляя вора терпеливо ждать, пока она до краев не наполнит обитую кожей металлическую посудину.

Пока фляга тяжелела, Дик смотрел на свое искаженное отражение, неровное и размытое, вычерченное на водной глади. Как он изменился. Не только внутренне, но и внешне — щеки впали, брови сдвинулись, придав некогда простодушному и доброму лицу оттенок суровости, щетина покрыла подбородок, и седина коснулась русых волос. Опыт, жизненный опыт сотворил все это, а ведь ему всего лишь тридцать один год. Вода отражала все — небо, деревья, кусты. Она, словно волшебное зеркало, пыталась показать Дику лишь то, что он не хотел, не желал видеть — всю сырость, мерзость мира, его самого, совершившего ряд непростительных ошибок. Вор хотел отвернуться, но тут его обостренный взгляд различил в отражении одного из стоящих на поляне деревьев нечто странное и никак не похожее на причудливое сплетение толстых ветвей — будто бы… человеческую фигуру, уютно примостившуюся на суку.

Ошибки не было, даже в лживом и некачественном зеркале — детище водной глади, четко различались ноги, руки, голова. В ту же секунду Дик выхватил из ножен свой заветный клинок и развернулся. Фляга рухнула в воду и, гонимая течением, проползла немного до первого подводного камня, преградившего ей дальнейший путь. Сердце бешено колотилось, и казалось, его сейчас не сдержит созданный гномами стальной панцирь. Однако на той самой ветке уже никого не было.

— Привиделось? — спросил сам себя вор, стараясь расслабиться. — Кто знает, какие тайны несут в себе воды этого ручья? — подумал он.

Мысленно пытаясь обрисовать в памяти увиденное им существо — несомненно, человека или нечто подобное, Дик поднял из воды переполненную мокрую флягу. Холодная и потяжелевшая, она вернулась в сумку, подобно мечу, вернувшемуся в ножны. Вор расслабился, ещё раз всполоснул лицо бодрящей водицей, может, и колдовской, но такой чудесной.

— Мираж, иллюзия, ведение! — внушил себе Дик, не желая оскорблять и обвинять в чем-либо столь прекрасный, и, в некоторой степени, целебный поток. — Мне нужно как следует выспаться, хорошо поесть, вся эта беготня по горам, постоянный и еле заметный страх перед внезапным нападением — вот причина галлюцинаций, а не какая-то там вода. Ах, Дик, Дик, как много ты стал думать о магии, как чрезмерно внимателен стал! Нужно смотреть на мир проще, если и есть здесь кто-то, если хочет этот «кто-то» причинить тебе вред, так зачем же, по-вашему, этой клинок? Разве не для защиты подарен он мне? Нет, кто бы ты ни был, таинственный полумираж, я не дам тебе застать меня врасплох!

За спиной внезапно хрустнула сломанная кем-то ветка. Вся уверенность вмиг исчезла, словно подхваченная течением горного ручья. Мокрая ладонь сжала рукоять меча, капли воды мелким дождем посыпались на землю, непроизвольно выжитые стальной хваткой напуганного вора — здесь кто-то был, и это уже не мираж, не шутка, не случайные звуки оживающей природы — хватит себя обманывать. Дик чувствовал, что он не один, и на него, наверное, охотятся, или приставлена мастерская слежка, вопрос был лишь в том, когда потенциальный враг решит ударить, и будет ли атаковать вообще.

Вор не шевелился, каждый мускул на его теле напрягся в ожидании мгновенного приказа — вступить в бой, выжить, победить. Все стихло, будто наступила ночь, даже ручей, казалось, погнал свои воды несколько медленнее, готовясь подхватить чью-то кровь. Тишина. Дик повернулся, вглядываясь в кусты, озираясь на ветки, сталь скрипела — лезвие медленно ползло на волю.

