Дневник: oganetsyans

Бывает дождь-человек. Он один,
И он не всегда желает с тобой говорить. Он может быть некурящим спортсменом,
Или наоборот — синим, мокрым алкоголиком с больной, разлагающейся печенью.
Бывает дождь-монокосмос,
Слишком умный для пониманья,
Слишком большой и слишком глобальный.
Бывают дожди-пацаны.
С ними лучше.
Проходя мимо них, услышишь: куда, брат, идешь,
Присядь, мы нальем.
И вот, мы сидим в уголку,
Наливаем и курим,
И я понимаю: дожди — хорошо,
Много лучше, чем солнце,
Надменно-серьезное, жаркое, модное и недоступное.
И вот, я иду.
И снова дожди.
И них — две бутылки, закуска, и пачка иных сигарет.
Я много узнаю о вечности….

(комментариев: 0)

Однажды наступила Ночь-3, и Вассилий-93 понял, что все в жизни поменялось, хотя, собственно, ничего и не менялось. Просто ему стало ясно, что жизнь можно разрезать на две части, но все будет одно и то же. Одни ищут кайф и его находят, а другие — ищут, закрываясь от всех якобы жаждой знаний.    Именно тогда он посмотрел телепрограмму про обезьян, и ему стало ясно, что человек ничем не отличается от обезьяны. Разве что, эволюция перепрошила его мозг, и он стал более внимательным к предметам. Именно эта фигня и якобы делала его человеком.    Вассилий бы сказал: хуй там, хуй там, это не так, но говорить было не с кем, ибо все его сверстники уже стали старыми мальчиками и растили подрощенных детей. А он, Вассилий, все оставался в своем перманентом состоянии.    И вот — уже шла Ночь-3.    И Вассилий был среди тех, кто шел через нее налегке. Те, что тащили с собой целые возы, они не обращали на Вассилия никакого внимания. У них на лице светились сытые и довольные улыбки. Вассилий знал, что, если у него когда-нибудь тоже будет воз, он не будет таким сытым и лоснящимся, а потратит все деньги на что-нибудь хорошее. Но ничего не происходило.    Я — навсегда концептуалист, — сказал сам себе Вассилий.    Ему никто не отвечал, так как, некому было отвечать. Он жил сам в себе. Некоторое время назад он понял, что он живет вовсе и не в ракушке. Это другие живут в ракушках, иногда высовывая усики. Там, внутри, очень душевно. Он тепло. Пахнет собственными мозгами и желтым персональным говном. Никуда не нужно спешить, ни с кем не нужно общаться, ограничивая себя собственным отражением в зеркале.    Среди людей, что тащили на себе воз, шел и Петрович. —А, это ты? — спросил Вассилий.    Петрович лишь усмехнулся, показывая взглядом на свой воз.    Он сам за себя говорил.    В середине Ночи-3 было довольно прохладно. Шел дождь. Машины, шипя своими колесами, говорили о том, что хорошо тому, чей похуй не простой, но и не сложный, а чисто похожий на обезьяний хвост.    Вассилий-93 шел через город, понимая, что он опоздал на жизнь.    Все уже съебалось во тьму своевременности, и ему уже ни за что ни за кем не успеть. Тогда Вассилий сел на бордюр и молчал, слушая, как мимо него вперед вырывается очередное время. —Это все, — думал он, — хотя, и как же иначе, как же иначе? Ведь я — концептуалист. Разве пристало мне, Вассилию, просто так сидеть за одним столом с суетой? Как это может быть?    Он выкурил 110 сигарет и увидел, как мимо него проходит модератор жизни. —Пша! — прикрикнул модератор и пошел дальше. —Пофиг, пофиг, — ответил Вассилий.    Тогда ему посоветовали поехать в Пончиково. —Езжай, раз так, — сказали ему, — Пончиково — это последняя станция. А там, если захочешь не возвращаться, можешь остаться в 32 сентября. —Точно, — понял Вассилий.    И он пошел по земле. Он много шел пешком, разбрасывая пыль ногами. Мимо него проходили города и села, и тогда ему явилась истина:    Мир — не без Сергея.    Всякое существо есть Сергей, но не всякий Сергей есть Сергей.    Судя по всему, та дорога, по которой он шел, называлась Сергей, и столбы были Сергеи, и камни — Сергеи, и машины — Сергеи, и горы, что стояли справа — тоже Сергеи, и город, что светился среди Ночи-3, тоже — Сергей. Там были дома-Сергеи, а внутри — Сергей Телевизор, Сергей Стол, Сергей Стол, и кошки, что бегали по мусоркам, тоже были Сергеи.    Наконец, Ночь-3 сгустилась.    Вассилий-93 вышел к морю, сел в лодку и поплыл.    Он плыл едва ли не год. Наконец, вдалеке, он увидел странные огни. Подплыв ближе, Вассилий понял, что это плывет Титаник. —Офигеть, — обрадовался Вассилий, — Титаник.    Тут из моря вынырнул Гигантский Сергей. Он был — что гора. Увидев Вассилия, что был намного меньше него, Сергей ухмыльнулся. Тут он поднырнул под Титаник, и, показавшись рядом, укусил его за край корпуса. Титаник тут же зашипел и стал набирать воду. Сергей же взял Вассилий в свою гигантскую руку, стал грести одной рукой и уже через пять минут оказался на берегу. —-Гы! — сказал он, опустил Вассилия и исчез, сделав один лишь шаг.    Вассилий остался один. Он знал, что до Пончиково еще далеко, и пройдет много лет, прежде, чем он до него доберется. Зато он был осведомлен. И это была великая и очень значительная тайна.    Титаник не сталкивался с айсбергом.    На Титаник напал Гигансткий Сергей.        Спустя несколько лет Вассилий стал рисовать и продавать картины в Америке. Дело было в том, что до Пончиково он так и не добрался. Известность же принес ему холст    "Нападение Гигантского Сергея на Титаник".    Любители искусства считали, что это — художественный гон, подкрепленный травкой. Им и в голову не приходило, что это могло быть правдой. Вассилий же продолжал рисовать, мечтая о том, что когда-нибудь он попадет в Пончиково и там останется в 32-м сентября.

