Моргая слепыми глазами,
Я к Ней, спотыкаясь, пришел:
«Скажите, что сделать мне Маме —
И стало бы ей хорошо?
Мама страдает и плачет,
Хотя ей по жизни везет,
Но только одна лишь удача
Душе ничего не дает.
Ей муж — не богатый, не бедный,
Ребенок — не добрый, не злой,
И счастье семейное крепнет,
И беды идут стороной…
Но муки, что видно по слезам,
Терзают опять и опять,
Как будто чьи-то угрозы
Ее заставляют рыдать.
Когда над постелью склонится
Укроет меня одеялом,
Согнется под каплей ресница,
И Мама вздохнет устало,
А сынок, что не видит вовсе,
Протянет руку вперед:
«Мама, мамуля, не бойся…»,
И слезу рукою смахнет…
Скажите мне, Ведьма, что делать?
Как излечить ее хворь?
Чтобы душа ее пела!
Чтобы ушла ее боль!..»
Скрыта во тьме моих глаз —
Видно едва лишь пятно –
В хибарке, где негде упасть,
Ведьма казалась мне сном.
«У меня есть немного монет,
Я душу могу Вам продать:
Не говорите мне «нет» —
Мама не может страдать»
«Ты любящий сын, Человек, —
Со скрипом ответила тень, —
Другой бы желал себе век,
А ты все успеешь за день…
Другой бы мечтал стать царем,
Не зная, что он уже раб,
Что есть червоточинка в нем,
А ты быть простым просто рад…
Ты счастье свое отдаешь
Тому, кто тебя родила,
И жизнь ты не ценишь ни в грош…
Но воля твоя как скала?»
«Она же меня воспитала,
Растила, терпела… смогла!
Ты правильно, Ведьма, сказала:
Мама меня родила!
И воля… при чем же тут воля?
Любовь мною движет одна.
Жажду я взять ее горе,
Чтоб не страдала она!»
«Понятно твое мне стремление –
Но я не могу здесь помочь…»
В глазах заиграли тени…
«…Всего лишь природы дочь,
И силы, что властны над духом,
Я не могу подчинить…
Может быть, боль чуть притухнет…
Тебе остается любить…»
«Скажи мне, старуха, откуда
Берутся такие страдания…
Поверь, они больше не будут
Душу и сердце ранить!»
«Страдания идут от тебя, —
Ведьма притронулась к векам, —
Глаза твои вечно спят,
Тебе не поможет и лекарь…»
Я уходил, не прощаясь,
Сбивая мебель с пути.
Смерть не страшна… как и старость —
Страшнее слабость любви.
Зачем же страдаешь ты, Мама?
Зачем же терзаешься ты?
Я мечтаю, что зрячим стану,
Но моими пусть будут мечты!..
Я упал — удар о затылок,
С трудом, чуть шатаясь, встал.
Тело от боли взвыло…
Будь проклята слепота!
Будь проклято это солнце,
Что не может пробиться сквозь тьму,
Что не может с нею бороться.
Мне бороться с ней одному.
***
Я склонился тихо над Мамой,
Спит в кровати, не дождалась,
И отчетливо вижу рану,
Что имеет над нею власть.
Пусть слепец, но я вижу слезы –
Щеки горечью обожжет,
Вижу жалость, что в мелких дозах
Сердце Мамы на части рвет.
Ты не бойся, — я повторяю
Про себя словно мантру слова, —
Ты не бойся, не бойся. Я знаю,
Что я счастлив, пока ты жива.
Я готов оставаться незрячим
Не увиденный мир отпустить,
Я люблю тебя, Мама, и значит:
Не увидеть, а главное — жить.
Я склонился устало над Мамой,
Прикоснулся устами к челу,
Сжал — «Крепись!» — ее руки руками…
Незаметно и сам я уснул…
И сквозь сон ощутил поцелуи,
Покрывали что веки мои,
Страшно жаркие как Везувий…
Я взглянул — это Мама стоит…
Я взглянул и увидел морщины,
Обрамленные сединой,
А еще — гордый взгляд на сына,
Взгляд ее, что любуется мной.
Я прозрел от любви материнской,
От страданий ее за меня.
Ласка мамы не может не литься
Божьим светом, не исцелять.
Я прозрел, и я смог написать
То, чего не сказать и словами,
Хотя стоило бы сказать —
«Я люблю тебя!» — своей Маме.
Спасибо, с огромным уважением и искренним восхищением,
Мара