koyot — Высокогорный цветок или киллер в тумане

Часть 1. Щелочной туман.

Для этой планеты все закончилось более чем хреново. Несмотря на все попытки международных миротворческих организаций урегулировать обстановку. Все закончилось Мировой Войной. Но продлилось все это не так долго. Ядерное и химическое оружие сокращают период ведения военных действий — слишком быстро заканчиваются желающие воевать.

Первый ядерный удар был нанесен Штатами по Ираку. На что Северная Корея, вместе с Китаем показали свое ядерное оружие и ударили им по Нью-Йорку. Хваленые американские разведчики определили, что бомбы были сконструированы в сотрудничестве с Россией и выдвинули свои требования на компенсацию и даже пригрозили каким-то ядовитым газом ,и намекнув, на то, что прицелы на ракетах во Флориде еще не сбились. Конечно они не уточняли, где именно базируются их ракеты, но весь мир знает, что во Флориде.

Наш президент ответил американскому коллеге, что клал он на него с высокой колокольни, переводчики пытались это объяснить Клинтону Младшему в течении получаса. Это ни к чему не привело, что разозлило обе стороны. И уже через несколько часов, подписав конвенцию с Китаем, мы ударили по Вашингтону. К чему Америка была не готова, но они ответили по Китаю и Северной Корее. Евросоюз умолял всех опомниться, но это не помогало. Они старались до тех пор, пока одна шальная ракета, выпущенная американцами по Москве и сбитая с наводки нашей «радио обороной» не попала по Берлину, хоть как-то отомстив немцам за Вторую Мировую. Немцы считали, что они давно выплатили все компенсации по всем войнам, которые они раньше устроили и ответили по Сан-Франциско, причем ракетами из запасов ФРГ. На которых естественно было клеймо Советского Союза.

Американцы, не долго думая, выполнили свои обещания (в кой-то веке), и доставили бомбы с ядовитым газом прямо на порог Кремля. Наша система ПВО сработала на совесть и вместе с американским бомбардировщиком на землю упали несколько тонн ядовитых веществ и это в окрестностях города с население более чем в десять миллионов человек. После падения такой «гуманитарной помощи» население сократилось почти вдвое и продолжало уменьшаться. Корейцы и китайцы, соблюдая условия подписанной конвенции ответили Штатам, как умели. Американцы воевали на все фронты, пытаясь ответить сразу всем, а желающих припомнить былое Америке нашлось более чем достаточно.

После первых же ударов по Америке со стороны России мы разделились, у каждого было свое мнение на решение этого глобального конфликта, хотя ранее мы принимали участие только в локальных, но не без успеха. Эта война застала нас в Петербурге, где мы обитали последние два года.

Иван, как самый предусмотрительный отправился на Кавказ, понимая, что там скоро будет много работы, и он оказался прав. Рома подпольными путями, известными только ему, пробрался в Америку и стал участником подпольного сопротивления. После его появления в Штатах стали странным образом гибнуть военно-начальники. К сожалению это не особо помогало затормозить войну — на кнопки умеют нажимать многие. Но он делал все, что мог.

Мы с Шуриком, осознав неизбежность гибели всего мира погрузились на дно бутылки и на пару недель осели в одном из подвальчиков-баров. После удара по Москве Шурик, подняв голову и осмотрев мир мутным пьяным взглядом мир, поднялся и нетвердой походкой отправился в сторону Москвы. Он хотел помочь, хоть кому-нибудь. О нем я ничего больше не слышал, как в прочем и о остальных. Но я уверен, что он прожил определенно не меньше меня.

На дне пивной бочки я оставался довольно неопределенный промежуток времени. Потом мне стали сниться сны, зовущие меня обратно туда, куда я не собирался больше возвращаться. Сначала это были образы, больше похожие на воспоминания. Потом они обрели какую-то определенность и направленность, там был город, разрушенный почти полностью и погруженный в ядовитый щелочной туман. Мой родной город, из которого я уехал два года назад. И еще в том городе была девушка, в отличие от расплывчивого образа города она была очень четкой, даже режущей мой хмельной взгляд. Ее я знал, это была Настя. Ей этот город стал приемным отцом, если можно так выразиться. Я видел ее, стоящей под аркой где-то на окраине города.

