Блоги

Нам не чего не изменить в миру Все так же жадно солнце греет И я стихами так же вру Как вряд ли кто еще сумеет И за окном циклично день проходит Все так же глупо, так же как вчера Синоптики расскажут о погоде Все предсказуемо; дожди, жара. Пьяный дворник проклинает осень Окурков гору под моим окном Я сотый раз уже пытался бросить Но все откладываю на потом Я этот день уже когда-то знал Вчера, позавчера и год назад Я с той же кружкой у окна молчал И наблюдал все тот же листопад Но только память прохудилась где то А был ли я тогда с тобой знаком? Или ты встретилась мне этим летом Прижав к асфальту сердце каблуком... И был ли жив тогда один поэт? От чьих стихов меня бросало в дрожь Он задохнулся затянув пакет А в остальном все те же и все то же.. Но точно помню головную боль И на кануне вечер под гитару Мы пели вроде что-то про любовь Лаская лица ближних перегаром Нам не чего не изменить в миру И солнце врезавшись в фонарь уронит тень И даже если я умру.... То кто то с легкостью забудет этот день.

Осудите меня такого Я и сам себя рад судить Каждое утро по новой Сам себе обещаю жить Но что-то во мне колышется Может быть память потерь И вечерами мне слышится Голос манящий за дверь Голос как будто толкает "Сожги себя спичкой во тьме" Так тысячи душ сгорали Так суждено и мне... Здесь многого не успеть Задохнуться бы в этом дыму Но без дыма умеет гореть Душа, как то по своему Так без боли как будто тепло Лишь тепло а не адское пламя Меня в бар этот привело Собственными ногами И я знаю что очень скоро Душе суждено остыть Так судите меня такого Что вам стоит меня осудить..

Отдыхал один товарищ на Кавказе. Вышел вечерком в город прогуляться. Смотрит, вроде бы как пивбар стоит. Как не зайти, пивка под рыбку не выпить? Зашел. Народу мало. Только пятеро граждан в больших фуражках сидят, о чем-то своем беседуют. Наш друг кружку пива взял. Кусочек, какой то рыбки. По тем ценам и на рубль не наберется. Протягивает бармену пять рублей. Тот небрежно их в ящик кинул и в беседе тех, пятерых, самое живое участие принял. Этот, с пивом, который, к бармену: — Товарищ, а сдачу….? Бармен величественно поворачивается и спрашивает: — Тэбэ денги нада? — и в ящик полез. Там он нашел три копейки и с размаху, хлоп ими о прилавок. — На тэбэ денги! Те, что в больших фуражках замолчали. Ждут развития конфликта. Но наш парень с выдержкой оказался. Смолчал, только глазами бармена посверлил. Сел в уголок. Выпил пиво и ушел. На другой день он опять в этот же пивбар завернул. На этот раз стеснять себя не стал. Заказал и пива, и бутерброды с икрой, и рыбки красненькой. Рублей на десять, не меньше. Сел за стол, рядом с теми пятью. Они как будто со вчерашнего дня и не уходили. Выпил пивка, не спеша, закусил. Еще кружечку заказал. Выпил, встает и как будто уходить собирается. — Спасибо, — говорит, — все очень вкусно было. Но тут бармен: — Э! Дарагой, а денги? Товарищ ему: — Тебе деньги нужны? — и хлоп об прилавок заранее заготовленной трехкопеечной монетой, — На тебе деньги! У бармена глаза на лоб вылезли. Пятерка молчит. А потом все разом захохотали. Громче всех бармен: — Маладэц, дарагой! Всегда ко мне ходи. Пиво бесплатно тебе будет! А! Какой маладэц! Да? Товарищ к нему еще приходил, но как они там расплачивались, история не сохранила. Может, и правда пиво бесплатно отпускал. Пиво-то копеечное было. А чего для друга пару литров воды в бочку не добавить? Так это и впрямь — пустяк.

Когда я забуду Ваш номер, И адрес, и голос, и цвет, Все будет прекрасно, на месте, но кроме... Да просто почудилось, "кроме" и нет. И буду кого-то любить, улыбаться, И верить, что вот оно — здесь, И с кем-то по жизни бежать, кувыркаться... Счастливая буду — все есть! Ну вот и исполнятся все мои просьбы: Любимые дети, работа, семья... Одно не сказала. Еще ведь не поздно? Я только буду — не я!

