Алексис Шнайдер — 'ЭВТАНАЗИЯ ПО-ВОЛГОДОНСКИ'

* * *

Термин «эвтаназия» (греч. “eu” — «хорошо» и “thanatos” — «смерть») был впервые употреблён Френсисом Бэконом в 17 веке, в качестве определения «лёгкой смерти». С 19 века это слово стало обозначать «умерщвление из жалости». 5 мая 1980 года на Конгрегации Вероучений в США была принята «Декларация об эвтаназии», где эвтаназия трактуется, как «действие или бездействие, которое приводит к смерти, имеющей целью устранение боли и страданий».

Не один десяток лет тема «добровольного желания уйти из жизни тяжелобольным человеком» вызывает жестокие споры в обществе. Имеются как сторонники эвтаназии, так и её противники. Не один десяток дел был рассмотрен в судах различной инстанции в США, Австрии, Великобритании, Венгрии.

Сейчас эвтаназия разрешена в Соединенных Штатах (штат Орегон), Бельгии, Франции, Швейцарии, Израиле, Нидерландах.

Правда, и тут есть свои нюансы. В отличие от Нидерландов и Бельгии, где разрешена активная эвтаназия (с помощью специальной инъекции), в Швейцарии, Финляндии, Израиле и США речь идет только о пассивной, когда безнадежно больной сам просит отключить его от аппаратов искусственной вентиляции легких и искусственного кровообращения.

В 2002 году Папа Римский Иоанн Павел Второй призвал врачей не прибегать к излишним мерам для продления жизни смертельно больных пациентов. «Врачи ошибаются, — заметил понтифик, — считая медицину всесильной и забывая о бренности нашего существования. Им не следует заботиться лишь о физическом состоянии людей, пренебрегая духовным. Особенно в тех случаях, когда медики точно знают, что спасти человека нельзя».

В том же году в Европейском Суде по правам человека рассматривалось дело 43-летней англичанки Дайаны Претти, которая была практически парализована и не могла даже говорить, единственным желанием её было лишь "уйти из жизни с достоинством".

Самым известным процессом по эвтаназии является дело Джека Кеворкяна по прозвищу «Доктор Смерть», который ввёл своему 52-летнему смертельно больному пациенту Томасу Йоку яд, и записал процесс «эвтаназии» на видеокассету, которую отослал на телеканал ABC-News. Запись увидели 16 млн. американцев. Кеворкяна арестовали и судили за умышленное убийство. Несмотря на протесты общественности и родных Йока, которые поддержали доктора, «эвтаназист» получил 10 лет тюрьмы.

* * *

Проходившее в конце 2004 года в Ростове-на-Дону судебное разбирательство по т.н. «Делу об эвтаназии» не было первым, как заявляли многие СМИ, тем более в Ростовской области.

Семь лет назад в городе Белая Калитва мужчина и его тяжелобольная мать приняли совместное решение о ее добровольном уходе из жизни. Врачи не давали женщине ни малейшего шанса на выздоровление, и чтобы прекратить ее мучения, сын сначала попытался задушить старушку, а потом довершил дело кухонным ножом. На суде убийца заявил, что знает об эвтаназии и был вынужден ее применить. Однако прокуроров эта речь не смягчила…

14 ноября 1998 года в телевизионной программе «Суд идёт» уже слушалось «Дело о легализации эвтаназии и принятия закона, регулирующего её применение». Иск предъявляла Ардашёва Наталья Александровна, юрист из Тюмени, которая настаивала на том, что «больной человек, испытывающий физические мучения, должен иметь право на добровольный уход из жизни при помощи врача», ведь, если есть «право на жизнь» должно быть и «право на смерть».

Но с уже совершённым актом эвтаназии, Россия столкнулась впервые. Особенностью процесса являлось то, что на скамье подсудимых сидел не зрелый «врач-убийца», наплевавший на устои общества, а две очень юные девушки: курсантка Донского казачьего кадетского профессионального училища № 7 Кристина Патрина (16 лет) и школьница Марта Шкирманова (на момент преступления ей было 13 лет). По словам обвиняемых, они задушили свою парализованную соседку Наталью Баранникову из жалости. По версии следствия, они сделали это из корыстных побуждений — доказанным является факт, что жертва пообещала убийцам награду 5 тысяч рублей за избавление её от страданий.

