Fllex — Странная история

Больше всего он не любил когда болит горло. Эта боль выводила его из себя. Постоянное чувство раздражения, нервозность, не давали ему покоя. Все знакомые прекрасно об этом знали и не навещали его во время болезни.

Комната становилась всё меньше, дышать становилось трудно. Он вышел в кухню и подошёл к окну. Мутная, окутанная, похожими на табачный дым, полупрозрачными облаками луна, освещала неровную линию горизонта, очерченную торчащими отовсюду силуэтами домов. Улица, запертая в квадрат окна, освещалась мягким вечерним светом и тянула к себе. Он оделся и вышел из квартиры.

Редкие прохожие, опустив головы, спешили домой. Не поднимая глаз, они молча проклинали те дела, которые выгнали их на улицу. Холодный, пронизывающий до костей ветер гонял по тротуарам мусор. Завывая, он влетал в трубы сливов, свисавших с крыш, и раскачивал провода. Город, подняв воротник, двигался на встречу зиме.

Странно. Когда выходишь на улицу и вдыхаешь холодный воздух, горло болит не так сильно. Потом, правда, эта боль будет ещё сильнее, но сейчас…

Он шёл по улице, закутавшись в тёплый шарф. Впервые за три дня он вышел на улицу. Предстояло сделать очень много. Эта болезнь совершенно выбила его из графика.

Войдя в узкую арку, он прислонился к стене. Мимо прошла шумная компания, но его никто не заметил. Громко матерясь, они свернули во двор и, вскоре, всё стихло.

Послышался лёгкий цокот каблуков по асфальту. Эта была она. Отстранившись от стены, он достал из кармана нож.

Девушка, не успев вскрикнуть, с широко открытыми глазами осела на тротуар.

* * *

Кто-то сказал: «Вся наша жизнь — игра», и все в это поверили. И таких высказываний, и им подобных, говорили очень много. А как же им не верить? Говорят ведь умные люди, уважаемые учёные, практически легенды. И как складно говорят!

Такие фразы отражают различные стороны нашей жизни, каждая свою. У всех них есть свой скрытый смысл, так называемое второе дно. Но есть одна проблема — люди понимают их буквально и более того примеряют их на всю свою деятельность, на все свои поступки. Так наша жизнь сковывается рамками этих «крылатых» фраз, начинает проходить по определённым шаблонам. У каждого поступка появляется свой сценарий с началом и логической концовкой. У любого убийцы мы ищем какие-то тайны в прошлом, потрясения, которые могли толкнуть его на этот путь. И никому в голову не придёт, что он просто убийца, и человеку, которого он лишил жизни, теперь всё равно какое у этого подонка было детство.

Это тупое копание в мозгах и попытка объяснить всё и вся с помощью сценариев, составленных на прошлом опыте, бесили Андрея больше всего на свете. Большинство из раскрытых в прошлом дел, было раскрыто благодаря тяжёлой работе людей или просто удаче, а не тем притянутым за уши мелочам, которые сейчас примерялись на каждого ублюдка, взявшего в руки оружие.

За пять лет работы в милиции он раскрыл больше убийств, чем все остальные сотрудники за всё время своей работы. В своём отделе он был живой легендой, и детали его расследований то же вносились в предполагаемые сценарии. Сам он такими не пользовался и считал это верхом глупости. Нет, он не считал, что поведение человека невозможно просчитать. У всех людей есть общие черты: когда человеку страшно, он прячется, когда больно, он слабеет, и это не зависимо от того, кто он — серийный убийца или школьный учитель. Дело было как раз в другом: все люди были просты и предсказуемы, кто-то в большей, кто-то в меньшей степени. Это убеждение не раз помогало ему в его практике. Каким бы ни был изощрённым ум какого-либо преступника, он рано или поздно совершал ошибку. Тем более что добрую половину всех его «талантов» ему приписывали сами «сыскари», пытаясь подогнать его работу под очередной сценарий.

