А ведь больно. Больно так, что воздух в лёгкие не пропихнуть, и, кажется, что нормально дышать больше не сможешь. Живёшь, как заключённая концлагеря — от звонка да звонка, пытаешься как можно быстрее отработать девятичасовой день каторжника, чтобы после окунуться с головой в затхлую пустоты квартиры, где тебя ждёт немой телевизор и скрипящая кровать-односпалка. Тебе двадцать шесть, но сердобольные люди уступают место в транспорте, а коллеги обращаются исключительно на «Вы». Девочка с комплексом отличницы, ты так и не оправдала маминых надежд на блестящую карьеру. И никакой красный диплом тут не поможет. Потом мама долго плакала, и говорила, что хочет понянчить внуков, только какие тут внуки, когда у тебя было всего двое мужчин, причём первого без приступа тошноты вспомнить невозможно. А всё подруга, твердившая, что в девятнадцать лет быть девственницей — это аномалия. Комната в общаге, переполненная тараканами и дешёвой водкой, потный одногруппник, дышащий перегаром тебе в лицо, его: «Малыш, да расслабься ты, всё будет окей», и ты, закрывшая глаза от омерзения, пытаешься совладать с потоком слёз. А потом тебе плохо по утрам, и ты понимаешь, что произошло то, чего ты так боялась. И мерзко вдвойне. Пахнущий хлоркой кабинет гинеколога, его осуждающий взгляд, и так тошно, что заорать хочется. Ты ещё несколько лет с отвращением смотришь на мужчин. Но вскоре ты влюбляешься. И всё летит в тартары. И он, весь такой нежный и внимательный, что после третьей встречи ты оказываешься у него в постели. Цветы, подарки, знакомство с родителями и собакой. Вскоре его зубная щётка прочно заняла позиции в твоей ванной. И вы строите планы, готовите вместе ужин, долго занимаетесь любовью, просматриваете твои детские фотографии, где ты такая смешная, с ямочками на щеках и сдёртыми коленками. Он хочет дочку с твоей улыбкой, и ты понимаешь, что вот оно, твоё пресловутое женское счастье. А потом всё происходит, как в самом невероятном кошмаре. Просто головные боли, просто таблетки, просто врачи, просто опухоль мозга. И ты ревёшь и бесишься, потому что ничего сделать не можешь. И не будет у вас дочки с твоей улыбкой, толстого кота, поездок за город, и… ВАС не будет. Эта правда так беспощадна, что долгое время ты слова вымолвить не можешь. А потом умираешь ты. Нет, тело живёт, что с ним станется. Умирает та, что умела смеяться, любить, плакать, ненавидеть. Пашешь в автономном режиме, ненавидишь жалостливые взгляды со стороны, всё реже заезжаешь к маме.
Тебе двадцать шесть, но ты успела похоронить себя, закопать в могилу поглубже. Не такой жизни хотел он для тебя. Ты должна быть счастлива. В память о нём.
И да, заведи кота.
(почему в блогах?)