Дивизион свободных

космические корабли, взмывающие вверх,

трепет сердечной мышцы,

кривая усмешка— не на моем лице,

и мысль— если бы я был выше,

если бы я был лучше,

если бы я был умнее,

я бы смог описать это полнее,

я бы смог описать их структуру,

но, так как я глупый,

я только набрасываю на железный каркас

тонкую ткань повествования,

и поэтому все просвечивает,

и поэтому все неполное,

и сюжет весь свисает тряпочкой

с железно-топорной идеи.

вы все скоро сможете

убедиться— я не гений.

Сцена первая.

-"эта планета овладевает мной."— писал Ган Треск в своих записях о пятой экспедиции, которые он затем бросал в костер, чтобы сжечь. Одна из таких записей все же уцелела и дошла до наших дней. "Эта планета отравляет меня. — Писал легендарный Ган Треск. — Эта планета... шагая по ее поверхности, меня не покидает ощущение пульса под моими ногами. каждый шаг отдается звоном и шумом в ушах. наш медик говорит, что это — последствия гравитации и реакция организма на резкую смену обстановки, но я уверен — это просто пульсация. пульсация не моей крови шумит у меня в ушах — это просто живая планета. это сводит меня с ума."

мы все знаем, что впоследствии эта планета, получившая статус заповедника, была названа именем первооткрывателя, Гана Треска. Это открытие дало Гану Треску статус легенды и привело его в вечность. Впервые в истории человечества мы имеем дело с разумной планетой.

-какая чушь. — Рука в кожаной перчатке с обрезанными пальцами прикрывает отчаянный зевок.

-как известно, легендарный исследователь планетарных систем нашей галактики, Ган Треск пропал в глубинах космоса несколько сотен лет назад. Но исследователи и ученые считают, что шансы на его возвращение есть. Вот что говорит Юнне Треск, дальний потомок знаменитого путешественника и ученый института межпланетных путешествий: "судите сами: в то время, когда мой условный дедушка пропал, человечеству на перелет было нужно большое количество времени. То есть, я хочу сказать, что, пока у нас сменяется поколение за поколением, у Гана Треска в корабле на часах остается то же время, которое он установил на старте. А это значит, что он вернется в том же возрасте, что и улетел. По правде сказать, в его случае есть кое-какие тонкости и своеобразная специфика случая, мы ведь не знаем, что послужило причиной исчезновения, какие факторы повлияли на его корабль и так далее. нам даже неизвестна примерная точка космического пространства, в которой это произошло. но с определенной уверенностью я могу сказать, что шансы на возвращение Гана Треска есть." "в нашей истории известны случаи возвращения пропавших космических путешественников. к примеру, Биллик нейм, которого позавчера нашли на орбите Сатурна. а это добавляет несколько очков к шансам Гана Треска на возвращение. «-говорит непосредственный начальник Юнне Треска, глава института межпланетных путешествий, Ежеподобный Малец: "и именно поэтому мы и финансируем исследования Юнне Треска." в связи с...

-тоже мне, малолетний хакер.. —щелчок пульта и экран гаснет, оборвав передачу на полуслове.

-ну и как тебе весточки с родной планеты?-раздается насмешливое из темного угла.

-неплохо. — едко отвечает темноволосый Треск Ган. кривая улыбка прорезает его лицо, кажущееся гротескной маской в неверном свете мигающих огней, идущих под потолком тесной каюты.

1.

-ненавижу костюмы! — проворчал светловолосый подросток, натягивая через голову оранжевую толстовку на пару размеров больше. сидящий в кресле напротив его "куратор" — темноволосый человек с признаками восточной крови на лице,— едва заметно улыбнулся.— привыкай, привыкай.— кресло скрипнуло, поворачиваясь вокруг своей оси.

-сам знаю, что сложившаяся ситуация требует именно таких жертв с моей стороны .-недовольно произнес Юнне, завязывая свои светлые волосы в хвост. увидев его на улице, низенького подростка в широкой, висящей мешком одежде, с убранными в старомодный хвост волосами, с большими и неизменными наушниками на голове, вы бы никогда не догадались, что он— глава исследования, о котором говорят по телевизору каждые пятнадцать минут. в этом сутулом подростке сложно было опознать знаменитого ученого.

-насчет экспедиции... — начал Вакаба, сидящий в кресле, закинув ногу на ногу. все это время он не отрывал взгляда от находящегося напротив Юнне.

