Дневник: СимарглЪ

Хватит спать! Уже рассветает ночь, хватило бы только сердца да голоса допеть до заката. Мы ведь solo, вечное solo. Даже в хоре— мы solo. Да и что с того, что я пафосен. Почему я должен писать низкое и штампом? Я хочу величия и великого! Философ-жрец! И устами своими пусть расцелует истину. А поэты могут кричать и фыркать внизу. Они ведь влюблённые! Влюблённые без права и без надежды на ответ. Они несмелы! Но они чище. Сидя в мягком, обитом синей терракотовой тканью, кресле Они мне читали дневниковые записки А. Блока. "Бог ли дьявол-не всё ли равно." Я сказал, что это страшнее, нежели Бога не было вовсе. И меня, чего следовало ожидать, спросили, отчего же я так думаю. А я сижу насупившись и молчу — "Не знаю сейчас,не могу сказать, но страшнее и так лучше вовсе не жить." Тогда и сейчас мог наплести много всякого, но что заставляет меня холодеть при одной мысли, о возможности этой, до сих пор не знаю. Какая ко всем чертям разница? Не всё ли, правда, равно? Или всё от того, что невозможно человеку вынести трагедию, обернувшеюся фарсом? И искренность ему дороже истины? У неё есть красивые глаза. А ведь я горделив и тщеславен довольно часто. А всё жду когда Они меня с тщеславием моим каблучком своим соизволят раздавить. И ведь раздавят! Так вот и хруснет мой горделивый скелетик под её маленькой ножкой. Обидно и очень! "Не в силе бог, а в правде" И вот эту правду уже как 1500 тысячи лет выжигают на спинах. И нет иной правды, кроме этого калёного железа. Истино, что лучшее время для философов будет время катастроф, всеобщей паники. Это расцвет церкви и философов, которые будут воздымать руки к небу подобно древним жрецам, трясти бородою и болтать свои глупые идеи. А что церковь?— Будет продавать индульгенции. Интересное замчание: ты немой— ты не мой, т.е. ты нем для меня, потому как чужой мне и не принадлежишь мне, и оттого тебя вообще невозможно услышать или понять ты не моя(слышится всё равно как звук а)— ты немая. Ну здесь, видно, намудрила что-то русскаяорфография. Среди однообразных мыслей, бесчисленно сыплящихся песков, порой является алмаз. И так у всех. И этим алмазом оценена жизнь нашедшего его. А дальше вновь и вновь пески. Бледнеет небо, Стыдливо прячет красноту И за салфеткой облаков Таит горящие ланиты О, небо, ведь не может быть, чтоб ты влюбилось! Есть прозрения, когда ясным становится то, что представлялось ранее смутным, причудливо выговоренным, и, вообще, щенячьей слепотой, а то, что билось перед нами, выказывая себя как жизненный поток, звенело, искрилось— то, в чём так трудно признать неистинность, потому как оно всё очень сердцу любо и прятненько— наоборот вдруг затенилось, затянулось коричнево-жёлтой пылью; И зеркало, в котором так всё причудливо играло, стало тёмным А под ногами, когда взглянули, увидели растоптанный луч. "Это была мода, и мода, по преимуществу, трактирная, но всякая философия, даже самая глубокая, самая разумная, к которым, позитивизм, конечно же, не имеет чести принадлежать, как только становится идеологией масс, толп, то неизбежно упрощается, грубеет и оборачивается кабаком, ну а в кабаке, друзья, как известно, правды нет и быть не может."— единственное замечание во всей моей курсовой работе, написанное, что называется, in my own style. Как же так получилось!? ах, конечно, и ещё одно, прекрасное по своей лаконичности и определяющей точности: "Я ленив и потому вы больше от меня ничего не услышите!" Холодно, холодно. Да за окном ветер шумит осенний и мёрзлый. "Ты слышишь меня? Ты не верил в меня? А я был рядом, всё время был рядом." Включаю тёплый свет, зажигаю все лампы. "только бы не слышать" А он уже хохочет, рвёт листы, дышит в щели окнон, дверей. там так темно... "Я никогда и никому не лгал. Ты сам обманывал себя" И задрожишь... Ведь тут он прав. Все царства и империи писаны вилами по воде. Труха да пепел. А Марфа Петровна какая-нибудь была добра и, если даже никто не вспомнит её, она всё равно была добра. И этого тёплого огонька-доброты и нежности-никто у неё не сможет отнять, никакое забвение не сможет потушить. Потому как она помогла тому, кто тогда нуждался, и любила того, кому тогда нужна была любовь. И в этом-весь смысл христианства. Есть ты и я, да сверху Боженька, быть может, видит. А царства-это поза и ничего больше, да они и не нужны никому, кроме таких же позёров. И все философы хотят величия и царства-это подхалимы царств, даже если в оппозиции. не случайно макивелльный-это синоним коварный. Hannibal ante portam!!!!! А уж поэт, стремящийся, ломящийся к величию-это что вовсе мерзкое и отвратительное. Мне даже на память не приходит никого, но Некрасов? а в европейской-не знаю. Интересно, возможно ль чтоб философ заплакал?.-Да, но заплачет он обязательно обо всём человечестве. А этого машина раздавила.— Жаль, но Ce la vive. И обязательно это Ce la vive. Hannibal ante portam!!!!! И может он(Н. Фёдоров) прав. и неверно философов изображать почтенными старцами, но надо юношами пылкими и, всего более, самовлюблёнными. Знаете выдут так, примут позу, давай говорить истину, только вот их истина ничем не отличается от правды блоковских кокоток : ...И у нас было собрание... В этом здании... ...Обсудили- Постановили На время— десять, на ночь-двадцать пять И меньше-ни с кого не брать         Пойдём спать. Hannibal ante portam!!!!! Не люблю острословия в кругу друзей. Мне неясен сам смысл его здесь. Друг заговорил как враг, надел маску врага— надеюсь. И маска уже реалистичнее самого лица. Да, вы правы, мир мерзок и чужой нам, и, если хватит силы, влепи ему со всей души пощёчину. Но прошу тебя, не ообижай нежность. Её так мало в этом мире. А без неё мы совсем озябнем. Что все размышления об эстетике и искусстве таки не стоят и одной картины Рэмбрандта или стихотворения Мандельштама это столь же очевидно как и то, что все разговоры и истории любви не стоят и одной "сейчас" любви.(приблизительно то же и у Розанова сказано о любви, местами даже этими же словами, но не исправляю. Видно, мы с ним на одной струне сидим. Мне же больше интересно сколь внутренне близки они с идей искусства) Это Selena-che правильно сказала, что, быть может, смысл произведения это не то дискурсивное расслаивание его после ознакомления, а те смыслы и переживания, случайные и неповторимые, которые рождаются на моменте встречи и соприкосновения с ним. (приблизительно так, но Она это лучше, потому как я и здесь рассудочен) Так и смысл исповеди состоит не в отпущении грехов, но в готовности открыться и раскаяться. И, конечно, любовь-это не то, что о ней написано и сказано после, но любовь-это любовь. Вот такой вот каламбур! а ведь точнее всё равно не скажешь. Помолчим об истине. (выдохся. одна ночь для какого-то права слова, и дописываю уже под утро, с удивлением кое-что пречитываю, с удивлением отчечаю, что кое-что даже нравится. Как всё же много написал!)

(комментариев: 2)