Конечно, своим успехом он был обязан не только таким скептическим отношением к людям. Андрей был прекрасным эмпатиком и мог просчитать шаги подозреваемого на несколько ходов вперёд. Но ни одно его расследование не проходило по какому-нибудь сценарию, всё оказывалось намного проще, чем предполагали все эти поведенческие модели.

Андрей сидел в своём кабинете и просматривал фотографии с места убийства девушки, совершённого вчера вечером. У жертвы были вырезаны глаза и разрезаны щёки, от чего лицо убитой расплылось в жуткой улыбке. Крови не было, убийство было совершено раскалённым ножом, поэтому раны сразу прижигались. Это был почерк «Пересмешника» — так прозвали этого убийцу за его манеру оставлять «улыбающиеся» трупы.

— Андрей Николаевич! — влетел в кабинет Шустов, помощник Андрея. — Можно вас на минутку?

Андрей поднял на него взгляд:

— А чего кричишь так? Загорелся кто-то?

— Нет. Вас в аналитический просят, сказали срочно.

Андрей убрал фотографии в папку и встал из-за стола. Шустов освободил дверной проём, пропуская начальника.

Андрей вошёл в аналитический отдел и сразу попал под перекрестье не дружелюбных взглядов. Здесь его не любили. Андрей, впрочем, то же не испытывал больших симпатий к «фантастам от закона», как он их называл. Единственным человеком из этого отдела с кем он поддерживал приятельские отношения, был его тёзка, Ершов Андрей, с которым он познакомился ещё во время учёбы. Сейчас Ершов стоял возле карты города и задумчиво её рассматривал.

— Здорово, Андрюха. Интересное что-то нашёл? — поприветствовал Андрей Ершова.

— Привет. Да, кое что есть. — ответил Ершов, не отрываясь от карты. — По Пересмешнику. Вот смотри…

Ершов взял со стола маркер и нарисовал на карте несколько точек.

— Если соединить их в порядке совершения убийств, то получается вот что…

Он провёл на карте несколько линий, и на карте появилась перёвёрнутая звезда.

— Пентаграмма. — прокомментировал Ершов свои художества. — Похоже, Пересмешник наш не в того бога верит, как считаешь?

Андрей чуть наклонил голову и осмотрел пентаграмму нарисованную тёзкой.

— А если учесть номера домов, возле которых совершались эти убийства, то можно добавить ещё несколько линий. — Андрей взял в руки маркер и принялся чертить. Ершов внимательно наблюдал за действиями приятеля, пытаясь понять, что же он упустил.

— Вот. — закончил рисовать Андрей. — Получается госзнак, который на яйца куриные шлёпают. — Ершов вздохнул и понял, что по старому приятелю совсем не соскучился. А Андрей продолжал с самым серьёзным видом. — Может, он на птицеферме работал, а его не справедливо уволили? И теперь он вырезает родственников тех, кто его оттуда выгнал. Ну, чем ни версия? Всякое ведь бывает.

— Юморист. — Ершов взял губку и принялся стирать художества Андрея. — До сих пор считаешь, что я ерундой занимаюсь?

— Ну почему ерундой? В некоторых случаях вы всё же угадываете.

— А здесь не угадали? По-твоему человек не может убивать по религиозным соображениям?

— Может. А ещё он может убивать по соображениям политическим, или из-за того, что его в детстве мама грудью не докормила. Но скажи, тебе это поможет его поймать? Допустим, ты знаешь, что это для него не просто убийство, а жертвоприношение, и что? Ты начнёшь проверять каждого, кто носит футболку с каким-нибудь чёртом или у кого дома все стены этими пентаграммами изрисованы?

— Ты, Андрей, как всегда утрируешь. — отмахнулся Ершов. — Это, между прочим, значительно сужает круг подозреваемых.

— Это понятно, но не забывай, что такими маньяками чаще всего оказываются примерные семьянины, а не взъерошенные сатанисты, которые на заборах кошек вешают.

