(15-08-2007)
Я купила фиалку, перешла дорогу и стала ловить машину. Я ехала провожать Руслану. Руслана не брала трубку, а я не знала ни номер её поезда, ни номер её вагона. Я просто ехала на вокзал, в какой-то нелепой надежде её найти. Это, наверное, кажется глупым, но она мне нравилась и мне очень хотелось её увидеть ещё раз. Мы познакомились только вчера, на даче у Юры. Я мыла огурцы, когда она подошла и спросила, чем может помочь. Одного взгляда было достаточно, что бы понять: она — особенная женщина. Такие встречаются нечасто. Хрупкая, холёная, с изящными запястьями, чувственными глазами и сложной судьбой. Её хотелось обнять и в то же время держаться от неё на расстоянии. Мы сели рядом и проболтали весь вечер. Юрины приятели притащили с собой около дюжины разнокалиберных девиц с выжженными волосами и потасканными лицами. Те неуклюже дёргались под шансон, брутально шутили и вульгарно курили… Мальчикам это нравилось. Они хватали их за высушенные задницы, а тёлочки игриво хихикали в ответ. Одни уезжали, и им быстро привозили замену. Праздник только начинался, а мы с Русланой сидели на траве, пили белое вино и молча наблюдали за оргией, которая напоминала броуновское движение алкоголя, гашиша и похоти…
Ей было 32 года. Она растила сына одна. Её муж сидел в тюрьме и отчаянно пытался прихватить её с собой. Она плакала по ночам, а по утрам шла на работу и пыталась обо всём забыть. Она была одна и пила это своё одиночество, как мёд, в котором роились осы. Ей было больно, но боль лучше безразличия. Больно — значит, ты ещё живёшь. Всё равно — значит умер. В жизни всё просто. Сильным людям — большие испытания…
Я ждала ребёнка. Ребёнка, которого завтра я уже ждать не буду. Я знала, что это девочка… девочка, которая могла бы быть похожей на своего отца, сложись всё иначе. Но у её папы уже было 4 отпрысков и добавлять к ним ещё одного он явно не хотел. Да и врятли я бы осмелилась ему об этом сказать. Я гладила свой живот, и по сердцу катились слёзы. Я рыдала. Рыдала про себя, оплакивая маленькое чудо, которое никогда не увидит этот мир… Но я знала, что так будет лучше… Не мне… ей… Она не узнает, что это такое: «без отца» и не спросит не разу «где он? »…Я вспомнила его. Вспомнила и мне тоже стало больно. Он где-то там, на закате солнца купает свою малышку в тёплой воде и улыбается другой… Се ля ви… Я вспомнила, как я была счастлива с ним… Как пила каждую минуту, как целовала его глазами и как обнимала его, словно самое дорогое на свете… Ради этого стоило вытерпеть многое и пожертвовать многим. символично… Мы создали вместе новую жизнь, которую оба разрушили фактически в ту же минуту…
К нам подошла Маша. Маше было 18 лет. Она балансировала на грани расставания со своей любовью и постоянно задавалась одним и тем же вопросом: «вот и как мужикам верить после этого? ». Она считала себя взрослой и смышлёной девочкой, которая помогает своим родителям и знает про насущное бытие всё. Она танцевала стриптиз и судя по уклончивым ответам на вопросы о её роде деятельности, скорее всего перед нами улыбалась солнцу юная жрица любви. Но она всё таки была не такой испорченной, какой хотела казаться. В ней были и осколки той первозданной невинности, и не выпитая до дна свежесть, и лёгкость… Всё было, но по чуть-чуть. Я не до конца понимала, как её сюда занесло, потому что она держалась осторонь наших горячих парней и чувствовала себя явно неуютно. В отличии от двух других «девочек», которые носились по газону, сверкая стрингами и поочерёдно ходили в дом то с Лёшей, то с Денисом, то с Вадиком… Через минут сорок они уехали. Как оказалось забирать своих детей (!) от тёток и мам. Как оказалась у них есть дети… Даже у них есть…