Всё это бред, как оплеуха, коготь на щеке. Всё это точки в бесталковых запятых. Я чувствую себя как шизофреник, ведьма без судьбы. И я хочу рыдать, безумствовать и рвать, В минуты ссоры без причин ПН.28.10.2011г

ЯКОВ ЕСЕПКИН МУКИ ФРИДЫ Сорок седьмой фрагмент Шелк несите сугатный, червовый, Сокрывайте холодных цариц, В усыпальницах пламень восковый Паче лядвий и млечных кориц. Эти адские кущи впервые Серафимы не могут забыть, Розенкранц ли с удавкой о вые Полагает принцессам не быть. Что резвятся шафранные феи, Хватит челяди мраморных жал, Мрачен бальник исцветшей Психеи, Упасен, кто аромы бежал. Мы ль златую весну ожидали, В сеннаарских гуляли садах, Всем теперь бутоньерки раздали, Витокровные свечки во льдах. Всех нашли и гортензии в косы Перстной смерти с виньетой вожгли, И горят желтоядные осы На патинах садовой бели.

Местами жительства Атаки были «Горгулья», крыша «Пустой Глазницы» и «Поэтник». Он даже сам не знал, какое из этих мест было его любимым. Никто и не догадывался, где его искать, кроме «Поэтницы». Самое попсовое место. С маленькой изюминкой внутри. Там зажигал Озноб — звукооператор клуба. «Поэтник» — это было рабочее название. На деле же эта помойка звалась «перевернутое небо». По мнению Атаки и его знакомой Глории, это было самым тупым названием на свете. Озноб почему-то так не думал. Он гордился тем, что когда-то тут сыграла группа Кукольный Театр и ее вокалист, легендарная личность в Городе, сравнил этот клуб с перевернутым небом. Небо, грит, под ногами. Ты по нему ходишь. Никогда не замечал, не обращал внимания, на это ощущение, ощущение невесомости облаков под ногами? Это отражение неба плачет под ботинками, хохочет под кроссовками… хихикает под кедами эмообразных подростков… дети… может, мы все — глупые дети? — говорил Озноб, соединяя разноцветные кабели, не отрываясь от своих важных занятий, не разглядывая своего друга, которому тоже не было никакого дела до слов Озноба.. В Городе вообще было мало кому было до чего-то дело.. Атака даже не был уверен в том, что Озноб знает его лицо.. что при встрече на улице он узнает его до того, как Атака поздоровается с ним.. Атака был уверен, что его сосед знает всех в лицо. Каждого жителя в Городе. А если сосед не знает, то его дружок-кретин точно знает всех, кого не знает его полоумный сосед. Ходячий фантик от конфетки. Это же не город, это же военный полигон! Как можно ходить тут так, что своим блеском затмеваешь местное бледное солнце?! Атака всегда, когда думал или вспоминал о своем соседе, начинал злиться. Я знаю, почему это солнце напоминает тусклую лампочку в сортире «Пустой Глазницы». Это все из-за золотого пиджака одного кретина. — говаривал Атака. Когда оказывался в шумной компании. Когда слазил с крыши. Крыша манила его своей недоступностью. На крыше не могли его достать предки и местные маньяки. Одно было непонятно — откуда в этом малонаселенном городе столько много маньяков? И все ведь… они ведь каждый раз разные!! Ни один не повторяется… Наверное, потому что это — Город… У Атаки был даже знакомый гот — Богомерзость. Он постоянно жаловался на кошмарные суицидальные сны. Например, о том, как он вышибает себе выстрелом мозги. Во всех подробностях. Богомерзость не признавал себя готом — он верил, что он хиппи. Атака всегда над этим смеялся. Еще бы, хиппи вымерли сто лет назад. Как мамонты. И милиционеры. Атаке не снились кошмарные сны. Ему вообще не снились сны. Он сделал для этого все возможное. В аптеке недалеко от дома, где он жил, работал величайший басист города — сам Чарли. Пушечное Ядро! Сам Пушечное Ядро!! Когда Атака увидел его в первый раз, он чуть не умер от восторга. Сам Тысяча Имен подрабатывал ночью в аптеке. Как мило. Сосед Атаки покупал там СПИД для своего фрика и валерьянку для себя. Фрик же покупал валидол. Атака втаривался снотворным. Ему посоветовал Сила. Мистер Басс работал в аптеке, потому что ему тоже снились кошмарные сны. В Городе много кому снились кошмарные сны. Иногда Атака подозревал, что во множественных ночных кафе и клубах и аптеках и бильярдных именно ночью он найдет на мелких и больших должностях почти всех своих знакомых, вымирающих хиппи и цветущих металлистов, депрессивных готов и добродушных панков.. их всех объединят покрасневшие от недосыпа глаза и спидовые поскрипывания крепко сжатых челюстей… Транквилизатор — вот на что намекала эта бледная луна… это не копейка, это таблетка… Атака знал только одно яркое и безобидное место в Городе. «Горгулья». Длинная кишка с огромными очередями ярчайших электрических лампочек. Царство бликов и света. Место, где Атака боялся ослепнуть при виде нечаянно забредшего туда соседа. Слава богу, что в его маниакальную голову не приходила такая мысль. Как и вся олда, он предпочитал «Пьяную Гусеницу». Иногда, правда, в «Горгулью» заходил некто Издатель. Как всегда, строил из себя человека. И чего выпендривается? Все уже и так знают, что ему триста лет. Ну, кроме идиота-поэта из квартала восемнадцатого века. Атака радовался, что никогда не был олдой. Не, все, конечно, еще впереди, но… олда — это же такая скукота! Быть им всем что-то должным… искать себе работу в какой-нить забегаловке… то ли дело пионерия! Сиди на шее у предков и не рыпайся. Они, конечно, почитают тебе лекции, что так себя вести не надо, но они же прекрасно знают, что выживший фрик не пропадет в этом Городе! Город живет за счет фриков. Город полон клубов , полон фриков, полон забегаловок и мелких кафе.. а маньяки не нападают на дебилов… И с этой мыслью Атака спустился с трубы на крышу. Перешел по козырьку к ее краю. Посмотрел на пробегающих там, внизу, муравьев, дебилов и таких же, как он, сезонных, однодневных маньяков.. Вернулся обратно, привычно пошарил за дымовой трубой, как и многие до него. Достал широкий мясницкий тесак, уже побывавший в тысяче рук, и ухмыльнулся. Сегодня его очередь затмевать солнце. И кто знает, чьи черные волосы на этот раз привлекут его внимание… А Несколько Дней Спустя Он Опять Не Понимал Откуда В городе Столько Маньяков и ни один не повторяется… но зато... Ему перестали сниться кошмарные                                                                         сны..