Сначала эти сны меня мало беспокоили — мало ли что может присниться на пьяную голову. Но потом все это обрело уж слишком въедчивый символизм. И мне не хватало разве что какого-нибудь повода поехать туда и побывать под той аркой и проверить. Непонятно, что именно я хотел там увидеть, но повод подвернулся уж даже слишком случайным образом. Раньше я не особенно верил в совпадения, но то что случилось было уж слишком.

Меня нашло мое бывшее ведомство, я считал, что мы давно свели все счеты и более не зависим друг от друга. У них больше не осталось таких людей, как я. Нас и в мирное время было не очень много, теперь многие, пользуясь войной потихоньку уходили из под крыла ведомства и то все туже затягивало петлю на шеях оставшихся. В этом случае петля затянулась на моей шее, туже чем это можно было представить.

Мне поручили доставить посылку в Город и оставить ее у центрального управления федеральной службы безопасности Города. Это было отделение моего ведомства, они наняли меня, чтобы я уничтожил их собственное здание. Мне не сказали, что именно в черной сумке весом в почти пятнадцать килограмм, но таких людей, как я нанимают, только чтобы замести следы, или наследить определенным образом. Насчет цены мы не говорили, они нашли меня в подвальчике под названием «Сова». Мрачноватая обстановка, не очень хорошая выпивка, но по законам военного времени заведение работало подпольно и я, после отъезда Шурика, почти в одиночку обеспечивал стабильный доход заведению. Когда напротив меня сел человек и сразу заговорил о деле, я подумал, что сплю, или съехал с катушек.

-Для тебя есть работа.

С усилием подняв голову я посмотрел на него и признал в нем одного из работников ведомства, и продолжал молчать. Я знал, что его не интересует мое мнение. Он все равно изложит все детали, ему так приказано.

-Нужно доставить эту сумку в твой родной город. И оставить ее вот по этому адресу и оставить у ворот, — он протянул мне листок с адресом. Я посмотрел, на листок и не стал брать его в руки. Сотрудник искусственно улыбнулся, из за чего мне захотелось разбить ему физиономию.

-Со сроками мы тебя не торопим, но постарайся до того как сойдет снег.

Я посмотрел на него с искренним удивлением — когда мы с Шуриком спустились в этот подвальчик был разгар осени.

-Конечно теперь время года не более чем условность, на дворе слякоть и моросит дождь, хотя и середина января.

Середина января, значит я просидел в этом подвале почти три месяца. Хотя чему удивляться, здесь было все что мне нужно. Да еще эти изменения в погоде, после ядерных бомбардировок и химических атак она начала чудить и в регионе где я засел, установилась вечная осень. Неизвестно, надолго ли, все зависело от того, сколько выдержит вся планета. Хотя погода меня не сильно волновала, меня беспокоил сам факт этой миссии, уж слишком точно это сходилось с моими снами и моим желанием вернуться в Город. Хотя бы за тем, чтобы принести туда смерть. В черной сумке весом в пятнадцать килограммов.

Так он меня и оставил в компании с этой сумкой, он не спросил моего согласия, не уточнил условия, он просто ушел, или даже исчез — я был слишком пьян, чтобы заметить момент его ухода. Черная сумка стояла под темным деревянным столом, а я ощущал приближение окончания всей этой сказки для нашей планеты. В том подвале я просидел еще три недели, ни на минуту не отступая от основного своего задания — затемнить свое сознание лошадиными дозами алкоголя.

За те три недели сны становились все более ясными и более манящими, а за три дня до отправления они исчезли напрочь. После этого инцидента с ночными кинопоказами, я сократил дозу психотропных веществ и решил, что пора ехать. Распрощавшись с персоналом заведения, я вышел из подвала, неся с собой черную сумку весом почти в пятнадцать килограммов. В городе царила вечная осень, несмотря на февраль месяц, небо было ужасного качества — затянутое рябыми облачками, противного серо-бурого цвета.

Уехав на дальний, но теперь уже холодный берег Рома оставил здесь свое основное средство передвижения — байк.

Yamaha FZ6.

И этим все сказано.

Раньше мы с ней были знакомы и мне не очень понравился ее очень уж резвый характер. А теперь у меня не было выбора — чтобы в военное время добраться от одного города до другого нужно быть очень маневренным и быстрым. Эта «девочка» была настоящей стервой и единственной любовью Ромы после переезда. Но даже ее он оставил ради высшей своей цели.

Закрепив сумку на заднем сидении, я потуже застегнул шлем и отправился в путь.