* * *

Согласно «Основам законодательства РФ об охране здоровья граждан» эвтаназия в России запрещена. Статья 45 этого закона запрещает «удовлетворение просьбы больного об ускорении его смерти какими-либо действиями или средствами, в том числе прекращением искусственных мер по поддержанию жизни», и предусматривает уголовную ответственность не только для лиц, осуществляющих эвтаназию, но и для тех, кто склоняет к ней больного. Однако в статье 33 говорится, что «гражданин или его законный представитель имеет право отказаться от медицинского вмешательства или потребовать его прекращения». Запрещает эвтаназию и «Этический кодекс российского врача». В статье 14 кодекса говорится, что «эвтаназия как акт преднамеренного лишения жизни пациента по его просьбе или по просьбе его близких недопустима, в том числе и в форме пассивной эвтаназии. Под пассивной эвтаназией понимается прекращение лечебных действий у постели умирающего больного». Широкой дискуссии по проблемам эвтаназии в России не ведется. Что касается общественного мнения, то по данным gazeta.msk.ru/... «могут быть ситуации, при которых применение пассивной эвтаназии является справедливым и действительно может рассматриваться как гуманное отношение к умирающему больному, ибо, имея неотъемлемое конституционное право на жизнь, он должен в соответствии с международными нормами при определенных обстоятельствах иметь право решать вопрос о ее прекращении».

* * *

Семья Баранниковых (муж Андрей, жена Наталья и 8-летняя дочь Вероника) жила в Волгодонске на улице Морской в многоквартирном доме. Взрыв жилого дома в 1999 году их не коснулся — казалось, что может быть хуже.

24 февраля, возвращаясь из поездки, Наталья Баранникова попала в автоаварию на федеральной трассе Ростов–Волгодонск. Водитель скончался на месте, а женщина получила тяжелейшие травмы позвоночника и тазовых костей. Диагноз прозвучал как приговор: «Посттравматическая миелопатия шейного отдела позвоночного столба с нарушением функции тазовых органов и параличом верхних и нижних конечностей».

* * *

<Обычно такие истории продолжаются следующими словами: «Благодаря Богу, я выжила, хоть и оказалась парализованной. Я нашла в себе силы жить дальше…». Но в этот раз всё не так>

* * *

Молодая красивая женщина в возрасте 32 лет оказалась прикованной к постели. Она не могла самостоятельно держать голову и сидеть в инвалидной коляске. Любая попытка пошевелить головой или изменение положения тела приносили адские муки. По свидетельствам мужа, «его жена испытывала сильные боли, а крики, которые доносились из его квартиры, могли слышать соседи и вся улица». Врачи давали надежду, говорили, что его жена сможет через несколько лет «встать на ноги и сама себя обслуживать, мол, медицина не стоит на месте, а доброта и забота творят чудеса», что более похоже на обычную врачебную «этику». Менее оптимистичные врачи заявляли, что в таком состоянии «Наталья проживёт ещё лет 50 при хорошем уходе». Смеётесь!? Не пытайтесь себе это даже представить!

Потолок! Боль! Телевизор! Боль! Тела нет! Максимум, что ты можешь — двигать глазами! Вверх-вниз! Вверх-вниз! Влево-вправо! Боль! Влево-вправо! Пришёл муж! Будет кормить! Нет! Не надо! Боль! Боль! Боль! Пора переворачиваться! БОЛЬ!

Муж любил свою жену, сам ухаживал за ней, купал, готовил еду и кормил. О том, какие муки она испытывала во время переворачиваний и кормления, он не думал. У него была надежда, что это всё временно, что она встанет на ноги и всё будет как прежде. Это был обычный эгоизм — он думал о себе и о дочери, состояние жены не бралось в расчёт.