Мне хотелось напиться до потери сознания. Руслане тоже. Мы пили и плакали, потом пили и смеялись, потом пили и молчали. Она мне нравилась. Она была моя родная душа, которую я потеряла, забыла и снова нашла…
Подошёл Андрей. Собственно с Андреем я сюда и приехала. Мы познакомились сегодня утром на базаре. Из-за него я разбила спелый арбуз, который как странная клякса растёкся красным пятном на асфальте. Я смотрела на это и думала, что Сальвадор Дали многое бы отдал, чтобы стоять сейчас рядом со мной и созерцать сие. Андрей взял мои сумки и сказал, что мы едем на дачу пить вино. Он сказал это так, словно мы сто лет были знакомы. Просто «мы едем пить вино». Я согласилась. Мне не хотелось возвращаться домой и заниматься уборкой, и я пребывала в некой прострации после авиаперелёта, посему особо не задумывалась над тем, что делаю. В машине я его рассмотрела по-внимательней. У него были голубые глаза и озорной взгляд. Такой бывает у 15-летних мальчишек и стариков. Оказалось, ему 36 лет (никогда бы не подумала) , он занимается фри-дайвингом в разных странах мира и продаёт оптом рыбу здесь. Всё связано с морем: и бизнес и увлечение. Мне понравилось в нём то, что он простой, простой, каким не бывают в 36. В этом возрасте из головы начинают лезть всевозможные пчёлы и трутни и сама голова становиться гудящим ульем стремительной переоценки мира. Это я про мужчин. У женщин всё иначе: сложнее и пессимистичней. Андрей положил голову мне на колени. Он был пьян, но этот жест мне понравился. Я коснулась тыльной стороной ладони его затылка и руку словно обожгло. ЭТО НЕ ОН! Далее последовало предложение заняться глупостями. Я ответила, что для меня пока достаточно глупостей на сегодня… да и вообще, глупости — уже не моё.
Андрей ушёл заниматься приготовление рыбы на гриле. Его сменил Юра. Про Юру я особо ничего не знала, да и не стала спрашивать. Он занимался недвижимостью, сделал на этом кучу денег, построил шикарный дом в коттеджном городке почти в центре Киева, в котором только плитка в одной из ванных комнат обошлась где-то в тысяч 40 евро. Он не пил, не курил и производил впечатление очень спокойного и рассудительного человека. Вот это-то меня и удивляло. В то время как его friends band материлась и развлекалась, он спокойно за этим наблюдал. Может потому, что считал себя выше их. Вроде гостеприимного хозяина, снисходительно распахнувшего двери своего дома для всех и вся, а может он искренне таким и был. Этого я не знаю.
В восемь часов я уехала домой: пьяная, с гудящей головой и странным ощущением растущей пустоты внутри.
Пустота была похожа на чёрную дыру, которая набирала обороты и всасывала в себя всё: внутренности, душу. Мне казалось, что я — это просто скелет, обтянутый кожей внутри которого ничего нет. Полное опустошение. После процедуры прерывания беременности, я не рискнула идти домой. К тому же Руслана уезжала. Я хотела увидеть ей и сказать, что у меня всё хорошо. Вот это «всё хорошо», очень нужно было сказать кому-то глядя в глаза. А она бы ещё и поняла о чём это я.
Возле меня затормозил черный бентли. Я открыла дверь и сказала, куда мне нужно. Мужчина согласился. Мы поехали. Мужчину звали Гурам и он был сыном Грузии, а у меня было грузинское имя. На этой почве завязался разговор. Он стал ехать медленней, а мне нужно было ехать быстрее. Но на следующем перекрёстке произошла авария и я не стала просить его поторопиться.