— Да, но мотив определяет дальнейшее поведение человека. Допустим, Пересмешник и правда не просто убивает, а приносит жертвы. Зная ритуал, который он пытается провести, мы знали бы его следующий шаг.

— Ладно, — вздохнул Андрей. — то, что ты рассуждаешь здраво, в отличие от остальных в твоём отделе, я всегда знал. Но в следующий раз, когда будешь делать предположения, не забывай, что это обычные убийцы, обычные люди, что бы ими не двигало. И чаще всего они убивают, потому что просто убивают, а не потому, что они свято верят в какой-то из твоих предполагаемых сценариев.

Андрей развернулся к выходу.

— Согласен, — сказал ему вдогонку Ершов. — но самое страшное, то, что некоторые всё же живут по ним.

Андрей захлопнул за собой дверь.

* * *

То, что он сделал, не давало ему покоя. Нет, он и раньше убивал девушек, но в этот раз что-то было не так, что-то изменилось. Раньше он убивал с одной единственной целью — уберечь людей от ошибки, сделать их счастливыми или не дать им сделать себя несчастными. Семьи распадаются по прихоти родителей, которые вдруг поняли, что больше не любят друг друга. Что бы больше не причинять себе боль они решают разойтись, искренне веря, что так будет лучше. Но у них есть дети, которые не виноваты в том, что у родителей кончилось, истощилось то чувство, которое когда-то свело их вместе. Они не знают, что ждёт их детей в будущем, но он знает, Следящий сказал ему. Эти дети вырастут людьми с поломанной психикой, либо циниками, которые от этой жизни ничего не ждут и никому не доверяют. Но ничто не объединяет людей сильнее, чем общее горе. Именно объединением людей, по приказу Следящего, он и занимался.

Он не убивал невиновных. Те три девушки были шалавами, наркоманками, которые транжирили деньги родителей. Но кроме них в семье были и другие дети, которые не виноваты, что из-за их сестры или по собственному пожеланию родители решили разойтись.

А те двое парней? Один из них гомосексуалист, которого отец отказывался принимать таким, какой он есть. Всю свою злость он вымещал на младшем сыне, пытаясь таким образом сделать из того мужчину, в отличие от старшего брата. Старший же, не в силах смотреть на мучения четырёх летнего брата, но в тоже время панически боясь отца, решил освободить своего его от страданий, перерезав ему горло. Если бы он не встретил этого свихнувшегося «голубого» раньше и не зарезал его, то сейчас его брат был бы мёртв, их отец сидел за решёткой за убийство, мать оказалась в психушке, а сам слабонервный любитель мужчин точно так же был бы мёртв.

А теперь все они живут как нормальная семья; отец, потрясённый смертью сына, перестал бить своего младшего ребёнка.

Второй — мелкий наркоторговец, который и сам не гнушался лишней дозы. Родители, уставшие от него и постоянно ссорившиеся из-за того, кто из них виноват в том, что их сын «сторчавшийся» дегенерат, решили развестись. А в тот день, когда он убил этого наркомана, тот должен был забыть дозу у себя на столе, и младшая сестра её должна была попробовать. Теперь их родители полностью поглощены заботой об оставшейся дочери и о разводе даже не помышляют.

Но с этой, последней девушкой, что-то было не так. Он просто почувствовал необходимость, непреодолимое желание убить её. Следящий сказал, что так надо, и он не мог его ослушаться.

Он подошёл к окну. Изнеможенное дождём небо через силу улыбалось голубыми уголками сквозь серые тучи. Он явственно чувствовал исходящий от неба запах сапог. Тяжёлых сапог, в которых ходит по этому небу Следящий, Исследователь Жизни, который видит всё и каждого, и каждому воздаёт по заслугам. А он — орудие Следящего. Именно в его руки Он вложил оружие, с его помощью Он исправляет судьбы людей. Как он мог усомниться в Нём?! Следящий не допускает ошибок, не делает ничего зря. Та жестокость, с которой он убивает не прихоть, но необходимость. Простое убийство уже никого не шокирует, не трогает, а Следящему нужно затронуть самые глубокие струны души, заставить человека остановиться и развернуть его на сто восемьдесят градусов. Заставить его полностью изменить свою жизнь.