Что он хотел: счастья для себя — чтобы жена была рядом, всё равно, в каком состоянии; или счастья для неё — чтобы она упокоилась с миром и не мучилась неизвестно сколь долго?

Не стоит забывать, что на её месте может оказаться кто угодно…

* * *

Полгода после трагедии Наталья умоляла окружающих убить её, дабы прекратить мучения, но родные и знакомые лишь пытались её приободрить. Устраивали праздники, а, по сути — «пиры во время чумы» и «танцы на гробах». В начале августа стало понятно, что встать женщина не сможет никогда…

* * *

На суде лечащий врач — Самсон Агабекян, заведующий неврологическим отделением медико-санитарной части завода «Атоммаш» — сказал, что «женщина испытывала нечеловеческие боли, вытерпеть которые может не каждый, к тому же в первые месяцы после трагедии у больной развилась глубокая депрессия, поэтому он выписал антидепрессанты». Он также сказал, что «нужно было время, чтобы женщина привыкла к такому состоянию, якобы, болезнь, не смертельна, но лечение могло продлиться очень долго…».

* * *

Девочка Марта Шкирманова жила этажом выше. Она часто присматривала за больной, когда муж Баранниковй был на заработках. С просьбой об убийстве женщина обращалась и к ней, просила «найти какого-нибудь отморозка, который убил бы её за 5 тысяч рублей».

* * *

Из показаний Марты Шкирмановой: «Тётя Наташа всегда раньше помогала мне, а в благодарность за это стала меня просить сделать “это”. Она говорила, что в данном случае, это не убийство, а акт милосердия. Предлагала 5 тысяч рублей, но я отказалась, пыталась её отговорить. Рассказала обо всём своей лучшей подруге Кристине. Она тоже пыталась её отговорить от страшного шага, но когда мы снова пришли к тёте Наташе, она стала плакать и просить помочь ей. Нам стало её очень жалко».

* * *

Вместе девочки просили совершить убийство своего «отмороженного» 20-летнего знакомого Александра Кобылкина. За это предлагали ему 5 000 рублей, обещанные Баранниковой. Тот отказался. Тогда они решились выполнить просьбу сами…

* * *

22 августа 2004 года, когда муж опять уехал, к больной пришли «сиделки». Дочь Вероника была на улице.

Женщина снова попросила их «помочь», и глазами показала на тумбочку, где стояла шкатулка с золотыми украшениями. От «вознаграждения» Марта и Кристина отказались. Они предложили Наталье принять «лошадиную дозу» феназепама, но Баранникова сказала, что у неё слишком здоровое сердце, и таблетки не подействуют.

После этого «жертва» попросила «убийц» достать из тумбочки шприц, и ввести ей в вену воздух, но, не имея практики, у девочек ничего получилось.

Наталья в отчаянии приказала им перерезать ей горло и вены, но Марта сказала, что боится крови.

Тогда Баранникова предложила её задушить…

Взяв в ванной бельевую верёвку, девочки затянули её вокруг шеи и начали тянуть в разные стороны… <Почему не подушкой?>

Верёвку они затягивали минут десять. Их просто трясло. Они хотели отказаться от затеи, но «жертва» приходила в себя и хрипела:

«Да что же вы, даже задушить не можете!».

<Вполне возможно, что Баранникова просто сошла с ума сразу же после трагедии: просить ребёнка убить её, не задумываясь о последствиях для «убийцы» — это верх безответственности. Страдания взрослого человека были страшны, но «подставлять» детей просто подло>

Когда женщина перестала дышать, они отпустили верёвку…

Труп матери обнаружила восьмилетняя дочь, которая возвратилась с прогулки.

* * *

Из показаний Марты Шкирмановой: «Весь дом слышал её крики, которые иногда продолжались по полчаса. Я думала, что ей очень больно, если она так кричит. И в тот момент я считала, что действительно помогаю ей. Мы обе плакали, пока совершали это. Несколько ночей после этого я не могла спать».

<Наивное дитя…>

* * *

Выходя из квартиры, «убийцы» машинально захватили шкатулку с «наградой» — на память.