— Давай. Зачем прятаться, ты ведь знаешь, что одолеешь меня! — хотел крикнуть вор, но страх перед чем-то непонятным и чуждым опутал незримыми цепями язык. Треск сухого дерева! Движение где-то на деревьях! Вор крутился из стороны в сторону, пытаясь узреть почти невидимого противника. Он, словно загнанная дичь, не знал, что предпринять в такой ситуации — бежать, значит показать свою слабость, вынуть меч — первым выйти на тропу войны. Оставалось только ждать, наивно ждать того момента, когда враг решит показаться, или пустить стрелу в спину, укрываясь за деревьями.

Время тянулось очень медленно, но, тем не менее, все же шло. Сзади что-то тяжелое коснулось земли — кто-то спрыгнул на траву и встал за спиной у вора. Дик кое-как унимал дрожь в руках, пытаясь заставить себя повернуться, но это было выше его сил. Тот, кто стоял у него за спиной, тоже не двигался, либо, готовясь к бою, либо изучая будущего противника, а, может быть, и то и другое.

— Повернись! — вновь бессловесный приказ. — Повернись, изгони трусость! И если надо — встреть смерть, как мужчина, как настоящий воин, а не как жалкий воришка, убегающий с добычей! — стучало у него в голове. Он повиновался.

В нескольких шагах от вора, по ту сторону ручья, стояло существо, на первый взгляд неотличимое от обычного человека. Но как только шок и сковывающий страх ушли, Дик понял, кто же встретился ему на миленькой, но очень коварной поляне.

Кожа его была темна, чем-то походила на загар, остроконечные уши напоминали свернутые холодом листья деревьев, зеленые глаза нещадно сверлили напуганного вора. Черные, длинные волосы ниспадали с плеч, щеки, шею и подбородок покрывали непонятные татуировки — изогнутые линии, острые углы, полосы — отдаленное подобие неведомых растений, что украшают заброшенные замки и храмы, в левом ухе серьга — простое серебряное колечко. Стройный и величественный, он не носил стальной брони, облачившись лишь в кожаные штаны, сапоги, некое подобие рубашки и странную жилетку, усеянную различными кармашками, забитыми метательными ножами — перед ним ходячая сказка — живой темный эльф.

О таких существах ходили легенды, простой люд утверждал, что им нечего уже делать в Туманных землях, и все они покинули этот проклятый край, кто-то говаривал, будто их порода жестока и двулична, хотя были и слухи об их доблести, и даже героизме. Одним словом — сколько людей, столько и мнений, и Дик старался не вставать под чье-то знамя, имея свои собственные доводы об этих странных, пугающих, но в то же время чарующих существах. Проблема была лишь в том, что вор впервые в жизни видел темного эльфа, и не знал, верить ли в их героизм, или же страшиться их жестокости.

Обстановка накалялась — ни Дик, ни эльф не двигались. Тем временем вор все тщательней разглядывал своего нового знакомого. На тонких, но мускулистых бедрах висели изогнутые ножи, рядом красовалось странное оружие — тонкая цепь с маленьким металлическим шариком на конце — некое подобие плетки или цепа. Ни мечей, ни лука, ни топора — эльф или не хотел драться, или был настолько силен, что для победы над вором ему требовались лишь ножи. Лицо же представителя загадочного племени оставалось каменным, не подавая никаких намеков ни на драку, ни на желание общаться.

Дик, сам не зная, зачем, вынул меч, темный эльф осторожно отступил. Его рука повисла в воздухе, в точности копируя положение руки Дика, державшего меч — зверь играл с добычей.

Тихо журчала вода в ручье. Все это становилось невыносимой мукой для напуганного, озадаченного и усталого вора.

— Убей меня, и покончим с этим! — мысленно пел Дик, метая молнии и пытаясь сдержать непослушные зубы, ритмично стучащие во рту.