Я опоздала. Она позвонила мне из поезда, который уже тронулся. Она плакала и приглашала меня в гости. Я обещала приехать… Это всё так нелепо. Ей фиалка у меня в руках. Её голос в моём телефоне. Почему мы так быстро теряемся?
Гурам повёз меня дальше, хотя я не знала куда мне ехать. Я молчала, мне не хотелось выдавливать из себя слова. Он говорил. Тембр его голоса убаюкивал. Знаете, у грузин особый тембр… жёсткий, но бархатный. Ему было лет 50. Он был женат. Но перед блондинками он устоять не мог, да и кто собственно может, если ты — хороша собой. А я была хороша и всегда это знала. Нет, я не обладала красотой, достойной кисти Боттичелли… но мне всегда достаточно было 10 минут, чтобы любой смотрел только в мою сторону. За это меня не любили женщины. Но когда живёшь в мире мужчин по-другому нельзя.
Гурам пригласил меня поужинать, я согласилась. Пока он разговаривал по телефону, я прислонилась к окну и еле слышно сказала «я вызываю бурю». Минут через 15 началась гроза. Дождь со всей силы хлистал по стёклам, как будто хотел разбить их вдребезги. Ветер швырял листья и ветки под колёса, небо, растерзанное нитями молний, казалась вот –вот разлетится на сотни рванных тряпок… Не поверите, но мне стало легче… Ещё легче мне стало, когда мы сидя под навесом, пили вино. Я молчала, он говорил. Говорил много. Видимо, особо не с кем ему разговаривать. Через полтора часа я знала практически всё. Про его семью и сыновей, про красавицу-жену, про экс-любовницу и про бизнес. Тему бизнеса мне импонировала больше всего, потому что к этому я всегда питала живой интерес. Я даже включилась в беседу и стала спрашивать о том сегменте рынка, в котором он работает, о схемах работы, окупаемся, доходно-расходной части, капиталооборотах и схемах продвижения товара, маркетинговых стратегиях и экономических взаимодействиях на международном рынке. Его глаза округлялись по мере углубления дискуссии в недра экономической паутины. Потом стал сам задавать мне вопросы касательно всё той же экономики, потом вопросы посыпались градом, потом он опять поинтересовался сколько мне лет и уточнил, откуда я всё это знаю… Я пожала плечами и туманно пробормотала что-то вроде «просто интересно»… И мне действительно это было просто интересно… Дальше он напился. Слушать его я устала и попросила отвезти меня домой. Он был пьян и ехали мы медленно. Он пообещал купить мне машину и мне стало противно. Дорога растянулась на час, и пока авто неспеша двигалось заплаканному асфальту я задумалась: вот ему полтинник… Что привлекает зрелых мужчин в молоденьких дурочках, вроде меня? ! Каждый из нас несёт в себе своё время. Наше собственное время обтекает эмоциями, чувствами, страстями… Энергия жизни пульсирует в его артериях… Во мне — моё время. В нём— его. У меня всё впереди, во мне бьёт ключом энергия жизни, энергия к свершению, становлению и преодолению… А у него это всё угасает. Медленно. Искры времени, как осколки прошлого, летят в разные стороны и тлеют угли… Да, у него есть деньги, власть, достаток… Но это уже не приносит той сладости и удовлетворения, как раньше… Теперь, когда у него есть всё, ему это перестаёт быть интересным. Борьбы-то нет. Он больше не балансирует на гранях и не рискует многим. Стабильность грызёт чрево его бытия, как спелое яблоко… А я — другое дело… Я несу в себе всё то, чего у него уже никогда не будет и то, что он уже пережил когда-то и то, чего уже никогда не переживёт… Ему нравится прикасаться к моему времени и путаться в паутине молодости и старости…
Больше я никогда его не видела. Он звонил мне, но я не брала трубку. Он мне был уже не интересен…
(комментариев: 1)
: Воистину так. Амин
Все сообщения мини-чата
Регистрация
Забыли свой пароль?
"