Alam-Tirra — Гость

Купила струны для гитары.

Нейлон. На ощупь словно шелк.

Последний писк! Сыграю фолк

Под вечер я в своей квартире...

...Пришла. Мой бог! Их кто-то стырил!

Они ведь были прямо тут.

Ну, нет! Дела так не пойдут!

И струны те пошла искать я.

Искала долго под кроватью,

За шкафом, под ковром... Для мыши.

Зову — молчат. Молчат... Не дышат...

Я позвала еще разок.

Из-под кровати — голосок:

«Чего шумишь, здесь люди спят!

Таких как я — боготворят,

А ты мне спать возней мешаешь…

Ты ничего не понимаешь!

Я так устал! Хочу покоя,

А мне дают совсем другое!»

Я удивилась. Что за вести?

С кем говорить имею честь я?

И вот, я слышу в ля-миноре:

«Все струны где-то в коридоре».

«Ты кто такой?»

— спросила строго.

«Ну вот, чуть гости за порогом,

Ты сразу спрашиваешь, кто я?

Я позабыл! На ваше горе…»

«Ты — брат, быть может, домовым,

Что спят по трубам дымовым,

А ночью подметают в доме?»

«По-вашему, я тролльей крови?

Скажу вам больше: я не гном!»

«Тогда, наверно, не в своем

Вы просто доме оказались?

Зачем, скажите, вы пытались

Стащить нейлоновые струны?»

«Вы для ответа слишком юны!»

Итак, пыталась я полночи

Понять, кто гость, и что он хочет,

Но — бесполезно все. С рассветом

Он оказался лишь поэтом,

Который в Новый Год напился,

И под кровать, как мышь, забился.

Все утро он читал стихи,

Чтоб я не стыла от тоски.

Потом играл он на гитаре,

Потом кружили с ним мы в паре,

Затем он на часы взглянул,

В испуге крикнув:

«Караул!», —

Исчез, как дым. Ушел навек.

Загадочнейший человек!

Лишь имени его не знала.

От этого мне грустно стало.

Держа в руках свою гитару,

Я окуналась в те же чары,

Которых полон был мой дом,

Когда поэт был гостем в нём,

Когда поэт, нарушив тишь,

Спросил меня:

«Чего шумишь?»

Когда пропел он в ля-миноре:

«Все струны где-то в коридоре».

Когда пыталась я полночи

Понять, кто гость, и что он хочет.

Когда с алеющим рассветом

Он оказался лишь поэтом,

Который в Новый Год напился,

И под кровать, как мышь, забился,

Когда читал он мне стихи,

Чтоб я не стыла от тоски.

Когда играл он на гитаре,

Когда кружили с ним мы в паре,

Когда он на часы взглянул,

В испуге крикнув:

«Караул!», —

Когда исчез, как дым, навек.

Загадочнейший человек!

Когда сидела я с гитарой,

И окуналась в эти чары,

Которых полон был мой дом,

Когда поэт был гостем в нем.