arizona — воинство

Стыдно мне архи, но стиха не понял.

умм.
а что именно не понятно?

Именно — всё. Есть две категории передачи мысли (в стихах, прозе, в разговорной речи) которые можно условно назвать — прямой язык (то есть, что говориться, то и имеется в виду — вода мокрая, снег тает, Земля круглая) и изопов язык, где нет прямого смысла и за словами скрывается смысл слов не характерного для них качества — кровавый закат, стойкое одиночество, приятная смерть и т.д. То есть, говорится одно, а подразумевается, порой, совсем противоположное. Этакая — абстракция выраженная через мысль на прямом языке смысла слов, где то, что говориться, то, каГбе и подразумевается. Тут не всегда автор "лепит горбушки" от фонаря, и приходится, разгребая мистерию образности искать первосточник. Образность в первых сточках — 2000. Во второй — тоже — 2000. Каков истинный (прямой) смысл этого числа? С одной стороны, 2000 бойцов довольно приличная вооруженная сила. Однако, без подпитки тыла, и при активном противодействии со стороны притивника, это число тает с каждым следующим сражением, и, настаёт момент, когда нужно поворачивать, либо восвояси... и уходят, либо, преследуемые — не уходят далеко. Поэтому, да, предводитель в начале похода мог сказать — За моей спиной 2000 воинов, а в конце последней битвы — За моей спиноу было 2000 воинов, а теперь за моей стиной лишь тени от них. То есть 2000 теней. Но, третья строчка перечеркивает это построение новым смыслом который уже не является прямым смыслом первых двух.
"половина их пьет грудное молоко
половина кормит своих детей"
Я не знаю, не хватает фантазии свести смысловые концы один с другим.
Далее, по аналогии с первыми строчками, где присутствует "Я" или "за Моей" Кто это? следует — "Мы" —
"мы вступаем в сны добропорядочных семей
мы ищем отцов и мужей"
Не совсем понятен смысл — допропорядочных. Так получается, что "Мы" не вступают в сны не допропорядочных семей, где так же присутствуют и отцы и мужья. Чем вызвана (обоснована) такая избирательность?
Далее следует вставка которой могло и быть.
Потом рядом с "Мы" появляется — "Ты". Кто есть этот — "ТЫ"?
Ну не смог я найти объяснения приношению —
"мы принесем тебе песок, стирающий десны в кровь" Можно помудрствовать лукаво насчёт перемен, это — классика, ибо всякие перемены для других перемен и переменам этим несть числа. Дальше окончательно всё запутывается —
и ты станешь
младенцем
которого
кормит
волчица
на
берегах
Рима
Первое, что приходит на ум, так это кормёжка своим молоком волчицы одного из братьев не помню не то Рема не то Ромула. Возможно состав волчьего молока повлиял на то, что один из братьев потом убил друго. А может автор имел в виду совсем другой персонаж. Совсем другое воинство. Есть же небесное воинство.
Как туманно было начало с 2000 воинов, так туман и не рассеялся в конце —
"а воинство мое — две тысячи теней
а воинство мое — все за моей спиной"
Вот примерно так.

Я добралась отвечать, наконец.
Воинство.
Здесь не говорится о действующих военных силах, о материальных силах. В тексте не раз подчеркивается — тени. К сожалению, этот образ не очень осознанный и обдуманный (. Это что-то фэнтезийное, магическое, это призраки, в конце-концов. Жены Норфолкского полка?...
грудное молоко — тысяча женщин, тысяча детей, ни одного мужчины
"мы" появляется, когда командир — лиргероиня — действует одновременно со своим войском
добропорядочные семьи — не вижу смысла забирать мужей из недобропорядочных семей. они же будут некачественные, так сказать.
про Рим. эту ассоциацию я объяснить не могу.
последние строки. Воинство как было в в две тысячи, так и не изменилось. Завоевания безуспешны.

arizona, Из Вашего ответа я понял, что ничего не понял. То, что каким-то образом тут замешано фентэзи я как-то вообще не подумал. Тени повторяются дважды, но в одном контексте. То есть, один всего раз. Далее — " Жены Норфолкского полка?... Но, в истории известен не полк, а всего лишь батальон, да и то численностью, кажется в 127 человек, в одних источниках, и двести с чем-то в других. Но, не о 2000. Я так и не нашел объяснения этой цифре. И, жены. Жены, причём?

после дешифрации, все же, половина прелести произведения куда-то улетучивается