Обстановка внутри страны была спокойной. Химатаки и бомбардировки унесли с собой значительную часть населения. У остальных не было сил и желания чтобы учинять беспорядки. Дороги остались в относительно неплохом состоянии, что позволяло держать довольно уверенную скорость. Но ресурсы техники не были запредельными, и за пару сотен километров до пункта назначения двигатель Ямахи приказал долго жить и его переклинило, что чуть не стоило мне шлема. Но я успел вовремя выжать сцепление и последнюю сотню метров я проехал, проклиная местный бензин и сложившуюся ситуацию.

Оставив байк на обочине, я отцепил от сиденья сумку и двинулся дальше на восток. Мне предстояло пройти чуть более ста восьмидесяти километров. Полторы сотни километров я шел неделю по десять часов в день и чем ближе был я к городу, тем плотнее становился туман, окутывающий город со всех сторон. Последствие химический атак. Грязный туман. Щелочной туман. Он был похож на тот, что висел над Петербургом, но там шли кислотные дожди, развевая ядовитый щелочной туман. Здесь он смыкался за моей спиной, закрывая путь назад.

Потом я повредил ногу. Это случилось за тридцать километров до границы города. Асфальт под моими ногами провалился и я полетел вниз этот кинематический процесс ускорила сумка, добавив мне в массе свои пятнадцать килограммов. Сумку я удержал правой рукой, а левой зацепился за край обрыва. Следуя законам физики сумка, набирая скорость по широкой дуге, ударила меня в правую ногу, практически раздробив сустав над ступней. Приложив значительные усилия, я закинул сумку обратно и сам выбрался на край обрыва. Трещина в земле была не шире одного метра, но глубина была значительная — дна не было видно. Видимо земля-матушка стала преподносить сюрпризы за издевательства над собой.

От раздробления мою ногу спас ботинок, сделанный из очень прочной и толстой кожи. Я понял, что последующая прогулка затягивается и будет менее приятной, хотя она таковой никогда и не была. Осмотрев ногу, я понял, что это просто очень сильный ушиб, нога сильно не болела, но хромать приходилось достаточно сильно. Оперевшись на здоровую левую ногу я перепрыгнул трещину, я пытался приземлиться на ту же ногу, но сумка не позволила мне сделать это, будь она трижды проклята. Приземлившись, я сразу же упал на бок и повалился на все ту же чертову сумку, острый угол, лежащего там предмета, будто ножом ударил меня под кожу.

Мысленно матерясь, я поднялся на ноги, и аккуратно ступая на раненую ногу, продолжил свой путь на восток. Через какое-то время ступать на правую ногу стало почти невозможно, и я решил сделать привал. Отдыхал я не более часа, и в процессе восстановления сил приспособил для своих целей тополиный сук. Теперь я мог двигаться много быстрее, но до прежней скорости явно не дотягивал.

В последние сутки моего пребывания на дороге произошли значительные изменения в погоде — пошел снег. Он купался в гнилой ядовитой воде придорожных луж. Вдруг мне показалось, что все это ложь, и Настя не помнит меня и вообще никого не ждет, под той аркой. Я ничего не слышал о ней несколько лет, о встрече мы не договаривались. Все это стало походить на паранойю. Это конечно неприятно, но куда лучше, чем диарея.

С тяжким грузом и с хрустом в суставах день наползал на город, здесь было не так спокойно, как в других городах. По подворотням стояли, какие-то скоты, мечтающие поломать кому-то костей. Меня от них скрывал щелочной туман, смыкаясь за моей спиной.

Я выполнил свою работу, оставив, ненавистную сумку под дверьми управления. И теперь можно было искать Настю, вернее, достаточно было найти только ту арку, которую я видел в своих снах. У первого подвернувшегося прохожего я поинтересовался, где здесь можно напиться. Посмотрев на меня, уставшим взглядом он объяснил дорогу и пошел дальше. Ему, как и всей планете оставалось жить не более восемнадцати часов.

Подвальчик я нашел быстро, несмотря на хромоту. Я купил там бутылку перекисшего портвейна и пошел в северную окраину города, я надеялся, что там есть то, что я так сильно ищу. Весь город был укутан дымкой, на улицах было очень мало людей, пейзаж почему-то напомнил мне давно забытый Грозный. Опираясь на свой костыль, который успел мне изрядно надоесть и я мечтал от него избавиться, но без него я не прошел бы и половины пути.