— и ты действительно думаешь, что это сработает? — Юнне устало прислонился к стене.

-а почему бы и нет? — пожал плечами Вакаба по прозвищу Бог. —ты же сам знаешь это лучше меня.

-нет, ну я понимаю, что я из пробирки и продукт генной инженерии с последующим вмешательством дизайнеров и программистов, но я же не могу быть крайним везде и всегда. —по насупившемуся лицу светловолосого угловатого подростка можно было понять многое. вот только возраст угадать было невозможно.

-и? — Вакаба крутил меж пальцев карандаш, явно намереваясь поиграть в психиатра.

-я еду в экспедицию, просто чтобы посмотреть в ваши глаза, когда результата, как такового, не окажется. — степень желчи и яда в словах, произнесенных Юнне, зашкаливала настолько, что ядомер уже давно бы сгорел.

-иногда мне кажется, что идея моего деда была ошибочной. — выдал Вакаба и пару раз прокрутился на своем кресле вокруг оси в доказательство своих слов. оба хорошо помнили, что дед Вакабы при помощи найденного Ганом Треском "образца №7",по сути являющегося трупом какого-то антропоморфного инопланетянина, создал Юнне, использовав гены образца, работы кого-то из сетевых дизайнеров и новейшие разработки своего знакомого программиста. в результате получился так называемый "нелегальный образец"— гений, просчитывающий вероятности изменения реальности получше всякого компьютера. после смерти деда, Юнне несколько лет прожил в сарае, полном хлама и барахла, пока Вакаба не достиг совершеннолетия и не получил дедово наследство. с этого-то вся жизнь Юнне фактически и началась.

-я пойду соберу вещи. —нарушил возникшую паузу "нелегальный образец" и покинул помещение, оставив своего друга-психиатра в одиночестве.

несколько минут Вакаба смотрел на дверь, за которой скрылся юный гений.

-кажется, идея сообщить ему правду о его происхождении была не совсем удачной. — задумчиво произнес Вакаба и повернулся на кресле вокруг своей оси пару раз в подтверждение своих слов.

выйдя из дома, в котором располагался кабинет Вакабы, Юнне Ган, известный всему миру как Юнне Треск, оказался на улице, стилизованной под двадцатый век— точнее, под его окончание. по тротуарам бежали едва заметные трещинки, перед домом на лавочках сидели мамочки и бабушки. Бетховен, играющий в наушниках гения науки, никак не сочетался с окружающей реальностью.

несколько метров Юнне размышлял о предстоящем путешествии. казалось странным— искать пропавшего исследователя спустя несколько сотен лет после его исчезновения. иногда ему казалось, что всей этой планетой управляет искусственный разум, небо— является клеткой, а он сам— узником если не общества, правил и самой планеты, то как минимум— своего искусственно созданного тела. по законам, у него не должно быть даже имени, он— всего лишь вещь и результат эксперимента, и, если кто-нибудь об этом узнает, его запрут в какой-нибудь клетке и забудут, а то и разберут на части. проще всего поехать в экспедицию. само собой, на определенных условиях, иначе и смысла ехать нет.

задумавшись, Юнне свернул за угол. и тут же, в возникшую паузу его музыкального сопровождения, ворвались посторонние звуки.

-в зобу застряло зернышко.. — распевали играющие в классики дети прямо перед его носом. обогнув детей, Юнне в который раз подивился несуразности происходящего. "казалось бы, летаем в космос, на большие расстояния, наука прет вперед семимильными шагами и я тому подтверждение, техника, вроде как, тоже не отстает, и, к тому же, легко доступна. но, вместо того, чтобы привести свою жизнь в порядок и смотреть в будущее с гордо поднятой головой, эти люди, почти 80% населения планеты, окружают себя имитацией прошлых лет, восстанавливают все условия почти древности, искусственный смог — самый покупаемый товар года! надо валить, просто надо валить отсюда, и сделать все, чтобы не вернутся сюда никогда больше."

у Юнне Гана не было друзей, не было родных, не было знакомых. весь его круг общения сводился к первой написанной им программе и Вакабе. Вакабе , дед которого создал Юнне. но, в отличие от Вакабы, Юнне своего создателя почти не помнил. только иногда, ночью, Юнне снилось, что у него красные глаза и он видит всю правду об этом мире. и мир в этих снах был похож на пересыпаемый из ладони в ладонь желтый песок.

