Гламурный пАдоначек — ...это мир. он такой.

— Тварь… я из-за тебя выставлена шлюхой…

— Это мир… Он такой. (тихо)

— Ты болен…

— (молчанье и равнодушный взгляд)

— С кем я вообще разговариваю? Тебе просто всё равно…

— (всё тоже равнодушное молчание, только теперь он ещё и начал медленно чистить фисташку)

Хватает его за подбородок, поворачивает к себе и с небольшого размаха бьёт пощёчину… Хлёсткий звук разносится по всему бару. И только тогда он, ещё немного задержав свой взгляд, на не дочищенной фисташке перевёл его на напряжённое лицо девушки.

Она испугалась, это было видно в её глазах. Они начали растерянно бегать по его лицу, следить за каждым движением его стянувшихся от злости губ, напряжённых скул.

Полное молчание.

Его взгляд продолжает колоть, да, да, именно колоть её испуганные глаза.

Она явно проигрывает в этой дуэли. Её рука находящаяся всё ещё на его подбородке начинает судорожно трястись. Он видит в ней слабость, видит её растерянность… её испуг, даже не от последствий удара, нет, в ответ он её не ударит. Он видит в её глазах испуг потери того, кем жила эти три дня… Да, всего три… Но они были явно лучшими в её жизни.

С её глаз бегающих по его небритому лицу, на щеку выкатывается слеза. Она хлопает длинными накрашенными ресницами, растекается тушь. Её рука начинает плавно гладить его по щеке. Вторая медленно поднимается и ложится ему на плечо.

Наконец он немного послабив грозную маску на лице произносит:

— Иди ко мне…

Его сильные руки обхватывают её тонкую талию и прижимают её к себе. Объятья. Жаркие поцелуи. Её слёзы продолжают бежать по щекам. Он немного отталкивает её от себя. Зовёт бармена, просит у него салфетку и бросает ей.

— Я сейчас вернусь.

        Она кивает и вытирает растёкшуюся тушь.

        Через несколько минут он возвращается, берёт её за руку и махнув бармену уходит.

        Она счастлива, это видно по тому, как она залезла ему под руку и крепко обняла.

Для него, она нечто (даже не «некто»)

Для неё, он всё…

Но сегодня они вместе... Пускай только сегодня...