Иногда не было видно ничего кроме тумана. Я пробыл в нем слишком долго и уже не помнил, как сахар по языку растекается сладким льдом, я забыл как соленые ветры жгут, обдувая солью лицо. Я забыл, как зимний кислотный дождь, щелочной туман бередя, очищает мир. Она действительно стояла под разбитой аркой, прячась от снега и тумана. Она ждала, пока я приду, блестя стеклом своих очков и умерю свой нервный тик, допив из уже почти пустой бутылки портвейн. И всем обломам в облом мой язык не запнулся, когда я сказал ей: «Ну вот…» и я бросил ей в ноги свой постылый костыль. Он упал, приминая хлам и сигаретных пачек кресты.

Хромой ногой, загребая грязь, загребая мусор и снег, и пошел за Настей, словно в наркотическом сне. И ее темный локон, с запахом духов, повел меня за собой. Изменяя форму туман щелочной, за моей сомкнулся спиной. Мы шли на север. Для чего-то она привела меня на крышу одного из многоэтажных зданий. С этой точки открывался вид на большую часть города. Когда я проводил взглядом по линии горизонта, кто-то из моего бывшего начальства нажал на кнопку и сумка, начиненная ураном и свинцом, взорвалась, унеся с собой треть города.

Стоя на крыше, мы наблюдали за гибелью этого мира в надежде, что на его месте появится новый.

Но мы ошибались.

Этот взрыв был только сигналом. Навострив свои боеголовки, мировые державы устроили массированные ядерные атаки.

В конце концов, огромный взрыв стер планету, вместе с ее обитателями с карты вселенной. Вот таким вышел конец невеселой сказки для всего человечества. И я принимал в этом непосредственное участие, как и каждый из вас.

Часть 2. Последние 12 часов.

Эти двенадцать часов оказались последними не только для меня, но и для все планеты. Сразу после взрыва мы спустились с крыши многоэтажки. На улице стали собираться взволнованные люди, они уже устали от войны. Последние несколько месяцев были спокойными, так что взрыв таких масштабов их не на шутку обеспокоил. Если бы они только знали, что я — есть основная причина этого взрыва, они разорвали бы меня на клочья. Несмотря на их усталый вид было очевидно, что сил на это у них хватит.

-Ну что, Настя. Куда теперь пойдем? Или пора уже остановиться, хотя, зная тебя, я в этом не уверен, — сказал я. Нога болела сильнее чем в самом начале — нельзя подняться на крышу десятиэтажного дома с поврежденной ногой и спуститься оттуда, не ощущая боли.

-Ты меня теперь совсем не знаешь, слишком много времени прошло. Да и ты, похоже, рассказал не всю правду тогда, на встрече группы. Не может торговец канцтоварами сначала исчезнуть на два года, а потом вернуться и принести с собой Смерть. Если конечно он именно тот, за кого себя выдает. — Она хитро посмотрела на меня своими темными глазами. Она и так все знала, не знаю откуда, но не уверен, что мы бы встретились здесь, если бы она не знала ничего о моем прошлом. Которое действительно было совсем не похоже на то, о котором я рассказывал. — А пойдем мы туда, куда и шли — на север. Считай это отступлением.

-Отход на север, довольно символично.

Я не был уверен, далеко ли я смогу уйти на своей ноге, но я знал, что буду идти за ней столько, сколько потребуется. Что при надобности я буду ползти по земле, цепляясь зубами за отпечатки ее следов, но я буду двигаться за ней. Куда бы она меня не повела.

Своим неспешным шагом она пошла по дороге в сторону вечной мерзлоты. Чтобы успевать за ней, мне приходилось даже торопиться — пешие прогулки, с недавних пор, перестали быть моим коньком. Иногда нам на пути попадались люди, все они были встревожены, и как показало будущее — не напрасно. Я понял, что она знала все о моем прошлом, а возможно и будущем. Но я рассказал ей все, как это было на самом деле, без лживых историй, приготовленных заранее для таких случаев. Она слушала меня, хотя и без того, знала все, что я ей рассказал.

-Но я пришел сюда только потому, что ты мне снилась. Без тех снов я бы не пришел сюда.

-На все воля Создателя. Он привел тебя сюда. Но не скажу, что я не хотела тебя увидеть.

-То есть ты тоже причастна к тому, что я здесь?

-А как иначе, будем рушить этот мир вместе.

-Разве от него еще что-то осталось?

-Скоро ты поймешь мои слова. Но ты точно веришь в то, что сейчас происходит, иначе бы тебя здесь не было.

