keydae — Не называй меня Надеждой

Найда поморщилась, постукивая ручкой по тетради. Из комнаты донёсся завывающий звук заставки: то ли «Милицейский протокол», то ли «Их разыскивает…». Сосредоточиться на продолжении «Хроник периферии Кронады» никак не получалось. А может, отец заснул? Тогда можно было бы хоть немножко убавить громкость. Не до конца, — иначе проснётся, — но хоть чуть-чуть… Найда колебалась. Рисковать не хотелось. Если не спит, то о себе лучше не напоминать…

«Рудбар в отчаянии стоял перед Альвениром… Заскочивший с Рубежей к другу, он совсем не ожидал застать того в таком состоянии. Все доводы, просьбы, мольбы, ругань разбивались об остановившийся взгляд и обречённую улыбку бывшего главаря «Серебряных Молний»…»

Опять взвыли динамики, перебрасывая мысли с сюжета на совершенно иное… Да где бы найти тишину?! Нет, побег — не выход. Привод в милицию — это постановка на учёт. А отвечать в будущем на вопрос в анкетах «Состояли ли на учёте в милиции?» словом «Да» совершенно не хотелось. Вот будь ей хотя бы шестнадцать… А лучше уже восемнадцать…

— Да хоть сорок! — хмыкнул с окна Зарей. — Куда бы ты пошла? У тебя так много друзей, готовых тебя принять? Или есть деньги на съём квартиры?

Иногда он бывал прав до невыносимости. «Спасённый» Найдой после того, как она не поверила в его гибель в конце второго сезона «Необъявленной войны», он платил ей за своё существование точными, хотя зачастую ехидными замечаниями.

— По крайней мере, в восемнадцать я буду иметь полное право умереть без того, чтобы мою смерть повесили на отца…

— Ты сейчас от чьего имени говоришь? — вкрадчиво поинтересовался Зарей, начиная гонять магический шарик по направляющим — трём лезвиям на вершине боевого посоха, вверх-вниз — Никак от Альвенира? «Жизнь пропала, дайте мне умереть?» Может, подумаешь над репликой Рудбара?

Найда постукала ручкой по кухонному столу. Вздохнула.

— Это Рудбар — мастер фраз. Но пока получается, что он оказывается перед встречей с Карре полностью раздавленным. «Я, тот, кого вы все считали гением убеждения, не смог найти слов… Рудбар не смог найти слов, чтобы спасти друга…»

Она покосилась в сторону комнаты.

— Зарей, ну какие слова за пять минут может подобрать Рудбар, если их уже второй год ни я, ни брат, — а до нас и мама, — не можем подобрать для отца? Я не знаю, как объяснить человеку, что он нужен, если сам он в это не верит! Он не слушает! Ничего! Как Альвенир!

От избытка чувств она прошлась по кухне, пнула одну из бутылок из-под водки. Хотелось со всей силы, но пришлось сдержаться, чтобы звук не привлёк внимания отца. В следующий миг её сердце подпрыгнуло от возмущённого рыка. Неужели услышал?

— Вот ведь уроды живут на свете! Расстреливать таких!

Приближающиеся шаги заставили Найду шмыгнуть обратно к столу и прикрыть тетрадь с «Хрониками» алгеброй.

Мельком бросив взгляд на дочь, отец вытащил из холодильника новую бутылку. Судя по нервности жестов, сюжет передачи сильно его зацепил.

— Представляешь? Отец! Собственных детей! Полтора и три года! В печь! По пьяне! Жаль, что законы у нас…

Найда могла лишь смотреть, как содержимое бутылки жадно заглатывается, «успокаивая» нервы. Прошлая попытка накрыть горлышко ладонью и попросить перестать травить себя закончилась крепким подзатыльником и получасовым ором на то что «яйца курицу не учат». Подзатыльник — ерунда. Она согласилась бы дать избить себя до полусмерти, до смерти — лишь бы знать, что это поможет… Но пока — ни у неё, ни у Рудбара не было слов…

«Пап, не надо других законов… Неужели… ты не понимаешь… Я не хочу, чтоб тебя — расстреливать… Я хочу, чтобы ты — жил… Жил, без этой своей отравы…»

— Надюха, ты… это… Если что… Если в школе тебя обижают, ты скажи, я сразу… Я всем головы поотрываю! Понимаешь?

