Kudemskey — Эксперимент

Насморк забил мне нос, и я проснулся четвёртый раз за ночь. Откинул одеяло. Сполз с постели и побрёл в ванную, стараясь ни на что не наткнуться в темноте, и громко не шмыгать, дабы не разбудить супругу. Щелкнул выключателем. Пустил из крана воду. Высморкался, умылся, глянул на своё отражение в круглое, побитое ржавчиной зеркало. Выгляжу паршиво. На сегодняшние сутки пришелся самый пик моей ангины, следствие неосторожного купания в лесном роднике. Разогретый от быстрой езды на велосипеде, я наглотался холодной ключевой воды и на завтра моё горло сдавило. Появился сухой кашель, и я буквально захлёбывался собственными соплями.

Чуть помедлив, вытерся полотенцем и поволок ноющее тело обратно в постель. По пути забрел на кухню и, при свете луны, запустившей свои щупальца в небольшое окошко, порылся в ящике с лекарствами. Выудил, из вороха, непонятных препаратов, капли в нос. Закапал. Задвигая ящик, громко брякнул. Ругнулся. Я неплохо ориентируюсь в доме и свет ночью не зажигаю, полагаясь на свою память. Однако и на старуху... как говорится…

Прошлепал в спальню. Нащупал край дивана и полез на свою половину. По обыкновению, чутко спящая супруга, моей отлучки не заметила. Меня это насторожило и, желая нащупать её бедро, я промахнулся и клюнул хлюпающим носом в ещё тёплую простынь. Торопливо поднялся, опёрся на руки. Пошарил. Потянул одеяло. Жены нет. Я озадаченно покрутил головой. Опять сполз с дивана. Нащупал выключатель на стене. Ткнул. На постели лежит ночная рубашка, а возле дивана стоят себе комнатные тапочки. Я позвал. Тишина.

Жильё у нас не большое и комнат всего две. В ванной и кухне я только что был. Прошагав в большую комнату, зажег свет. Пусто. В смысле, мебель, техника и прочая домашняя дребедень на месте, а вот супруги нет. Повключал свет в остальных помещениях и глянул на электронные часы, мигающие двумя разделительными точками. Пять тринадцать. Странно… куда можно уйти в такое время? Тем более, за окном сентябрь и, дневная слякоть, подмерзающая за ночь, к прогулкам не располагает. Вышел в прихожую. Осмотрел вешалку. Верхняя одежда на месте, хотя, у жены её с избытком, и нацепить она могла что угодно. Сунулся к тумбочке. Ключи и мобильник лежат не тронутыми. Даже её обожаемая сумка одиноко висит на дверной ручке. Вспомнил, что сотовых у жены ещё два, и выдвинул ящик стола. Лежат. Один призывно моргает индикатором разрядившейся батареи, а второй настойчиво сигналит о непрочитанных сообщениях. Схватил его. Потыкал в экран. Сообщения от банков и магазинов, предлагающих свои услуги. Ничего, что пролило бы свет на исчезновение супруги, нет.

Постоял. Почесался. Умных мыслей не прибавилось. Обошёл жилище. Сел в зале на диван и, зачем-то, включил телевизор. Громкое шипение заставило вздрогнуть. Я убавил звук и потыкал кнопки на пульте, переключая каналы. Везде одно и то же. Серый, рябящий и моргающий экран. Отключили за неуплату? Сейчас я не могу вспомнить, когда и кто, последний раз оплачивал кабельное. Кинул пульт и прошлёпал в кухню. Пощёлкал тремя программами радио. Шипение. Схватил коротковолновый приемник. Покрутил ребристое колесо, передвигая ползунок по шкале. Ничего. Это уже показалось весьма странным, ведь в мире всегда кто-то что-то где-то вещает. Рванул к компьютеру. Включил. Подождал, пока загрузится, мурлыкнув приветствие. Ткнул мышью значок браузера. Соединение отсутствует. Несколько раз повторил действия и проверил подключение. Безрезультатно…

Ступор. Электроника взбунтовалась. Мне казалось маловероятным, чтобы мы умудрились не заплатить за всё разом. Счета приходят ежемесячно, и оплачиваем мы их своевременно. Свет же горит! Прошмыгнул на кухню и зажёг газ на плите. Понаблюдал. Налил в чайник воды и поставил на огонь. Газ тоже есть, хотя, газ и электричество за долги сразу не отключают и, какое-то время, можно ещё пользоваться. Но где жена?! Ни записки, ни предупреждения об уходе…

Из оцепенения вывел свисток закипевшего чайника. Странно, всё это очень странно. Чтоб кому-то звонить, было неприлично рано и я, съёжившись от холода, громко швыркал горячим чаем. Допил. Вернулся к компьютеру. Очередная настройка подключения к сети, результатов не дала. Переместился на диван. Потискал пульт. Аналогично. Осенила идея и я, не попадая в штанины джинсов, стал быстро одеваться, тихо матеря путающуюся одежду.

Порыв ветра заставил меня задержаться на крыльце, и поплотнее застегнуть куртку. Я огляделся и сбежал по ступенькам, поскользнувшись на последней, и с трудом сохранив равновесие. Тишина. Вой ветра, лай собак и скрежет в водостоках не в счёт. Я не слышал шума города. Город, хоть и не большой, гудел круглосуточно. Круглосуточно грохотало градообразующее предприятие. Шныряли такси и прочие неугомонные автомобилисты, по ночным улицам носились камикадзе на громко ревущих мотоциклах. А тут — тишина. Даже ветер выл в проводах громче обычного, ничем не заглушаемый, в виду отсутствия звуков механического происхождения. Оглянулся на дом соседей. В окнах темно и ни звука. Добрёл до калитки и, постоянно шмыгая носом, нащупал ключом замочную скважину.

Вышел со двора. Спустился по улице метров двести и заметил свет в окне одного из домов. Постоял. Подобрался поближе, перешагнув через штакетник. Прислушался. Свист ветра, шуршание веток по шиферной крыше. Залаяла собака. Как-то неприятно залаяла, с подвыванием. Отшатнулся. Прошёл ещё полсотни метров. Ещё окно. Занавески не задёрнуты, обзор хороший. Несколько минут ждал движения, но никто не появился. Глянул на часы. Шесть сорок. Самое время для первых прохожих. За спиной, автоматика на бетонном столбе, щёлкнула релюшкой и зажгла уличный фонарь. Я закашлялся, громче затявкала бдительная псина во дворе. Решил вернуться домой, но внимание привлекло движение на перекрёстке. Держась в тени заборов, посеменил в том направлении. Стая собак, бездомных, тащила грязный мешок, вырывая его, друг у друга. Я ретировался. К своре приближаться не безопасно.

Решил пройтись до следующего перекрёстка. Куда все делись? Почему никто не идёт на работу? Со мной понятно, я больной, у меня ангина. Жена куда делась? Вопросы тюкали в висках.

Машина. Стоит, уткнувшись в берёзу. Внутри никого. Врезались и кинули. Видать, ворованная. Потянул дверь. Открылась. В кресле водилы ворох одежды, на пассажирском барсетка. Потянулся. Поморщился и отдёрнул руку. Нехорошо это. Притворил дверцу. Огляделся. Шарахнулся прочь и пошагал на противоположную сторону. В жёлтом, моргающем свете светофора, торчащего на перекрёстке, заметил ещё одну кучку одежды. Что это с ними? Разделись посреди тротуара, кинули одёжу и, дальше голяком? Это в сентябре-то! Потряс кожаную куртку, она звякнула разными железками. Ключи, мелочь… брякнулся на асфальт мобильник. Поднял, повертел в руке. Кинул на кучу тряпья. Жена, если даже и ушла от меня, то почему в такую рань, и почему без своего любимого телефона? Вышел на обычно многолюдную улицу. Одежда разбросана повсюду. Возле автобусной остановки что-то рвали собаки, рыча и подвывая. Меня забил озноб. Бред какой-то.

На крыльце местного отделения полиции, в ворохе чёрной омоновской спецовки, автомат. Двинул его ногой, протиснулся в дверь. В фойе никого. Подошел к толстому стеклу дежурки. На вертящемся кресле груда форменной одежды. Горло сдавило. До слёз. Прокашлялся. Рванул по лестнице вверх. Тишина. Быстро шагая по коридору, дёргал ручки дверей. Некоторые открывались, и в помещениях наблюдал ту же картину. Одежда. На полу, на креслах, стульях… Разбросанная бумага. Все исчезли. Растворились. Причём, разом. Одномоментно. Пропали голыми, без одежды. И где они теперь? Почему я остался? Почему именно я? Или это я пропал? А одежда? Одежда ведь валяется. Пропавшие с собой не взяли ни чего. Значит, жена тоже вот так же исчезла, а не ушла от меня. Бред. Скорее всего, у меня жар, а это всё бред. Бредовый сон. Сейчас отпустит, проснусь. Увижу супругу, заботливо приготовившую лекарства… посидел на ступенях. Горечь наполняла моё нутро, хочется плакать. Вытер слёзы, встал. На крыльце подхватил автомат. Тяжёлый. Я такой в руках никогда не держал, да и никакой другой не держал. Даже в армии. Служил в стройбате, нам оружия не давали. Из ружья, охотничьего, стрелял, … доводилось...

Рассвело. Улицы напоминают какую-то дурацкую картину. Одежда, сумки, сумочки... оставленные, как попало, машины. Люди из них исчезали прямо на ходу и автомобили, никем не управляемые, натыкались на деревья, друг на друга, на ограждения, врезались в стены домов, автобусные остановки. Некоторые, съев инерцию, просто заглохли посреди улицы. Я распинывал одежду... носком ботинка подцеплял сумки. Куда все делись, не понятно. Может, со временем что-то случилось? Петля какая-нибудь. Или эпидемия, какая? А я, почему жив? Или не жив? А если я умер, а это ад. Или еще, какое вместилище… Фигня какая-то. Не верю я в эти бредни. Мир материален и ничего потустороннего в нем нет. Я уверен в этом. Но что произошло?

Магазины так и не успели открыться. Добрёл до круглосуточного. Всё как везде. Одежда продавцов… нескольких покупателей. Откупорил бутылку воды. Вкусная, газированная. Кинул в рот пряник. С продуктами порядок. Кольнула мысль — дочь в области! Студентка! Судорожно вытянул мобильник, палец не попадал в иконку телефонной книги. Нажималось что угодно, только не то, что нужно. Попал. Вслушался. Вызова нет, гудков не слышно. Наобум потыкал номера из телефонной книги. Глухо. Сердце сжалось... В карманах одежды, оставшейся от ночного посетителя, нащупал телефон. Набрал свой номер. Ноль. Набрал домашний. Тоже самое. Похоже, это произошло везде. Возникло желание пройтись по городу, осмотреть как можно больше.

Вышел на улицу. Ничто не изменилось. Стая собак переместилась к мясному павильону. А не поехать ли на машине? Вон их сколько, и все бесхозные. Я водил только в юности. Дурачились с пацанами. Залез в стоявшую ближе всех. Спихнул одежду на асфальт, сел. Повернул ключ. Повжикал стартером. Не завелась. Наверно тарахтела на перекрёстке, пока топливо не кончилось... Завелась соседняя. Со второй попытки тронулся...

А, может, тронулся умом? Может, у меня сильный жар и я лежу в постели, а это всё галлюцинации? Нет… не похоже... Слишком всё реалистично.

Навыков вождения, к своим тридцати восьми, не приобрёл, ехал кое-как. Цеплял другие машины. Непроизвольно разгонялся. Нервно тормозил, путаясь в педалях. Доехал до центра. Картина та же. Вылез, побродил. В окне второго этажа жилого дома заметил движение. В груди ухнуло. Несколько секунд силился рассмотреть, кто там. Рванул к подъезду, на ходу определяя расположение квартиры. Вдавил кнопку звонка. Ещё. Открывать никто не спешил. Нажал снова. За дверью послышалось слабое мяуканье. Покискал. Животина отозвалась громче. Надавил на дверь. Заперто. Отошел на шаг. Хрясь. На двери остался пыльный отпечаток моего ботинка. Двинул ещё раз. Стояк затрещал. Железные двери уже давно пользовались спросом, но далеко не у всех. То ли по причине бедности, то ли ещё из каких побуждений, люди от дерева всё же не отказались. Удара с шестого деревянная дверь распахнулась, чуть не прибив полосатую кошку.

— Выходи, чудовище… — предложил я орущему от голода зверю. Кошка нехотя вышла на площадку. Я прошмыгнул вглубь квартиры. Понятно... Только кошка и осталась. Сбежал по ступеням вниз и выскочил из подъезда с какой-то надеждой. С острым желанием увидеть бабулей на лавочке, молодую мамашу с коляской, подпитых мужиков, брякающих костяшками домино…

Машину оставил возле своей калитки. Прихватил автомат. Дома пощёлкал телик, покрутил радио. Ничего не изменилось. Повернул вентиль газового котла. Прибавил подачу газа. Так будет теплее. Хоть это пока есть! Разогрел миску супа. Жадно выхлебал. Кровь отлила от головы, потянуло в сон. Немного пошмыгав носом, вырубился на диване, натянув на себя покрывало…

«Полчища собак, наводнили улицы. Люди закрывались в домах. Баррикадировались. Почему-то голыми выбирались на плоские крыши, и расстреливали лающее и рычащее нашествие из всего, что стреляло. Но собаки прибывали гораздо быстрее. Словно материализовались из воздуха. Наслаивались. Нижние сдыхали под весом сотен тел своих сородичей. Люди не успевали забивать окна верхних этажей. Гибли, разрываемые кровожадными потомками диких волков…»

Резкий звук выдернул меня из беспокойного сна. В дверь кто-то ломился. Царапался. Я прокрался в прихожую. Царапанье возобновилось с новой силой. Поскуливание. Собака? Я повернул защелку и приоткрыл дверь. Соседский пёс крутился на крыльце и яростно молотил из стороны в сторону хвостом. Надо же… с цепи сорвался. Покормить? Вернулся в кухню, линул в миску супа.

— Жри… — сунул еду под нос собаке и прикрыл дверь. Если так пойдет и дальше, то собаки, совсем скоро, станут злейшими врагами. Голод расставит всё по своим местам. Постоял в прихожей, вспоминая, как зовут дворнягу. Не вспомнил. Нужно что-то делать. Но что? Нужно продвигаться на юг!

Холода идут, а газ не вечен, и такая лафа может прекратиться в любой момент. Нужно искать. Искать оставшихся… или пропавших вместе со мной. Даже не знаю, как правильнее. Взять машину, понадежнее, и двигать отсюда. Какой смысл на месте сидеть? Вряд ли что высижу. Город пуст, иначе оставшиеся искали бы друг друга. На всякий случай можно расклеить объявления! Мол, так и так, жду в течение трёх дней на площади в полдень. Решено. Вытянул несколько листов из лотка, ставшего ненужным, принтера. Маркером нацарапал крупными, шатающимися буквами текст на шести листах. Торопливо оделся. Выскочил в коридор. Вспомнил про автомат, вернулся. Подхватил адскую машину за ремень и вышел на крыльцо. Марсик, неожиданно для себя вспомнил кличку собаки, подскочил и завилял хвостом. Взять его с собой? Возьму. Пусть таскается... всё веселей.

Завел мотор присвоенного утром автомобиля. Посидел, открыл пассажирскую дверь и впустил Марсика. Пёс охотно запрыгнул на сидение.

— Садись, дружище, — похлопал собаку по загривку, — Мы своих не бросаем! — пробормотал я и вывел машину на середину проезжей части. В следующие пару часов я колесил по городу, объезжая оставшийся без хозяев автотранспорт. Разбил витрины нескольких магазинов и прихватил кое-какие продукты. Объявления прилепил скотчем на самых видных местах в центре города. Подъехал к зданию местного отделения полиции, в котором утром надеялся обнаружить жизнь. Порыскал по холодным коридорам, нашел оружейную комнату. Замок амбарный, но под натиском ударов железным стулом, продержался не долго.

Набрал патронов к автомату. Но, не много. Ведь менты есть в каждом городе, и пополнить арсенал будет не сложно. Выходя из здания, услышал собачий визг и злобное лаяние. Марсика атаковала шайка обнаглевших сородичей. Я перехватил поудобнее автомат и тиснул пальцем спусковой крючок. Сухой треск автоматной очереди отбил у лохматых тварей охоту нападать. Я тёр плечо, а свора кинулась в арку стоящего напротив дома. Марсик рванул вместе со своими обидчиками, но через секунду пришел в себя и резко сменил направление. Видать, решил, что со мной будет гораздо надёжнее.