надо сказать, песка Юнне в глаза никогда не видел.

путь к дому занял у него мало времени— впрочем, как обычно. расстояние в городе все время куда-то скрадывалось и, казалось бы, отступало только перед ним, перед гением Юнне, подающим надежды исследователем института межпланетных путешествий.

дверь открылась, как обычно, легко и со скрипом. сумка привычно соскользнула с плеча и опустилась на пол, в привычное место, с появившимся за долгое время использования углубление.

Юнне стянул наушники и негромко произнес:

-привет, Дом.

пустые комнаты привычно отозвались молчанием. еще раз обведя комнаты взглядом, юный "хакер" прикинул, сколько времени осталось до отбытия "судна".

-я завтра уезжаю.— едва слышно проговорил он. но дом молчал, впрочем, как и в последние несколько лет. Юнне криво улыбнулся— ночь обещала быть интересной.

-брать с собой что-либо не из личных вещей запрещается. — голос Вакабы был суров— а это говорило о многом. например, о том, что он не шутит. или о том, что ЭТО правило обойти будет трудно.

Юнне успел только рот открыть, как тут же получил ответ на невысказанный вопрос.

-программы тоже нельзя. неважно, насколько они личного пользования, любая программа может помешать нашей экспедиции.

-пилот искусственный?— едва подавил зевок подросток.

Вакаба только молча кивнул.

путешествия с искусственным, вживленным в корабль, пилотом уже вошли в обиход и жизнь планеты и являлись привычным делом. у Юнне была возможность проследить за развитием этого явления, и он питал к этим искуственным созданиям определенную неприязнь. нет, он не считал себя человеком в полном смысле этого слова. юридически он им и не являлся. но именно эти искусственные пилоты и делали автоматически каждый корабль жертвой Дивизиона Свободных. а это— дополнительный риск и определенная доля скуки. потому что Дивизион Свободных никогда не нападал открыто. просто пилот или робот или кошечка в клетке, или вымирающее животное, или запертый в спичечном коробке таракан просто исчезали. в случае с экспедицией, это означало неусыпный надзор за экипажем и учеными, наличие камер на каждом шагу и жесточайшую дисциплину. в любом случае, Юнне, скорее всего, запретят выходить из каюты— во избежание инцидентов. а это значит, что будет ужасно скучно.

все мечтали поймать хотя бы одного из Дивизиона Свободных. кто-то считал это легендой, кто-то— мифом, но Юнне не собирался упустить такую возможность. такую возможность испортить результат исследования с неудовлетворительного до отвратительного. в конце концов, Биллик Нейм, найденный на орбите Сатурна спустя двадцать лет после потери связи, через несколько часов после приземления неожиданно умер, почему же никто не обращает на это внимания и надеется на счастливый исход в поиске Гана Треска, который пропал несколько сотен лет назад?

Сцена вторая.

-мне не дано увидеть свою смерть. — пожимает плечами Юнне. Треска приподнимает брови в удивлении:

-что, так не терпится? —язвительно произносит глава Дивизиона Свободных, и ее карие лаза полны презрения.

-просто кто-то, умирая, оставляет после себя что-то, а кто-то не оставляет ничего. я из второй категории. — спокойно произнес Юнне, бережно упаковывая в коробку свою первую программу, свою подругу и единственного собеседника, Дом.

Треска скрестила руки на груди и вызывающе произнесла:

-знаешь, я передумала тебя убивать. ты слишком странный для такой участи.

тяжелый вздох Юнне был ей ответом. не оборачиваясь, он произнес:

-ты никогда не пробовала жить одна в сарае несколько десятков лет, без возможности сна и ничего не зная об этом мире?

-ты все равно меня не переубедишь. я не буду тебя убивать— даже если ты будешь убеждать меня в том, что это акт милосердия по отношению к легендарному "нелегальному образцу".

и только по этим словам Юнне понял, что мишенью Дивизиона был он сам— но никак не пилот и не Дом, которую он взял с собой.

а ведь все так хорошо начиналось.

2.

они погрузились на корабль вечером следующего дня. Юнне за ночь успел хорошо подготовиться, его маленький сюрприз был приготовлен и хорошо упакован, нужно было только нажать определенную кнопку в определенном месте и в определенное время. этого вполне должно было хватить— чтобы сбить с толку и пилота, и экспедицию, и вызвать Дивизион, чтобы поймать. но Юнне даже и не предполагал, что будет пойман сам.