Фраза оказалась настолько неожиданной, что Найда подняла голову. Представить пьяного и не слишком впечатляющего физически мужчину перед компанией агрессивных подростков… Господи, да он же о кастетах и выкидушках знает только из своих передач! В какой реальности он живёт?

— А ты? — фыркнул Зарей.

«Зануда! Со мной-то давно всё ясно. А вот отца я всегда считала реалистом, адекватно оценивающим жизнь…»

— Адекватно?!! — Зарей аж рухнул с окна, в последний момент успев вцепиться в посох, впечатанный в пол. Будь он во плоти, грохоту получилось бы немало.

«Политика двойных стандартов!» — лучезарно улыбнулась ему Найда: «Он зарабатывает и, по его мнению, довольно рационально тратит деньги, на работе при этом держится. В одиночку воспитывает двух спиногрызов-подростков, удерживая их от плохих компаний и вредных привычек… Хмм, о методах умолчим, важен ведь лишь результат, верно?… Санитаров ему не вызывали… Вполне адекватный взрослый человек… Кстати, напомни мне про политику двойных стандартов чуть позже. Есть кое-что интересное!»

Пока же она терпеливо пережидала неожиданные проявления чувств отца. Интересно, это из-за передачи? Или он внезапно решил, что ей всё ещё тяжело без матери? Понять и предугадать его мысли она никак не могла. Нарываться на очередную внезапную смену настроения не хотелось, так что приходилось терпеть поглаживания по волосам вместо того чтобы стряхнуть руку и напомнить, что она вообще-то давно уже выросла из подобных нежностей.

Отец, наконец, оставил её в покое. Встряхнул содержимое бутылки.

— Сашка! Сгоняй ещё за одной! Заодно возьмёшь мне сигарет.

— Детям не продают, — раздался из детской равнодушно-усталый голос младшего брата.

— Я кому сказал?!

— Не пойду!

Пока отец не пришёл в ярость, Найда поторопилась встать и направиться в прихожую.

— Я схожу.

Это было бессмысленно. В павильончике возле дома спиртное и сигареты подросткам действительно не продавали. Но за время, которое требовалось на то, чтобы дойти до него и вернуться обратно, отец успевал остыть. По крайне мере, переключал внимание со вспыльчивого Сашки на флегматичную Найду.

— Тебя за смертью посылать! Где?

— Не продали…

— Блин, выросли же детки! Даже в магазин не отправить! Ты будущая баба или кто? Живо обратно и без водки и сигарет не возвращайся!

Тихие всхлипы Найды постепенно переросли в рыдания, с которыми она и бросилась в ванную.

— Ну, детки. Один — неблагодарный щенок, вторая — истеричка. Пока сам что-то не сделаешь, ничего с места не сдвинется…

Найда, внимательно прислушивавшаяся к сборам, облегчённо вздохнула. Второй раз обращаться к Сашке отец не стал. Для чего всё и затевалось.

— Скоро смогу давать мастер-классы по актёрскому мастерству, — недовольно проворчала она, глядя в зеркало, прямо в глаза подлой лгунье с её лицом.

— И по семейной психологии, — поддакнул Зарей, мило пристроившийся на краю ванны.

— Сейчас швырну в тебя чем-нибудь!

— Кафель не жалко?

— Вредина!

— А кто виноват, что ты так легко поддаёшься на провокации?

Найда задержала дыхание… выдохнула и улыбнулась. Подначки Зарея не столько злили, сколько веселили её.

— Ну вот! — довольно подытожил он, — Так-то лучше. Кстати, что там с политикой двойных стандартов? Ты просила напомнить.