Два дня пронеслись в поездках по соседним районам. Обшарил все попадающиеся на пути районные центры, деревни и посёлки. Каждый день, с колотящимся сердцем, приезжаю на центральную площадь. Надежда увидеть кого-то ещё, иссякла. Пора выдвигаться. На юге тепло и с пропитанием будет получше. Хотя, пока есть электричество, холодильники магазинов, складов и просто домашние, будут исправно хранить продукты. Мародёрствовать некому, разве что, собаки куда-то залезут…

Марсик крутил головой, провожая взглядом проплывающий за окном пейзаж. Даже не думал, что ему понравится путешествовать. Осень наваливалась, вытесняя буйные краски однородной коричневой гнилью. Печь в новой, взятой у соседей, машине отлично справлялась со своей задачей, и я чувствовал себя вполне комфортно. Второй день пути клонится к закату, и пора было присмотреть, какую ни будь хату для ночлега. Да и поесть горячего не помешает. Приморские территории просто изобилуют населёнными пунктами и проблем с этим не возникает. Продвигались мы медленно, осматривая почти все встречающиеся на пути деревни. Хоть я и понимал, что если кто и остался, то поступил, наверняка, так же. То есть, выдвинулся в южном направлении. Вчера утром, в одном из посёлков, послужившим нам ночным прибежищем, Марсик нашел труп мужика. Я осматривал местный медпункт, когда заливистый лай заставил меня вздрогнуть. Пёс надрывался в сотне метров от центрального перекрёстка. Я, трясясь от возбуждения, зашагал в его направлении. Дом культуры. Марс лаял во дворе. Я выглянул из-за угла кирпичного здания. Сараи. Подсобки. Возле одной из них и крутилась собака.

— Марсик, — громким шепотом окликнул я четвероногого товарища. Пёс залаял громче и отрывистей. Держа перед собой автомат, я толкнул полусгнившую дверь.

Вонь разлагающейся плоти оборвала вдох и я закашлялся. Темно. Привыкающие к полумраку глаза, выхватили в углу помещения кирзовый сапог, торчащий из-под завала колотых дров. Судя по положению, сапог явно сидел на ноге. Сдерживая рвоту, я откинул десяток поленьев. Мужик. Умер, видимо, раньше всеобщего исчезновения. Убит. Я вывалился из сарая. Кашель рвал горло. Крикнул собаку, и мы живо оттуда убрались. Деревня осталась далеко позади, но грязный, затёртый сапог, то и дело всплывал в моём мозгу. Трупы не исчезли, размышлял я. Значит, кому-то понадобились только живые. Все? А я? Я не живой что ли? Тоска подкатывала к горлу вязким комом. И лишь поглядывая на беззаботно высунувшего язык Марсика, я понемногу успокаивался.

Дым. Густой чёрный дым я заметил издалека, въезжая на очередной затяжной подъём. Горела деревня. Я напрочь выпустил из головы возможность пожаров. Ведь если люди исчезли все и сразу, то в огромных количествах остались включённые чайники и утюги, пылающие жаром печи, не говоря о раскалённых газовых котлах. Пожары бушуют круглогодично и близость зимы вряд ли их остановит. Проехали ещё полтора десятка километров и свернули в небольшой посёлок. Искать дом поопрятней времени нет. Быстро темнеет. Марс выскочил из машины и рванул на осмотр территории.

Первый же дом оказался открытым, как и многие другие, в которые мы заглядывали. Вскипятил чайник. Заварил пару пакетов гречневой каши. В чайнике же отварил сосисок. Большую часть каши вывалил в кастрюлю. Пусть остывает. Покормлю собаку и спать. Завтра я рассчитываю добраться до морского побережья, а там посмотрим.

Море встретило высокими волнами и пронизывающим ветром. От последнего места ночёвки до пляжей Одессы, мы добрались за несколько часов. Марсик ёрзал на пассажирском сидении предвкушая поноситься по линии прибоя. Я же напротив, покидать прогретый салон машины совершенно не торопился. Не считая нескольких чаек, стремящихся удержаться над клокочущими волнами, берег выглядел абсолютно пустынным. Я толкнул пассажирскую дверь, и пёс помчался с громким лаем в сторону, не отступающих перед шквалистым ветром, птиц. Открыл карту. Провёл пальцем через Румынию и Болгарию в направлении Турции. Теперь, надо полагать, границ уже нет. Разграничивать нечего. Привык человек к заборам, к шлагбаумам… теперь загораживаться некому и не от кого. Перебраться через Босфор в районе Стамбула и дальше, на Африканское побережье Индийского океана, а там посмотрим. Вылез из машины. Холодно. Нужно наведаться в город и потеплее одеться. Я свистнул. Собака вычертила мокрыми лапами петлю на плотном песке и рванула в мою сторону.

— Залазь, — кивнул я на автомобиль и захлопнул за собакой дверь.

В «Охота и рыбалка» подобрал себе по размеру тёплый, защитной расцветки комбинезон, стащил с высокой витрины новый рюкзак. Пока Марс обнюхивал киоск с надписью «Шаурма», размозжил куском кирпича стеклянную дверь бутика. Переоделся в чистое. Запасся нижним бельём. Не стирать же. Очень хочется помыться. Уже чувствую, как воняю. В дороге и на ночёвках только умываюсь, да мою ноги. Марсу хорошо, ему мыться не нужно, а у меня постоянная чесотка. Поищу-ка на окраинах баню. Истоплю. Попарюсь, отмоюсь. Баня, она завсегда полезна. От простуды помогает и от прочей хвори. От депрессий лечит и других душевных расстройств.

Размышления прервал Марсик, влетевший в магазин, и забившийся под прилавок с кассовым аппаратом. Пёс мелко дрожал и негромко, отрывисто скулил. Я глянул сквозь стекло широкой витрины. Собаки. Довольно большая свора отрезала нам выход из бутика. Держатся на расстоянии. Я стряхнул с вешалки тряпьё и швырнул её в стаю, стараясь попасть в особей покрупнее. Собаки рассыпались веером и залаяли, взвыли. Стрелять, без особой надобности, не хотелось. Следующим в лающую ораву полетел кассовый аппарат, глухо гремящий мелочью. Машинка грохнулась о брусчатку. Пластмассовые части разлетелись в стороны. Зазвенели и покатились монеты. Ветер подхватил разноцветные купюры. Собаки чуть отступили. Я позвал Марса и, громко матерясь, двинулся вдоль стены магазина. Надо было машину оставлять возле входа. Беспечность. Беспечность живущего в безопасном мире человека, почти полностью изолированного от внешней среды. Теперь всё будет иначе. Природа быстро вернёт свои позиции…

Собаки косились на дуло автомата и не решались приблизиться. Марсик не вышел. Выжидал. Несколько тварей метнулись к разбитой двери. Я полоснул короткой очередью в направлении нападавших. Зацепил двоих. Гладкошерстный кобель зарылся квадратным рылом в опавшую листву. Его разок подбросило, тряхнуло в конвульсиях, и псина замерла. Второй, истошно воя, тянул задние лапы, стараясь убраться подальше от погибшего товарища. Остальные отступили на противоположную сторону улицы. Это дало мне возможность добежать до машины. Высунул в окно автомат. Трясущейся рукой крутнул зажигание. Машина нервно рванулась. Возле крыльца бутика тормознул и рявкнул, зовя Марса. Пёс выглянул в дверной проём и, прижимаясь к земле, прокрался к машине.

— Давай живее, дурында! — выругался я, и вдавил педаль газа в пол. Изогнутыми улицами доехали до частного сектора. Пусто. Пора привыкать к своему положению. Положению последнего человека на земле. Какой смысл тешить себя иллюзиями? Вряд ли я найду ответы на свои вопросы. Спрашивать-то не у кого!

Моё внимание привлёк высоченный каменный забор, поверх которого торчала черепичная крыша двухэтажного особняка.

— Сечёшь? — кивнул я в сторону дома, подмигнув блохастому напарнику. — Тут и передохнём. Да пожрать надо. Ты есть хочешь? — повернулся я к Марсу. Пёс шевельнул ушами и с готовностью вскочил на все четыре лапы, молотя хвостом по моему плечу. Остановились. Я вылез из машины, держа автомат наготове. Дёрнул ручку калитки, расположенной рядом с металлическими воротами. Закрыто. Потолкал ворота. Покрутил головой. Залез на капот машины и поднялся на её крышу. Во дворе тихо. В левой стене глухого забора ещё калитка. Спрыгнул. Прошел вдоль кирпичной изгороди и пихнул её ботинком. Калитка скрипнула и распахнулась.

Отлично. Шагнул во двор, подняв повыше автомат. Прям «коммандос» какой-то, не сдержал я улыбки. Пусто. Закрыл калитку на засов и прошел к главным воротам. Загнал машину во двор. Выпустил Марса, который тут же пометил все заборчики, углы построек и даже маленькие голые деревца. Бани во дворе не оказалось. Я поморщился и вошел в дом. Разбросанная одежда. Шипящий телевизор в виде плазменной панели. Тепло. Создавалось ощущение, что люди исчезли минуту назад. Прошел по широкому коридору. За одной из дверей шум льющейся воды. Заглянул. Огромная джакузи заняла две трети помещения. Новомодный, компактный унитаз и умывальник, из крана которого лилась вода, приютились за лёгкой перегородкой. Закрыл воду, крутанув вентиль. Ну и ну… Я вдавил белую кнопку пакетника, и в помещении загудело. Вода брызнула из круглых отверстий в акриловых боках джакузи, и забурлила, наполняя посудину горячей водой.

— Очуметь! — самодовольно хрюкнул я, стянул с себя одежду и переступил через высокий борт.

Проснулся от холода. Вода остыла и совсем не бурлила. Расслабила меня горячая ванна. Опасно, вот так вот… можно и не проснуться. Захлебнусь, и планета станет безлюдной. То есть, совсем безлюдной, утратив в моём лице последнего представителя популяции Гомо Сапиенс . Грустно ухмыльнулся. Открыл кран с горячей водой и выдавил на ладонь зелёную кляксу шампуни. А, может, ну их… поиски эти… Кого я найду? Ведь если поразмыслить, то вероятность того, что кто-нибудь отыщется, ничтожно мала. Я вспомнил супругу и в груди закололо. Ведь если бы люди исчезли по какому-то отбору, то хоть какая-то их часть должна остаться. Я преодолел больше тысячи километров. Обследовал десятки населённых пунктов. Ни души. Живых нет. Есть мёртвые. А я? Я, получается, тоже мёртвый, только хожу. Пока хожу. Скорее всего, я умер, а моя душа ищет пристанища, или как там это называется.… Вот найдёт и успокоится. Пустой мир исчезнет. Всё исчезнет. Угаснет сознание. И я присоединюсь к вечности.

На улице залаял Марс. Я привстал из воды и раздвинул жалюзи, закрывающие окно ванной от посторонних взоров. На осыпавшейся яблоне сидит весьма упитанный кот, и лениво наблюдает за гавкающим под ним псом. Объяснить оставшееся на планете зверьё я не мог. Да не особо и стремился. Какая разница? Доживу свой век, а там уже … хоть трава не расти. Выбрался из ванны, обтёрся огромным полотенцем и в него же завернулся. Двустворчатый холодильник порадовал изобилием. Даже фрукты есть! Достал несколько сарделек, сыр, копчёности. Пригодилась микроволновка. Сунул в неё сардельки. В снятой со стены, тяжелой сковороде, пожарил несколько яиц.

— Идём жрать, чудовище! — окликнул я Марса и швырнул к порогу пару не разогретых сарделек. Скоро эта лафа кончится. Пропитание придётся добывать.

Переночевали без происшествий. Нехитрый завтрак, и я распахнул ворота, вслушиваясь в окрестную тишину. Нам предстоит обогнуть округлый бок Чёрного моря и вырулить к Стамбулу. Я сверился с картой и прикинул направление. Надо бензина насливать, а-то мало ли…. Побережье застроено плотно, и города плавно перетекают из одного в другой. Автотранспорта выше крыши. Местами на дорогах образовались настоящие заторы из осиротевших машин, и приходится искать объезд. За городом трасса пошире, и наше продвижение заметно ускорилось. Минули границу с Румынией. Пейзаж за окном не изменился. Груды машин, опустевшие города и сёла. Сбившиеся в стаи обнаглевшие собаки. Мелькнуло название очередного города. Я прочитал как «Константа». Причем, последняя «t» оказалась с каким-то хвостиком. Язык мне не понятен, поэтому, я не вчитываюсь. Множество красных крыш, сбившихся в сплошные настилы, на пологих холмах. Проспекты и неширокие улочки с разнообразием ответвлений и пересечений. Огромные дома из стекла и бетона сменялись старинными, из серого камня. Магазины и магазинчики, торговые площади и базарчики.

— Запасёмся провизией? — повернулся я к заскучавшему Марсику. Пёс поглядел на меня исподлобья и приподнял надорванное ухо. Нужна вода и пожевать что-нибудь.

Бум! По крыше автомобиля брякнул и отскочил под колёса кусок бетона. Я топнул педаль тормоза и глянул на собаку. Бум! Обломок поменьше черканул по капоту. — Что за…, — я втянул голову в плечи и попытался быстро осмотреться. Слева раскинулся парк с густой, высокой зеленью. Тут ещё лето, хотя и прохладно. Справа стеклобетонная стена двухэтажного универмага. Заглушил мотор и приоткрыл дверцу. Слепнущие на солнце глаза, выхватили мелькнувший на крыше силуэт, и до моих ушей донеслось истеричное «Эээ-у-у!»

Я выругался. Сердце бешено колотилось. Марс заскулил. Мы, один за другим выскочили из машины. Я, прикрывая от солнца глаза, пытался рассмотреть… Человека! Да! На крыше человек! Кажется, пацан. Он подпрыгивал, лихорадочно махал руками и что-то выкрикивал. Я ему махнул, и пацан исчез из поля зрения. Марс носился кругами и повизгивал, бешено виляя всей задней частью своего лохматого тела. А я вполголоса матерился от нахлынувшего облегчения и дёргал трясущейся рукой ремень автомата. Не все! Не все исчезли! Вот же, вот человек… хлопец. Остальные, видимо, внутри! Очуметь! Мы нашли! Нашли! Я потрепал подскочившего Марса, и в этот момент дверь универмага распахнулась.

На раскрошившемся крыльце появился низкорослый парнишка. На вид лет десять-одиннадцать. Голова обрита наголо. Одет в длиннющий свитер, и какие-то штаны, с вытянутыми коленями. Я шагнул навстречу, и мальчуган побежал ко мне. Он зарыдал и обхватил меня тощими руками. Громко шмыгал носом и, сквозь рыдания, что-то бормотал, на непонятном мне языке. Марс громко лаял и носился кругами. Мои глаза застилали слезы, и я старался проморгаться, часто хлопая ресницами.

Он обосновался в универмаге и никуда не выходил, боясь наткнуться на разгулявшихся собак. Благо, пропитания тут хватает. Кроме пацана — никого. Мы сидели на кожаных диванах в просторном зале у пересохшего фонтана, и жевали куриные окорока. Объясняться толком не выходит. Пытаемся делать это жестами, помогая мимикой и чертя пальцами на пыльном полу. Удалось выяснить, что зовут парня Егор. Ему одиннадцать лет. Жил с родителями. А потом… потом «Персоне диспаруте».

— Люди пропали? — догадался я и издал губами пукающий звук, обведя пространство руками.

— Да. — выдавил Егор на русском. Оказывается, язык им преподавали в школе и пару десятков слов он сумел усвоить. Однако для общения этого не доставало, не говоря о том, что я румынский вообще никогда не слышал. Ну, может, когда-то, где-то… сейчас уже не вспомнить.

— Сора! Сора! — тыкал пальцем в сторону заходящего солнца мальчуган, и порывался пойти в том направлении пешком. При произнесении этих слов на его глазах наворачивались слёзы, и парень готов был снова разрыдаться.

— Ну, поехали, — кивнул я Егору на машину, — Посмотрим, что там за сора…

Я вёл автомобиль туда, куда показывал мой новый знакомый. Мы проехали несколько кварталов и остановились возле ярко окрашенного четырёхэтажного дома.

— Сора, — пролепетал малец и робко вылез из машины. Марс, лежавший на заднем сидении, выскочил следом. Я накинул на плечо автомат и двинулся за ними. Марсик с нами не пошел, а рванул метить всё, что попадалось на пути. Мы зашли в подъезд и поднялись на второй этаж. Запах мертвечины я почуял сразу. Егор завсхлипывал, и зашмыгал носом. Стащил с шеи ключ, болтавшийся на замызганном шнурке, и сунул его в замочную скважину. Отошел. Я шумно вздохнул, повернул в замке ключ, пихнул дверь, и шагнул в тесную прихожую.

Квартира тошнотворно качнулась, и я уткнулся в рукав комбинезона. Труп. В квартире много дней лежит труп. Я, сдерживая рвоту, прошел по комнатам. В одной из них, на широкой кровати, лежит мёртвая девушка. Лет шестнадцати. Красивая. На стеклянном столике куча лекарств. Сестра? Его сестра болела и умерла? Когда это случилось? До или после всеобщего исчезновения? Я поспешно вернулся и чуть не сбил Егора, вывалившись на площадку. Парнишка глянул на меня вопросительно и прошептал: — Ей моарта?