всходя по трапу в глубину экспедиционного корабля, он испытывал массу эмоций и его просчеты вероятностей, которые он совершал автоматически, говорили об удачном исходе его задумок. и, хотя в голове его мелькал образ темноволосой девушки, он не насторожился, он действительно думал, что все удастся.

все было хорошо— и каюта была большой— относительно его прошлого дома, конечно же, ну, и сарая заодно, и лететь было недолго, и Вакаба не смог поехать, потому что подхватил воспаление легких совершенно неожиданно и буквально за несколько часов до полета. впоследствии Юнне не раз задумывался — не было ли Вакабе известно обо всем заведомо? и не имел ли он прямого отношения к Дивизиону Свободных?

но это было потом. а пока Юнне летел неизвестно куда, запертый в совей каюте, и настраивал свою программу, нелегально пронесенную на корабль с искусственным пилотом.

все было хорошо. настроение у юного гения было отличное, все шло хорошо, только время текло медленно. а потом, одним чудным условным утром, дверь в его каюту была выбита пинком ноги. так и произошла эта историческая встреча.

-я не думаю, что делаю что-то особенное. — звонкий девичий голос издевательски декламировал эти слова под аккомпанемент чеканных шагов. три шага вперед, приближаясь к Юнне, лежащему с закрытыми глазами прямо на полу, три шага в обратную сторону, удаляясь. программа имитации сна, встроенная в тело Юнне собственноручно Вакабой, работала исправно и включалась самостоятельно, при определенных стечениях обстоятельств. в теории, если же что-то угрожало безопасности Юнне, она имитировала и потерю сознания, и смерть. возможности проверить это у Юнне, само собой, не было. —мне кажется, что все люди это умеют. просто не осознают этого.

-что за бред! —воскликнула читательница и тут же что-то острое ткнуло Юнне в бок, заставляя перевернуться на спину. открыв глаза, он увидел темноволосую девицу, затянутую в кожаный костюм совершенно непонятного назначения, ее лицо было бы красивым, если бы не излишне длинный нос и язвительная линия губ, кривившая ее лицо в гротескную маску. в руке же она держала дневник Гана Треска, доставшийся Юнне от деда Вакабы. от его почти что отца.

девица наклонилась почти к самому лицу Юнне и он смог разглядеть цвет ее слегка выпуклых глаз.

-мое имя— Треска. —пауза. — через пятнадцать минут я тебя пристрелю.

-интересная версия. а за что мне такая честь?— сам того не осознавая, Юнне перешел на ее диалект и манеру общения, перехватив даже мимику.

-хотя бы за эти записи, умник!— прошипела "красавица" и резко отстранилась. — правило номер один! — провозгласила она, подняв руку с записями вверх. — никогда не записывай свои мысли на бумагу без последующего уничтожения!

обведя взглядом стоящих у стен затянутых в черное людей в странных шлемах, похожих на смесь противогаза и ночного горшка, Юнне принял вертикальное положение и ехидно усмехнулся:

-вашим идейным лидером является Ган Треск?

-а ты у нас слишком умный, да?— прищурилась девица. —кстати, тебе осталось несколько минут. не желаешь нам ничего сказать? например, откуда у тебя эта тетрадь, и почему у тебя из каюты разносились эти писки жалобного характера на полкосмоса?

Юнне отрицательно покачал головой.

-боюсь, я не могу ответить на твой вопрос, о прекраснолицая представительница Дивизиона Свободных.

-глава дивизиона свободных, — машинально поправила его Треска, —интересно, а почему это ты не можешь ответить на мой вопрос?— прищурилась она.

-мне не дано увидеть свою смерть. — пожал плечами Юнне. Треска приподняла брови в удивлении:

-что, так не терпится? —язвительно произнесла глава Дивизиона Свободных, и ее карие глаза были полны презрения.

-просто кто-то, умирая, оставляет после себя что-то, а кто-то не оставляет ничего. я из второй категории. — спокойно произнес Юнне, бережно упаковывая в коробку свою первую программу, свою подругу и единственного собеседника, Дом.

Треска скрестила руки на груди и вызывающе произнесла:

-знаешь, я передумала тебя убивать. ты слишком странный для такой участи.