1. Он задумчиво достал из кармана сигареты и закурил. Неторопливо затянулся и сказал, не глядя в глаза доктору. — Понимаете, мой брат.. — Майк, — уточнила доктор. — Да, Майк, мой брат. — уточнил он и затянулся еще раз. — его в детстве постигло несчастье. — Пауза. — он видел, как застрелился его дядя. Любимый дядя. Вы понимаете, о чем я?! — Доктор кивнула. — Запомни, ты видел и ружье, и тело, и сам процесс. — близнец кивнул. — Все наши родственнички уже умерли, нам придется выкручиваться самим. — близнец опять кивнул. В светлых глазах стояла грусть. — Помнишь Марка.. — наконец тихо сказал он. В глазах его брата появился испуг. 2. — Мы должны это сделать.— В темноте не было видно лиц, тел и мебели. Только едва слышные одинаковые голоса выдавали близнецов. — Но они не поверят.. — Помнишь Марка? —Припечатал брат брата. Тяжелый вздох и крепость сдалась. — Но я не хочу никого убивать, кроме себя. — А я не хочу убивать себя. Я хочу убить всех! И, в наступившей тишине: — Помнишь Марка.. — Почему мы должны кататься на этой фигне? — нахмурился один из близнецов. — Ну не знаю.. — пожал плечами Марк с безмятежной улыбкой. — Наверное, потому что это весело. — Или потому, что ты уже купил билеты. — И это верно, — кивнул Марк со все той же улыбкой. 3. Майк вошел в дом и, небрежно бросив обувь, пошел к себе в комнату более быстрым шагом, чем обычно. Едва кивнув своим родителям. Не прошло и получаса, как он вихрем ворвался в гостиную, разъяренный, как никогда. — Что вы с ней сделали?! — взвыл он так, как будто у него убили любимую женщину. — Понимаете… Майк.. после смерти наших родителей… он слегка… как бы так поизящней выразиться… слегка стал не в себе.. — Неадекватен, — подсказала докторша. — Да.. он начал увлекаться эзотерикой… и оригиналами французской поэзии… проще говоря, он истратил все деньги… Говоря это, Кейт слегка кривил душой. Не упоминая своих планов. Не вспоминая … 4. — Ты что делаешь?!— вскричала соседка, в ужасе всплеснув руками при виде мальчишки, хладнокровно разделывавшего на части новорожденного котенка. Кейт поднял голову. — Чего кричите? — недовольно произнес он. — Он уже мертвый, ему все равно. — Посмотрите, что он сделал с нашей морской свинкой!!— доносилось из гостиной. «Я знаю, он справится». Майк приложил ухо к полу, прислушиваясь к происходящему внизу, где несломленный десятилетний ребенок, с опухшим покрасневшим ухом, стоял перед своими хмурыми родителями и стойко встречал все их выпады в свой адрес. А когда их запал кончился, уста ребенка разомкнулись, и в полной тишине прозвучало: — Откуда вам знать, может, я хочу стать врачом? И все звуки стихли. 5. — Майк, мы не имеем столько денег, чтобы нанимать тебе учителя. Близнец нежно прижал к груди чехол с гитарой и яростно замотал головой. — Майк, — уговаривающе произнесла мать, — ты понимаешь, что творишь? Возьми пример с Кейта. Будь спокойнее…. Майк фыркнул и направился в свою комнату. — Мне что, тоже ногу сломать? — бросил он через плечо. — Он неисправим.. — Может, показать его психиатру? — Может. Только какого — правого или левого? — Лучше обоих. «Хе,» — подумал Кейт, осторожно отойдя от двери и двигаясь в свою комнату. «Меня не проведешь..» 6. — Майк! Майк!! Настойчивые крики сопровождал не менее настойчивый стук. Но Майк не слышал. Обложившись учебниками по французскому, он увлеченно переводил «Пьяный Корабль», блуждая во французских каракулях Артюра Рембо. — Знаете, есть масса аукционов, где можно купить любой подлинник… моему брату ничего не стоило взять тайком кредитную карточку отца и купить подлинник какого-нибудь Поля Верлена… Кейт невесело усмехнулся. — Просадив за пять минут годовой доход нашей семьи.. — А с дядей он так же поступал? — Нет, с дядей он имел дело уже после автокатастрофы. И Кейт помрачнел. 7. — Я вас ненавижу!! Вы постоянно уничтожаете мои вещи!! Яростный голос брата. — Но, Майк… они были куплены на наши деньги… Тихий голос матери. — Все равно!! вы только и делаете, что ломаете! Я вас терпеть не могу!! Крик души. Топот по лестнице. Кейт едва успел отпрыгнуть от двери, когда она рывком распахнулась и в комнату влетел Майк. Три дня спустя они обнаружили в гостиной Марка. — Привет, — сказал он. — Я ваш дядя.— Близнецы нахмурились.— Ваши мама и папа вчера вечером разбились на машине. Но вы же большие детки, все будет хорошо, верно? 