(комментариев: 0)

Однажды Гаврила осознал, что он — не человек. Он подошел к зеркалу и понял, что он — сотовый телефон. Сначала он решил, что это — более, чем охуительно и стал нажимать сам на себя. У него на лице светились некоторые цифры. —Класс, — сказал Гаврила, — очень хорошо. Замечательно. Я свечусь, будто луч. Тогда он вышел на улицу, сел в жестяной троллейбус, и ехал, и думал, что в жизни не обязательно быть человеком. А можно быть кем-нибудь еще. Тем более, что на Земле очень много форм жизни, и все они самодостаточны. Это просто человек нифига не понял, что разум присутствует практически везде. Тут у Гаврилы что-то защелкало в голове. —Черт! Тут он понял, что, набрав сам на себе номер, он поставил на автодозвон. -Да, — ответили ему. -Извините…. — произнес Гаврила. -Извинения не принимаются, — ответил ему злобный тонкий голос. -Кто же вы? — робко вопросил Гаврила. -Я — Маленький Пидар! Я владею вашими сознаниями! -Моим? -Не только. Я владею умами всех людей планеты! Я — тайная власть. -Нихуя себе, — возмутился Гаврила, — никто мной не владеет. И еще многими не владеет. А вот мой сосед, Андрюша Землепукко, его сознанием уж точно никто не владеет. Им водка владеет. А еще…. -Молчать! — звонко прокричал Маленький Пидар. — Не смей мне перечить, простолюдин! -Я — не простолюдин! — возмутился Гаврила. — Я — телефон. -Чего? Совсем вы там всем распустились! Тут связь оборвалась, и Гаврила понял, что, будучи телефоном, можно узнать очень много странных и непонятных для человеческого ума вещей.     Вот только что с ним делать, с этим знанием? Кому передавать? Философия в современном ее понимании уже не существуют. В архивах работают старые бабушки. В Интернете слишком много всего, чтобы на твою информацию кто-то обратил внимание. Гаврила вышел из жестяного троллейбуса и тут увидел вывеску: «Гондурас». —Круто, — решил он, — пойду туда. Посмотрю, может там я найду свободные уши.