— Да дружище… моарта… — подтвердил я и, ухватив мальчугана за рукав, сбежал по лестнице. Марсик подлетел, мотая хвостом, но учуял исходящий от нас запах, и шарахнулся в сторону. Сидели на скамье возле подъезда. Егор молчал и смотрел в пустоту большими, высохшими глазами, а я гадал, как выяснить, когда умерла девушка? Этот вопрос меня занимал больше всего. Ведь, если они остались вдвоём с сестрой, то это означает… Это вообще очень многое означает. Раз остался я, а теперь, я почти не сомневался, что именно остался… остался Егор и, возможно его сестра, то это означает, что людей могло остаться много. Только, вот, где они? В каких странах, на каких континентах? И ещё, не менее важный вопрос, почему нет радио и телетрансляций? Не работает интернет? Ведь куча всех этих дел должно работать автоматически! Кто и почему всё это отключил? И как это сделали в один миг?

Я проковырял в песке глубоченную лунку своим ботинком. Пора прикинуть, где ночевать.

— Поехали, — толкнул я в бок Егора и поднялся. Мне подумалось, что лучше всего вернуться в универмаг. Он как раз на пути нашего следования. Да и удобно там, жратвы куча. Даже диваны есть. Егор, молча, поднялся и поплёлся за мной. В машине парень пытался мне что-то рассказать, но я совершенно ничего не понимал. Даже Марс глядел на пацана скучающим взглядом. Для него румынский тоже оказался чужим.

Поужинали какими-то салатами в пластиковых упаковках. Их предложил Егор. Приволок по паре коробок и, повторив несколько раз «деличос», содрал с одной полиэтиленовую крышку. Я последовал его примеру, а Марсику предложил суповой набор, развернул упаковочную плёнку и высыпал кости на пол. Потом мы чистили апельсины и давились обильно вытекающим соком. Когда совсем стемнело, залегли на диванах. Егор почти сразу засопел, а я ещё долго размышлял о насущном, и прикидывал дальнейший маршрут. Было бы недурно добраться до Эфиопии или даже Сомали. На карте расположение этих стран выглядело вполне жизнепригодным. Тепло. Море. Что ещё человеку нужно? И, в любом случае, на месте сидеть нет никакого смысла. Нужно двигаться вперёд. Жизнь, это движение! Да и не найдёшь никого, если не будешь искать.

— Уите! Уите! — тормошил меня Егор. Я дёрнулся. Подскочил, ошалело таращась по сторонам. Он показывал в сторону огромных стеклянных витрин. Собаки. Опять эти собаки. Марсик трусцой выписывал круги, и сдержанно рычал. Не нравилось ему присутствие такого количества сородичей. Что ж, нужно выбираться. Машина оставлена прямо у дверей. Прорвёмся. Мы наскоро позавтракали печеньем, запивая его колой, и двинулись к выходу.

— Надо тебя переодеть, да и отмыть бы не мешало, — улыбнулся я Егору. Мальчуган настороженно зыркнул и зашагал к мясному отделу. Через минуту вернулся. В руках охапка суповых наборов.

— Отвлекающий манёвр? — догадался я, и высунулся в двери. Егор подавал мне по одной упаковке, а я, стараясь получше размахнуться, швырял кости подальше от входа. Разномастная стая кинулась рвать обёртки. Собаки рычали, лаяли, брызгали слюной. Дрались. Когда я запулил последнюю упаковку, своре было уже не до нас. На парковке развернулась ожесточенная схватка. Мы прошмыгнули в машину. Тяжелый автомобиль рванулся к выезду, и мы прочувствовали, как одна кусачая тварь брякнула костлявым телом под днищем, кинувшись под колёса.

— Вот сука, — процедил я сквозь зубы и добавил ещё пару смачных ругательств. Егор шевельнул губами. Похоже, он их запомнил. Ругательства.

Из города выбирались долго. Автомобильные заторы не давали разогнаться. Объезжали. Блуждали по узеньким улочкам. Я, как смог, поведал Егору о своих планах. Чертил пальцем по карте, тыкал в названия. Парень оказался весьма сообразительным, и частенько указывал направление. Проскочили. За окном потянулись живописные холмы и прочие красоты черноморского побережья. Машина заглохла. Пару раз булькнула, вжикнула, её тряхнуло и… и тишина. Мы, недоумевая, поглядели друг на друга, а Марс обрадовался передышке и заюлил на сидении.

— Обсохли, — вздохнул я и переместил рычаг в нейтральное положение, позволяя автомобилю ещё немного проехать накатом. В багажнике пустые канистры. Я только сейчас вспомнил о том, что машине нужно топливо. Остановились. Осмотрелись. На шоссе машин не видать. Под склоном холма, километрах в четырёх, прилепилась маленькая деревушка. Пешком до неё около часа.

— Пошли? — кивнул я в сторону утонувших в буйной зелени домиков. Нацепил рюкзак, примостил автомат. Марс, угадав направление, сиганул вперёд. Мелькнула мысль взять канистры. Передумал. Если есть с чего сливать бензин, то мы на этом чём-то лучше доедем, и сольём здесь.

Деревня встретила шумом листвы, скрипом ставен и несколькими собаками. Псы поджимали хвосты, рычали, но держались в сторонке. Мы заглядывали во дворы поверх некрашеных ворот, покосившихся заборов. Марс трусовато крутился под ногами, но исправно метил деревенскую утварь.

— Тракто — негромко крикнул Егор и замахал мне рукой. Надо же, международное слово! Трактор! Синий. Под виноградным навесом стоит почти новый трактор. Кажется, такие в Беларуси делают. С трактора бензин не сольёшь. В нём солярка, это я знал наверняка. Постучал костяшками пальцев по бакам. Полные.

— А не поехать ли нам, дружище, на тракторе? — нараспев предложил я, и покрутил перед грудью руками, эмитируя автомобильный руль. Егор пожал плечами и криво улыбнулся. Что-то совсем пацан говорить перестал. Видимо, смерть сестры тяжело переживает. Хотя, я болтливых всё равно не люблю. Заглянули в оставшиеся дворы. Ржавый мотоцикл с коляской. Телеги на резиновом ходу. Ничего стоящего. Вернулись к трактору.

— Кто поведёт? — спросил я насмешливо, и подмигнул пацану. На тракторах мне ездить не доводилось, но кое-что я помню из двух курсов автослесарного дела. Даже ремонтом на практике занимался. Сказано — сделано. Подсадил Егора, подал ему сучащего лапами Марсика. Залез сам. Тесновато. Кабина хоть и свободная, но разместиться втроем оказалось не просто. Плюс нехитрый скарб, автомат, опять же. Выдернул провода из замка зажигания. Почиркал. Нашел массу, скрутил. Чиркнул стартером. Трактор рыкнул, по металлу пробежала дрожь. Чихнул. Басовито затарахтел. Марс возбужденно залаял, и тут же схлопотал от Егора по ушам. Методом тыка определился с рычагами. Надавил газ. Трактор качнулся и поехал…. Назад….

Вот зараза! Под громадными колёсами хрустнул и завалился забор. Оранжевые тыквы лопались как черепки. Егор визжал. Я матерился. Прежде чем сообразил затормозить, мы упёрлись задом в сарай. Трактор ткнулся в сруб, и начал копать зубастыми покрышками. Заглушил. Несколько секунд приходили в себя. Потом долго ржали, и лупили Марса по ушам, чтобы заткнулся. Окрестные собаки пропали. Не ожидали они такой наглости в собственных владениях.

По трассе проехали километров тридцать, прежде чем блеснул глянцевым боком бесхозный автомобиль. Остановил трактор. С наслаждением выскочил из дребезжащего агрегата. Жестом наказал Егору оставаться внутри и не выпускать собаку. Огляделся. Обошел машину вокруг. Сел за руль. Завёл. Стрелка уровня бензина чуть качнулась, оставаясь близко к нулю. Далеко не уедем. Жаль. Хороший автомобиль. Вместительный. Следующий попался через пару километров. Внедорожник уткнулся носом в телефонную будку. Врезался не сильно. Похоже, докатился по инерции. Завёл. Больше полбака. Махнул моим подопечным и вырулил на шоссе.

Просторный джип уверенно держался на дороге, и я не боялся давить на газ. Егор дремал на заднем сидении. Пёс на полу. Притормаживал я лишь по необходимости. Свериться с картой, объехать что-нибудь. Шикарные отели, пляжи, Луна-парки, аквапарки, дельфинарии… всё слилось в сплошную прибрежную полосу развлечений и отдыха. Где кончался один город и начинался другой, разобрать фактически не возможно. А теперь, всё это выглядит устрашающе пустынно. Без людей в городах вообще жутко. Города, с огромным количеством улиц, домов, машин, выглядят именно пустыми. Тишина. Нет привычного городского гула. Нет чокнутого движения. Ворохи одежды и стаи, начинающих дичать, собак.

Пока молодёжь спала, пересекли границу с Болгарией. На одном из пустынных пляжей с аппетитом сократили количество наших припасов. Искупались в остывающем море и понеслись дальше, втоптав в багажник четыре канистры с бензином.

— Бургас, — прочитал я вслух, выведенные латиницей буквы, на огромном щите, при въезде в раскинувшийся на берегу город. Егор вертел головой, всматриваясь в безмолвные улицы. Нужно где-то переночевать. Не сговариваясь, указали пальцами на монументальное строение.

— Мираж, — прочитал Егор на английском, и я подрулил прямо к автоматическим стеклянным дверям. Мираж, так Мираж. Мы можем выбрать всё, что нам вздумается, только похвастать этим не перед кем. Ввалились в шикарное фойе.

— Фрумос… — шаря по сторонам глазами, восторженно проговорил Егор, и плюхнулся на лоснящийся шинилом диван. Марс занялся своим обычным делом, пометкой прилегающих территорий, а я отправился осматривать отель. Вернее, только его первый этаж. Ресторан, размером с футбольное поле. Всевозможные залы и кабинеты. Тут люди, похоже, пропали ночью, и отель светился как новогодняя ёлка. Сауна, прочитал я на одной из дверей. Вошел. Потянуло теплом и сыростью. Прошел дальше. Бассейн. Душевые. Добрался до парилки. То, что надо, буркнул я под нос и пошел за Егором.

В сауне мы провели часа три, не меньше. Откисли, напарились. Последние блага цивилизации! Тут же заваривали чай. Пили с ореховыми батончиками.

— Как, по-вашему, дом? — донимал я вопросами Егора, соединяя ладони в форме крыши над своей головой. Парнишка сонно улыбался и проговаривал слова на румынском.

— А как будет сердце? — хотел спросить я, но истошный лай оборвал меня на полуслове. Егор испуганно таращил на меня глаза.

— А я что… Сейчас посмотрим! Сиди тут! — шепнул я и натянул штаны. Марс метался по фойе. Автомат стоял беспечно прислонённым к стойке ресепшена. Я выглянул. Вся площадь перед отелем хорошо просматривается в стеклянные двери. Несколько собак метнулись в сторону деревьев. Опять голодное зверьё. А скоро, ещё и из лесов попрут. Волки, тигры… ещё чёрт знает кто… Я вернулся к Егору.

— Нормально… опять собаки. Как по-вашему собака? — я высунул язык и пару раз гавкнул.

— Кюйне, — покивал головой мальчуган и направился к бассейну.

Утро заглянуло в окна лучами осеннего солнца, и я растолкал мирно сопящего Егора.

— Вылазь, пора погрызть что-нибудь и в дорогу… — спать на чистом белье шикарного двухместного номера, просто высшее наслаждение. Без одежды, без тяжелых ботинок. Правда, гостиница не отапливалась, и чувствовался холод, пробирающийся в здание. Зато, в изобилии имелись толстые овечьи одеяла. Лепота, как говаривал герой одного замечательного фильма. Меня беспокоили собаки, шныряющие по газонам возле отеля. Хотелось скорее убраться. Придётся искать убежище вдали от больших городов. Иначе, с собаками будет не справиться. Ничего… уедем в Африку, а там что-нибудь присмотрим. В джунглях тоже хватает разной животины, алчущей поживиться свежатиной, но гораздо меньше, чем собачьего племени в крупных городах. Да и поиски нужно продолжать. Может, в Африке кто остался…

Нехитрый завтрак. Быстрые сборы, и мы снова на колёсах. Опять заторы, объезды… Люди исчезли стоя в пробках, сидя в вагонах электричек, просматривая фильмы или слушая оперу. Самолёты, исчерпав горючее на автопилоте, падали в моря, леса, врезались в горы. Корабли сидели на мели или продолжали дрейфовать в океанских просторах. Где-то на окраинах виднелся черный дым. Что-то горело. Пожары нам угрожают не меньше свор обнаглевших собак. Выгорят города, сёла…

Позади остались то ли озёра, то ли заливы. За чертой города снова стало свободнее, и я откинулся в кресле, расслабив затёкшие мышцы. Дождь. Зачастил мелкий дождь. Я сбавил скорость, затормозил посреди автострады.

— Егор, пи-пи не хочешь? — мы потихоньку привыкали общаться, не зная языков друг друга. Мальчуган помотал головой. Я вышел на дождик и зажурчал под колесо, посматривая в разные стороны. Пёс тоже отметился на километровом столбе и юркнул в сухое пространство нагретого джипа. Сзади, на холме, с которого мы только спустились, уставшее зрение зацепилось за мелькнувший блик. Прищурился. Постоял, всматриваясь в водяную взвесь. Отдохнуть бы надо, так и до Африки не доедем.

Вытряхнули из рюкзака припасы. Пожевали. Запили газировкой.

— Поспим? — обратился я к Егору и громко похрюкал, сложив ладони под щекой. Тот охотно кивнул, откинул спинку комфортного кресла и, почти сразу, засопел. Дождь усилился. Салон машины показался ещё уютнее, и я провалился в дрёму. Ненадолго. Минут на двадцать. Как господин Штирлиц.

Глаза открылись. Не привык ещё спать, где попало. Нормально высыпаюсь только в постели, хотя, привыкать, видимо, придётся. Егор, вон, дрыхнет, и хоть бы что. Повернулся. Глянул на мирно сопящего пацана. Марс тут же поднял голову. Я приложил указательный палец к губам, и собачьи веки закрылись, погрузив зверя в чуткий сон. Дворники не включал и, сквозь матовые капли, обильно покрывающие стёкла, почти ничего не видно. Да и рассматривать нечего. Стоим в низине. Посреди безмолвной автострады. Я силился посмотреть в зеркала заднего вида.

— Что это там? — спросил почти в слух, и потёр рукавом боковое стекло. Обзор немного улучшился, и я разглядел на верхушке холма…. Автомобиль? Пятно какое-то. Приоткрыл дверь. Обернулся. Далеко. Да ещё дождь…

— Егор, — позвал я, и мальчишка шустро поднялся. — Посмотри-ка, что там, на дороге, — показал я на свои глаза и ткнул в направлении холма. Он зыркнул на открытую дверь с моей стороны, поёжился и приоткрыл свою. Пошарил глазами. Я заметил, как его взгляд застыл. Пацан резко повернулся ко мне, потом опять присмотрелся.

— Аколо машинэ! Машинэ! — Егор закивал головой, и посмотрел ещё раз на уходящую в гору дорогу. По его воплям, я понял, что зрение меня не подвело. Там стоит автомобиль, и мы оба уверены, что его там не было. Ведь проезжали через холм не больше часа назад. Переглянулись. Я завёл мотор и неумело развернулся. Только мы набрали скорость, как тёмное пятно шевельнулось. Двинулось в сторону. И… и стало удаляться.

Выскочили на верхушку холма. Точно. По противоположному склону быстро улепётывал автомобиль. Чёрный. Теперь мы видели его довольно чётко, несмотря на серую вуаль зачастившего дождя.

Егор что-то возбуждённо бормотал на своём непонятном языке. Тыкал пальцами в лобовое стекло. Абсолютно ясно, что за нами следят. Следят! Не догоняют, не пытаются объединиться, а именно следят! Кто они? Сколько их? Как давно следят? Преследовать бесполезно. Гонщик из меня никакой. Убьёмся. Нужно проехать вперёд и подождать. Я крутил баранкой, разворачивая джип, а Егор, недоумевая лупал глазами.

— Дэ че ам плека? Ундэ сунтем?! — вопил пацан и дёргал меня за рукав. Я отмахнулся и сосредоточился на управлении. Парень не понимал моих действий, а разжевать на пальцах свои соображения я вряд ли сумею.

Теперь я понял, почему в отеле лаял Марс. Подходили люди. Они не подозревали, что с нами собака, а значит, следят недавно. Чего они хотят? Почему удрали?

Отворотка влево ведёт к какой-то деревушке, и судя по цифрам на указателе, до неё пятьсот метров. Свернули. Сердце всё ещё колотится. Егор аж подпрыгивает в кресле, что-то лепечет и, зачем-то, отвешивает Марсу щелбаны. Кирпичный дом, на въезде в деревню, приглянулся мне сразу. Выглядит добротно и хороший обзор на дорогу. Объехал вокруг и поставил машину с обратной стороны, под забор. Вошли. Всё как везде. Одежда, шипящее радио.… В гостиной камин. Затопили. Благо, дрова сложены тут же. Егор нырнул в холодильник и на стол полетели упаковки, консервные банки, яблоки… Парень проголодался. Пока варили пельмени, в доме потеплело. Я щедро подкидывал дрова, и всё время поглядывал в окно. В голове мучительно пульсировал вопрос: Кто эти люди, и почему сбежали?