8. — Сначала гитара, потом — Рембо… страшно подумать о том, что они сделают после! — Майк в отчаянии ходил по комнате. — Что мне еще сделать? Уйти в запой? Податься в наркоманы? Стать хиппи? А? — Скажи им, что ты их любишь. — философски произнес наблюдавший за ним из кресла Кейт. Майк остановился. — Вот в чем все дело… никогда не говори им правды… только то, что они хотят услышать… Майк успокоился только к трем часам утра. Марк хотел вызвать врача, но истерика утихла сама собой. Кейт с трудом выставил дядю из комнаты — один его вид повергал Майка в полное расстройство чувств. — Больше всего я боюсь, что ты сойдешь с ума, мой маленький глупый брат. — прошептал Кейт в ту памятную ночь. 9. — Давайте поговорим о мечтах,— предложил Марк. Близнецы молчали. Они прошли уже половину пути от школы до дома, когда молчание наконец было разрушено. Кейтом. — Когда я вырасту, я возьму ружье и перестреляю вас всех, — мрачно произнес подросток. Марк озадаченно посмотрел на него и повернулся к его брату. — Ну а ты? — спросил он. — А я повешусь, — сказал близнец. Марк замолчал и всю оставшуюся дорогу смотрел в чистое небо. Кейт тихо вошел в комнату и присел на краешек дивана перед молчащим братом. -Марк погиб. — спустя полчаса произнес Майк. И замолчал. Но спустя минуту добавил: — Он застрелился. 10. Стекло послушно холодило его ладони, как и много раз подряд до этого дня. Стекло полностью было подвластно его горькой воле, гордо протестуя против их соединения. Соединения.. соединения.. он и его брат.. его брат и он.. горькая усмешка.. «мы сами ломаем свои судьбы..».. Лицо добропорядочного продавца газет кривила невидимая никому горечь. Невидимая никому, кроме его отделившегося, как будто вылезшего из зеркала отражения. Отражения его тайных желаний, его души.. Стекло послушно вставало преградой между ними. Руби Рэд, доктор, психиатр, смотрела на эту скорбную фигуру уже третью неделю. Зная, в каком состоянии находится его брат, она умом понимала: что-то сильнее братских чувств заставляет его так стоять… что-то сильнее привязывает и приковывает к стеклу.. и это «что-то» совсем не понятно ей.. 11. Шприц и тарелка с лекарствами с грохотом покатились по кафелю. — Я не Майк!! Меня зовут Кейт!! — крик и стук в дверь палаты доносился из дальнего коридора. Сонная Руби подумала: «Майк окончательно спятил» и выписала ему еще больше лекарств. Кейт смотрел на своего брата, не в силах поверить своим глазам. Его отражение все больше теряло человеческий облик, меняло ясный взгляд на мутное стекло бездумных глазенок… разваливалось на части.. — Что с ним?.. — прошептал он. Руби подошла сзади и успокаивающе положила руку уму на плечо. — У него был кризис. Но теперь все будет в порядке. «Я… я не этого хотел…» Майк сидел в кресле, безучастный ко всему. 12. Он уже почти закончил. Почти все сделал. Скоро все будет хорошо. Скоро не останется плохих мыслей, слышишь, Майк?! Не останется ни одной плохой мысли.. все кончится, как мы и обещали.. Кейт оторвался от стекла и подошел к столу. — Ему точно стало лучше? — глухо спросил он, не поднимая на Руби глаз. — Да, он уже сам собирает какую-то мозаику… — нелепо утешила Руби.. словно это могло его утешить.. как будто его надо вообще утешать.. Кейт улыбнулся уголком губ. — Где расписаться? Упаковывая вещи Майка в больничный чемодан, медсестра что-то напевала себе под нос. Майк в смирительной рубашке сидел в инвалидном кресле, готовый к отправке. Руби, следившая за сборами, пробормотала: -Отправить в такую даль любимого брата.. — и покачала головой. 13. Солнце играло в отражениях стекол игрушечных домов искусно сделанного макета, уютно устроившегося на широком подоконнике большого окна больничной палаты. Солнце рисовало причудливые узоры на полу.. его лучи коварно ползли по мебели, подбираясь к сидящему в кресле Майку. Солнцу не было никакого дела до бессмысленности его существования. Жалким напоминанием о былом участии на столе стояли цветы в стеклянной вазе. Но Майку было уже все равно. — Прости, Кейт, но так надо. Мне очень жаль ломать твою игру. — прошептал Майк, глядя на распластавшееся перед ним тело, так похожее на его собственное. — Помнишь, ты сказал, что не хочешь умирать? Вот ты и построишь хрустальный мир. Утром Кейт видел Майка. За стеклом. Больничным стеклом. Очень больно… ..когда воспоминания возвращаются.. 14. Кейт опустил жалобно звякнувшие ключи в карман и тяжело прислонился к двери. Впереди была самая трудная часть плана. Собравшись с силами, напомнив о Марке и своих неосторожных детских словах, он усмехнулся и пошел вниз, в свой подвал, глупо хихикая и напевая себе под нос ten little Indians. Гулко звенела лестница под его ритмичными шагами. Взрыв расцвел яркой, пышной, алой розой, вбирая в себя все дома, пылинки, людей и зверей.. все кирпичики прошлой жизни и Кейта.. и Майка.. воспоминания и горечь потерь, все безжалостные ловушки прошлого… и несостоявшиеся надежды будущего… все прошлые обиды и детские воспоминания расцвели ярким бутоном уничтожения… Самый яркий цветок Кейта прочно занял свое место в мире. Место существования… … место оценки за сданный экзамен, за прилежно выученный урок… за увлечение старыми историями… бывший мальчик получил «отлично»…в первый и последний раз. For Terry Robins