Он отвернулся от окна. В глубине комнаты тусклым светом мерцал нож. Он оделся и вышел на улицу.

* * *

Андрей вошёл в квартиру и, не включая свет, разулся. Так же в темноте, он прошёл на кухню и распахнул холодильник. Яркий свет ударил ему в лицо. Достав пакет молока, он прошёл в комнату и, включив телевизор, сел на диван.

Квартира у Андрея была маленькая — однокомнатная старой планировки. На что-то большее ему не хватало средств, но он всегда успокаивал себя тем, что он хороший парень, а хорошие парни всегда бедные. Действительно, бедного любить проще, чем богатого, а хороших парней все любят. Практически во всех романах, и даже в сказках, положительный герой всегда бедный работяга. Начальство Андрея видимо то же в детстве читало много сказок, и этот стереотип прочно засел и у них в головах, поэтому зарплату Андрею поднимать не спешили.

Но Андрей и сам был в принципе всем доволен. За большим рублём он никогда не гнался, объясняя это тем, что он как любил макароны по-флотски, так и будет их любить, не зависимо от размера зарплаты.

По телевизору шёл очередной сериал о доблестных ментах, которые, попивая пиво и постоянно шутя, за сорок минут экранного времени распутывали многочисленные преступления. Андрей смотрел на это сквозь прикрытые глаза.

Настроение было паршивое. Дело Пересмешника медленно, но верно заходило в тупик. Иногда Андрею казалось, что этого человека просто-напросто не существует. Никаких следов на месте убийства он не оставлял, определить вид ножа которым он убивал, не удавалось — все раны прижигались моментально, так, будто он был раскалён, не было даже крови. И что самое странное, вопреки всем существующим представлениям семьи убитых, в основном не благополучные семьи, быстро забывали об утрате и начинали жить лучше, чем до трагедии.

Андрей встал с дивана и подошёл к окну. Жил он «На краю света», так прозвали этот район за полное отсутствие освещения на улицах. Хотя фонари стояли здесь чуть ли не через каждые десять метров, но когда они в последний раз зажигались, Андрей уже не помнил. Но сегодня один из вечно молчавших фонарей работал, освещая тусклым жёлтым светом небольшой участок тротуара. В освещённом пяточке сидел, сгорбившись, спиной к Андрею, человек. Судя по всему, завязывал шнурки. Андрей, погружённый в свои мысли, посмотрел на него и, запрокинув голову, отхлебнул из пакета. Когда он вновь взглянул на это место, человека там уже не было. Вместо него там лежало тело мальчика. Андрей, поперхнувшись молоком, сорвался с места.

Ноги сами с бешеной скоростью несли его по ступенькам, в висках барабаном стучала кровь. Ударив плечом дверь подъезда, он выскочил на улицу и побежал за дом, к горящему фонарю. Выбежав из-за угла дома, он увидел совершенно тёмную улицу.

Поняв, что всё ещё держит пакет с молоком в руках, он поставил его на асфальт и медленно пошёл вдоль улицы, постоянно оглядываясь. Дойдя до нужного фонаря, который сейчас не горел, Андрей увидел в темноте неясный силуэт лежащего на земле тела. Он присел рядом с трупом и осторожного перевернул его. Голова убитого мальчика откинулась назад, и Андрей увидел пустые глазницы и раскрытый в страшной улыбке рот.

— Привет, Андрюха. Неважно выглядишь. — Ершов протянул руку нервно курящему Андрею. Андрей ответил на рукопожатие и глубоко затянулся.

— Не теряешь оптимизма? — хмуро поинтересовался он у Ершова.

— В нашей работе без оптимизма нельзя — крыша поехать может, если всё близко к сердцу принимать.

— Как они там? Закончили? — Андрей затушил сигарету и спрыгнул с подоконника на пол. Пройдя через кухню к шкафчику, он достал кофе. — Будешь?