-Я верил только в то, что ты действительно меня здесь ждешь. Я верил только в тебя, Настя, — я внимательно смотрел на нее. Ее взгляд был направлен куда-то вдаль в сторону севера. Я продолжал смотреть на нее, наконец, она ответила на мой взгляд своим. И в этом взгляде я увидел еще кое-что, о чем предпочел пока молчать.

Мы покинули пределы города, о чем нам сообщил покосившийся дорожный указатель. Кто-то поставил рядом с указателем лист фанеры, на котором было написано: «Вы пытаетесь покинуть Ад, но он повсюду. Даже за этой границей».

-Забавно, — прокомментировал я: — никогда не стал бы считать, что за границей города кончается Ад.

-Раньше кончался, теперь граница чуть подальше.

-Но там написано, что ее вообще нет.

-Это неправда, граница всегда есть, нужно просто знать Дорогу.

И мы отправились дальше, по этой самой Дороге. Она была такой же, как и всегда, я имею в виду Дорогу. Я еще не успел остановиться после одной Дороги, и я уже шел по другой. Теперь шагать было куда легче. Во первых исчез груз со свинцом и ураном, во вторых я шел вместе с Настей. Вместе с ней, я мог пройти очень много. Даже больше, чем мог себе представить. Через какое-то время мы уперлись в Т-образный перекресток. Дорога на север закончилась. Оставалось выбрать, между западом и востоком, или продолжать идти на север, несмотря на отсутствие дороги. Я не сомневался в том, какое решение она примет и уже готовился прогуляться по лесу. Но она остановилась перед перекрестком.

-Ждем еще кого-то? — Поинтересовался я.

-Что? Может быть.

Но я знал что это действительно так. Мы стояли на перекрестке, через какое-то время одновременно с запада и с востока появились две идущие фигуры. Я знал их обоих, уже не помню, сколько жизней назад. С востока к нам приближался Соболь, он шел по разделительной полосе, смотрел он на запад, казалось, что он нас не видит. Ему на встречу, точно так же по разделительной полосе шел Шурик, шел он по довольно заметной синусоиде, хотя, честно признаться, трезвым я его уже не помнил.

-Они нас не видят, — предупредила меня Настя.

-Почему так?

-Они немножко отстали от нас по времени после того взрыва, или еще раньше, теперь нас почти никто не видит.

По мере того, как они приближались друг к другу, улыбка на каждом из этих уставших, небритых лиц становилась только шире.

Они встретились точно на этом перекрестке, мы стояли в двух метрах от них, но они нас не замечали.

-Здорово, куда намылился? — без особых церемоний заявил Шурик.

-На запад, но смотря по тому, что оттуда убежал даже ты… То теперь даже не знаю.

-А я собирался на восток, но ведь там похоже, все как и на западе. Ведь так?

-Похоже на то.

-И куда же нам направиться.

«На юг, отсюда только одна дорога», — подумал я услышав этот диалог.

-Остается только дорога на юг, больше некуда, — подтвердил мои мысли Соболь.

Я не был уверен, что он не прочитал мои мысли. Они не могли нас видеть, но они явно чувствовали то, чего не могли сами объяснить. Когда они проходили мимо нас, Настя провела ладонью по небритой щеке Соболя. Я видел, что он улыбнулся от этого прикосновения, других причин для улыбки я не заметил.

-А они выберутся? — Спросил я.

-Откуда мне знать, они выбрали другую Дорогу.

-Ты знаешь больше, чем говоришь. Именно ты привела меня в этот город. Ты знала, что они придут сюда, и наверняка знала, куда они уйдут.

-Дорогу они выбрали сами, они с таким же успехом могли продолжить свои пути в разные стороны.

-Я тебе верю, веди меня дальше.

-Ты идешь сам, туда, куда хочешь.

-В этом я не уверен, но давай пойдем дальше, и посмотрим, к чему нас все это приведет. Будем считать, что это я так хочу.

-Пусть будет так, — ответила она, смотря прямо мне в глаза. Она знала, что я блефую. И я, в свою очередь, знал то, что она это знает, но промолчал, несмотря, на это. И на то была только одна причина, но об этом позже.

Мы шли дальше, по полям, заросшим травой, местами выше нашего роста. Боль в ноге становилась все сильнее, с каждым новым метром непокоренной ранее никем земли, я чувствовал все новую боль, но к этой боли я привык еще тогда, когда меня окружал щелочной туман, теперь он исчез. Я был на то причиной, теперь передо мной стояла одно цель — идти вперед, следом за ней, несмотря ни на какую боль.