Взмах! Выпад! Вор, сходя с ума от неведения, попытался напугать загадочного противника, раскрутив меч у него перед лицом. Эльф лишь зло ухмыльнулся, по-прежнему не произнося ни слова. Его тонкая рука в точности скопировала движения разъяренного путешественника — Дик сделал шаг, он шагнул, Дик взмахнул мечом — рука эльфа вычертила в воздухе дугу. От бессилия и внезапно возникшей злобы вор рванулся с места, мечтая лишь об одном — проткнуть зарвавшегося незнакомца.

Так начался неравный и глупый бой неизвестно за что, и непонятно из-за чего. С первых же секунд драки стало ясно — эльф просто играет с взбесившимся врагом. Один его шаг, одно желание, одна прихоть — Дик лежал бы на земле, орошая кровью, холодные воды ручья, но нет — слишком быстрый и слишком простой исход явно не устраивал темного эльфа. Тут было нечто другое, какой-то дикий план притаился у него голове.

Со своей же стороны, вор не знал, что на него нашло, его высмеяли, передразнили, унизили — такого ещё никогда не было. Он, конечно, не дворцовая вельможа, и дуть губы из-за, казалось бы, пустяка — не его удел, но здесь, на этой треклятой поляне, все было по другому. Эльф, словно красный холст, выставленный перед быком, бесил и нарывался на меч.

Мифриловый клинок со свистом рассек воздух в двух ладонях от живота эльфа, однако не успел — представитель темного племени сделал феерическое сальто назад, успев ударить наглого вора сапогом по подбородку. Дик отлетел и приземлился на землю. Губа рассечена, челюсть болит — ненависть растет. Эльф бесшумно приземлился, изматывая вора своей мерзкой и испепеляющей улыбкой, словно кричащей: «Ты — никто! Этот меч не достоин тебя!».

Теперь Дик в глубине души был с ним согласен, но, тем не менее, встал на ноги, намереваясь вновь атаковать. Прыжок, свист, кряхтение! Безрезультатные взмахи и выпады, наивная мечта ранить превосходящего противника. Эльф, будто сухой осенний лист, подхваченный ветром, уклонялся от губительного лезвия жаждущего крови меча. Он улыбался, уходя то влево, то вправо, наклоняясь, прыгая. Ни капли пота — ловкач веселился, исполнял любимый танец будто бы на празднике, главным блюдом на котором был Дик.

Вор выматывался. Все чаще его неуправляемое уже тело качало из стороны в сторону. А эльф, казалось, только набирал обороты, бил натренированными ногами в грудь Дика, пытаясь свалить неопытного противника. Свалить и поставить грязный сапог ему на живот, словно охотник, убивший зверя.

Скачок, уклонение, удар, подсечка — вор покатился по траве!

— Злоба не поможет! — здравый смысл начал потихоньку возвращаться в гудящую голову избитого вора. — Тут нужно нечто большее, нежели гномьи доспехи и красивый клинок! Хитрость! Где твоя хитрость? Ты же вор, лазутчик, шпион, мастер лжи, и меч твой — ловкие пальцы, любящие гладить приятную на ощупь поверхность золотых монет! Ну, так давай, обведи его вокруг пальца! — Дик поднялся на ноги, по-прежнему сжимая меч.

Улыбка исчезла с лица темного эльфа, дав место пронзительному взгляду с каплей понимания и жалости к слабому противнику, однако боевой азарт не исчез — ловкач ходил вокруг вора, ожидая от него новую серию бесполезных ударов.

Но вор не атаковал, терпел. Постепенно приходя в себя, сдерживая эмоции и выискивая новые силы, он изучал эльфа, надеясь узреть, или хотя бы почувствовать слабое место ловкого акробата, повалившего его наземь без какого-либо оружия. Нет — никаких здравых мыслей не было, ровно, как и никаких зацепок, тело эльфа, словно мишень, открыто, но как попасть?

