Zarin — Рассуждения умершего

Ну вот, свободен, что называется, полностью. И теперь хоть могу налюбоваться, не страшась быть непонятым, или просто-напросто опоздать. Вон они, все те, кто хотел заграбастать мои вещи и, что самое главное, душу, стоят и пытаются выдавить слезу. А вот сестра брата, редкостная стерва, в чёрной косынке, ха-ха, рядом с нею её благоверный (который так по бабам шастает, что только держись). Все ещё не могут поверить, что это случилось. Да и как можно, ведь только вчера я был здоровым, счастливым человеком, плюс к этому ещё и гонорар получил за свой первый роман, месяц назад, а теперь вот лежу со скрещенными на груди руками в мрачном гробу, веки закрыты, но я всё равно всё вижу, вижу рожи этих ублюдков, которые хоть и выражают траур на лицах, но которые так и норовили уничтожить меня, иль, на худой конец, переманить на свою сторону, уговорить, чтобы я помог им, потому что они сами не хотят работать, им в лом, видите ли, а Рома (это я) такой хороший, добрый, что просто абзац!

Единственный человек, который действительно побивается из-за моей смерти — это моя жена (правда, поженились мы три недели назад, ха-ха), вот она, бедняжка, сидит возле гроба, закрыв лицо руками, а слёзы, я уверен горькие, просто потоком текут по не накрашенному лицу, стекают со щек и капают, капают, капают… Как же она теперь будет жить, без меня-то? Просто я знаю, она долгое время не сможет меня забыть, так сильно она любит… или любила?.. нет, всё-таки любит меня. А потом, да плевать, что будет потом!

Сволочи! Как же вы мне все дороги, мать вашу! Светка, как я уже говорил, сестра брата, такая стерва, что просто караул. Она готова на всё ради денег. На всё, абсолютно! Помню, она даже предложила переспать со мной, лишь бы я только дал ей денег, представляете?! Чисто абзац, по-другому и не назовёшь. Ну я, естественно, покрутил пальцем у виска, обозвал её дурой и выпроводил к чертям собачим. После чего пожаловался сперва брату, а потом и её мужу, после чего ей так влетело, что мама не горюй!

Удивительно, если люди кровные родственники, то и характеры должны быть похожи, во всяком случае, так считают. Ан нет! Вот брат её, человек, на которого в буквальном смысле молиться нужно — не пьёт, не курит, на других баб, окромя жены, не заглядывается, не ругается, уважает старших, с почтением относится к пожилому поколению — короче говоря, Бог! Ведь в наш, 21-й век, уважать старших и не матерится, есть не чем иным как отсталостью. Да о чём тут говорить! Э-э-эх…

Самое смешное и в тот же миг ужасающее то, что миром скоро будут править гомосексуалисты — вон, в некоторых странах их отношения уже узаконили. Кошмар! Осталось узаконить отношения и права мазохистов, садистов, умопомешанных и зоофилов, чтоб совсем уж хорошо было!

Ой, что это я всё о них, да о них? Нужно же рассказать, что на похоронной процессии происходит — всё-таки хоронят не кого-то, а меня. Н-да.

Маму жалко — стоит вся в прострации, никак не может смириться, что её сын того, помер уже. В самом расцвете сил, ха-ха. Отец стоит рядом, пытается держаться, хотя я вижу, каких сил это ему стоит. Стоит, словно гранитная скала, а внутри всё так и переворачивается от горя и потери. Вон Танька стоит, вся в чёрном, с повязанной на голове косынкой, тоже чёрного цвета, плачет. Поразительно, чтобы Танька плакала? Это же нонсенс! Однако нет, плачет. Однако, они все кого-то ждут. Кого? А, точно! Попа, кого же ещё? О, вспомни дерьмо, вот и оно. Приехал. И что самое интересное, на чём! Не на како-то там раздолбайке, а на "мерседесе", у какой! Во-во, идёт, медленно так, словно он и не поп по вызову, а некий император какой-то!

О, подошел к отцу… неужели по нему это видно, что самый гавный?.. спросил, как зовут усопшего. Получил ответ, теперь начинает выть (это у них так отпевание называется), размахивая своей булавой на цепях, которая разносит вонь всякую.

Короче говоря, отпевают меня, как трупа какого…

Стоп, так я же и есть того… труп. Ха, смешно получилось. Однако…

Эх, интересно, как долго они все будут показывать, что действительно жалеют о том, что меня не стало? Тут только один человек с ума сходит — моя маленькая Марина, что же теперь делать будешь? Как ты переживёшь мою кончину?

Вот, начал, начал, ага… "Господи, упокой душу раба Твоего Романа… прими его в Свою Обитель, очисть душу его…" — что-то такое. Мне отсюда точно и дословно не слышно, посему повторяю, как разобрал по губам. Марина в истерике — не выдержала того, что меня таки отпевают. Мама тоже…

Ой, что-то мне как-то не по себе стало. Наверное, этот Представитеь Церкви всё-таки имеет какую-то веру… нет, Веру (или Вера имеет его). Всё, я улетаю, правда, не знаю — куда.

Прощайте, люди добрые, я был.

Я БЫЛ…