-Почему ты пришел сюда? — Спросила меня Настя, где-то на середине нашего с ней пути.

-Я уже говорил, что ты мне снилась, и это привело меня сюда.

-А на самом деле? Должна быть какая-то рациональная причина того, что ты пришел сюда.

-Это ты, и только ты.

-А как же Аня, которую ты принял в вашу команду?

-Она хотела убить меня.

-Я про то, что было намного раньше, еще тогда, когда мы учились вместе.

-Это было сбоем в системе, сбоем в верхнем регистре, если можно так выразиться. Если не веришь — верни сюда Соболя и спроси у него, он точно знает, что я к тебе чувствую, к тому же он не соврет.

-Это не в моих силах.

-Тогда тебе придется поверить мне на слово.

-Ты когда-нибудь еще ошибался?

-В смысле?

-В прямом. Тебе приходилось стрелять и не один десяток раз, ты когда-нибудь стрелял не туда?

-Ты хотела сказать — не в того?

-Может быть. По крайней мере, ты жалеешь, хотя бы об одном выстреле?

Я вспомнил встречу с Аней, сразу после убийства Селиванова. Жалеть можно было только об этом выстреле, как о не совершенном. А если посмотреть поглубже, то стрелять приходилось много и очень часто в кромешную тьму, наугад. Не видя цели. В прицел своей винтовки я видел много стран, много людей разных возрастов и национальностей. Но я всегда соблюдал один принцип — кроме женщин и детей. Это, конечно, в том случае, когда я видел куда стреляю.

-Если, ты мне не веришь, возьми это и застрели меня, исход всего понятен, часом раньше, часом позже — все там будем.

-Я протянул ей свою «берету». Она покачала ее в руке, ей явно понравилась тяжесть, дающая уверенность.

Настя подняла пистолет на уровень моего взгляда, направила его на меня и без лишних сомнений нажала на спусковой крючок.

Пуля, вышла навылет, раздробив мне череп, и отправилась куда–то на Восток, куда я раньше стремился.

Так для меня закончилась эта история, начавшаяся много лет назад.

-Ты никогда не прощался, так что до свидания.

Настя вложила пистолет в руку человеку, лежащему на земле. О чем то негромко себе улыбнулась и пошла дальше на север, где яркий свет поглотил ее и унес куда-то далеко, где ее уже ждал я, чтобы задать единственный вопрос.

ПОЧЕМУ?

Часть 3. Эдельвейс.

«Скоро здесь будет людно», — это была моя первая мысль, когда я очнулся после выстрела. Стрелять она явно умела, так как я до сих пор ощущал траекторию пули, прошедшей сквозь мою голову. Словно эхом моих мыслей низкий с явной хрипотой голос произнес.

-Скоро здесь будет людно, это может помешать принятию верного решения.

Я поднялся на ноги и посмотрел на «отголосок моих мыслей». Это был мужчина лет сорока в длинной черной рясе. Его длинные черные волосы почти доходили до плеч. Он вынул правую руку их рукава левой и представился.

-Петр Николаевич, апостол.

-Александр, наемный убийца, — скрывать что-либо не было смысла, у этой канцелярии наверняка было подробное досье на меня.

-Уважаю прямоту. Так что перейду к делу, нам нужна твоя помощь. Не скажу, что тем самым ты купишь себе билетик в рай, но если я правильно понимаю, у тебя остался один неразрешенный вопрос.

-Так оно и есть, я хотел бы получить ответ.

-Как только ты выполнишь задание, ты сможешь увидеть ее и задать ей этот вопрос.

-В чем заключается моя задача?

-Ты отправишься в место, которое немного отличается от того мира в котором ты был. Все дело во времени, после его смещения, что-то нарушилось в системе, или как это ты называешь — произошел сбой в «матрице». Там есть люди, принятие решение насчет которых, займет определенное время. Твоя задача будет в том, чтобы доставить их сюда до того, как все исчезнет, чтобы у нас было время принять решение. Если они попадут к нам вместе со всеми, это вызовет задержки и может привести к ошибке. Очень нежелательной ошибке.

-То есть моя задача — убивать тех, на кого вы мне укажите.

-Сказано грубовато, но точно до последнего символа.

-Оружие?

-То что у тебя уже есть. Девяносто третья «берета».