— Ты же знаешь, я кофе не пью. Медленная, но верная смерть.

— Да? А что тогда, по-твоему, жизнь? Или ты у нас с каждым днём молодеешь? Запомни, Ершов, как только человек рождается, он начинает умирать.

Ершов усмехнулся.

— Мрачная у тебя философия, Андрюха. Писимист ты.

— Писимист — это хорошо осведомлённый оптимист. — Андрей насыпал в чашку кофе и залил его кипятком. Помешивая, он развернулся к Ершову. — Вот я, например, знаю, что гардина, под которой ты стоишь, вот-вот отвалится, от того и грущу — жаль тебя, не плохой парень.

Ершов отошёл от окна и прислонился к противоположенной стене, поглядывая на еле державшуюся в стене гардину.

— Так закончили или нет? — повторил свой вопрос Андрей.

— Закончили, закончили. Ты чё, правда, его не разглядел совсем?

— Я же говорил, он спиной ко мне стоял… Точнее сидел. Я ещё подумал, что он шнурки завязывает. А когда в следующий раз в окно посмотрел, его уже не было, только пацан этот лежал.

— Да, дела. И как же ты его в такой темноте вообще разглядел?

— Слушай, Ершов, я уже всё ребятам рассказал, фонарь горел, а когда я вышел — погас. Ты же это слышал.

— Слышал, — кивнул Ершов. — но ты же сам понимаешь, что это звучит как бред.

— Неужели? А ты свои предполагаемые сценарии читал?

— Андрей, ну чего ты идиотничаешь? Можно подумать ты просыпаешься рано утром и, как бы, между прочим, ловишь преступника. Ты ведь сам улики собираешь, мотивы ищешь. Или тебе просто нравится меня подкалывать?

— Да ладно тебе. — отмахнулся Андрей. Поставив чашку с кофе на стол, он снова закурил. — Я ж не узколобый какой-нибудь. Ты, просто, сам разве не видишь, чем вы занимаетесь?

Ершов не понимающе посмотрел на Андрея.

— Вы их оправдываете. Всех кого я, когда-либо ловил.

— Ну, ты скажешь тоже! — отмахнулся Ершов.

— А разве не так? Ты вспомни, например, Колю «Франкенштейна». Помнишь? Он ещё любил по людям ток пускать. Девять человек зажарил, трое из них — дети. Возле каждого трупа записочку оставлял: «Он живой! Теперь он живой!». Так вы же решили, что у него крыша поехала, то ли от книги, то ли от фильма, и что теперь? Вместо тюрьмы, он в реабилитационном центре, где кормят лучше, чем мы с тобой едим! И это, Ершов, не единственный случай.

Ершов молча ковырял остриём ножа крышку стола. Андрей затушил истлевшую сигарету, так ни разу и не затянувшись. В кухне повисла напряжённая тишина.

— Я пойду, Андрей. — первым нарушил молчание Ершов. — Ты это… Отдыхай. Завтра день тяжёлый.

Андрей молча пожал его руку и закрыл дверь.

Троллейбус, медленно покачиваясь, полз в гору. Пассажиры, в основном пенсионеры, привычно ругались: проклинали новую власть, которая у них всё отобрала, и молодого парня, у которого зазвонил сотовый телефон, мол, он этой власти активно помогал их обворовывать, а теперь на эти деньги купил телефон и хвастается.

Андрей, уже привыкший к таким поездкам, молча смотрел в окно. Пытаясь восстановить в памяти вчерашний вечер, он чуть прикрыл глаза. В памяти вставала одна и та же картина: жёлтый круг фонаря и сгорбившаяся фигура человека. Чёрт! Он даже не мог понять мужчина это или женщина! Хотя для мужчины он был одет достаточно странно, да и мелковат. Если бы он был внимательней…

— И тебе не стыдно? А ещё ученик! Бабушки стоят, а он расселся!

— Ничего, пусть сидит. В старости настоится.