Наелись. Накормили пса. Разморило. Любой дом, в считаные часы, становится своим. Стоило в нём перекусить и растянуться на диване, как всё… ты уже дома. Хозяев-то больше нет.… На пальцах объяснил Егору, что нужно бы подежурить у окна. Тот, вроде, понял и изъявил желание заступить на вахту первым. Я показал на часах, во сколько меня разбудить, и завалился на продавленный диван. Двери, ведущие в другие помещения, по-закрывали, дабы не улетучивалось тепло. Уснул сразу. Снилась супруга... Наша река... И, почему-то, компьютерная игра, симулирующая человеческую жизнь. В ней можно создавать персонажей, объединять их в семьи, и строить дома. Я создал девушку и построил ей полностью стеклянный дом. Она ходила вокруг, топала ногами, и разводила руками, не находя дверей, чтобы войти…

Я подорвался с дивана и метнулся к окну. Утро. Егор спит за столом, уронив голову на руки. Марс поближе к камину. Он тут же поднялся и завилял нечёсаным хвостом. Не разбудил меня парнишка, и сам отрубился. Дождь стих. Я вскипятил чайник, нашел банку кофе. Толкнул Егора. Мальчуган поднял голову, огляделся. Посмотрел на меня виновато. Я махнул, похлопал его по плечу и отправил на диван. Тот ушел досыпать. Попив кофе, я подхватил автомат, и вышел на улицу.

Серó. Сыро и тихо. Даже собаки к дому не явились, вопреки их обычному поведению. По обыкновению, они сразу чуяли людей и стягивались к месту нашего ночлега. А тут, ни одной. Странно. Обошел дом. Направился к центру деревни по песчаной улочке. Вновь застучала мысль о вчерашней выходке, следивших за нами придурков. А как их ещё назовёшь? Нормальные люди в такой ситуации не сбежали бы. Мир опустел. Люди пропали. Может, и осталось-то с десяток. Так ещё попробуй, отыщи.… Прошёл уже домов двадцать. Заглядывал во все дворы. Везде несобранный урожай, и всюду, через заборы, свешиваются тяжелые ветки с яблоками, сливами, виноград… Хорошо тут жить. Сытно. Может, пока остаться? А что, поживём недельку. Спешить-то некуда.

Хлоп! Хлопнула дверь или калитка. Во всяком случае, очень похоже. Я машинально пригнулся. Юркнул к дощатому забору и прильнул глазом к щели. Направление звука понятно. Не понятно, что могло хлопнуть. Во дворе, куда я заглядывал, дома нет. Не построен. В левом углу двора металлический гараж. Справа беседка. И всё. Больше ничего. Ко двору с противоположной стороны примыкает другой двор. Задом. Там раскинулся сад, и в чаще плодовых деревьев, дóма было не видать. Сараи. Земляное возвышение погреба. Деревянный туалет — нужник, как у нас их называют. Если дверь хлопнула в доме, то отсюда мне ничего не увидеть. Нужно подобраться с обратной стороны, решил я, и двинулся вдоль забора. Хр-р-ррыть… Мои уши шевельнулись в направлении затылка. Я явно услышал звук рвущейся бумаги. Присел. Перекинул за спину автомат. Прилип к щели в заборе. Слабый скрип петель. Дверь нужника приоткрылась, и на улицу выскользнул человек... Остановился среди деревьев. Чёрный комбез охранника ЧОПа. Вязаная шапка. Охранник огляделся. Задержался на секунду и, скрылся в саду.

Я привалился к забору. Сердце билось о рёбра, дыхание перехватило. Этот охранник из тех? Из тех, что вчера смотались? Сколько их? Вооружены? Наверняка с оружием. Если я с автоматом разгуливаю, то эти и подавно. Возраст охранника определить не удалось. Очень мешают, наклонившиеся под тяжестью плодов, ветки. Но двигался секьюрити мягко, пружинисто,… Похоже, далеко не стар.

Подберусь поближе, прикидывал я, перешагивая лавочки возле домов. Понаблюдаю. Останавливаясь и прислушиваясь после каждого шага, обогнул пару построек. Перемахнул через штакетник. Машина. Чёрная. Это та, которую мы видели вчера. Сомнения отпали, это они. Домик выбрали не хуже нашего! И, кажется, даже баня есть. За нами притащились? Или живут здесь? Если за нами, то почему сразу не обыскали деревню? Домов-то, штук тридцать, если не меньше.… С другой стороны, вчера ведь не захотели нас поприветствовать! А следить зачем? Мы кто такие, чтобы за нами следить? Скорее всего, они ещё вчера определили место нашей дислокации, но решили держаться на расстоянии. Странное поведение в сложившейся ситуации. Знать бы, сколько их…

Я протиснулся между близко стоящими сараями, и шмыгнул за неказистый трёхстенок. Надо добраться до окон. Интересно, Егор уже проснулся? Потерял меня, наверно. Сейчас надумает ещё по деревне пойти. Поискать. Покричать, на своём, румынском, языке... В доме чуть слышно брякнуло. И больше ни звука. Спят ещё. Этот, видать, на стрёме. Который на горшок ходил.

Добрался до ближайшего окна. Заглянул. Задёрнуты шторы. Ещё окно. Шторы. Свернул за угол. Два окна. Вытянул шею. В доме полумрак, но я рассмотрел кое-какую мебель. В комнате ни души. Второе окно смотрит в эту же комнату. Его пропустил. Выглянул из-за угла. Дверь. Входная. Возле неё окно. Шагнул в направлении окна и тут же вжался в стену.

Дверь открылась и, со спортивной сумкой на плече, показался тот охранник. Вблизи, он выглядел хлипковатым для вальяжного секьюрити. Я оказался у него за спиной. За узкой спиной с худыми плечами. Да это же... девка! Я чуть не рванулся вперёд.

Девица прошла по потрескавшейся бетонной дорожке. Осторожно отворила калитку, и направилась к машине.

Она что, одна? Следом никто не вышел. В доме ни звука. Это она за нами следила? И смоталась. Увидев, что мы поехали в её сторону. Боится? Нас что ли? И это тогда, когда мы сбиваемся с ног, пытаясь хоть кого-то отыскать!

— Не спешите, — решительно проговорил я, когда она взялась за ручку водительской дверцы. Девицу аж подбросило. Она выронила сумку и втянула голову в плечи. Я поднял автомат и щёлкнул предохранителем.

— Ма-ам-ма, — пискнула охранница по-русски, и чуть не присела.

— Твою мать… — не сдержался я и опустил автомат, — Ты что тут делаешь? — от волнения сдавило горло. Я никак не предполагал, что увижу тут девку. Ожидал встретиться с бандюками, отморозками какими-нибудь.… А тут, на тебе… баба. Девица повернулась и опустила руки. Она, видимо, узнала во мне кого-то, и уже смелее выдала:

— Блин, сдурели что ли, своими ружьями в людей тыкать! — я выкатил глаза, и не сразу нашелся, что ответить. Девушке, на вид, лет двадцать. Острижена коротко, но весьма симпатичная. Русская, вроде… Я уже заскучал по родному языку, и её реплика приятно легла на слух.

-Ты одна тут? — в надежде услышать обратное, поинтересовался я, и примостил автомат на плечо. Охранница скривила губы, тряхнула головой.

— Одна… — выдавила с какой-то обидой и повернулась в сторону сумки. — Вещи можно поднять?

— Подними, конечно.… Слушай, погоди…, ты следила за нами?

— Вот ещё… я присматривалась! Мало ли… Кто вас знает, что там у вас на уме. Людей-то нет, никто не поможет,… если что. — подхватила с мокрой травы сумку, и снова уцепилась за дверную ручку.

— Ну, и куда ты собираешься? — поинтересовался я, — В каком направлении двигаешься?

— Людей искала, … нашла вот, — девица кивнула в мою сторону, и закинула сумку на заднее сидение автомобиля, — Подвезти вас?

К дому, где остался Егор, доехали быстро. Пару минут и на месте. Тут же залился лаем Марс, почуявший подъехавший транспорт. Секундой позже в окне мелькнула бритая голова и входная дверь распахнулась. Пёс вылетел пулей, готовый защищать румынского товарища от любых напастей. Он нарезáл круги вокруг машины и гневно лаял.

— Как, хоть, тебя зовут? — я старался перекричать собачий лай, нажимая на кнопку стеклоподъёмника.

— Алина! — гаркнула мне в ухо новая знакомая, и толкнула дверцу.

— Я вообще два дня проревела, — откровенничала за завтраком Алина, — прихожу из ванны, а его нет. Главное, одежда валяется, а сам исчез. Ну,… я по коридорам. Никого. Ношусь, как дура, в соседние номера ломлюсь. В себя пришла только к вечеру. А как поняла, что-одна-то осталась… вот… два дня и проревела. — Егор вслушивался в русскую речь и шевелил губами.

— А в Болгарии, чем занималась? — вставил я, пользуясь паузой, пока Алина отхлёбывала кофе.

— В гости приехала… к жениху. Он в отеле работает…, ну… работал. Начальник охраны. Тоже из Нижнего. Четыре года назад уехал. С дружком своим. А я третий курс закончила, ну и… Он меня давно уже звал, но я боялась. Да и родители…

Алина всхлипнула. Я, боясь, что девушка сейчас расплачется, решил отвлечь её, и выяснить дальнейшие планы. Планов не оказалось. Почти всю прошедшую неделю она просидела в отеле, где работал её жених. А буквально перед нашим приездом в Бургас, отважилась высунуть нос. Экипировалась в форму охраны отеля, прихватила тёплых вещей. Рассчитывала перебраться в универсальный магазин, чтобы продержаться там короткую южную зиму. А дальше, … а дальше ничего путного не придумала. Страх мешал шевелить извилинами. Нас заметила в одном из переулков, видимо, когда мы колесили, объезжая автомобильные заторы. Опасаясь приближаться, решила немного последить. Что ж, в создавшихся условиях осторожность не помешает…

— Егор из Констанцы, это в Румынии, — качнул я головой в его сторону. — На крыше магазина нашел. Вернее, он меня с крыши увидел и давай камнями швыряться. Теперь, вот, вместе. Сестра у него умерла. Не пропала, а именно умерла. Родители, видимо, исчезли, как и все остальные.

— А вы где раньше жили? — спросила у меня Алина

— Стародуб, городок такой, на юго-западе России, — собрал я чашки со стола и поставил в раковину, — Город герой, кстати, … и давай на ты. А-то как эти… Официально как-то…

— Давайте… в смысле, давай, — улыбнулась Алина, и я заметил, что на душе у девушки потеплело. Похоже, она уже тоже не рассчитывала кого-то найти. А тут — бац, и сразу двое, не считая, собаки. Я прикидывал, сколько ещё может остаться на планете людей, если в течение недели я нашел уже двоих. Хотя, и проехал не так много! Однако, загадка исчезновения, так и остаётся неразрешимой.

— С нами поедешь? Что тебе одной-то? Может, еще кого найдём… — я подмигнул Егору, — возьмём Алину?

— Алину! — растянул рот в улыбке Егор. Соображает, о чём речь! Он ещё выдал пару фраз на родном языке, но мы всё равно его не поняли. Ибо, Алина тоже в румынском ни бум-бум.

Двигаться дальше решили завтра, а сегодняшний день посветить отдыху. Наварили настоящего супу. На косточках. Нашлась и картошка и макароны, репчатый лук, помидоры, болгарский перец.… Обедали, веселились, рассказывали о прежней жизни. Егор хохотал, как от щекотки.

— Остэнит! Бун! Остенит! — кричал он и махал на нас руками. Алина моментом подхватила незнакомое словцо. И при любом подходящем случае, пихала Егора в бок, и дразнила «Астэнитом». Мне даже хотелось раздобыть русско-румынский словарь и найти значение слова.

Алина предлагала податься в Турцию или Грецию, но я настоял на своём. Аргументировал тем, что в этих странах зимой довольно прохладно, а нам бы кости погреть. В Африке, например. А там посмотрим. Егору, как я понял, совершенно всё равно, куда ехать. Он бы и в этой деревне остался. Я предложил истопить баню в соседнем дворе. Выглядит банька вполне ничего. Как раз к вечеру готова будет. Получил всеобщее одобрение, и пошел осуществлять задуманное.

— Астэнит, погнали за сливами! — услышал я за спиной. И парочка разгильдяев подалась обшаривать окрестные сады, под лай, ошалевшего от счастья, Марсика.

Опять принялся накрапывать дождь. Мы с Егором только прибыли из бани. Напарились, отмылись. Пошла Алина, прихватив с собой автомат.

— Ну что… ужин сварганим? — обратился я скорее к себе, чем к Егору. Поставил кипятиться воду, выудил из недр кухонного стола упаковку спагетти.

— Может, хату прогреем? — швырнул я смятый целлофан в топливник камина, и подмигнул Егору. Тот подскочил с дивана и охотно разложил в камине пионерский костёр. Огонь жадно лизнул сухие поленья, и в топке затрещало, защёлкало.

Только я слил макароны, как послышались шаги Алины.

— С лёгким паром! — крикнул, быстро вернувшейся девушке. Похоже, она не любительница банных ритуалов.

— Что так быстро? Намочиться-то хоть успела? — съехидничал я, и глянул на улыбающегося Егора. Парень с нетерпением дожидался новую подружку и теперь заметно оживился. Они приволокли целый таз вкуснейших слив, и теперь ведут себя так, как будто их что-то объединяет. Заговорщицки как-то…

— Успела, — буркнула Алина и стянула с головы полотенце. — Свет-то не могли оставить, умники? Я не нашла, где он включается.

Посмеялись. Алина пару раз ущипнула Егора, обозвав Астэнитом, и мы сели за стол.

Спать все разместились в гостиной. Притащили ещё один диван. Толстое одеяло. Поносились за Марсом, сгоняя его с устроенных лежбищ. Угомонились.

— А у вас, … то есть, у тебя исчез кто-нибудь? — спросила Алина, выглядывая из-за стриженой головы Егора. Мы легли по краям, сдвинутых в кучу диванов, а пацана положили в середину, дабы не искушать Марса. Очень уж сердобольным оказался мальчишка и всё норовил пустить собачку на диванчик.

— Жена и дочь, — вздохнул я и переадресовал вопрос обратно Алине.

— Родители, бабушка… жених, вот, был… — голос девушки дрогнул, и я поспешил сменить тему.

— А почему ты хотела ехать именно в Грецию? Чем она тебе приглянулась?

— В детстве с отцом там была. У них в… эмм… на работе путёвки давали, а мама не захотела ехать. Он меня и взял, — Алина зевнула, и я решил закругляться. Мои глаза уже слипались, а мерное сопение Егора усыпляло с невероятной силой.

Поднялись рано, перед дорогой всегда не спится. Хотя, в дороге уже не первую неделю, а никак не привыкнем к новой реальности.

— Нужно в ближайшем городе наш арсенал немного расширить. Хоть автомат какой раздобыть, да патронов запасти побольше, — укладывая рюкзак, обратился я к Алине, — Ты стрелять умеешь?

— Пф-ффф… — она ухмыльнулась, — Обижаешь! Моя тётка меня пристрастила… в детстве ещё, — девушка подхватила автомат, и с завидной быстротой разложила его на железки. Протёрла, уже ненужным кухонным полотенцем, и так же быстро собрала, эффектно щёлкнув предохранителем в конце мастер-класса.

— Учись, Астэнит! — Алина с нескрываемой бравадой закинула автомат за спину. Егор одобрительно залепетал, глядя на девчонку с неподдельным восхищением. Меня этот трюк поразил не меньше.

— Молодцом, — похвалил я Алину и оставил автомат на её попечении. В её руках он тоже будет оружием. Это здесь собак не обнаружилось, а поедем дальше, там всё как обычно. Стаями будут обступать, чуть отвернись.

— Созопол, — прочитал я на карте название следующего города, — Ну что, трогаем?

Закинули вещи в багажник Алининой машины. По уверениям хозяйки, она гораздо лучше, чем та, на которой ехали мы. Похлопали дверями и, Девушка завела мотор. Через полкилометра вырулила на шоссе, и прибавила газу.

— Алин, нам спешить некуда, — пытался я остудить девчонку, — Все города и веси теперь наши. Это хорошо, если кого-то ещё найдём, а если нет?

— Должны найти, — Алина плюнула в приоткрытое окно, — Нас, вот, уже трое. А я думала, что вообще одна осталась!

— Так я тоже так думал. И почти неделю никого не находил, только мертвых. А тут хоп, Егор… Чего лыбишься? — повернулся я к пацану и попытался ухватить его за оттопыренное ухо. Егор увернулся и шлёпнул меня по руке.

— Жаль, языка не знаем, да и он в русском не силён, — скривилась Алина, демонстрируя сожаление, — Ну ничего, втянется!

Из-за холма показались высокие здания, теле и радио вышки. Дорога раздваивалась и делилась ещё, поднимаясь на автобаны, закручиваясь в развязки.

— Ментов поищем? — поинтересовалась Алина, — Это Созопол?

— Думаю да, — я снова вытянул карту. — Всё указывает именно на это.