И опять, поддавшись животным инстинктам, Дик кинулся на врага, выставляя вперед свой клинок. И как всегда, эльф все предугадал. Многолетний опыт подсказал ему, как поступит разъяренный противник, и что нужно сделать ему, чтобы вконец угомонить обезумевшего врага. Эльф так и сделал.

Свою ошибку Дик понял слишком поздно — лишь тогда, когда ноги его уже нельзя было остановить, и клинок резал воздух, мечтая порвать плоть врага. Безумие, злоба, желание мести и гордыня — все это губило, и будет губить многих алчных и зазнавшихся. Он зазнался, он переоценил себя, ему говорили — успокойся, остановись. Сколько ударов, шептавших ему это, он стерпел? Теперь удар будет лишь один — последний, фатальный.

Расстояние сокращалось — ещё немного и земля впитает в себя чью-то кровь. Дик вложил в удар всю имеющуюся в незримых закромах силу, всю ненависть и злобу, казалось — его крик подхватит сейчас прошлогодние листья и начнет швырять их разные стороны. Вор увидел в глазах врага испуг, тот животный, первобытный страх перед смертью, страх, который вмиг заставляет забыть столь полезные в бою навыки. Но эльф, не смотря на смятение, все же сдержал себя — он ловко ушел в сторону от разящего клинка, попутно перехватив руку вора и потянув противника на себя. Его план был прост — перекинуть врага, в очередной раз положить его на землю, но, как известно, все планы годны лишь до первого боя.

Дик пошел на соперника всем весом, противники столкнулись, и темный эльф резво выбил меч из рук врага, уже почти соприкасаясь с землей. Они покатились, кряхтя и колошматя друг друга, ловкач ударил ногой, и вор отлетел в сторону, распластавшись на земле.

Темный эльф поднялся, никогда ещё с ним ничего подобного не случалось. Тяжело дыша и мысленно посылая проклятия ненормальному человеку, не имеющему никакого представления об элементарных правилах рукопашного боя, он потянулся к выбитому из рук вора клинку. Нет, такое можно увидеть среди гномов, орков, но чтобы среди людей…

Дик встал на одно колено. Его рука крепко сжимала боевой трофей — ту самую цепочку — таинственное оружие, сорванное с берда эльфа в суматохе борьбы.

— Вор! — истошно завопил эльф, обнаружив пропажу. Дик невольно улыбнулся.

Мифриловый клинок оказался в руке у темного эльфа. Тотчас его пронзило чувство гордости и превосходства не только перед обезумевшим противником, но и перед всеми живущими. Его зеленые глаза неотрывно изучали причудливое переплетение кривых и прямых линий, блеск лезвия и прямую ручку, гарду и эфес. Символ великой силы, артефакт гномов и наглядное доказательство их кузнечного мастерства. Но тут все рухнуло — эльф сморщился от боли, услышав странное шипение и почуяв запах горелого. Рукоять клинка мгновенно накалилась, прожигая перчатку и медленно пробираясь к темной коже. Почти крича от ожога, эльф брезгливо бросил клинок на землю, всецело посвятив себя, осмотру свежей раны на руке.

— Вот он — единственный и неповторимый шанс! — стукнуло в голове у Дика. — Сейчас, или уже никогда! — решил он, кидаясь на эльфа.

Разбег! Удар ногой! Точный, прямой и сильный, он пришелся в солнечное сплетение потерявшего контроль над собой врага. Тело темного эльфа согнулось, боль исказила красивое лицо, ноги оторвались от земли. Гонимый неожиданным ударом, ловкач повалился наземь и покатился в кусты, по пути ломая ветки и шурша прошлогодней листвой. Вслед ему полетела ворованная цепь, совсем ненужная Дику.

— Победа! — подумал вор, преклонив колено от усталости. Пот тек рекой, свежие синяки ныли, но сердце стучало уже не от страха, а от гордости, и совершенного поступка, доказавшего, что уроки гномов и прожитая половина жизни оставили свой след, выполнили свою цель.