тяжелый вздох Юнне был ей ответом. не оборачиваясь, он произнес:

-ты никогда не пробовала жить одна в сарае несколько десятков лет, без возможности сна и ничего не зная об этом мире?

-ты все равно меня не переубедишь. я не буду тебя убивать— даже если ты будешь убеждать меня в том, что это акт милосердия по отношению к легендарному "нелегальному образцу".

-значит, все-таки Треск Ган.. — задумчиво произнес Юнне, в последний раз оглядываясь на причудливо застывших в коридоре участников экспедиции. —все-таки Треск Ган...

Сцена третья.

двое охранников в задумчивости остановились у дверей камеры, в которой находилась недавняя находка археологов, транспортируемая на военную базу.вызванные сюда писком сигнализации, они успели обсудить по дороге своих родственников, друзей, начальников и сговориться выпить вместе после проверки. они шли так долго, что масса уже устала их ждать.

-интересно, оно точно живое? — произнес один из охраников и ткнул лежащую массу сапогом в бок. в следующее мгновение лежащее на полу нечто взвилось в воздух. пара мгновений— и все было кончено. плавно и бесшумно приземлившись на ноги, кхалийка из Дивизиона Свободных выпрямилась и бросила на дверь один-единственный взгляд своих слегка раскосых светящихся глаз.

едва заметная улыбка— и в коридоре уже никого нет.

показалось? померещилось? но нет, останки охранников говорят нам о том, что тут это все-таки имело место быть.

утром выяснится, что камеры наблюдения зафиксировали лишь размытую тень.

3.сколько он себя помнил, Юнне, никогда не любил качели.любимое детское занятие он считал несусветной глупостью. у него была масса других дел. когда он впервые кому-то признался в этом, его назвали ребенком, у которого никогда не было детства.но сам Юнне никогда так не считал. он не знал значения этого слова и оно не имело для него такого глубокого смысла, как для нормальных людей. Юнне слишком рано стал ученым. и сейчас, шагая по этим подобным большим железным качелям плитам, он внутренне насмехался над окружающим его кораблем. Громада стальных, накрепко спаянных друг с другом плит, образующих, в конце концов, гигантский корабль, давящий своей массой на спины находящихся внутри него людей, имела столько разнообразных переходов, переходиков и мостков, что любой мог заблудиться. кроме Юнне Треска. потому что в памяти его сохранилист все чертежи когда-либо существовавших земных кораблей. этот же, нуждавшийся в двух пилотах и одном навигаторе, способный вместить в себя маленький город со всеми его жителями и инфраструктурой, назывался "Дивизион Свободы".

нетрудно было догадаться, что, когда его списали на свалку,буковку "х" дописала уверенно шагающая впереди Юнне темноволосая не то женщина, не то девушка. "буковку "н", по-видимому, тоже."-мелькнула в голове у Юнне запоздалая мысль.

Дивизионом Свободных называли тех отщепенцев, которые были обречены. собаки, обреченные богачами на съедене, жертвенные козлы, обреченные на заклание, птички, обреченные на жизнь в клетке, компьютерные программы, обреченные вечно водить аэрокары или космические корабли— все они попадали под прицел Дивизиона Свободных. как видите, дело доходило до фанатизма. даже когда начали окружать тех же пилотов десятью ступенями защиты, пилоты все равно продолжали пропадать. и, с каждым таким похищением, на стене камеры, на дверях коей не оставалось ни единого следа взлома, оставалась едва заметная постороннему взгляду, надпись: "Сердце. Дивизион Свободных".

легендарное Сердце было саммым мощным оружием Дивизиона. Для Сердца не существовало запертых дверей и мощной охраны.

Сердце была кхалийкой— а кхалийцы были рассой метаморфозов. никто бы не смог узнать уроженца Кхаллии в толпе. это была их основная проблема и основная причина для гордости. зачастую, даже кхаллиец не мог узнать в толпе другого кхаллийца.

но Сердце была особенной.

Сцена четвертая

"Сердце.."— было первым, что пришло в голову Юнне, когда мимо него прошла эта гордая кхаллийка. Кхалл был водяной планетой, планетой, где было очень много воды. И первым, что бросилось в глаза Юнне, были именно перепонки между ее длинных пальцев. с каждым шагом, что ее, что его, они сближались, и в какой-то момент, Юнне понял, что бессовестно разглядывает ярко пульсирующую жилку на ее открытой длинной шее.смутившись, он опустил голову вниз, прежде чем она смогла разглядеть его лицо. лицо нахала— как ему показалось в этот момент. сердце Юнне, этот настроенный несколькими генетиками прибор, билось так громко и гулко, что он даже не заметил, когда окружающие его и Треску боевиики куда-то исчезли. такое было с ним впервые.