Андрей обернулся на голос. Две бабули отчитывали бледненького мальчишку, который сидел на месте кондуктора. Он явно плохо себя чувствовал и сидел, прислонившись головой к стеклу с трафаретной надписью: «Место кондуктора. Не занимать!», рядом с которой какой-то шутник подписал фломастером: «Окно кондуктора. Не смотреть!».

Паренёк понял, что обращаются к нему и начал медленно вставать. Троллейбус качнулся и его портфель скатился на пол. Оттуда выпали несколько сотенных банкнот. Мальчишка собрал их обратно в ранец и пошёл на выход. Андрей, провожая его взглядом, заметил, как поднялся с места какой-то панк и, не отрывая взгляда от мальчика, пошёл за ним. Андрей, не спуская с панка глаз, то же приготовился выйти.

Когда двери троллейбуса закрылись, Андрей закурил и перешёл на противоположенную сторону улицы. Опустив голову, он боковым зрением следил за мальчиком. Панк обо что-то запнулся и немного отстал, мальчик тут же свернул в арку. Андрей, не останавливаясь, шёл дальше. Оглянувшись на проём арки, он увидел, что мальчик стоит, прислонившись к стене, с закрытыми глазами.

— Чёрт! Ну какого хрена встал. — выругался Андрей и начал переходить дорогу. В это время панк свернул арку.

Андрей отбросил сигарету и пошёл быстрее. Вдруг он услышал короткий вскрик. Бегом преодолев расстояние до арки, он вошёл в неё и замер не в силах пошевелиться. Перед глазами встала вчерашняя картина: спина присевшего человека. Чёрная куртка с рисунком из детского мультика. У него перехватило дыхание. На земле лежал панк, а над ним сидел мальчик с ножом в руках.

Андрей подскочил к мальчишке и попытался ногой выбить нож из его рук, но тот, как будто предчувствуя это, резко ушёл в сторону и, развернувшись, вогнал нож ему в руку. Андрей вскрикнул, горячий металл прижёг рану. Мальчишка, не рассчитав силу удара, развернулся к нему спиной, и Андрей ударил кулаком ему в затылок.

* * *

Возле зала суда толпились журналисты. Два милиционера, дежурившие на дверях, не допускали прессу в зал.

В зале сидела заплаканная мать мальчика, которого обвиняли в восьми убийствах. Пересмешник оказался девяти летним мальчишкой. В это не могли, или не хотели, верить.

Андрей, с перевязанной рукой, ожидал вынесения приговора. Судья встал и, поправив очки, взял в руки листок.

— Королёв Владимир Николаевич, тысяча девятьсот девяносто пятого года рождения, обвиняется в совершении восьми преднамеренных убийств. Учитывая тяжесть преступления, суд выносит приговор: двадцать лет лишения свободы, без права досрочного освобождения. Но, принимая во внимание возраст обвиняемого и отчёт психиатра, цитирую: «Королёв Владимир Николаевич, утверждает, что им руководил некий «Следящий», который, по его словам, исправляет ошибки людей, используя его в качестве оружия», суд постановляет: год стационарного лечения в клинике для душевно больных, с последующим освобождением и постоянное наблюдение. Дело закрыто.

— Но это же бред!

Андрей вскочил со своего места.

— Он же убийца! Какая разница сколько ему лет и кто им якобы руководил?! Он людей убивал! Вы это понимаете?

— Майор Колобов. — судья встал со своего места. — Я прикажу вывести вас из зала суда за нарушение порядка.

— Но… — Андрей в отчаянии озирался. Все вставали со своих мест и медленно расходились. Взгляд Андрея остановился на мальчике. Он смотрел на всех молча улыбаясь. Комок подступил к горлу.

— Сука. — прошептал Андрей. Он поднялся и пошёл к мальчишке. Увидев это, один из охранников кинулся ему на встречу.

«Я успею!» — мелькнула мысль.

И вдруг всё замерло.

— Андрей Иванович, ну как не стыдно!