Я осознал, что у меня в кобуре находиться мой пистолет, именно тот из которого меня застрелили. Я достал его, вытащил обойму, освободил патронник. Поднял патрон с пола, он упал в метре правее меня. Вместе с этим патроном не хватало только одного, след которого я чувствовал у себя в голове. Поставив затвор на место я поднес дуло к носу — так и есть запах пороха был еще очень сильным, не позже десяти минут назад меня застрелили из этого пистолета.

-Так оно и есть, именно из него она и стреляла. Скорее всего, недостает вот этого, — он протянул мне что-то зажатое в кулаке. Это оказался патрон на девять миллиметров.

-Тот самый патрон?

-Да. И еще одно этот мир тебе покажется знакомым, это будут только отголоски твоих мыслей, не более того. И возьми вот это, — откуда-то из за спины он протянул разгрузочный жилет, — тут снаряженные обоймы, должно хватить.

-Как я узнаю в кого именно нужно стрелять?

-Я с тобой свяжусь. В левом кармане телефон с гарнитурой.

-Время на выполнение задания?

-Около пяти часов. Пора отправляться, ты просто проснешься в том мире, правда переход тебя вымотает, это примерно, как не спать пару суток.

-А как это происходит?

-А вот так.

Я просто на мгновение прикрыл глаза, правильнее сказать — моргнул. Когда я открыл глаза мне сразу же захотелось их закрыть. Действительно очень сильно хотелось спать, правда нога совсем не болела, похоже это было либо компенсацией, либо предупреждением, о том, что придется очень много бегать. Скорее всего второе. Следующее заключение о мире состояло в том, что идет лекция по истории, похоже что-то про Ивана IV, но за это я поручиться не мог.

«Нехорошее у меня чувство, опять что-то начинается со стрельбы в учебном заведении», — мысль не успела закончиться, ее прервал телефонный звонок.

Лектор приостановил свою речь, у меня возникло чувство, что навсегда.

-Молодой человек, я кажется говорил о правилах пользования средствами связи на территории ВУЗа, так что прошу покинуть аудиторию и на следующей перемене к декану.

-Простите, очень важный звонок, — я встал и подсоединил гарнитуру к телефону. С такой наглостью преподаватель, похоже, не сталкивался, да и со мной, в принципе, тоже. Он немного оцепенел, от такого поворота, но вскоре опомнился.

-И после этого вы рассчитываете получить зачет и без проблем выйти на сессию?

«Не очень то и хотелось», — подумал в ответ я и вставил динамик в ухо.

-Я задал вам вопрос и хочу получить ответ.

На это заявление я нажал кнопку приема вызова.

-Слушаю.

Знакомый голос Петра Николаевича ответил:

«Вот ты и на месте, цель — лектор, если кто-то будет пытаться тебя задержать — стреляй не задумываясь. Не клади трубку, я буду тебя вести».

-Понял, — я сделал шаг влево в проход между партами и направился к лектору, потом повернул направо и остановился у двери. Тратить на лектора самый дорогой для меня патрон, который сейчас находился на подходе к патроннику, не хотелось.

На то, чтобы извлечь патрон из обоймы и положить его в карман у меня ушло не более десяти секунд.

«Ну все, понеслась моча по трубам».

Кистевым суставом левой руки обойму на место. Затвор на себя до упора, отпустить. Патрон на месте.

От металлического щелчка и без того удивленная аудитория притихла. Лектор остановился в трех шагах от меня. Большим пальцем правой руки перевести пистолет в полуавтоматический режим работы, одного патрона на лектора должно хватить. Интересно куда он пытается отступить, надеюсь что не в окно. Гоняться за ним по всему городу не очень хотелось. Он уже почти добрался до окна когда раздался выстрел.

-Всем не с места, кто двинется — пристрелю к чертям собачим.

Петр Николаевич подтвердил получение «посылки» и указал на выход из здания. Я шел к выходу не убирая пистолета из рук, это мало кто заметил, что в принципе, не пошло им во вред здоровью. А только спасло их жизни, на какое-то время.

Мир действительно показался мне очень знакомым, именно здесь я был двенадцать лет назад. Это действительно был мой мир — недостроенный дом на пересечении Ленинградской и Добролюбова, надпись о высоком чувстве из шести букв на доме по адресу Чехова 142. Ее четырнадцать лет назад сделал Рома. Вернее, это для меня было четырнадцать лет назад. Здесь прошло не более года. Еще одна пуля на человека, курившего у четвертого подъезда вышеупомянутого дома.