Вернулись ушедшие на время вопросы.

— Кто этот наглец? Что делает он здесь, в местах не пригодных для жизни не то, что эльфов, орков и грязных гоблинов!? А главное — что хотел он от меня? Почему прятался и почему не убил сразу? — голова трещала от незнанья ответов.

— Где мой меч? Что с моим клинком?! — ударило по вискам. — Что за странный крик? Что за магия скрыта под гладким лезвием чудо-меча? — напугался Дик, потянувшись к оружию. Тут он остановился. Его пальцы осторожно коснулись ручки — не горячо. Потом он осмелел, сжав клинок, гладя его.

— Какие ещё тайны ты от меня скрываешь? — мысленно обратился он к единственному собеседнику. — Какие ещё сюрпризы ты мне преподнесешь? — вор улыбнулся, возвращая меч в ножны.

— Нужно убираться отсюда, неизвестно, что ещё с этим ловкачом, — нахмурился вор, выпрямляясь. — Ведь я не убил его, только ранил, крепко приложив сапогом.

И в самом деле, никаких ран, кроме магического ожога у темного эльфа не было. Да — пропустил удар. Да — стерпел боль. Да — его застали врасплох, впервые, наверное, но он жив. Ослаб, но жив, а главное — готов драться. На этот раз он не будет медлить, игры кончились, настало время показать этому человеку, с кем он связался, кому бросил вызов.

Дик поднялся, закладывая руки за спину. Ноги напряглись, и он согнулся, прислушиваясь, как хрустят позвонки. Пару раз, проведя по грязным доспехам, вор сделал шаг к ручью — вновь предстояло отмыться, прежде чем покинуть это место. Что-то подсказывало ему — эльф не вернется, какое то внутреннее чутье настойчиво говорило — он потерпел неудачу — все. Однако вор плохо знал повадки и нравы этих существ, он не читал о них, не изучал их, впервые увидев сегодня одного — все, что он знал, басни и сплетни трактирщиков, слухи и легенды, ничего существенного, достоверного, точного. Может быть, это и сыграло на руку подкравшемуся сзади, казалось бы, поверженному врагу.

Еле слышный свист, почти перебитый журчанием ручья, огласил поляну — эльф взялся за оружие. На этот раз даже отражение не дало Дику подсказку, видимо сославшись на его гордыню и невнимательность, многократно усиленные после якобы победы над странным попутчиком.

В воздухе крутилась та самая цепь, ворованная, выкинутая, а теперь вот использованная против Дика. Вмиг шею вора сковала острая и непереносимая боль. Стальные кольца обвились вокруг горла и потянули назад.

Он попытался вырваться, сообразить, что же случилось, но силы покинули его, волю сковала все та же хитрая цепь. Эльф, как и прежде улыбаясь, неспешно тянул добычу к себе, и вот Дик, проехав по траве, уже у него под ногами. Ловкач резво перевернул обмякшее от боли тело, поставил его на колени, попутно скручивая стальной веревкой, будто паук, наконец заполучивший столь желанную кормежку.

— Ты смел, человек, но глуп! — услышал вор сквозь пелену и темень в глазах, рожденные жуткой болью. Дышать становилось все трудней, мысли путались. Руки, ноги, шея — все принадлежит ему — неведомому, непонятному врагу, которого нужно было добить, но нет — слишком чиста ещё душа Дика, не способного совершить столь дерзкий и подлый поступок.

Он падал в пустоту, терял разум и поддавался боли — глаза медленно слипались под звук скрипящей на шее цепи — смерть, погибель. Кончились его даже не успевшие начаться приключения, конец отчаянным и ничем не обоснованным поступкам. Ах, мифриловый клинок, зачем он только оказался в руках вора — самого недостойного носителя этого меча?

— Данду, хватит! — послышался властный голос — последнее, что услышал Дик, прежде чем погрузился во тьму.