После они рассказали обо всём Александру Кобылкину и попросили его сдать в ломбард драгоценности. За них девочки получили 4750 рублей, которые поделили пополам и отложили «на школу»…

Квитанция из ломбарда была впоследствии приобщена к делу.

Через два дня их задержали…

* * *

Следствие классифицировало произошедшее как «убийство лица, заведомо для виновного, находящегося в беспомощном состоянии, совершённое по предварительному сговору, по найму» (УК РФ ст. 105 ч. 2 п. в, ж, з). Т.е. как «заказное убийство, где жертва заказала сама себя, а девочки выступили киллерами». Интересно, если бы они не убили Наталью Баранникову, а заявили на неё в милицию, то неужели парализованную женщину могли бы осудить за «организацию заказного убийства» и «подстрекательство несовершеннолетних к совершению преступления», а после — отправить в тюрьму???

* * *

Кристину заключили под стражу, а с Марты взяли подписку о невыезде. Они сразу же заявили о том, что полностью признаются в убийстве, но совершили его из соображений гуманности.

Прокурор Волгодонска Валентин Фёдоров говорил, что об эвтаназии и гуманности речи нет: «Из жалости так не убивают!».

Гособвинитель Алексей Хилобок придерживался такого же мнения: «Подружки убили женщину не из жалости… Корыстные побуждения налицо — они взяли за свои услуги деньги, они и убили только потому, что за это им было обещано вознаграждение», и просил назначить наказание в виде лишения свободы на 7 с половиной лет.

* * *

Но о каких «корыстных побуждениях» он говорит, если первоначально девочки предлагали деньги своему знакомому, чтобы тот убил Баранникову. Да и что им могло помешать просто украсть ценности, если им были нужны деньги, не отягощая себя убийством? И зачем они потом признались знакомому в убийстве? Они могли просто сказать, что украли золото и не признаваться в убийстве, ведь на них бы подумали в последнюю очередь — женщина молила об убийстве всех, поэтому круг подозреваемых был очень широк.

Милиционеры из Волгодонска считают, что, если бы девочки не взяли шкатулку с драгоценностями, следствие бы просто зашло в тупик: пришлось либо передавать это дело в вышестоящие инстанции; либо называть всё это «несчастный случай» (как того требовали адвокаты) и отпускать «убийц»; либо (не улыбайтесь!) — признавать девочек маньячками-садистками, убившими беспомощного человека ради удовольствия.

* * *

В последнем слове подсудимые попросили прощения у родственников убитой, и, заверив участников процесса, что «не хотели никому причинить зла», попросили суд «не судить их строго». В результате приговор был смягчен до четырёх с половиной лет, потому что девушки активно сотрудничали со следствием.

<Почему девочки не потребовали суд присяжных или Европейский суд по правам человека? Их могли реально оправдать. Дело, скорее всего, в детской принципиальности>

* * *

Я понимаю сотрудников МВД: они привыкли общаться с убийцами и ворами, в т. ч. и с детьми.

Я понимаю, с годами сердце становится жёстче и фраза «убийство из сострадания» звучит, как очередная отмазка. Но советую им пофантазировать на досуге: представить себя на месте Баранниковой, представить себя на месте девочек. Что будет с двумя «домашними» девочками, которые даже не курят, и для которых слова «жалость» и «сострадания» ещё не являются пустым звуком — что с ними будет в тюрьме, где сидят настоящие воры и убийцы (посмотрите документальный фильм Тофика Шахвердиева про детскую колонию для девочек и вы поймёте, о чём я говорю)?

Кем они выйдут на свободу?

Не уверен, что они также будут верить в «жалость» и «сострадание», но надеюсь, что смогут найти в себе силы, чтобы не сломаться…

* * *

Из показаний Марты Шкирмановой: «Я ни о чем не сожалею и ни в чем не раскаиваюсь. Мне кажется, что я совершила добрый поступок. Вроде как старушку через дорогу перевела».

Кристина так почти ничего на суде и не сказала…

Алексис Шнайдер

© 2004 — декабрь

www.randevu.nm.ru

randevu@nm.ru