«Что-то наша система сбоит, не могу определить следующую цель. Я пока отключусь. Перезвоню», — похоже, что мое новое начальство решило дать мне небольшой отпуск и пройтись по городу своей юности. Как вы думаете, куда я пошел в первую очередь? Конечно, я решил посмотреть на себя, сталкиваться лицом к лицу не хотелось, но взглянуть со стороны было очень интересно.

Прикинув местный год, сезон и время суток я решил оправиться в свой первый и единственный в своей жизни университет. Дедуктивный метод сработал на все сто сорок процентов, парень, стоявший на пересечении Кирова — Гурьевской, был никем иным, как мной самим. Он смотрел вслед людям, удалявшимся в сторону улицы Богаткова. Когда люди скрылись из виду я (в смысле он) двинулся куда-то в сторону моего дома.

Что-то знакомое было в одной из фигурок, скрывшихся за углом. «Это она», — шепнул внутренний голос. Не припомню такого момента, чтобы я стоял и смотрел ей вслед. Но в то же время я не помню, чтобы я так быстро бегал. Когда до угла оставалось не более пятнадцати метров очнулся телефон.

-Слушаю, — я перешел на шаг, бегать за призрачным образом в полуреальном мире не имело смысла.

«Несанкционированное проникновение, это скоро разрушит ВСЕ. У тебя три минуты. Последняя цель, это может дать тебе немного времени, чтобы получить ответ на твой вопрос. Двигайся в сторону моста через пойму Каменки», — Петр Николаевич, был явно очень взволнован, но своей необычайной выдержки не потерял.

-Когда я встречусь с ней?

«У тебя мало времени, торопись. Очень торопись, ради всей нашей конторы»

От того места, где я был, до моста было около километра. Три минуты на километр. Ничего особенного, если учесть, что это последний забег в моей жизни (было у меня такое ощущение).

Две минуты и двадцать секунд, почти рекорд.

-Здесь никого нет!

«Ниже на десять метров»

Тело само перекинуло себя через черные чугунные перила. А мысль была только одна: «Интересно, а можно прыгнув с такой высоты остаться в живых».

Оказалось что можно, правда приземлился я в снег, неглубокий, около десяти сантиметров. В следующий миг, дыхание, вырвавшееся из глотки, растворилось в атмосфере облаком белого пара. За две секунды моего полета температура понизилась градусов на двадцать и выпал снег. Мозг, по привычке, не стал удивляться этому. Да, и еще одно, я стоял в общем центре пяти окружностей. Левый поворот корпуса. Так и есть, кто-то стоял у меня за спиной.

«Тридцать секунд»

Это была Настя. Такая же, как и час назад, как два года назад, как четырнадцать лет до этого.

Такая же как и всегда.

-Что это?

-Помнишь эту песню: «Это не мираж на снегу мишень…»

«Двадцать секунд. Стреляй! На кону все мироздание»

А я думал, что-то посерьезней.

Похоже пришло время для того самого патрона, самого важного. Действуя автоматически, я зарядил патрон в пустую обойму, затем сменил обоймы, выплюнул ненужный «обычный» патрон в снег. Все это время я пытался зацепиться глазами за ее взгляд, но это у меня все никак не получалось.

«Пятнадцать секунд»

-Раньше, я хотел задать тебе один вопрос, — это привлекло ее внимание, и она посмотрела мне в глаза, что отдалось болью в мозгу, ровненько по траектории выпущенной ей пули: — но теперь я понял еще кое-что. Я не хочу знать ответ.

-Ты уверен?

«Десять секунд! Твою мать! Стреляй!!!»

Я вытащил наушник и бросил телефон в снег.

«Семь»

Руку с оружием на уровень взгляда. Я не могу сделать это, так же как и не могу оторвать свой взгляд, от нее.

«Пять»

-И еще одно, Настя, я все еще люблю тебя. Ты понимаешь, ЛЮБЛЮ.

«Три»

И целого мира не жалко чтобы доказать это.

Контракт расторгнут, я не хочу знать ответ, значит я могу не выполнять все условия договора. Катись оно все.

«Два»

Какая-то сторонняя сила стала действовать на руку с пистолетом и мышцы на указательном пальце непроизвольно начали сокращаться. Из последних сил я согнул руку в локте, направив ствол себе в висок.

Две траектории одной и той же пули пересеклись под прямым углом и оказались ровно по центру мишени, начерченной на снегу.

«…и мой эдельвейс сниться ей»

22 января 2005 — 26 июля 2005 гг..

by koyot