Город встретил нас мерзким, удушливым запахом. Трупы. Везде человеческие трупы. Мёртвые люди хаотично лежат на асфальте, сидят в заглохших машинах. На автобусных остановках. Мёртвые дети, мёртвые взрослые… мужчины, женщины. В самых разных позах и нагромождениях. Люди умерли в одночасье, ничего не подозревая, ни о чем не догадываясь. Они не исчезли! Они все умерли...

— Спокойно! Всё нормально, сейчас свалим отсюда, — пытался я успокоить своих. Егор всхлипывал на заднем сидении, прижимая к себе собаку. Алина судорожно выкручивала баранку, стараясь развернуться на узкой улочке. Она первая заметила мёртвые тела и вдавила педаль тормоза в пол. Я не успел толком выругаться, как девушка уже разворачивалась, быстро перебирая руками по рулевому колесу.

— Почему? Почему они все… тут… лежат? — Алина смахнула со щеки слезу и посмотрела на меня.

— Я знаю не больше твоего, — выкрикнул я и обернулся к Егору. — Не ссы малой, сейчас мы отсюда уберёмся.

— Они не исчезли! Как все… почему? — увозила нас от увиденного кошмара Алина, — Весь город умер?

— Хочешь проверить? — я сощурился, — Давай лучше свалим подальше, а там прикинем, что и как…

Чтобы понять, что весь город завален трупами, въезжать в него нет необходимости. Хватило и самых первых, пригородных улиц. Мы бы это поняли и раньше, если бы заглянули в те несколько машин, съехавших в ливневые канавы на подъезде к городу. В них наверняка такая же картина. Объяснить увиденное я и не пытаюсь. Все люди исчезли, кроме этих… в Созополе. А, может, и не кроме этих. Может, таких мест навалом. Много ли мы успели осмотреть? В масштабах планеты почти нисколько. В общем, загадок только прибавилось.

По мере отдаления от жуткого места, мы понемногу успокоились. Егор перестал всхлипывать и посматривал на нас вопросительно. Мы разводили руками и мотали головой, не в силах объяснить происходящее даже на русском, не говоря уже о…

Алина давила на газ, постоянно оглядываясь в зеркала заднего вида.

— Угомонись, — я сжал Алину за локоть, — они за нами не побегут. Они все, правда, мёртвые. Насмотритесь, зомби по телику, а потом спокойно рулить не можете! — добавил я командирским тоном. Девушка сбросила скорость и откинулась в кресле.

— Блин,… а если и в других городах так же? — девчонка состроила плаксивую физиономию,

— Что мы делать-то будем? Может, назад поедем? Там-то точно нормально было… никаких мёртвых…

Мы ехали неспешно, заглядывали в попадающиеся автомобили. Пусто. В них, во всех, пусто! Лишь кучки одежды. Это случилось только в Созополе, и пока трупов больше не видать. И как это понимать? Я пытался размышлять, глядя на уходящую в гору, дорогу. Сбой? Сбой в массовом исчезновении? А мы? Или это мы сбой? Да… зацепок никаких. Все исчезнувшие, видимо, кому-то, зачем-то понадобились. Иначе, как ещё это объяснить? Остальные… остальные разлагаются под лучами осеннего солнца. А мы.… Одни мы ни там, ни сям…

— Ром, это получается, что те, кто исчез, могут ещё вернуться? — Алина поглядела на меня своими мокрыми глазами, — Эти-то… всё уже? Им конец? — она мотнула головой назад и стрельнула взглядом в боковое зеркало.

— Вернуться? — переспросил я, вздохнул, повернулся к Егору, подмигнул ему и потрепал Марсика за ухо, — Лишь бы они людьми вернулись. А-то хрен его знает, где они сейчас. Что там с ними делают.… Давайте просто ехать, а там посмотрим…

— Царёво, — прочитал Егор название города, и в его устах это прозвучало почти без акцента. Наш автомобиль минул очередной указатель и, в ту же минуту, на дорогу высыпала лавина собак. Свора оказалась довольно многочисленна. Животные остервенело лаяли, неслись за машиной, кидались под колёса. Алина нервно сигналила и громко ругалась. Собак, навскидку, штук тридцать. Они обгоняли друг друга, попадали под колёса, брякали костями под днищем. Алина взвизгивала, дёргала руль, стараясь увернуться от налетающих псов, и машинально набирала скорость. Егор, в панике, вцепился обеими руками в ворот моей куртки. Вопил. Душил. Я, пытаясь оторвать его цепкие пальцы, неловко рванулся, и толкнул плечом Алину. Нас занесло, и… и мы влетели в канаву, завалившись на бок. Не перевернулись,… нет. Как-то плавно соскользнули с дороги, и бац… уже на боку. Даже не совсем на боку. Перевернуться не дал противоположный склон кювета.

Алину бросило на меня. Я оказался хорошей подушкой безопасности, и она отделалась испугом. Мне же, повезло меньше. Вся правая сторона головы гудела, и наметилась хорошенная шишка. Егор цел. Он брякнулся о мягкую обивку, и сейчас тряс ушибленной рукой, которой минуту назад душил меня за воротник.

Подтянулись собаки. Они окружили машину. Лаяли. Рычали. Косились на нас налитыми кровью глазами. Огрызались друг с другом. Дрались. Видимо, уже делили. Кому пацан, с сахарными косточками, кому девчонка, она помягче. Я, старый и жесткий, достанусь прочим обездоленным стаи. А Марсик,… а Марсик забился под сидение и мелко дрожал.

— Хорошо хоть стёкла целы, — держась за голову, пытался я шутить, — А-то уже сожрали бы! — Егор смотрел на меня исподлобья, понимая, что вляпались мы и по его вине тоже.

— Фигня… проскочим! — подмигнул я парнишке и скривился от боли. Наша лихачка озиралась по сторонам.

— Семнадцать штук осталось… заразы… — она повернулась к Егору и, изобразив снайпера, потребовала передать ей автомат. Пацан понял и подал оружие.

— Думаешь перестрелять всех? — спросил я у Алины, — Может, подождём? Вдруг остынут и рассосутся?

Я понимал, что ждать отступления собак бесперспективно. Они не уйдут, иначе давно бы отстали. Но слишком уж не хочется палить по ним из автомата. Всё-таки, собаки… братья наши меньшие. Я вспомнил, как недавно с Егором прорывались к машине, окруженные такими же братьями, готовыми порвать любого из нас.

— А, чёрт с ними, пуляй… — я поднял рюкзак на колени и вытащил коробку с патронами. Алина посоветовала приоткрыть окна, чтобы не оглохнуть. Сунула вороной ствол в щель над приспущенным стеклом и…

Резкий щелчок одиночного выстрела заставил собак припасть к земле и поджать хвосты. Они рванулись в разные стороны, натыкаясь друг на друга, но быстро остановились. Псы завыли. Залаяли. Начали возвращаться.

— Пристрелочный, — выдавила Алина сквозь зубы и сплюнула под ноги. Следующий щелчок подбросил ближайшего кобеля на полметра и перевернул его в воздухе. Остальные члены рычащей банды чуть присели, но остались на месте. Непостижимая жажда заставляла их наступать, лезть под пули, идти на смерть.

Выстрел. Алина вертела стволом автомата, ловя в прицел приблизившихся слишком близко. Псина заскулила. Закрутилась на месте. Выстрел. Добила. Повела стволом. Собаки чуть отдалились.

— Наверное, одна из этих была вожаком, — ткнул я пальцем в пыльное стекло, — Видишь, отскочили… Они без своего атамана не такие смелые.

Посидели. Понаблюдали. Егор пытался что-то предложить, но мы отмахнулись. Я приоткрыл дверь, и она упёрлась в песчаную насыпь. Собаки даже дёрнулись в стороны.

— Вылазьте, — я подтолкнул Алину, — Через мою дверь не выйти.

Девушка передала мне автомат и вылезла наружу. Я кивнул Егору, и вернул Алине оружие. Вылез следом за пацаном. Постояли. Собаки вели себя уже не так агрессивно. Не приближались.

— Ну, что… почапали потиху? Вон какие-то машины, может, выберем что-нибудь… — я шагнул первым, и детвора последовала моему примеру. До видневшихся автомобилей метров триста. Стоянка, что ли? Мы двинулись по дороге. Скулящие твари засеменили следом, обступая по кругу.

— Ты не жди, когда побегут, — обернулся я к Алине, — лучше заранее пульни.

— Это понятно, стрелять буду без предупреждения, — отозвалась девчонка, и я услышал её бормотание — «Кто не спрятался, я не виновата». Егор держался за карман моей куртки, и постоянно запинался за путающегося под ногами Марсика.

— Может, Марса им отдадим? — попытался я хохмить, но Алина посмотрела на меня с укоризной.

— Вы, дядя Рома, сильно головой ударились? Или от страха свихнулись? — она погладила бритую голову Егора, — Может, сами к ним пожалуете?

— Да ладно тебе.… Прикалываюсь я… — мы быстро шагали к поблёскивающим на солнце стёклам.

— Что-то не очень на стоянку похоже, — заметил я, и оказался прав. То есть, это была, в некотором роде, стоянка. Но стоянка забытых автомобилей. Они тут торчат уже давно, и их никто не забирает. Может ворованные, может, ещё по каким причинам оставленные.

— Блин, в них, походу, и бензина нет… — шепнула Алина, и тут же бахнул выстрел. Одна клыкастая особь неосторожно приблизилась и, даже не пискнув, свалилась мёртвой. Собаки отпрянули ещё на несколько метров. С машиной нам не повезло, и мы пошагали дальше.

— Сейчас до первых домов дойдем, там сразу что-нибудь присмотрим, — я указал на одноэтажные строения с красными крышами. Заморосил дождь, и мы побежали трусцой, намереваясь спрятаться в первой же хате.

Хата оказалась весьма шикарным, двухэтажным строением. Егор сразу юркнул во двор и спрятался под прозрачный козырёк, нависший над широким крыльцом. Помахал нам рукой. Мы последовали его примеру.

— А, может, тут и переждём? — я кивнул на входную дверь и дёрнул за ручку. Закрыто. Дёрнул сильнее. Не помогло. Егор что-то выкрикнул, и ткнул пальцем на приоткрытое окно в нескольких метрах от крыльца. Мы с ним метнулись вдоль стены. Я подсадил пацана, и он ввалился внутрь. Моя голова вжалась в плечи, ожидая воплей или чего похуже. Но напрасно. Через минуту хитрый замок щёлкнул, дверь приоткрылась и в проём высунулась улыбающаяся физиономия Егора.

— Вэни! — посторонился парнишка. Мы шустро вошли и закрыли плотно дверь.

— Фух… утомили, заразы… — Алина прислонилась к стене и я забрал у неё автомат.

— Держись. Передохнем, а там посмотрим, — я сунул автомат в угол и пошел осматривать дом. Никого. Даже одежда не валяется. Из кухни послышались неодобрительные возгласы Егора. Он обнаружил пустой, неработающий холодильник. В доме никто не живёт. Может, это дача?

— Ром! — позвала негромко Алина. Я вернулся и застал её возле окна. Девушка кивнула в сторону улицы. Собаки. Эти твари расположились напротив крыльца, и приготовились ждать.

— Не обращай внимания, — я похлопал девчонку по плечу, — Отдыхаем.

Вынули из рюкзака запасы продовольствия.

— Не густо, — усмехнулся я, и принялся открывать шкафы, шкафчики….

— Можно бомжики заварить, — сказала Алина, и потрясла двумя яркими упаковками фаст-фуда. Егор закивал и кинулся наливать в чайник воду. Я пощёлкал выключателем на стене. Свет есть.

— Хорошо, что электричество ещё имеется, — заметил я и включил электроплиту.

— Может, тут подвал есть? С запасами? — Алина облизнулась, и пошла искать потаённую дверь.

— В таких домах всегда подвалы делают! — слышали мы её голос из недр особняка, — Там банки с вареньем на полках стоят, и огурчики солёные в бочках. Вкуснотища!

— Ага,… и тарелки с холодцом… — разрывая пакеты с лапшой, крикнул я в след Алине. В глубине дома хлопнула дверь, а через минуту до нас долетел звук сливного бачка.

— Нашла, — кивнул я в сторону доносившегося журчания, и мы с Егором захихикали.

Запарилась лапша, наполнив помещение слюногонным запахом. Мы хлебали супчики быстрого приготовления, и косились в окно. Собаки торчали под дождём, не собираясь уходить.

— Вот же дебилы… Утром постреляем? — вопросительно посмотрела на меня Алина.

— Легко, — согласился я, и осмотрелся в поисках дивана или кровати.

— Ром, Ром… — трясла меня Алина за плечо, — собак-то нет!

Я поднялся. Сел. Собак, действительно, не оказалось. Дождь всё ещё моросит, и собаки, похоже, не выдержали, … плюнули. Ночь промелькнула, как один час. Егор сидит одетый, готовый отправляться в путь. За окном почти светло.

— Вы хоть поспали? — обратился я к обоим и побрёл умываться.

— Не то слово! — ответила Алина за двоих, и нацепила на себя автомат. Нравится девчонкеке оружие. Даже не знаю, хорошо это или плохо…

В ближайшем магазине затарились провиантом. Пока мы с Егором наталкивали рюкзак съестным, Алина раздобыла автомобиль. Здоровый такой. Минивэн… кажется…. Выехали.

Весь день поочерёдно давили на газ. Пейзаж почти не менялся. Зоны отдыха, пляжи, отели.… Домчали до Люлебургаза, городка со смешным названием. Стамбульский пролив должен показаться километров через сто пятьдесят. Решили перекусить.

— Может, тут ментов поищем? — предложил я и свернул в городок. Алина пожала плечами, выразив тем самым согласие.

Дом сразу привлёк наше внимание. Возле одноэтажного, но солидного особняка торчали собаки. Довольно много. Сидели. Лежали. Настроены на долгое ожидание. Я крутанул рулём влево, желая немедленно удалиться, как в окне особняка мелькнула тень. В то же мгновение Алина схватила меня за рукав, а Егор сдавленно пискнул.

— Что это? — я притормозил и сощурил глаза, стараясь рассмотреть, мелькающую в окне фигуру.

— Человек! Ё маё! Там кто-то есть! — я топал ногой, пытаясь попасть на педаль сцепления, — Видели? Вы видели?

— Да видели мы, видели! Поехали! — Алина толкала меня в плечо и подпрыгивала в кресле. Развернулся. Поехал прямо на собак. Те покорно расступились. Похоже, давно они здесь. Осунулись, хвосты поджаты…

— Сейчас прямо к крыльцу подрулю, а ты этих тварей на мушке держи, — проинструктировал я Алину, и тормознул напротив массивной железной двери. Егору велели сидеть в машине. Алина вылезла прямо на ступени, за ней последовал я. Собаки ощерились, но приблизиться не посмели.

— Эй! Есть там кто? — я пнул шоколадного цвета дверь, и за ней поскреблись. Лязгнуло. Скрежетнул ключ в замке. Дверь малость приоткрылась, и в узкую щель на меня выставились голубые детские глаза. Светлая челка.

— Мы свои, — попытался я пойти на контакт, — не бойся!

Потянул за ручку, дверь поддалась и открылась шире. Надо же! Их тут двое! В тёмном тамбуре съёжились две фигурки. Дети молчали и таращились, то на меня, то на Алинин автомат.

— Алин, ты их своей берданкой пугаешь, — буркнул я через плечо, и истребительница собачьего племени отступила, задвинув автомат за спину. Дети предстали нашему взору, осторожно появившись на крыльце. Жмурясь от низкого солнца, они старались рассмотреть своих спасителей. Двое. Девочка Егоровых лет, и мальчик, помладше, лет шести-семи. Моя душа ликовала!

— Как вас зовут?! Давно вы тут сидите?! Ещё кто-нибудь был с вами?! — я сыпал вопросами, но дети помалкивали и смотрели на меня с недоверием.

— Да они, кажись, нас не понимают, — резюмировала Алина, взяла девочку за руку и повела к машине. Мальчуган, наверное, младший брат девочки, плотненько держался за сестрой. Я вошел в дом и пробежался по комнатам. Больше никого. В комнатах чисто, следов пребывания детей почти нет. Похоже, сидели как мыши. Заглянул в холодильник. Пусто. И чем они тут питались, интересно знать?

— Глянь, — кивнула в сторону минивэна Алина, когда я вернулся, — общаются!

Егор что-то живо объяснял вызволенным из собачьего плена. Дети кивали, иногда отвечали, и вообще, заметно успокоились.

— Надо же, — ухмыльнулся я, — теперь и Егорке есть с кем поболтать. А-то всё помалкивал.

Из города нас вывозила Алина, а я пытался прояснить, видели ли дети ещё кого, и как долго просидели в доме. Из жестикуляции Егора, разобрали не многое. Однако стало совершенно ясно: Люди на планете есть, и скорее всего, не мало! Я по-настоящему радовался нашей находке. Да и если бы не мы, дети, скорее всего, погибли бы. Они не смогли бы защититься от собак. А пожары! То и дело, мы наблюдаем горящие селения. А скоро, это совершенно очевидно, не станет и электричества. Да и вообще…, в мире без людей, им пришлось бы очень не сладко.