(комментариев: 0)

Явление «Синий Велосипед» было впервые описано Иваном Сергеевичем Поверновым, капитаном сухогруза «Сергей Стягов». В своих записках Иван Сергеевич писал: «Дело было в южных широтах. Мы шли под либерийским флагом, и я был занят размышлением о пользе инсинуаций при прочтениях. Ибо — что еще было делать? Да и само слово «ибо» было единственным проводником по палубе повседневья. Вы ведь знаете — иногда человек так надоедает, что вы готовы его съесть. Но лучше не углубляться в чащобы чувств. Иногда человек — хороший человек, но плохой профессионал, иногда — наоборот. Но, опять же, все дело в том….. Впрочем, именно так я и мыслил, когда высоко над горизонтом взметнулось. И вышло, что очень много людей имело возможность смотреть в ту сторону, откуда вышло оное. Это был Синий Велосипед. Я надолго запомнил ту мутноватую наглость, что исходила от его правильной, классической рамы. Человека на велосипеде не было. Он был сам по себе, и то чувство, что направленно исходило от него в мир, говорило именно об этом. Мы будто прочитали чистую, не загрязненную отношениями, мысль. Мысль — как единица мироздания. Мысль — нечто одинарное, словно монокосмос. Будучи пораженным в самое сердце, я взял бутыль коньяка и выпил с горла. Ничто другое бы мне не помогло. Велосипед же покачал рулем. Немного приповернулся к нам, будто бы для того, чтобы что-то сказать. Вот только как бы он что-нибудь сказал? Ведь он не мог говорить? Ведь велосипед — не человек. Да и никаких электрических приборов у него нет, чтобы поговорить. В общем, после этого покачивания он и скрылся. А мы, команды сухогруза «Сергей Стягов», так и остались стоять, не в силах произнести ни слова. Вечером же мы впали в жесткое, психосоматическое пьянство. Ибо было нами увидено: взошел над горизонтом велосипед. Взошел как Солнце, как Луна, как что-то еще. Это было Пришествие ». А вот — свидетельство студентов Вася и Пети из Ростовского Университета Железнодорожного Транспорта: —Мы чисто пошли пошариться, себя показать, на других посмотреть, — рассказывает Вася, — Фига? Что нам еще от жизни нужно? —Ну, пива там хотели попить, — уточняет Петя, — но так. Чисто чуть чуть. Мы помногу не пьем. Что мы, лохи? Это колхозники, приезжают учиться, что им еще делать? От родителей оторвутся, начинают бухать. — Да, ладно, при чем здесь это, — говорит Вася, — просто дело было вечером. Мы шли по Большой Садовой. Чисто идем, пиво пьем, никого не трогаем. И тут видим — катит велик без человека. Я…. Я, понимаете, тут же попутал…. Я чисто попутал, понимаете? — А я, — говорит Петя, — я выпустил бутылку пиво из рук и молчу, молчу, не в силах произнести ни слова. Вот, что говорят о Синем Велосипеде Братья По, известные экспериментаторы, устроители Института По: «Легко заявлять о том, что в мире нет вещей, что не взаимосвязаны. Даже если вот сейчас, прямо сейчас, вынуть из глубин океана самую редкую рыбу, что обитает в Марианской впадине, разве можно будет сказать, что она не имеет ко всем нам никакого отношения? Хотя, быть может, все дело именно в относительности? Ведь иногда у человека так сильно не сходятся мысли, что можно подумать, что внутри одной плоти живет несколько личностей. Это, впрочем, вопрос об изолированности, а также — об изоленте, которой перематывают мозг, из которого вытекает жидкость. Синий Велосипед, на самом деле — самая невероятная, самая некасаемая нашего мира вещь. Одно время ученые считали, что дело обстоит гораздо сложнее, и каждый визит Синего Велосипеда в наш мир сопровождается событиями, на спине у которых сидят возгласы эпох. Надо заметить, что подобные идеи бытую до сих пор. По этому поводу можно сказать, что у человека также есть и аппендицит, и как лучше — с ним или без него — до сих пор никто точно не знает».    