Андрей оглянулся на голос. По залу, мимо застывших людей, шёл человек в дорогом костюме.

— Ты кто такой? — Андрей озирался, пытаясь понять, что происходит.

Человек дошёл до первого ряда и сел в кресло, закинув ногу на ногу.

— А вы правда его убить хотели?

— Ты кто такой? — повторил вопрос Андрей. — Что происходит?

— Ничего не происходит. Всё напротив — остановилось. — человек в кресле улыбнулся. — Видно не зря мы всё это устроили, вы и правда его поймали.

— Слышь ты, я в последний раз тебя спрашиваю — кто ты такой?

— Я объясню. Вы знакомы с показаниями Вовы. Он говорит, что им управлял некий «Следящий», так вот, это правда. Я, как раз, от него и буду.

— Ты чё, бредишь?

— Не верит! — воскликнул человек. — Все вы одинаковые. Ну что, мне тебе чудо показать или рассказать то о чём никто кроме тебя не знает? Обычно помогало. Например, в два года… Хотя нет, ты этого сам не помнишь. Вот! В прошлом году, когда ты «Франкенштейна» брал, ты знал, что это он, но улик не было. Помнишь, что ты сделал?

Андрей присел в соседнее кресло.

— Но ведь я был прав. Он бы до сих пор людей жарил, если бы я ему домой ту… ну… улику не подкинул.

— Ну да. В шкафу девушка зажаренная, от этого конечно трудно отвертеться.

— Да она уже мёртвая была! — закричал в бешенстве Андрей.

— Я вас не обвиняю, напротив. Вы нас очень развлекли тогда, ваша сообразительность и решимость заслуживают всяческого уважения. Но в этот раз они сыграли вам плохую службу.

— Кто этот Следящий?

— Он? Как бы вам сказать… Он экспериментатор. Занимается Он исследованием жизни. Вашей жизни. Он что-нибудь создаёт и пускает на самотёк, а потом наблюдает, исправляет, дополняет, а иногда и просто развлекается.

— И чем же Он занимался в этот раз?

— Большей частью, конечно, исправлял. Вы слишком много совершаете необдуманных поступков, тем самым вредите себе же. Вы работали над этими убийствами и знаете, как начали жить семьи убитых после работы нашего Вовы. Вам возможно интересно, почему именно убийство? А почему нет? Вы сами не раз говорили, что жизнь медленно, но верно убивает, так какая разница — сейчас или чуть позже? Тем более если кому-то от этого станет только лучше.

— Это объясняет первые пять убийств, но что же было не так с тремя последними?

— С ними всё было хорошо, но вы, Андрей, очень скоро поймали бы нашего Вову, и поэтому Он решил немного уйти от первоначальной цели. Последние три убийства помогли вашим аналитикам составить версию о религиозном помешательстве Вовы, и это его, можно сказать, оправдывало, плюс его юный возраст. Ведь сегодня в троллейбусе вы могли не ходить за ним, а просто остановить того панка, например документы проверить или ещё по какой-нибудь причине. Но вы пошли за ними. Вы поймали бы его, рано или поздно, вот мы и подстраховались.

— То есть этот Следящий может управлять людьми? Что же он не направил меня куда-нибудь в другую сторону или вообще не запретил мне его искать?

— Андрей, поймите, это было бы очень просто и скучно, а Он тоже любит почувствовать азарт.

— Вот значит как? — Андрей достал сигареты и закурил. — А если я его всё-таки убью?

— Вы сядете в тюрьму. А это ни вам, ни Ему не нужно. Я же говорю — Он очень азартен, а вы достойный противник. Кроме того, он может найти себе другого Вову, но вы уже здесь ничего сделать не сможете.

Андрей молча смотрел на Вову, замершего с улыбкой на лице.

— Значит, ничего сделать нельзя?

— И не нужно! Просто живите.

Человек поднялся и пошёл к выходу. Остановившись возле дверей, он оглянулся:

— И не забывайте, Андрей — Он наблюдает за вами. Живите так, что бы ему было интересно.