— Сейчас! Помнишь, недавно заносили с тобой пакет отцу на работу? Там как раз была летучка по приказу выслать отчёт по плану проведённых мероприятий по антиалкогольной и антиникотиновой профилактике…

Зарей весело хмыкнул. Он тоже прекрасно помнил этот эпизод. Выслать отчёт по полугодовому плану, в то время как о плане все узнали лишь из того самого приказа…

— Пошли! Кажется, я знаю, как это написать, только не от их лица, а от начальства…

«— Надо что-то делать! — Денис Сергеевич строго вглядывался в лица сотрудников. — Пьянство в нашем регионе бьёт все рекорды за предыдущие годы! Население не представляет себе досуг без спиртного. А ведь в стране проводится антиалкогольная политика с пропагандой здорового образа жизни! Э-э-э… Леночка, сделай мне кофе, пожалуйста!

— С коньяком, Денис Сергеевич?

— Да, конечно… Итак, какие предложения у собравшихся?

— Разрешите? — Олег Вадимович, зам, поднялся со своего места, — Наиболее эффективно бороться с алкоголизмом можно только на местах. На предприятиях всегда знают своих людей «с проблемами». Пусть штрафуют за выход на работу в нетрезвом состоянии, за распитие спиртных напитков на рабочих местах. К тому же, представьте, какая это будет серьёзная экономия для бюджета! Пьют везде и много — как вы только что заметили, так что можно потребовать, чтобы как минимум треть премий срезалась за спиртное. Убиваем двух зайцев одним выстрелом.

— Гмм… Леночка, где мой коньяк… то есть кофе?!

— Уже несу!

Отхлебнув, Денис Сергеевич задумался.

— Штрафовать? Вообще-то за пьянство на рабочем месте положена статья…

— Работать некому будет… — едва слышно буркнул один из сотрудников, недавно принятый Артём. — Да и штрафы тянуть не с кого…

— Вот из-за таких обывательских мыслей мы никак и не можем выйти из кризиса! — назидательно покачал головой пришедший в слегка благодушное состояние Денис Сергеевич. — Да, увольнять за пьянство! Только тогда люди начнут, наконец, задумываться над своим поведением и трудовой дисциплиной! Ну и штрафы, конечно. Первый раз — тридцать процентов, второй — пятьдесят, третий — полностью. Не понимают — ну, тут уж увольте. В прямом смысле этого слова.

Он вздохнул, отрываясь от созерцания прекрасной картины будущего без пьянства, и обвёл взглядом собравшихся.

— Ещё предложения?

Никто не поднял головы.

— Прискорбно. Даю вам время до вечера для выработки полноценного плана антиалкогольной кампании. В шестнадцать ноль-ноль чтоб он уже лежал у меня на столе!

Когда за начальником и замом закрылась дверь, на столе под мрачный перегляд сотрудников появились листок с ручкой и первая бутылка…

Через два часа в насквозь прокуренный кабинет вновь вошёл совсем благодушный Денис Сергеевич, попыхивая трубкой с дорогим табаком.

— Да, и не забудьте внести в план ещё и мероприятия антиникотиновой направленности…

Сдавленные чертыхания пришлись в уже закрывшуюся дверь…

Вечером, когда под рык начальства план был переделан уже трижды (в числе прочего добавлены спортивные перепрыгивания через коробки из-под сигарет под названием «Мы выше этого», экологическая акция «Бутылки — причина травматизма животных», марафон «Подальше от дурных привычек») а креативность коллектива, даже несмотря на традиционную энергетическую подпитку и пинки начальства, заглохла окончательно, в девятом часу коллектив распустили, наконец, по домам.

И тут приёмную потряс совершенно невообразимый звук: не то стон, не то рык, не то плач величественного Дениса Сергеевича.

Маленький Анатолий Денисович, давно уже ожидавший отца, занятого разгромом очередной редакции плана, нашёл себе занятие. Он вдохновенно поливал огромный куст настурции лучшим отцовским коньяком.

— Я провожу антиалкогольную политику! — гордо сообщил он, глядя на потерявшего дар речи отца…

— Настоящий мужик, — вздохнул Артём, вслушиваясь от выхода во всхлипы ребёнка. — Единственный, кто предложил что-то дельное. И, как истинный русский, страдает за правду…»

— Ха! — Зарей восхищённо взглянул на Найду, — А ведь неплохо получилось, Надюшка!