-нам сюда. — слова Трески вернули его в нормальное состояние. словно очнувшись, он поднял голову. Треска нетерпеливо постукивала носком высокого ботинка, стоя у обширной дыры в стене.

-не тупи, давай быстрее! — ее слова гулким эхом отражались от железных высоких стен. Юнне сделал два шага вперед, отделявших его от дыры, и, перед тем, как туда пролезть, все же спросил:

-а где массовка?

-ты про голограммы? — голос уже забравшейся в дыру Трески звучал глухо.

Юнне переступил через край и оказался внутри невысокого петлявшего среди свисающих с потолка и стен толстых проводов, помещения. судя по всему, это были какие-то подсобные помещения для ремонтной бригады корабля.

— я имею в виду твою свиту из суровых парней, которая маячила за нашими спинами всю дорогу.-ему почти пришлось кричать-настолько далеко она убежала.

-я и говорю: голограммы. неужели ты думаешь, что нас так много?тут, почитай, кроме Жабы, меня, Сердца, тебя, пары стариков, Юнги и Треска больше никого и нет.-дождавшись, когда Юнне поравнялся с ней, Треска уверенно пошла вперед. Юнне оставалось только последовать за ней.

-Кстати, о Треске. ты его хорошо знаешь?

-Он мой отец.-ответила Треска, уверенно приподняв казалось бы тяжелую связку проводов и пролезая под ними. следуя ее примеру, Юнне подумал:" нетрудно было догадаться. с таким-то именем", но вслух сказал совсем иное:

-о, так значит, мы с тобой родственники!— съязвил он.

-он уехал в последнюю экспедицию, когда мне было пять лет. когда мне исполнилось пятнадцать, я потратила всю пенсию, которую мне платило правительство, на покупку космического катера, и отправилась его искать. так я оказалась в дивизионе свободных. большая часть всех, кто здесь присутствует, оказались тут примерно так же. кроме Сердца. Сердце попала сюда по своей воле. кажется,она единственная из нас, кто оказался здесь добровольно.

они шли уже долго, а низкий коридор все не кончался.

-ну, а я вам зачем?— спросил Юнне.

-знаешь.. — Треска внезапно остановилась.-у меня такое чувство, что ты пудришь мне мозги. каким это образом ты приходишься Треску сыном?

Юнне хватило одного взгляда на нее, чтобы понять— пока не расскажет, никуда они не пойдут.

словно прочитав его мысли, Треска решительно кивнула.

проворчав: "ну и ладно, я и так хотел отдохнуть", Юнне уселся на грязный захламленный пол.

-помнишь историю с найденным мумифицированным инопланетянином на почти не исследованной планете? его нашел Ган Треск. гены этого найденыша сейчас во мне. — Юнне похлопал себя по груди.

-тогда Треск тебе не папа, а дедушка.— фыркнула Треска и, резко развернувшись, продолжила путь.

всю оставшуюся дорогу они молчали.

Сцена пятая

Треска резко остановилась у одного из поворотов.

-Треск там. я дальше не пойду— у меня дела.

дождавшись, когда Юнне свернет в нужную сторону, девица пошла назад, презрительно фыркая себе под нос время от времени.мальчишка! ее возмущению не было предела. и как только старику пришла в голову такая мысль? почему она должна присматривать за такой мелочью, как этот малолетний хакер?

5.

Юнне, не оглядываясь— хотя искушение было велико— двинулся по коридору. буквально через несколько десятков шагов впереди забрезжил неверный, мигающий свет. еще через несколько шагов Юнне оказался в длинной комнате, вдоль стен которой шли кресла, расположенные как в доисторическом метро. в креслах были люди. все, как сказала Треска— пара стариков, Жаба, Юнга, Ган Треск.ошибиться было невозможно— Гана Юнне видел на фотографии, стариков было всего двое, парнишка ет пятнадцати мог быть только Юнгой, а толстая дама— исключительно Жабой. вот только кресел было больше пяти, и в каждом находилось по человеку. кто-то свешивался с кресел на ремнях, бессильной куклой, кто-то как будто спал. никаких признаков жизни в этих людях Юнне не заметил.Треск Ган находился в самом конце этой длинной комнаты. Юнне, правда, видел его только на старых фотографиях, но этого вполне должно было хватить.