Следующие полторы сотни километров пролетели как полторы минуты. Чувствовалось приближение к крупному городу. По бокам автострады раскинулись промышленные районы. Заторов на шоссе стало гораздо больше, не смотря на возросшую ширину дорожного полотна. Стамбул. Турецкая земля встретила нас моросящим дождём, что не мешало нашему общему счастью.

Дети оживлённо беседовали. Смеялись. Иногда всхлипывали и вытирали слёзы. Егор нас представил. Имя девчушки Вита, а её младшего брата родители назвали Филипп. Потом Егор распотрошил наш рюкзак и, с огромным удовольствием, кормил новоиспеченных товарищей. Мы с Алиной не переставали на них оглядываться и улыбаться. Наша компания выросла до пяти человек! Из рюкзака перепало и Марсу, молотившему своим тощим хвостом по ногам детворы.

Высоченные дома касались облаков. По загромождённым улицам фактически невозможно было проехать. Живности почти никакой.

— Блин.… Не желаешь попрактиковаться? — Алина затормозила и развела руками, указывая на непроходимость дорог.

— Запросто. Ты могла и раньше сказать!

— Может, машинку поменьше найдём? Смотри, какой выбор!

— Хм…, — я приподнял брови, — а как мы нашу семью туда поместим?

— Ладно…, проехали…. Короче, ты повиляй среди этого хлама, а я передохну…

Подробной карты турецкого города-порта у меня не оказалось, и ориентироваться пришлось, полагаясь на интуицию. Первым делом нужно запасти еды, а потом выехать на набережную, чтобы увидеть мост. Судя по карте, их должно быть два, но нам хватило бы и одного.

Остановились у средних размеров супермаркета. Улица пропахла гниющими фруктами, оставшимися в полосатых торговых палатках. Многочисленные овощные развалы обильно покрылись мохнатой, разноцветной плесенью. Мы поднялись на широкое крыльцо магазина. Алина, не дав мне ухватиться за массивную дверную ручку, саданула прикладом в толстое тонированное стекло. Витрина, с оглушительным звоном, сверкнула множеством осколков, и осыпалась под ноги. Девица самодовольно закинула автомат за плечо и шагнула в мраморное фойе.

— Что творишь-то?! — попытался, было, я вразумить девчонку, но детвора уже кинулась разграблять прилавки с шоколадом, чипсами, и прочей съестной никчемностью.

— Да ладно тебе… дядь Ром! — прокричала удаляющаяся Алина, — Один раз живём! Подумаешь…, стекло…

Затарились годными в пищу продуктами. Побродили. Поугукали, вслушиваясь в эхо своих голосов. Поднялись на второй этаж. Алина, с материнской заботой, принялась подбирать малышне тёплую одежду, а мы с Егором вернулись, и стали таскать в Минивэн честно награбленное. Перенесли. Посидели в машине, помутузили Марсика, подождали остальных. От нетерпения я пару раз надавил на клаксон. Когда запоздавшая троица появилась на крыльце, мы прыснули от смеха. Перед нами предстали три стамбульских денди. Алина постаралась, и разодела детей, ничем не ограничивая своё воображение. К тому же, она и свой гардероб заметно преобразила, став похожей на сурового рокера.

Ещё какое-то время мы посмеялись, потолкали друг друга, и, успокоившись, продолжили свой путь. Покривуляли между завалами и заторами, выехали на широкий проспект. Судя по указателям, он ведёт прямо к переправе через Босфор. Оставив позади высокие шпили роскошной мечети, вырулили к двухэтажному мосту.

— Ого, — выдохнула Алина, и дети громко загалдели. Они повскакивали со своих мест, и начали тыкать пальцами в шедевр мостостроения. Однако стоило нам приблизиться к въезду на это творение, как Алина пронзительно взвизгнула.

— Назад! Мамочки! Назад! — девушка закрыла лицо руками, и её голос сорвался на крик. Весь мост кишел лоснящимися на солнце, серыми зверьками. Крысы. Крысы оккупировали оба его этажа, и деловито суетились, занятые повседневными заботами. Грызуны подставляли свои откормленные тушки, вечерним лучам заходящего светила, шевеля голыми розоватыми хвостами.

Я вдавил педаль тормоза в пол. Минивэн клюнул носом. Маленький Филипп полетел в проход, и чуть не выбил собой лобовое стекло. Марс заскулил. Машина заходила ходуном.

— Всё! Успокоились! Тихо, мать вашу…! — я старался перекричать визжащую команду, — Мы туда не поедем! Сели все!

Даже не понимающие русской речи, живо сообразили, что от них требуется, и быстренько расселись по своим местам.

Сдал назад. Развернулся. Через пролив есть ещё один мост. Подвесной. Нужно ехать к нему. Просто первый этаж этого моста занят ресторанами, закусочными и прочими заведениями общепита. Вот крысы его и облюбовали.

— Сейчас через другой мост поедем, их тут два, — уже спокойнее посвятил в свой план Алину. В нынешнем мире становится всё больше непонятного, необъяснимого…

Я вёл машину вдоль набережной. Детвора успокоилась, в отличие от Алины, на которую серая копошащаяся масса произвела неизгладимое впечатление. Её всё ещё трясло, и суровый рокер снова превратился в обычную хнычущую девчонку.

— И чегоо так визжать? Крыс не видела?

— Видела…, у меня даже дома была…, декоративная, — Алина вытерла слёзы, — беленькая с коричневыми пятнышками.

— Ты при виде её тоже визжала?

— Дурак… она же домашняя, её Чипси звали, — Алина насупилась, и пока не доехали до подвесного моста, помалкивала.

Перевалили через длиннющий мост. Стемнело. Пролив рассмотреть не удалось. Да и что там рассматривать… вода… Пора где-то тормознуть на ночь.

— Тот вон домина подойдет? — повернулся я к Алине.

— Мне всё равно, — не перестала дуться девчонка, — куда привезешь, там и останемся.

Я окликнул Егора и ткнул пальцем в сторону приглянувшегося особнячка. Хлопец понял вопрос, согласно кивнул, и тут же принялся делиться моим намереньем с соплеменниками.

— Чего дуешься-то? — я тихонько толкнул Алину плечом, — из-за крыс что ли?

— Да ну тебя.… Обращаешься как с дитёнком. — Мы сидели возле электрического камина, и пили турецкий чай с кусковым сахаром. Дети давно уже сопели на огромной кровати, заботливо застеленной Алиной. А мы сидели с ароматным напитком и, как говорится, трещали за жизнь. Она удивительно быстро ориентируется в чужих домах. Если у меня уходит довольно много времени, чтобы что-то найти, включить, запустить… то эта девушка, без лишних телодвижений, находит чистые простыни, полотенца, бельё. Моментом соображает, что приготовить из продуктового ассорти. Пока я гремел жестяными банками, разыскивая и заваривая чай, она уже помыла и уложила детей. Вот найдем людей, и кому-то достанется замечательная жена, в лице нашей Алины.

Жутко затекли ноги. Оторвался от спинки кресла, в котором вчера так и уснул. Покрутил шеей. Пошевелил ногами. Вроде, ничего не делаем, а устаём как шахтёры. Напряжение. Это всё напряжение. Каждую минуту ожидаем какой-нибудь гадости, или опасности. Плюс эмоциональный шквал. То детей, вон, нашли, то собаки, то крысы… Да и на колёсах весь день трястись, тоже не в гамаке болтаться. Вошел в просторный зал. В утреннем свете дом выглядит совсем иначе. Серый. Неприветливый. На диване с округлыми подлокотниками, спит, свернувшись калачиком, Алина. Хотел накрыть её курткой, но девушка тут же проснулась и засуетилась.

— Тише…, куда ты собралась? Все ещё спят, — я не мог сдержать улыбки, и Алина тоже прыснула от смеха.

— А ты, так сидя и проспал? Я вчера хотела тебя на диван отправить, но ты стал ругаться во сне. В чаю, кстати, ничего не намешано?

— А ты тоже быстро вырубилась?

— Я только до дивана дошла, а до ванны путь уже не осилила! — мы гоготали, затыкая рты ладонями, чтобы не разбудить младших.

— Мне тоже чаёк странным показался! Турки! От них чего хочешь можно ожидать!

Алина, как у себя дома, вытянула из коренастого комода огромное махровое полотенце, и помахала мне прощальным жестом,

— С тебя завтрак… эмм… только чай больше не заваривай. А-то мы отсюда не уедем!

Я поплёлся на кухню. Вскипятил чайник, и направился будить детей. Марсик подхватился с пёстрого коврика и завилял у входной двери хвостом.

— И у тебя утренние процедуры? Ну, давай, валяй… — я приоткрыл входную дверь, и пёс прошмыгнул на улицу.

— Марс! Марс! Марсик! — Алина носилась вокруг дома, и звала запропастившуюся псину. Мы давно позавтракали и собрались в дальнейший путь, а Марс так и не вернулся. Дети нахохлились, как озябшие воробьи. Всхлипывали и шмыгали носами. Пёс им очень полюбился, и сейчас они сильно переживали из-за его пропажи. Я уже охрип, проорав почти полчаса, и взмок, пробегав по всем окрестным переулкам. Собаки нигде нет.

— Что делать-то? Поедем без него?… — я побарабанил пальцами по оплётке руля. Малышня почувствовала мои интонации. Филипп захлюпал носом, и по его щекам заструились прозрачные ручейки слёз. Вита уселась прямо на порог минивена, и закрыла лицо ладошками. Пока я пытался успокоить детей, вернулась Алина.

— Нет нигде… Дурдом… И собак-то больше не видать! — девушка плюхнулась в пассажирское кресло, — А Егор где?

— Егор? — я покрутил головой. Дети примолкли. Вита поднялась, и стала оглядываться.

— Блин, да вы что? И Егора потеряли? — Алина выскочила из машины.

— Ром, нафиг ты его-то отпустил? — её губы задрожали, и сразу намокли глаза.

— Погоди, — я поднял примирительно руку, — Когда я вернулся, его, вроде, не было! Я думал, он с тобой!

— Вита, а куда Егор ушел? — Алина взяла девочку за плечи и присела на корточки, — Где Егор? Покажи, куда он пошел!

Девчушка испуганно хлопнула ресницами, вытерла слёзы, и указала в сторону возвышающихся деревьев. Алина прижала её к себе, а я уже нёсся в направлении парка. Зелёный массив показался мне бесконечным. Несколько долгих минут я бежал по широкой аллее и выкрикивал имя пацана. Дыхание сбилось. Сердце глухо барабанило в грудину. Я перешел на шаг. Дикая тоска захлестнула всё моё существо. Так было тогда, когда я осознал, что моя жена исчезла вместе со всеми. Исчезла, а я остался. В те дни я жил с мыслью о том, что остался совсем один. Один на всей планете. Было ощущение, что меня предали. Все меня предали…

Мир сжался до размеров парка. Я плёлся мимо лакированных скамеек с тяжелыми, пузатыми урнами на чугунных подставках. Мимо толстоногих деревьев и не стриженого кустарника. Разгулявшийся ветер швырялся сорванными листьями, сломанными сучьями. Неужели в этом пустом, безлюдном мире можно вот так потеряться? Где тут теряться, среди кого?

— Тю, зараза! Ты чего тут сидишь?! — я вздрогнул и шарахнулся от возникшей за деревом тени. Егор сидел на земле, обхватив голову руками.

— Егор! Ты почему ушел? Мы с ног сбились! Собака потерялась, и ты ещё что попало вытворяешь! — я вдруг вспомнил, что парень меня не понимает. Взял его за руку. Потянул. Егор поднялся, и поглядел на меня красными от соли глазами. Рыдал. Мальчишка сидел тут один и рыдал. Оплакивал своего четвероногого друга.

— Рехнулся?! — Алина кинулась на Егора чуть ли не с кулаками, как только мы появились возле машины.

— Алин, не нужно…, пожалуйста… — я загородил парня, и поймал за руки рассвирепевшую девицу.

— Знаете, что! — Алина подбоченилась, — Если каждый будет вытворять, что вздумает…

— Ага…, — перебил я её тираду, — Напомнить тебе твои выходки? Или то всё ерунда?

— Ну ты сравнил…, я же не веду себя, как дура…

— Ещё не хватало, — хмыкнул я, и жестом пригласил всех в машину.

Алина залезла на водительское место, и молча уставилась в лобовое стекло. Как только захлопнулась последняя дверь, она завела Минивэн, и повезла нас в направлении Анкары. За городом, на шоссе, снова стало просторнее. Бесхозный транспорт попадался всё реже, да и то, в основном, в придорожных канавах.

— Ром, что там по карте? — сменила гнев на милость Алина, и криво улыбнулась.

— Нам всё время по главной, никуда не сворачивая.

— Собаку жалко…, до слёз, — пожаловалась девчонка, — наверно, дикие задрали.

— А знаешь, что это за пёс был? — спросил я у Алины, и она состряпала внимательную физиономию.

— Моих соседей. Он со мной из самого Стародуба путешествовал. Я его ещё щенком знал. Бегал такой, желтенький, вислоухий. Его соседский пацан приволок, сказал, что на заправке нашел. Моя супруга всегда его подкармливала. Воды наливала. Вроде, не глупая собака, никогда не терялся, всегда во дворе торчал. А тут пожалуйста. Похоже, точно дикие. Они теперь плодиться станут, в какой-то там, прогрессии. То их хоть отстреливали, усыпляли, да машинами давили. А теперь всё. Регулировать численность некому. Они ещё и волков подвинут, если совсем не вытеснят…

Детвора притихла. Сидели молча, ссутулились. Мы и приободрить их толком не могли, говорим-то на разных языках.

— Может, остановимся,… пожуём чего ни будь? — Алина похлопала себя по животу, и обернулась к Малышне.

— Народ! Есть хотите? — она изобразила лихо хлебающего ложкой едока. Дети, почти дружно кивнули. Перекусывали в молчании. Лишь Алина изредка пыталась острить. Я вяло улыбался. Исчезновение собаки выбило нас из колеи. Куда он мог деться? Больше всех переживает Егор, ну, может, ещё Вита. А Филипп нашел в багажнике машины маленькую модель полицейского автомобиля, и эта находка моментом излечила ребёнка от горечи потерь. Он елозил игрушечным транспортом по спинкам сидений, и тихонько бурчал себе под нос.

— Как думаешь, на море ещё тепло? — Алина задумчиво смотрела вперёд.

— Ты океан имеешь ввиду? Индийский всегда теплый, это же Африка! Думаю, нам там классно будет. Обустроимся…

— Походу, детей нужно будет русскому учить. Я же не зря три курса на начфаке проучилась, — Алина гордо задрала подбородок, — а ты что заканчивал?

— Да ничего я не заканчивал. Учился, правда, на автослесаря… два года.

— Не закончил?

— Неа… бросил, — я посмотрел на собеседницу и заговорщицки подмигнул, — Жениться надумал, и учиться стало некогда. Хотя, и женитьба на долго не затянулась.

— Бывает, — расплылась Алина в улыбке, — Я, пожалуй, сейчас тоже бы к свадьбе готовилась. А женишок-то мне не очень, — мы оба прыснули. Дети замерли и посмотрели на нас с улыбкой. Уже давненько в нашей компании никто не веселился.

По широкой автостраде мчали, фактически, безостановочно, и, ещё засветло, добрались до турецкой столицы. Высоченное сооружение, заканчивающееся наболдажником, в форме шара, заметили издалека. Пески и каменные утёсы сменились зеленью. Шоссе начало ветвиться, расширяться, подныривать под железнодорожные эстакады, стелиться над многочисленными акведуками. Анкара встретила нас буйством красок, величественными зданиями и раскидистыми парками. И всё это великолепие выглядело пустынным, безлюдным.

— А не забуриться ли нам, в какой ни будь, шикарный отель? — обернулся я к своим пассажирам.

— Можно и в отель! Сейчас бы в горячую ванну… — мечтательно потянулась Алина. Многие здания освещались наружной подсветкой. Сияли витрины магазинов. Горело уличное освещение. В этих местах, люди пропали, видимо, поздно ночью. Потому, что в окнах домов света не наблюдалось.

Мы пробирались по городу со скоростью детской педальной машинки. Стемнело.

— Вон-вон! — Алина указала в направлении, отливающего голубоватым светом, здания. Я послушно крутанул баранку вправо, и мы прочитали, над полукруглым козырьком, название отеля. «Плаза».

— Класс! — выдала Алина, и дети тоже оживились. Мы, взяв за непременное правило, останавливаться возле входа, подкатили прямо к парадному подъезду. Осмотрелись. Высыпали на улицу. Алина хитро зыркнула в мою сторону, подскочила к стеклянным дверям, и замахнулась прикладом автомата. Дети сдавленно пискнули, а я сделал вид, что не вижу.

— Испугались? — развеселилась Алина. Она толкнула прозрачную дверь и шагнула внутрь. Светлый мраморный пол. Черные кожаные диваны так и манили в своё уютное нутро.

— А давайте, поднимемся повыше? — предложила девица и направилась к лифту.

— Только сделаем это пешком, — упредил я дальнейшие действия Алины. — Не хватало ещё в лифте застрять, и до скончания века вызывать лифтёра…

Поднялись на пятый этаж. Тут, как нам показалось, самые роскошные номера. Выбрали наиболее просторный, с двумя широченными кроватями.