поуговаривать тебя еще? рыжая пакость, маленькое белое пятнышко, упрямая, как целое стадо ослов, почти робот. скажи, ты вообще когда-нибудь спишь? ни слова. молчит. обломаю карандаш о твою невозможную красоту, сломаю свои мозги, возможно, даже умру, но ты откроешь свои глаза так, как я смогу их нарисовать, подлая, но такая красивая, сволочь рыжая.

Предлагаю всем желающим задачку. Она логическая и не скажу, что сложная (ушло пять минут у меня). Не пугайтесь, что японский, знать его совсем необязательно (1) Ямамото-сан-ва кимоно-о кимасу. (2) Накамура-сан-ва бо:си-о кабуримасу. (3) То:яма-сан-ва тэбукуро-о хамэмасу. (4) Ямамото-сан-ва дзубон-о хакимасу. (5) То:яма-сан-ва о:ба:-о кимасу. (6) Ямада-сан-ва куцу-о хакимасу. (7) Накамура-сан-ва юбива-о хамэмасу. (8) Ямада-сан-ва сэйбо-о кабуримасу. (9) Абэ-сан-ва кусарикатабира-о кимасу. (a) Тояма надевает пальто. (b) Тояма надевает перчатки. (c) Ямада надевает ботинки. (d) Ямада надевает фуражку. (e) Ямамото надевает кимоно. (f) Ямамото надевает штаны. (g) Абэ надевает кольчугу. (h) Накамура надевает кольцо. (i) Накамура надевает шапку. Задание 1. Установите правильные переводы. Поясните ваше решение. Задание 2. Даны еще пять японских предложений с переводами. Заполните пропуски: (1) Такахаси-сан-ва удэва-о ... Такахаси надевает браслет. (2) Токугава-сан-ва сяцу-о ... Токугава надевает рубашку. (3) Каваниси-сан-ва о:кан-о ... Каваниси надевает корону. (4) Танака-сан-ва куцусита-о ... Танака надевает носки. (5) То:гава-сан-ва утю:бо:-о ... Тогава надевает гермошлем.