пройдя мимо одного из пропавших ученых института полетов, Юнне миновал еще пару кресел и остановился как вкопанный.несколько кресел отделяло его от того, в котором полулежал человек, являвшийся в большей степени нечеловеком. слишком узкое и слишком длинное лицо, слишком безмятежное, слишком бледное.красноватые, слегка волнистые волосы, закрывали почти все его лицо, тень же от них столь причудливо извивалась, что Юнне чудилась застывшая на этом лице насмешливая улыбка, полная горечи и покорности судьбе. все его лицо, казалось, говорило: "я в твоих генах, дружок. мы с тобой братья."

-когда я встретил его в первых раз, он был еще жив.

Юнне не знал, сколько времени он простоял, глядя на незнакомца, этот голос вывел его из задумчивости. Обернувшись, Юнне не смог увидеть говорящего.

-я говорил с ним и он подарил мне прядь своих волос.искушение дотронуться до его лица слишком велико, чтобы бороться с ним, не правда ли, Юнне, мой мальчик?

Юнне преодолел разделявшее их расстояние и стоял теперь перед таким родным ему незнакомцем. "это же какое у него было обаяние, если оно так действует на меня, даже когда он мертв?"-думалось ему.

-когда я вернулся, он был уже мертв.

с трудом оторвав взгляд от этого безмятежного спящего,Юнне смог увидеть говорившего. Ган Треск. его лица не было видно, он сидел в самой темной части комнаты, наглухо пристегнутый к креслу. было видно, что малейшее движение причинило бы ему боль.

-и? я-то тут при чем?-поинтересовался Юнне. как ему не хотелось нарушать покой величественного незнакомца, но спросить-то надо было!

Ган Треск рассмеялся сухим смехом.

-в твоих генах есть он, и ты можешь помочь нам.

-просчитать вариант вашего спасения?— усмехнулся Юнне. в голове его нарастала боль, как всегда бывало, когда от него ожидали чего-то невозможного. — ха, легче легкого!я вам что, машина желаний?!

-разве ты не видишь, мы узники здесь? мы пойманы этим кораблем, мы не можем вырваться сами отсюда! нам нужна помощь!

-и обязательно моя. — невесело вздохнул Юнне. — ну ладно, хорошо. для того, чтобы вы оказались спасены, мне требуется только его тело.

иногда для быстрых решений проблемы требовалась буквально пара секунд.

-я бы хотел посмотреть, как ты его выудишь оттуда.— хмыкнул Ган Треск. Юнне молча склонился над телом.

Сцена шестая

Треска неслась по коридору так быстро, что чуть было не врезалась в стоящую посреди коридора подобную статуе Сердце.

-черт!— ругнулась она и метеором пронеслась мимо.-что задумал этот чертеныш?!

что-то подсказывало ей, что все летит к чертям.

6.

Юнне молча склонился над телом. выбора не было, нужно было как-то извлечь своего отчасти родственника из этого кокона. но сделать это надо было так, чтобы никто из сидящих не заметил ничего подозрительного в плане Юнне.

-много кто пытался, да ни у кого, кроме Сердца, не вышло.ну, еще Треска справилась. а больше никто и не смог.-проговорил кто-то из стариков.но Юнне был занят ремнями. застежки, крепления, пряжки— все это отсутствовало, как будто ремни были отлиты из какого-то прочного материала.

-вот тот образец пытался порвать ремни— и что из этого вышло? вон, висит, жертва амбиций, пахнет на весь салон.

в какой-то момент Юнне поднял глаза вверх и чуть было не задохнулся от удивления. глаза незнакомца смотрели на него с едва заметной насмешкой. поспешно опустив голову, Юнне начал ощупывать ремни, приговаривая:

-ты же хочешь обратно в космос? я могу это устроить...— говоря так, Юнне молился всем известным богам, чтобы незнакомец не ответил.

-чего ты с ним болтаешь, он же дохлый уже!-проворчал первый старик. он сидел чуть левее от Юнне и на его полулысой голове болталась фуражка пилота. "он сидит тут с самого начала"— мелькнула в голове у Юнне странная мысль. "а еще ему плохо видно меня. вот он и злится"

-да ладно тебе, не мешай! вдруг у него получится!-встрял другой, прыщавый, Юнга.