— Девочки на этой, а мальчики на той! — распределила спальные места Алина, и поспешила осматривать ванную комнату.

— Егор, пошли сауну поищем, попаримся… — я кивнул на дверь и поманил пальцем Филиппа, — Пойдешь с нами? Или ты с девчонками?

Егор к слову «Сауна» относился весьма положительно, и она отыскалась быстро. Я повключал свет, и пройдя в душевое отделение, сразу обнаружил, что всё работает. Разделись. Прошлёпали босиком в парилку, и расселись на полатях из светло-желтой древесины. Хорошо… Жарко…. Филипп прикрывал уши руками и стремился сползти на пол. Это нас с Егором здорово забавляло. Мы поочерёдно призывали мальчишку к стойкости. Егор что-то лопотал на своём румынском и подталкивал тощее, с синими прожилками вен, тельце Филоппа, стремясь загнать мальчугана повыше.

Блестящие чистотой, и пахнущие душистыми шампунями, мы поднимались в свой номер, когда вырубился свет. Где-то наверху слабо взвизгнули, и, наступила тьма.

— Спокойно, братва… Сейчас разберёмся! — старался я предать голосу уверенность. Взял ребят за руки и мы двинулись почти на ощупь. Блуждать оказалось особо негде, и через несколько минут я толкнул дверь наших апартаментов.

— Это вы? — раздался из темноты голос Алины, — Свет-то во всём городе погас!

— Ну… это должно было когда-то случиться, — я помог пацанам дойти до кровати и сел сам. Анкара осталась без электричества. Снабжающая город электростанция зачахла, остановилась.

— Успели помыться?

— Успели, только волосы не посушили, — с сожалением молвила Алина и поднялась с кровати.

— Я сейчас… — глаза понемногу привыкли, и мы вполне отчетливо различали силуэты. Алина выдвигала ящики, открывала дверцы. Шарила в тумбочках. Ощупывала полки.

— Во! Спички есть? — она поставила на журнальный стол какой-то столбик. Я разыскал свои камуфлированные штаны, и подал Алине зажигалку. Одну из тех, что зацепил в какой-то уличной палатке. Стрекнул пьеза элемент. Зеленоватое пламя осветило сосредоточенное лицо Алины. Она поднесла огонь к фитилю, и витая нарядная свечка запылала. Освещая пространство перед собой, Алина достала ещё несколько свечей, и расставила их на имеющейся мебели. Через пару минут, в номере стало как в шатре Шехерезады. Мы расселись на постелях, и Алина таинственным голосом поведала нам о том, что пора на боковую.

<<— Марс! Марс! — пытался я кричать сквозь сомкнутые губы, и бежал за Егором, продираясь через заросли густого кустарника. Парень иногда оборачивался и отрывисто лаял, удирая от меня всё быстрее. Я начал задыхаться. Остановился, и с ужасом осознал, что заблудился. Вокруг резко стемнело, и я услышал десятки Алининых голосов: — Сюда… сюда… сюда…>>

Выспались, как никогда. Я открыл глаза, и тихонько лежал, боясь спугнуть утреннее блаженство, и силился вспомнить приснившийся сон. Его обрывки стремительно улетучивались, не желая зацепиться в памяти.

В южных местностях рассвет стремителен. Он торопливо сменяет ночь, и распускается буйством полуденных красок.

— Бли-иии-ин… — пискнула Алина на соседней кровати, и её руки взмыли в потолок. Постояли вертикально, качнулись, и упали двумя тяжелыми плетьми на постель. Вставать не хотелось, да и некуда нам вставать. Мы никуда не торопимся.

— Ало! — промычал Егор, и его белобрысая голова оторвалась от подушки. Он слез с кровати и направился в уборную. Дети проснулись. Следом за Егором побежал Филипп, и я сел, свесив ноги.

— Слышь, Алин, — я потянулся, — а давай тут на пару дней останемся? Надоело по дорогам трястись. Отдохнем, расслабимся…

— Прикинь, сама хотела тебе это предложить, — оживилась Алина, — Сейчас я детям объясню, что мы решили ненадолго остаться.

Бассейны, питание… Жаль электричество иссякло. Два дня мы прожили как на курорте. Пока не разморозились холодильники отеля, мы по два раза в день жарили мясо. Прямо на лужайке, перед отелем. Палили костёр из дорогостоящей мебели. А из нержавеющих труб ажурных ограждений, слепили импровизированный мангал. И жарили. Жарили…

— Ну же, давай заедем, — Алина выпятила нижнюю губу, и постукала указательным пальцем по точке на разложенной карте. Дети собрались вокруг нас, и старались рассмотреть, заглядывая через головы, куда Алина тычет своим обгрызенным ногтем.

— А вы-то что там увидели? — я щёлкнул Филиппка по носу. — Заедем…, нам какая разница, в каком море ноги помочить!

Алина кивнула малышне, и все разом запрыгали на кроватях.

— Ром, это единственный город, который я хотела бы увидеть. Правда!

Сдалась ей эта Анталия. Ну, курорт, ну, престижный, и что? Сейчас там ни курорта, ни сервиса. Вонь от гниющей снеди, да крысы кругом. А то, ещё и собаки. Подумаешь… Анталия… Мы скоро таких анталий насмотримся! Индийский океан, это вам ни какое-то там, Средиземное. А так, петля получается в полтысячи вёрст. Хотя, с другой стороны, лишний километр — для собаки ни круг. Можно и отклониться от намеченного курса.

— Сказал же — заедем! Собирайтесь, я пойду, бензин проверю.

Недалеко от машины рассредоточилось несколько оскалившихся тварей. Сидят. Наблюдают. Я погрозил им автоматом и залез в Минивэн. Почти полный бак и две канистры. Топлива километров на шестьсот. Нормально. Вспомнился Марс. Жаль дворнягу. Забавный пёс. Эти совсем другие. Вмиг одичавшие, они стали врагами. Смертельно опасными, агрессивными, серьёзными противниками. Попадись им человек без оружия… Хана… Что жил, то даром.

За стеклом дверей показались Вита и Егор. Волокут наш походный рюкзак. Эта парочка быстро общий язык нашла. Понаблюдав за ними, я заметил, что они, хоть и понимают друг друга, но далеко не полностью. Видать, их языки сильно похожи. Как, например, наш и Белорусский, или Украинский. Хоть тут повезло, а-то насобирали бы разноязыких, и как тогда общаться? А так — пожалуйста, мы с Алиной, эти вообще, втроем друг друга разумеют.

— Давай сюда, — я махнул им рукой и открыл боковую дверь. Парочка не сдвинулась с места, указав, куда-то, за мою спину. Я обернулся.

— Ну, ты посмотри… — опустил стекло и высунул дуло автомата. Собачье племя поднялось, и стало приближаться. Нажал на курок. Эхо выстрела грохнуло в опустевшем мегаполисе. Псы прижались к земле и отступили.

— Живо! — я кивнул детворе головой, и они попрыгали в машину. Через минуту показалась запыхавшаяся Алина. Она неслась по лестнице бегом и волокла, неуспевающего переставлять ноги, Филиппа.

— Что тут у вас? По ком палили?

— Да вон… собрались, … ждут… — указал я в сторону рычащих волкодавов, и снова высунул в окно автомат.

Из Анкары выбрались без происшествий. Утро выдалось сухим и прохладным. Даже безмолвный хаос, на улицах города, не казался таким уж удручающим. Немного попетляли, распугивая редких голубей, и выскочили на современный автобан. Набрали скорость. Скучающие без дела машины попадались всё реже, и, наконец, шоссе фактически очистилось. Светило солнце. Светилась счастьем Алина. Ведь мы едем в Анталию, на Средиземное море! Чего мы там не видели? Я поглядывал на довольную собой девчонку.

— И сколько мы там планируем проторчать? Или ты мечтаешь всю Турецкую Ривьеру исколесить?

— А ты торопишься куда-то? Может, Африка чем-то лучше? — в Алинином голосе мелькнула тень обиды.

— Да я так спросил… вообще… Никуда я не тороплюсь. Просто, чтоб знать, на что рассчитывать.

За окнами открывался волнующий пейзаж. Низкие, поросшие зеленью, горы. Завораживающие своей экзотичностью пальмы. Древние, и не очень, развалины. Источающие медовый запах сады. Юг — одним словом…

Искать ночлег пришлось в небольшом городке, с белостенными домами и черепичными крышами, под названием Бурдур. Вернее, в его пригороде. Мы проехали город насквозь, и в закатном свечении нам открылось изумительное озеро. Остановились на склоне холма и, забыв про осторожность, бросились к лазурной воде. Скинули обувь. Вода показалась холодной, но ноги быстро привыкли. После целого дня утомительного переезда, хотелось рухнуть в воду прямо в одежде. Умылись. Побегали по мокрому песку. Покидались рыжеватой пеной, образовавшейся у кромки воды. Повизжали, и я быстренько выгнал всех на берег, припоминая свою недавнюю ангину.

— Народ! Айда ужинать! — крикнула Алина малышню, и шмякнула в мою тарелку порцию гречневой каши. Мы решили не увлекаться поисками, и забрались в первое же бунгало, оказавшееся ближе всех к воде. Детям два раза повторять не приходилось. Незнание языка, никоим образом не препятствовало их взаимопониманию с нашей благодетельницей. Две минуты, и детвора похватала ложки.

По дороге сюда, на склонах холмов, я замечал то ли коз, то ли овец. Это мне показалось добрым знаком. Можно было рассчитывать на отсутствие большого количества собак. Иначе, на коз уже охотились бы голодные псы. Поделился наблюдением с Алиной.

— Ух, ты! А мы можем поймать хотя бы одну? — подскочила она со стула.

— Это ещё зачем?

— Как это? Мы доить её будем, молоко получать, сметану! — Алина закатила мечтательно глаза, — Меня раньше каждое лето в деревню, к бабуле отвозили. Там, у соседей, были козы. Так они нам молоко приносили и сметану.

— Кто? Козы? — поспешил я подколоть рассказчицу.

— Да блин…, соседи приносили! Угощали нас! — разозлилась Алина, и забрала у меня пустую тарелку.

— Шучу. А коз можно и домашних поискать. В деревнях-то, всяко их держали.

Порешили на том, что как только осядем, в каком ни будь райском местечке, первым делом обзаведёмся хозяйством. Разведём коз, овец и прочую домашнюю скотину.

Рассвет выстрелил веером солнечных лучей, вломившихся в не зашторенное окно. Алина уже поднялась и развела на улице костёр.

— Нужно пару газовых баллонов найти, и горелку. Электричество-то тю-тю! Поминай, как звали! — я вышел из бунгало. Алина кивнула и поддержала мою идею.

— У моего отца такие были… с квадратной плиткой. Удобные. Ещё был такой генератор, на даче. Он на солярке работал. Мы даже телевизор смотрели, маленький такой, автомобильный, — Алина очертила в воздухе его габариты.

— Знаю… видал. Только смотреть нынче нечего… Алин, я пожалуй прокачусь по окраине, в ближайших домах пошарю. Может, найду что полезное, — я указал в сторону пригорода.

— Давай, а мы пока тут осмотримся… Да? — она подмигнула Вите, и дети сразу засуетились.

Не пройдя и ста метров, я присмотрел вполне подходящий, для одноразовой поездки, фольксваген. Машина с готовностью завелась, и покатила меня, к торчащим из густой зелени, невысоким постройкам. Жильё существенно отличалось, от привычного нам, убранства городских квартир. Ковры. Изобилие ковров, ковриков, накидок, покрывал… Низкая мебель. Среди всего этого валяется одежда исчезнувших, нагоняя мрачные мысли. Вспоминается семья, дом. Кажется, что это была совсем другая жизнь, далёкая, и не настоящая. Лица людей, которых я знал, с неоправданной быстротой, стираются из памяти. Даже лицо супруги представляется с трудом. Черты расплывчаты, почти неуловимы. Мне всё тяжелее собрать воедино образ любимой женщины. Лишь уставшее сердце хранит о ней память жгучим стерженьком, и теплит надежду.

В одной из кладовок мелькнул, заваленный тряпками, красный бок газового баллона. Выволок. Потряс. Газу около половины. Сойдет. Сбил замок на двухэтажном гараже. Похоже, строение использовалось под склад стройматериалов. Мешки, упаковки сайдинга, стопка гипсокартона, вёдра с гвоздями и прочее. В следующих двух стояли, как и положено, машины. Я пошарил на полках. Ничего сколь ни будь полезного. Дверь соседнего дома нараспашку. Вошел. Похоже на ремонт. Стены ободраны. Строители натянули в зале потолок, но вряд ли он когда-то порадует хозяйский глаз. В углу одной из комнат свален инструмент. Электрический и не только. Присел на корточки. Некоторые приспособления я в живую никогда не видел. Например, шлифовальную машинку, или, вот, пистолет для забивания гвоздей. Такой можно и прихватить. Мало ли… Потянулся за ещё одним, непонятного назначения, электроинструментом, как до моих ушей донёсся шорох. Я прислушался. Сдержанное рычание и чуть различимое поскуливание.

Опять эти твари. Я метнулся к двери и с силой захлопнул, разбухшее от влаги полотно. Выглянул в пустой проём окна. Одна, две… девять штук. Автомат у Алины. Оно и понятно, их безоружными оставлять нельзя. Вот заразы. Я прошелся по комнатам. Пусто. Строительный инструмент не в счёт. Болгаркой собаку не запилишь, разве что, кинуть, как пращу, раскрутив за шнур. Пара молотков. Тоже сойдут, как метательное оружие. А эта…, гвоздезабивалка? Я не знаю, названия этого инструмента, и окрестил его по-своему.

Вернулся к двери. Направил гвоздезабивалку в самый её центр, и нажал кнопку спуска. Шлёп — раздался лязгающий звук. Инструмент дёрнулся в руке, и в двери появился гвоздь, зашедший почти на половину. Неплохо. Это метров с четырёх, а с двух? А с двух это уже смертельное оружие.

Я высунулся в окно, и велел, окружившим меня барбосам, убираться. Собаки оскалились и подошли к дому плотнее. Я гаркнул ещё раз, затем наставил на ближайшего кобеля свой гвоздемёт.

— Я два раза повторять не буду, — предупредил, ощерившегося на меня пса, и лязгнул смертоносной машинкой. Кобель взвился. Отскочил на несколько метров и завертелся на месте, хватая себя за бок острыми клыками.

— Минус один! — объявил я оставшимся, и прицелился в здоровенного кавказца. Собаки поглядывали на пострадавшего сородича, тщетно пытающегося выдрать из бочины гвоздь. Кобель скулил и истекал кровью. Я переместился к следующему окну.

— Ещё есть желающие? — кавказец рванулся вперёд, и получил два гвоздя в шею. Он зарылся носом в землю, и задёргал всеми четырьмя лапами. Дабы облегчить его страдания, я шлёпнул из гвоздемёта ещё раз. И ещё раз. По мохнатому телу пробежала судорога, и животина затихла.

— Следующий! — крикнул я и нажал на спуск, метя в собаку с коротким сморщенным рылом. Машинка щёлкнула и… и ничего. Гвоздемёт не выстрелил. То ли гвозди кончились, то ли заклинило что.

Я выругался и швырнул аппарат в свору. Собак это только больше озлобило. Принялся таскать оставшийся инструмент и складывать у окна, готовясь к наихудшему. Осада могла продолжаться довольно долго. А спасти меня, кроме Алины, некому. Покричать? Нужно попробовать докричаться до своих. Они должны меня услышать. Я залез на подоконник, и принялся орать. Собаки прижимали уши, скалились. А я надрывал глотку.

Буквально, через пару минут, послышался шум приближающегося автомобиля. Надо же… как быстро услышали! Я спрыгнул на пол. Скорее всего, потеряли меня и поехали искать. Я в этом плену, наверное, час уже торчу. Совсем рядом вжикнул мотор. Собаки кинулись врассыпную, и из-за деревьев вылетел… запылившийся джип. Жутко грязный, с наглухо тонированными стёклами, массивный джип.

— Что за… — я пригнулся. Джип лихо тормознул. Опустилось пассажирское стекло, и резанув по ушам, стреканула автоматная очередь. Не басовитое тарахтение калаша, а лёгкая, звенящая в ушах, металлическая трель. Две или три псины дёрнулись от полученный ранений, и упали замертво. События развернулись столь стремительно, что я не успевал загибать пальцы на руках, считая, умирающих под пулями, собак. Всё прекратилось так же быстро, как и началось. Я высунулся из-под подоконника, и в этот момент все дверцы автомобиля распахнулись.

Четыре фигуры, в желто-коричневых комуфляжах, выпрыгнули из тёмного нутра запылённого джипа. Они осмотрелись, побросали короткие автоматы на сидения, и направились в мою сторону.

— Ай доунт андостэнд, — покачал я головой, на вопросы единственной женщины, из приехавшей четвёрки. Люди, говорившие на английском, оказались довольно молоды. Они улыбались, хлопали меня по плечам. Я, обалдевший от нахлынувших эмоций, тоже очень радовался встрече. Мы снова нашли людей! Мои прогнозы подтвердились, люди, хоть и исчезли, но далеко не все! Эти четверо приехали с побережья, и, как я смог разобрать, они там не одни.