Яков ЕСЕПКИН К АННАБЕЛЬ Шестьдесят шестой фрагмент Сад не вспомнит шагов опоенных, Виноградов горьки остия, Если пить — из амфор червопенных, Восьмисвечья в серебре тая. Мглы сие и хрусталь преложатся, Белый чай нам заварит Колон, Тут ли фавны слепые кружатся И куррару лиет Аполлон. Будем пестовать гроздия гнева, Нетлеенные кисти с хламид Обрывать и тлести, Женевьева, Сумрак жёлтый древней пирамид. Наши ль статуи плачут наивно, Чу, в музеях канцоны звучат, Покрывало небес благодивно, Гипс кровавый юниды влачат. Широки арамейские сени, Ал ещё их оплаканный тлен, И упали бы здесь на колени Во крови — нет у мертвых колен.

не смотри на меня таким взглядом, не молчи на меня своим красноречием, я все равно из кожи вон вылезу, все равно у тебя будут пули ветра, и тонкая красная струйка пробежит по твоей щеке, оттеняя бледное, почти белое лицо. мой бледный мим, жалкий упрямец, наверное, скоро тебе все же, наконец, станет все равно.

Какая ужасная ночь... И снова все впереди... Я так боюсь одиночества... Наверное поэтому и пишу тебе, звоню, надоедаю... Но ты сам этого хочешь... Или мне просто кажется?.. Кажется?... Кажется... Ты столько раз меня терял, что порой я думаю, что в этот последний раз ты меня просто забудешь.. а этот последний раз оказывается не последним и мне приходится снова и снова переживать весь этот ужас.. какая ужасная ночь...

А в конечности я умерла от безысходности В конечности я просто разучилась мечтать Девочка которая хотела с неба звезды..просто выросла Девочка перестала сказки читать Наивная девочка, с глазами цвета осень Никогда больше никого не полюбит И если кто-нибуть когда-нибудь спросит Она лишь музыку в наушниках погромче врубит Что бы не слышать той боли, что бы не чувствовать Мёртвые ведь не умеют страдать А еще вы слышали? они не умеют мечтать. И каждый день, как предыдущей девочка уже никого не ждет она больше не хочет верить в искренность свет в ее душу никогда не придет Девочке с разбитым сердцем никогда не бить счастливой И пусть ее руки дрожат как листва Пытаясь подкурить затянуться забыть Сделать вид что совсем не больно, что не сжымает по ночам пустота Она улыбнеться и скажет «Я? Да нет не грустна! Какая осень в душе? Что вы, весна!» Но вы знаете я расскажу вам один секрет У мертвецов души нет…

