Прохожий и весна

в день погожий

вдоль аллеи голых лип,

грязным лужам строил рожи.

Ни походкой, ни одёжей

на люд встречный не похожий,

смайл к зубам его прилип.

Выражался,

изгалялся,

слов не нужно, про себя.

Рубль поднять не постеснялся,

полицейским улыбался, —

он над жизнью издевался,

веря ей, её любя.

Мысли сыты.

Он открытый

для весны. Но сплошь тоска:

мать с дитём, мужик небритый,

бабка, бомж, пежо немытый,

даже кот, в кустах убитый, —

крутят пальцем у виска.

Ну и что же?

Мой прохожий

любит всех, кто плюнул вслед,

без конфессий, цвета кожи,

пусть их злость хоть как скукожит, —

Люсь, Витьков, бомжа Серёжу...

Голубей, брусчатку — тоже,

и пежо, и шевроле.

И в ненастье

верит в счастье,

отказавшись от часов.

Мир весь любит в одночасье,

не дробя его на части,

даже Волочкову Настю

и всех михайловых стасОв.

И час за часом,

раз за разом

весна не устаёт чудить.

Прохожий рад любой заразе:

из банка на кредит отказу,

закрывшему проезд камазу,

любой звезде в своём экстазе,

рекламе, глянцу, перьям, стразам...

Любви к одним лишь пидорасам

весне не удалось привить.

_ _ _