— Зарей, ну хоть ты не называй меня так! — взмолилась она. — Ну какая я Надежда? На что?

— Ну, ладно-ладно, пусть будет Найдёнка! — засмеялся он, примирительно вскидывая руки. — Но всё равно ты молодец!

Найда смущённо почесала ручкой за ухом. Затем нахмурилась и вздохнула:

— Знаешь, может и в самом деле получилось неплохо, да только всё равно это никак не даёт ответа, что же сказал Рудбар…

Утро начиналось замечательно. Во-первых, выходной — торопиться никуда не надо; во-вторых, тишина — все спят, и даже ящик не орёт. Красота! Можно за приготовлением завтрака в тишине и спокойствии ещё раз хорошенько обдумать ситуацию Альвенира и Рудбара. Разве для прекрасной жизни нужно что-то ещё? А уж если вспомнить, что вчера её похвалил Зарей! Настроение взлетело до небес. Пришлось даже прикусить язык, чтобы не замурлыкать себе под нос что-нибудь вдохновенное.

Итак, что приготовить? Полёт фантазии категорически запротестовал против обычного супа или жареных макарон. Нет, сегодня будет что-нибудь особенное. Например, блинчики с разнообразными начинками.

Пока руки занимались своим делом, Рудбар раз за разом пытался втолковать Альвениру, что в бутылке нет ничего интересного. Он рычал: «Как ты мог так опуститься!»… И оказывался выкинут за дверь. Он объяснял положение на Рубежах, втолковывал, что такие люди там нужны — Альвенир пожимал плечами и отвечал, что его это не касается. Рудбар напоминал о Лайтане, говорил о том, что бы сказала она, увидев Альвенира в таком состоянии — и оказывался вышвырнут ещё быстрее…

Хуже всего было то, что разница между тем миром, в котором жил Альвенир и тем, о котором пытался напомнить Рудбар, оказывалась убийственной — после ухода раздражённого Рудбара бывший главарь «Серебряных Молний» с тоской оглядывал свой дом, заваленный бутылками, прислушивался к себе, смотрел на руки, отказывающиеся служить так же верно, как когда-то, доставал из угла свою знаменитую «Небесную Молнию», закреплял рукоять и… падал на остриё…

Найду это абсолютно не устраивало. Альвенир был ключевой фигурой. Но как втолковать этому упрямцу, что без его появления в нужное время в нужном месте у некой совершенно неизвестной ему Найды рушится весь сюжет?!

— Зарр-раза!!! Я всё-таки вытащу тебя на Рубежи! Ты, упрямый мерзавец, будешь у меня жить! Рудбар, давай ещё раз. Попробуй напомнить ему о прошлых победах «Молний». Скажи, что ему всегда было под силу невозможное…

Альвенир выслушал с ностальгической улыбкой. Вздохнул и сказал, что всё это в прошлом. Найда чертыхнулась. Рудбар настаивал на том, что всё можно изменить. Альвенир с вежливой улыбкой выставил его за дверь. Взбешённый Рудбар вышиб дверь…

Ещё через мгновение Найда покачала головой: искалеченный Рудбар и мёртвый Альвенир её не устраивали…

Зарей насмешливо фыркал, сидя на окне. И Найда вполне его понимала: столько времени убить на простой эпизод — ну, действительно, смешно!

— Ух ты! Блинчики! Это в честь чего? — Сашка, разбуженный запахами, заглянул на кухню.

— Просто так! — Найда поторопилась улыбнуться, незаметно тряся головой, чтобы прогнать всё ещё яркие остаточные образы. — Хорошее настроение! С самого утра! Да и вообще, давно уже мы не ели блинчиков! Разве нет?

— Ага, — Сашка недоверчиво покосился на сестру. — Точно всё в порядке?

Найда рассмеялась.

— У меня! Просто! Прекрасное! Настроение! — по словам попыталась втолковать она эту простую, но, видимо, невероятную истину братишке. — Так что пользуйся!

— Блинчики?

Голос отца приморозил обоих к месту. Сейчас буркнет что-нибудь вроде «эту жратву не станут есть даже свиньи»…

— Вкусно…

Найда не поверила своим ушам уже второй раз за неполные сутки. Неужели это шанс? Для неё и для Рудбара? Что? Что нужно сказать?