— Твэни фо, твени фо, — повторял один из мужчин, обводя всех нас пальцем, и указывая в южном направлении. Двадцать четыре, припомнил я школьный курс английского. С нами, или без нас, там, на берегу, двадцать четыре человека! Здорово! Вот мои обрадуются!

— Со мной, там… оувевеа…там, ещё четверо… фо пипл, фо — тыкал я пальцем в направлении озера.

— Ю а раша? — заглянула мне в лицо женщина, и звонко расхохоталась. Они наперебой стали показывать мне два пальца, и пытаться что-то объяснить. После нескольких попыток, я сообразил, что среди них есть двое русских. И они, сейчас, находятся где-то там, на берегу, вместе со всеми.

— Это здорово! Вэри вел! — Поднимал я вверх большой палец, и одобрительно кивал.

Забрались в машину. Я указывал направление, а невысокий мужичок мастерски управлял джипом. Когда подъехали к бунгало, на улице никого не оказалось. Минивэн исчез. Дом покачивал распахнутой дверью. Тишина. Лишь тоненький дымок струился на месте нашего костра.

— Они поехали меня искать! — кричал я, словно глухим, моим спасителям. Они смотрели на меня, друг на друга, пожимали плечами…

— Они… поехали… гоу! Поехали меня искать! — я неловко жестикулировал и тыкал себя в грудь. Сообразили. Невысокий резво развернул джип, и мы помчались вдогонку. Время от времени водитель сигналил, а я показывал, где я катался, и куда могла поехать Алина.

Возле одного из домов, с ажурными окнами, и шарообразными кустами, заметили наш Минивэн.

— Вон они! Вон! — я чуть не выпрыгнул наружу. Подкатили к машине. Никого.

— Странно… — я огляделся, и направился к дому. Дверь не заперта. Вошел.

— Тщщ! — шикнула Алина и приложила палец к губам, — Кто это?

— Свои! Ну… то есть, англичане! — я улыбнулся, когда рассмотрел три пары глаз, выглядывающие из-под кровати. Алина залегла между двумя внушительными креслами, выставила вперёд автомат, и приготовилась защищать свою жизнь, и жизни наших найдёнышей. Она довольно быстро вжилась в роль, если и не матери, то очень заботливого опекуна. Дети её полюбили с первого же дня наших скитаний, особенно, души в ней не чаял маленький Филипп. Егор и Вита, хоть и были заняты друг другом, но Алину слушались беспрекословно. Она оставалась для них неизменным авторитетом. Даже во мне они видели, скорее равного, чем старшего по… Короче, во всех отношениях они воспринимали меня как ровню.

— Алин, ты что? Это же люди! — я помог ей встать, и мы вместе выволокли из импровизированного убежища детей.

— А это Филипп, — закончил я представлять своих англичанам, и потрепал мальчугана по белобрысой голове. Мы вышли к ним в полном составе и приятно удивили. Детей, как я понял, в их лагере нет. Марта, так звали женщину, лет тридцати пяти, подхватила Филиппка на руки. Её глаза наполнились слезами, она что-то лепетала на своём английском, и прижимала мальчугана к груди. Все, находящиеся здесь, кого-то потеряли. Потеряли свои семьи, потеряли близких, потеряли друзей. Мы погрузились в свои автомобили и двинулись в южном направлении.

Сотня километров пролетела незаметно. Горы сменялись садами, сады возделанными землями и, через пару часов мы въехали в Анталию. Алина ахнула. Ведущий нас джип остановился, из него выпрыгнул невысокий и подбежал к нам. Из его тирады мы разобрали только «гоу» и «райт», из чего Алина заключила, что нужно ехать вправо. Свернули. Джип остался стоять. Англичане нам помахали и дали понять, что сейчас догонят. Широченный проспект вывел нас на набережную, и во всей красе представил пляжи Средиземного моря.

Алина взвизгнула и затопала ногами.

— Смотри, Ромка! А ты ехать не хотел! — она тормошила меня за рукав и не давала нормально вести машину.

— Это точно, — признался я, — так бы и англичан никогда не встретили!

Остановились. Алина с детьми рванули на берег. Ветер гонял какие-то пакеты, весь пляж усыпан разноцветными купальниками. Зонты, навесы, шезлонги…

Тепло. За многие дни, первый раз по-настоящему тепло. Мы разделись и наперегонки кинулись в море. Нас было слышно на многие километры. Брызгались, визжали…

— Приедем в лагерь, познакомимся с новыми людьми… — размышляла вслух Алина, развалившись в шезлонге, под полосатым навесом, — займёмся обычными делами. А-то мечемся по странам, как угорелые.

— Да… — откупорил я бутылку воды, прихваченную в местной кафешке, — малых нужно учить, самим как-то жизнь устраивать.

С набережной посигналили. Мы поднялись, по отшлифованным миллионами ног ступеням, и увидели наших новых знакомых. Невысокий помахал, мы усадили детей в Минивэн, и поехали следом. За окнами проплывали роскошные отели, великолепные здания. Столица Турецкой Ривьеры утопала в зелени. Алина восхищалась каждой ажурной скамеечкой, каждым изящным фонтанчиком.

Миновали огромный порт и выехали в предместья Анталии. Джип прокатил несколько кварталов частного сектора, и свернул в ворота базы отдыха. Трёхэтажное здание пряталось под кронами высоченных деревьев. В беседке сидели несколько человек. Они увидели наш Минивэн и бойко выскочили из-за стола.

Англичане вылезли из джипа, вытащили убитого барана, и вручили кому-то из подбежавших. Если я правильно понял, они ездили проверять капканы, или что-то в этом роде. Заодно подстрелили барашка для праздничного ужина. Алина нахмурилась, но я потянул её за рукав, и громко со всеми поздоровался.

С крыльца сбежали ещё два молодых человека, и сразу направились к нам.

— Вы русские? — спросил тот, что повыше, и протянул мне руку.

— Мы да, — кивнул я на Алину, — а дети на румынском изъясняются. На улицу высыпали остальные обитатели пансионата. Сразу стало шумно. Нас поздравляли на разных языках, тискали детей. Филипп, никогда не видевший чернокожих людей, прятался за Алину, и не давал долговязому негру себя пощупать.

Весь оставшийся день нас обхаживали, старались накормить, предлагали одежду, и вообще, норовили оказать всяческую помощь. На территории базы обнаружился довольно мощный дизельный генератор. С наступлением темноты его завели, и всё здание засветилось беловатым светом энергосберегающих лампочек.

Мы выбрали себе огромные апартаменты на втором этаже. Притащили недостающие кровати, и раздобыли всё необходимое для полноценного проживания. Горячая ванна, сытный ужин разморили наших малышей, и они завалились спать. Игорь и Санёк, два русских парня, ещё долго торчали у нас в гостях, и расспрашивали о нашем путешествии. Санёк тайком поглядывал на Алину, и в основном помалкивал, а Игорь поведал о некоторых выводах, к которым пришел один из поселенцев.

Оказывается, на базе есть головастый профессор, он прибыл из Швейцарии. Вроде, даже, как-то связан с тем самым коллайдером. Этот профессор на нескольких языках уверял оставшихся, что люди в скором времени начнут появляться. Мол, что-то там намудрили, и образовалась какая-то там альтернативная реальность. Некоторые материальные объекты перебросило из нашей реальности в ту, альтернативную. В основном, этими объектами оказались люди, так как они подвижны, а подвижные объекты перемещаются проще. Опять же, не все и, ни при любых условиях. Вот мы, и, видимо, многие другие, в том числе и некоторые животные, остались. Не переместились…

— Заметили, как мало животных встречается? — Прервал свои объяснения Игорь, — Птиц вообще почти не видать!

Мы покивали головами, и каждый задумался о новых, зародившихся надеждах, связанных с возможным возвращением пропавших.

— Только появляться они могут в разное время и совсем в неожиданных местах. Ведь всё находится в движении… — закончил Игорь и с облегчением вздохнул.

Если они правильно поняли профессора, то нечто подобное на земле уже происходило. Но случались такие сдвиги по естественным причинам. Например, из-за электромагнитных возмущений, или при прохождении, рядом с нашей планетой, больших космических объектов. Просто люди исчезали в очень малых количествах, а о представителях животного мира и говорить не приходится. Пропала из стада овца — волки порезали, или соседи украли. В нашем же случае, массовый переход инициировал какой-то сбой во время проведения экспериментов, по сталкиванию частиц во всем известном адронном коллайдере.

Ведь мы имеем уйму примеров появления людей, не помнящих, кто они и как в той, или иной местности оказались. Профессор объяснил это именно скачками в альтернативные реальности. А люди находящиеся в коме! Это тоже переход, но только одного сознания. Переход в реальность, где нет необходимости в физическом теле. Игорь, хотел ещё поведать нам о каких-то квантах, о колебаниях, от которых зависит возможность перехода, о биофизических состояниях, но мы начали клевать носами, и новые друзья над нами сжалились.

Следующие несколько дней мы занимались разными, привычными, для нормального человека, делами. Игорь возил меня на рыбалку, и мы налавливали рыбы на всю нашу общину. Оказывается, на обитателей водных стихий, просчёты в экспериментах с частицами, никак не отразились. Вода! Самое загадочное соединение на планете. Вчера я принимал участие в поисках и перевозке нового генератора для дополнительного освещения базы. Помогал отремонтировать нагреватели в сауне. Алину всё время звали в пищеблок, и там она пропадала почти до самого вечера. Дети, в основном, оставались предоставленными сами себе, хотя одна девушка, знающая их языки, частенько усаживала ребятню для коротеньких занятий.

Утром наши охотники, в лице четвёрки англичан, привезли в лагерь двух итальянцев. Вернее, дама лопотала на итальянском, а вот мужчину пока никто не слышал. Их история взволновала всю нашу общину. Из-за неоднократных переводов с языка на язык, детали события утратились, но суть произошедшего поняли все. Эта женщина, лет пятидесяти, пробиралась на своем автомобиле по побережью Адриатического моря, разыскивая, как и мы, кого ни будь из оставшихся. И, где-то на границе Албании и Черногории, прямо на шоссе, появился мужчина, с которым они приехали. Появился из неоткуда, материализовался из утреннего тумана. Совершенно голый.

Мужчина, за несколько дней их совместного путешествия, не проронил ни слова. Он и сейчас молчал. Его уже два раза осматривал наш уважаемый профессор, и диагноз был выставлен однозначный. Это один из вернувшихся. Ещё, профессор пообещал, что вернувшийся мужчина обязательно придёт в себя. В течении ближайшего месяца.

— Алин, ты сегодня уже на ногах не держишься… Неужели так много готовки на тридцать человек? — подсел я вечером к моей соотечественнице.

— Ром, мы ведь не только готовим. Стирки всегда куча, да и вообще, всякой фигни хватает. Вы что сегодня делали?

— Опять рыбу ловили, да в сады катались. Фрукты-то уже заканчивались, пришлось ехать. Говорят, дядька этот, что с итальянкой приехал, сегодня говорить начал.

— Да, у нас в пищеблоке сегодня весь день только об этом и трещали, — Алина махнула рукой. Её, занятую с утра до вечера, такие новости уже не очень интересовали, — Профессор говорит, что он серб?

— Вроде, да, а там кто его знает… — я пожал плечами и побрёл к своей кровати, — Я так понимаю, он пока только бред всякий несёт, а кто он и где раньше жил, выяснить не получается.

— Выяснят… — Алина зевнула, и закинула ноги на кровать, — Профессор говорит, что теперь ему каждый день будет лучше становиться.

— Как Санёк? Ухаживать не начал ещё? — я подмигнул девчонке, и она слегка покраснела.

— Пытается! — она чуть заметно улыбнулась, и как-то удрученно вздохнула.

— А что… нормальный хлопец! Молодой! Работящий. Видела, как он шустро коптильню соорудил? Рыбу ведь он коптит! — старался я подбодрить Алину.

— Знаю… — она снова зевнула, и откинулась на подушку, — Давайте спать, у меня уже голова не держится.

Как-то, во время дежурства по лагерю, я засел в беседке. Согреться и попить какао. Ко мне прибежали Вита и Егор. Они теперь были не частыми гостями, и мы виделись, в основном, только вечером, в нашем номере. Егор вынул из-за спины короткий автомат. Вроде, УЗИ называется. Он осмотрел на меня с некоторым превосходством, и положил перед собой на скамейку. Ловко, почти без задержек, разобрал его по запчастям, и столь же ловко собрал назад, демонстрируя своё мастерство. Он гордо задирал подбородок и совал мне адскую машинку, чтобы я тоже потренировался в её разборке.

— Нее…, спасибо, дружище, — поблагодарил я Егора, и заметил, с каким восхищением смотрит на него, повзрослевшая за месяц, Вита. Они стали совершенно неразлучны, и во всём старались подражать их наставникам, которые обучали детей элементарной грамоте, и прививали навыки выживания. А следом за детьми ко мне подсел Игорь, и поведал о том, что планирует в ближайшие недели переселиться в отдельный дом. У них, с Майей из Молдавии, сложились очень близкие отношения, они нравятся друг другу, и собираются создать семью. А за рыбой мне придётся ездить с кем ни будь другим.

— И вообще, чего ты как отшельник? — пихнул меня локтем Игорёк, — Нашел бы себе пару, да и переехал отсюда. Вон сколько девок симпатичных!

— Обязательно найду, и перееду! — заверил я своего товарища, — Как только народу побольше насобирается, так сразу и…

В нашей общине сложилась некая иерархия. Верховодила четвёрка англичан. Они ничем, кроме охоты, не занимались. Даже по лагерю не дежурили, не говоря уже об участии в общественных делах. С ними якшались человек шесть или семь приближенных. Они тоже имели множество поблажек и привилегий. Потом… А потом все остальные, то есть, мы. Все те, кто готовил, стирал, убирал, занимался ремонтом и прочими хозяйственными делами. А помимо хозяйственных дел, мы ещё ловили рыбу, собирали овощи и фрукты, ездили в окрестные отели за постельным бельём, одеждой…

— Ой… я сегодня даже к морю ни разу не сходила, — пожаловалась Алина, выйдя из ванны с полотенцем на голове, — Может, завтра получится, если за овощами не поедем.

— А я сегодня полдня на берегу провёл, с удочкой! Красотище, только ветер холодный, — похвастал я Алине и пошел в ванную, дождавшись своей очереди. Генераторы включали только два раза в день, и-то, на час-полтора. Так англичане постановили, аргументируя тем, что за соляркой приходится ездить всё дальше. Экономия!

Игорь и Майя перебрались в небольшой домишко на самой окраине Анталии. Дом оказался с очень добротным камином, и двумя светлыми комнатами. В честь их отъезда из общины, устроили небольшой праздник, а когда провожали их автомобиль, то многие заметно погрустнели. Серджио, мужик, прибывший с итальянкой, фактически полностью пришел в себя. Но что с ним произошло, где он был, и как оказался раздетым посреди черногорской автострады, объяснить так и не в состоянии. Попросту, не знает. Хорошо, хоть имя своё вспомнил.

— И представляешь, он даже не знает, была ли у него семья! — сетовала Алина, на козни межреальностных перемещений.

— Да уж… А сколько таких ещё вернётся! — покачал я головой, — Мир наполнится человечеством без прошлого, без истории!

— Это точно. Только мы и будем свидетелями всего произошедшего…

— Знаешь, Алин, пойду я дальше… — посмотрел я на девушку, и облегченно вздохнул. Всё-таки, решился сказать ей о своей задумке.

— В смысле? — не поняла Алина, и округлила усталые глаза.

— В прямом. Вот, завтра встану и… и в путь. Я уже и Минивэн заправил, и шмотки упаковал. Не могу я тут, с людьми… да и не хочу. Поеду, как и планировал, в Африку, а там видно будет.

Провожать меня почти никто не вышел, да и заняты многие, некогда им. Я не очень и расстроился…, к чему все эти ритуалы… Пожал Егору руку, чмокнул в лоб Виту и Филиппа. Поцеловал в щеку Алину. Дети, похоже, так и не поняли, что я уезжаю насовсем, лишь Алина украдкой вытерала слёзы.

Дорога стелилась асфальтовой гладью, я набирал скорость, лавируя среди бесхозного автотранспорта. Дышать снова стало легко, свободно. Отъехал от базы всего несколько километров, а чувствую себя, как и раньше, как будто и не было никакой общины… Алины… Наших найдёнышей.

В зеркале заднего обзора блеснул черными боками здоровенный джип.

— Это ещё кто? — я чертыхнулся и с силой топнул по тормозам. Вышел из машины. Массивный автомобиль догонял меня на огромной скорости. Визгнули тормоза и… из джипа выскочила Алина.

— Ты наш автомат забыл! — прыгнула она мне на шею, и я крепко прижал к груди её коротко остриженную голову.

— Спасибо, — выдавил я, сдерживая слёзы — Он мне очень пригодиться…

Я ещё раз поцеловал девушку. Запрыгнул в Минивэн, и покатил по широкому автобану не в силах оторваться от зеркал, в которых дрожала одинокая фигурка, на фоне огромного, приморского города.

А.Кудемский 2013 год.