Яков ЕСЕПКИН К АННАБЕЛЬ Пятьдесят второй фрагмент Парки белые трюфели чают, Яств столы ныне гробов не ждут, Вновь пурпурные дивы скучают И альковы сохранность блюдут. Все музыки пьяны и блудницы, Из Ефеса получим ли весть, Содомитские мчат колесницы, Томный шелест кому перевесть. Именитства окончились тризной, Прячут ключники в подпол клико, Бязь коринфскую ветхой старизной Покрывают, сколь время легко. Гасим свечки витые, галаты Нощь не могут прейти, золота Смерть для первых, иные Элаты Мрамром неба возвысит фита. Мало будет скучающим дивам Чермных роз и путраментов сех, Выжжем цветы очами и к Фивам Низойдем, чтоб рыдать обо всех.

хочешь, я выверну себя наизнанку, ради твоей улыбки и останусь лежать на белом снегу истекая пафосом и соплями, и биение моего сердца будет похоже на нервные барабаны рок-группы, играющей в стиле хэви-металл, а может, даже чем-то напомнит тебе индустриальные ритмы, я буду лежать на дороге, собою наружу, по мне будут ездить машины, наматывать душу на колеса, я буду думать, что ты улыбаешься, потому что мне теперь думать так можно.

перезалью свое тело на сервак жизни, может, мне тогда будет проще справляться с проблемой, которая возникла. пропишу себе новую личность, чуток оставлю от прежней, загружу пару лишних ребер и сисек добавлю для верности и интеллекта, может, тогда будет легче, может, тогда будет проще справляться с острой нехваткой слов из графы "добрые"

ЯКОВ ЕСЕПКИН НАЗИДАНИЕ МИДАСУ     Двадцать восьмой фрагмент Онемеют Петрополей арки, Хмель барочные стены увьет, И потушим свечные огарки, Ангелов ли им равный убьет. Не успели на бал к Лорелее, Хоть воздышим эгейской армой, Чу, сильфиды летят по аллее За царевнами с шейной тесьмой. Умерли мы, а властвуют музы И веселием свет обуян, Шестигранник садовые узы Женевьевам дарит и туман. Франсуа пунш маковый алкает, Брадобрея сквозные персты Во альковные яства макает, Зрите, веи, сие красоты. Поминай иродиц в предстоящем, Им зацветших не хватит столбов, Сколь портальные сады обрящем С тленом роз на пергаментах лбов.

В последнее время меня не отпускает ощущение собственной проблемности. Я — проблема...Для родителей, для себя, для друзей. Пожалуй, только для тех, кто со мной не знаком, проблемой не являюсь. Мало того, что проблема, так ещё и неудачница. Учась на третьем курсе мне приходится брать академку и восстанавливаться на второй из-за хвостов по летней сессии. А из-за чего хвосты нарисовались? Личные переживания + не слишком отличные отношения с родителями + паскудно пошатнувшееся здоровье. Зато теперь полный шоколад. Медобследования, восстановление, новые ругачки с родителями и отвратительное душевное состояние. При чём последнего можно было бы избежать, просто не наступая на прошлогодние грабли, но мы ж бараны! Мы всё ещё верим в то, что интернетах тоже возможна хорошая крепкая дружба! А потому безвозмездно раздариваем кусочки сердца людям, которые вдоволь наигравшись, вышвыривают их за ненадобностью. Хорошее наказание за наивное доверие. Раз, два, три, четыре... Я не знаю, на скольких ещё его хватит. Пожалуй, только один человек уже больше двух лет, неизменно дарит мне улыбку и тепло, пускай редко и именно в этих интернетах, но дарит безвозмездно, раскрываясь передо мной в той же степени, что и я перед ним. Это чертовски ценно. Пускай ты этого и не прочтёшь, но я люблю тебя, Ветер. Как искреннего и лучшего друга и брата по духу. Но даже наличие Ветра не спасает от гадких мыслей, что от проблемы в виде меня можно избавиться и легко. P.S. Великих мыслителей с их "всё пройдёт" прошу сразу проходить мимо. Отдельно для лиц с завышенным ЧСВ типа Сикамбра, вас я тоже прошу пройти мимо. Эта запись создана исключительно ради того, чтобы куда-то высказаться, ибо наболело.