— Пап, у меня сегодня такое хорошее настроение! А как у тебя? Хочешь, я что-нибудь сделаю?

Накидывая в тарелку блинчики, он равнодушно пожал плечами.

— Ну, займись уборкой, раз у тебя появилось настроение…

Шанс ускользал… Неужели не то?

На грани отчаяния Найда вдруг услышала собственный голос:

— А давай погуляем! Мы так давно не гуляли все вместе!

Это была не просьба. Просить о чём-либо отца Найда разучилась уже давно, и сейчас это оказалось как нельзя кстати. Она просто начала собирать в пакет блинчики. Наполнила пластиковую бутылку из-под пива (других в доме не водилось) остывшей водой из чайника…

— …Сходим в парк. А потом на реку. Ведь это будет здорово, правда?

Она подала ему джинсы и куртку, сняла фартук.

— Сашка, одевайся.

Незаметный пинок по ноге помог привести брата в чувство.

— Будем есть блинчики и смотреть на воду. Помнишь, ты обещался рассказать, какая рыба клюёт на какую приманку? Ты расскажешь про рыб, а может даже покажешь… Как ты думаешь, каких рыб нам удастся увидеть?

Она прямо видела, как ему хочется буркнуть: «Никаких. И вообще, отвяжитесь вы от меня. Никуда не хочу идти…» Но блинчики были уже в сумке, одежда в руках, а дети, мгновенно одевшиеся, ждали у двери…

День прошёл, может, и не вполне гладко, но всё же его можно было назвать самым счастливым за последние полтора года с момента смерти мамы. А ещё Найда теперь знала, что же Рудбар сказал Альвениру…

«В тихом бешенстве разбивая одну за другой бутылки, Рудбар прошёл по комнате и навис над Альвениром.

— И это — главарь «Серебряных Молний»?

Мутный взгляд и кривая усмешка стали ему ответом.

— Да нет, как видишь, это пьяница без прошлого и будущего… А «Серебряные Молнии» давно забыты всеми, кроме тебя…

Рудбар медленно закипал.

— Значит так, раскисшая ты слизь! Поднимаешь свою задницу и — живо на корабль, пока я не погнал тебя пинками!

— Да? А в зубы?

— Я не позволял тебе говорить! — рявкнул Рудбар, шалея от собственной бесцеремонности: в таком тоне обращаться к Альвениру не могло привидеться ему и в страшном сне. — А тем более болтать всякую чушь, как базарная баба! Я сказал: ты — главарь «Серебряных Молний»! А «Серебряные Молнии» не бывают бывшими! Ты нужен мне, и поэтому, пока мы не расправимся с Карре, ты будешь делать то, что я скажу! Потом можешь дохнуть, но до той поры — ты нужен мне живым!

Не опускать глаза! Лютое напряжение отзывалось судорогой. Но — он должен! И Рудбар не позволял ошеломлённому Альвениру отвести взгляд, сорваться на злость…

Пока обречённость не сменилась удивлением. Пока удивление не всколыхнуло память.

Пока перед ним не встал прежний Альвенир.

Тот, кто способен повести отряды даже на бастионы Карре…»

— Натянуто… — поморщился Зарей. — Ситуативная реакция. Уже через день Альвенир сорвётся. Как твой отец сегодня вечером.

— Но всё-таки сегодня он выпил меньше, — возразила Найда. — А за Альвениром присмотрит Рудбар. Главное — не оставлять им пути к отступлению. Гнать к Рубежам, туда, где они смогут почувствовать себя нужными. И где у них не будет времени на бутылки, потому что время понадобится для другого — для жизни.

Зарей взглянул в светящиеся упрямством глаза, вздохнул и улыбнулся.

— И всё-таки ты — Надежда. Глупая и несокрушимая…

— Не назы... Хотя... Пусть будет так, — улыбнулась она. — Не имею ничего против глупости. Лишь глупцы бывают достаточно упрямыми, чтобы не отступать. Так что — да здравствует глупость!