"ты разговариваешь?"— подумал Юнне и дернул ремни на себя. бесполезно. никакого толку. похоже, его план летел ко всем чертям. а так было бы здорово пообщаться хоть с кем-нибудь, кто был бы более биологически схож с ним, Юнне, чем с людьми...

ремни распахнулись столь резко, что Юнне отлетел назад.

Сцена седьмая

оставалось три поворота. три поворота— и все будет как раньше! она сможет проводить вечера с отцом! проводить каждый вечер с отцом! слушать его истории! сможет!

вписываясь в поворот, Треска начала изменять форму.

7. он стоял прямо ровно несколько секунд, величественный, как бог. Юнне оставалось только смотреть на него сверху вниз и думать:"и почему я не девочка?"

а потом бог упал на пол сломанной куклой и все завертелось.

сначала в комнату вломилось что-то, в чем даже Юнне с трудом опознал Треску. скорее всего, сам корабль выглядел именно так. пока эта железная разьяренная конструкция продвигалась по телам к Юнне, тот успел понять многое. все пилоты, все пропавшие вещи и животные— все это поглощалось кораблем, который воспитывал свою собственную Треску. подобие свободы обернулось удавкой.

Бог не хотел вставать, да и не мог, скорее всего. а Юнне не смог бы утащить его далеко. оставалось только смотреть на приближающуюся махину и думать.. думать о том, как иногда неприятно колется жалость.

где-то пищала ритмично Дом. похлопав себя по карманам, как будто в поисках сигарет, и ощущая форменное безразличие, Юнне Ган обнаружил в кармане передатчик-все, что осталось от его лучшего собеседника."везет мне"— подумал он, отрешенно наблюдая, как клешни, пушки и прочие интересные механизмы втягиваются вовнутрь и остается только тяжело дышащая девица с глазами навыкате и слишком длинным носом.-"один собеседник— программа, другой— труп почти что бога.."

-вали отсюда! вали отсюда, пока я еще могу это удерживать!-прокашляла Треска. видимо, управление столь большими механизмами тяжело давило на ее психику. спутанные слипшиеся волосы закрывали ее лицо.

ее слов вполне хватило Юнне, чтобы встать и, подхватив "бога" под руки, потащиться к едва заметно видневшемуся люку, прямо возле Гана Треска.

"надеюсь, ты знаешь, что делаешь". — казалось бы, говорил взгляд Гана Треска.

потом,открывая люк, Юнне краем глаза заметил, как на только-только начавшую выпрямляться Треску прыгнула Сердце, изменяясь в полете. дальнейшие метаморфозы он разглядеть не успел, но был абсолютно уверен в том, что никто из Дивизиона не выжил.

coda.

Бетховен расслаблял. Бетховен чертовки расслаблял! Юнне даже не хотелось идти и подавать сигналы бедствия. все, что он мог-это смотреть в иллюминатор на махину "Дивизиона Свободы".

"какова была функция этого корабля?"-думал Юнне. —"почему за люком оказался спасательная капсула? каким образом Треска стала зависимой? почему Юнне заманили туда? почему Сердце вмешалась? и почему заболел Вакаба?" Ответов не было. и самого главного ответа— почему он не забрал с собой легендарного Гана Треска, а вцепился как утопающий в соломинку, в этого полумертвого инопланетянина, тоже не было!..

машинально оглянувшись— не почудился ли?— Юнне облегченно вздохнул. все в норме— почти бог спокойно покоился на полу. интересно, а если он умер— насколько быстро он начнет разлагаться? додумать мысль Юнне не успел— что-то толкнуло корабль и...

все, что увидел Юнне в иллюминатор— это обугленную букву "Д" с корпуса "Дивизиона Свободы". Корабля же, на том месте, где он видел его в последний раз, не было.

взяв себя на удобном

промежутке времени,

Ган Треск превращается в Юнне,

и,

болтая ногами намеренно,

улыбается в пустоту.

отмеренный жалкими

кривыми временной

шкалы-линейки,

он становится плоским

на рисунке со скрипящим участием

ржавых качель.

взяв его на удобном

отрезке временной шкалы,

свитой из отрезанных и забытых слов,

мы можем попробовать написать стихи.

вот, собственно, и все.