Синий велосипед достаточно эклектичен. Но сам метод достижения образа до подкорки настолько прост, насколько и невозможен. Проще всего говорить на языке примеров. Так, волк, приходя к овце, говорит именно на языке примеров, и овце совершенно все ясно. Но масса избитых временем и безызвестностью филологов, а также неподстриженных читак, продолжают писать без точек и больших букв. Некоторые из них даже выпускают книжки тиражом 500 экземпляров. Их, конечно, никто не читает. Я бы добавил, их нихуя никто не читает. Все это с виду крайне умно, крайне многословно, но легко ли уложить дом, если вам сказано: постройте стены из 100 видов кирпичей. Одни — квадратные, другие — круглые, третьи — пятиконечные. Кто тут выиграет? Но принцип «На безрыбье — и рак рыба» — хорошо применим в кругах, где нехуй ловить. В частности: какой-нибудь захудалый провинциальный писательский союз, где сидят замшелые личности. Библиотека Мошкова, мусорка со своими навозными королями. Прочие дурные места Интернета, где также нечего делать. Возможно, Море Лаптевых. Хотя, именно Море Лаптевых было воспето Юрием Слабоумовым, соавтором слов одноименной песни. Если у моей книги будет аудио вариант, я обязательно включу этот незабвенный гимн. Пока же остается пить ожидание. Пить скорость возможной встречи. Ведь что может быть иного: однажды все закончится, и вы встретитесь с мертвыми. Но имеет ли к этому отношение Синий Велосипед? 5 января 2000 года житель села Марфовка Егор Однотентов наблюдал шествие Синих Велосипедов на пути в Прудниково: «Я чисто шел за молочком. Чисто к тете Нине. Тут херак! — я сначала не понял, что же произошло. Вообще-то, уже чисто смеркалось — я мог и не различить, что же именно было на моем пути. Знаете, это ребята — они могут и выпить круто, а я что? Я сто грамм выпью, и все. У меня ж жена есть. Она все время принюхивается, принюхивается. Я раньше мог выпить с ребятами и побольше. Короче, я иду, и мне навстречу…. И свет такой синеватый, ну, типа как от лампы. У машин еще такой свет бывает. Но это, в основном, у «десяток». «Ноль-первая», конечно, молодежный вариант, но на нее желтые фары ставят. Чисто желтые. Я подумал — это кто-то из блатных на харя выехал, в полях стоит. Чисто фары горят, а там, в машине, чисто порево. Но нифига. Я ближе подошел, только тут это и увидел. Это шли велосипеды. Велосипеды. Они. Самое странное, что страха не было. Нет. Не было никакого страха. Мне даже вдруг сделалось как-то необыкновенно хорошо. Вот будто с бадуна тебя целый день ломает, и это суббота. Это в пятницу после работы в МТП посидели. Чисто тонну солярки сдали, и есть на что сидеть. Все было хорошо. Но нужно всю субботу отходняки ловить. А вот в воскресенье — ништяк! С утра солнце не светит в глаз. Так — чисто ни пасмурно, ни ярко. Чисто хорошо. Говорят, что точно так же бывает в церкви. Но я в церкви не был никогда — у нас в селе нет церкви. До революции было аж две, а потом комсомольцы их взорвали в один день. Будто двух братьев расстреляли за один присест. Так вот, увидев велосипедов, я испытал какое-то наслаждение. И хоть шли они без людей, излучая синий свет, это было очень красиво. Шли они в развалку, покачиваясь. Их рули постоянно показывали какие-то жесты, и на секунду мне показалось, что я — самый умный человек на земле. Мне даже захотелось пойти вместе с велосипедами. Так бы я и ушел с ними. Но тут я себя вообще не контролировал. Мне уже, блин, чудилось, что так и есть — я и сам велосипед — и я иду. Я — велосипед. Я иду. Я — велосипед. Я иду. Я — велосипед. Я иду. Я — велосипед. Я иду. Я — велосипед. Я иду. Я — велосипед. Я иду. Я — велосипед. Я иду. Я — велосипед. Я иду. Я — велосипед. Я иду. Я — велосипед. Я иду. Я — велосипед. Я иду. Я — велосипед. Я иду. Я — велосипед. Я иду. Я — велосипед. Я иду. Я — велосипед. Я иду. Я — велосипед. Я иду. Потом это кончилось как-то быстро. Я понял, что шествие Синих Велосипедов минуло меня. Вокруг темно. Звезды говорят мне о том, что вселенная бесконечно. А там, возле двора тети Нины, сидят чисто ханыги. Я бы с ними и не выпил, а чо делать? Я ведь такое увидел, а никто не поверит. Я к ним пошел. Они, понятное дело, спросили, а буду ли я бухать? Ну, я, разумеется, ответил, что да, буду, конечно. Мне налили самогонки, дали яблоко. Вообще, было одно яблоко на всех. Им чисто было в падлу. Хотя они, ханыги, у них никогда закуски нет. А я пил и смотрел в черноту космоса. Мне было ясно, что они пришли оттуда, и что они идут сквозь миры, Велосипеды. Синие Велосипеды.

(комментариев: 0)