Гадкий Утёнок — Он шёл домой...

Три квартала по прямой, затем налево поворот.

Вокруг порхали мысли незнакомых людей,

И из-за них он старался идти быстрей.

Он считал себя умным, по крайней мере

Умнее этих людей в пиджаках из мэрии.

А на нём футболка: «Rock-n-Roll will be dead»

И в кармане гарантийный талон на обед.

А за несколько тысяч километров отсюда

Жила она с прекрасным именем, но он звал её «Чудо»,

Но с одной лишь мыслью: «Чудес не бывает»,

Он делал вывод, что её он не знает.

И с третьей сигаретой он пришёл домой,

По телевизору пугали новой войной.

Он смеялся, но вдруг в немоте застыл рот,

Он узнал, что на соседней улице открыт фронт.

Перспектива осталась, но этого мало,

Он взял такси со словами: «Шеф, до вокзала».

Купив последний билет в последний вагон,

Ему сказали, что фронт ступил к нему на балкон.

И поезд мчался как будто на встречу к невесте.

В его купе вошла дама, и он вспомнил о чести,

Но дама не верила, что есть ещё джентльмены,

И предложила ему пять вариантов измены.

Он вышел в тамбур и сквозь колёсные стоны

К нему прокралась мысль: «Не открыть ли кингстоны?»,

Но проходящий мимо боцман сказал,

Что фронт уже облюбовал его зал.

Какое чудное место, конечная станция.

Он спустился в метро, на стенах абстракции,

Он доехал по схеме до станции «Чудо»,

Поняв это по развешанным вокруг куклам Вуду.

Выйдя на улицу, он удивился.

Это был его город, в который влюбился

Неизвестный поэт примерно на год.

Но куда-то делся бушующий фронт.

И он понял, почему отступила война,

Возле подъезда стояла она.

Все, кто были раньше — как живой тир,

А она первая, кто принесла ему мир.

Они, наверно, жили долго и умерли вместе.

Она — ангел мира, он — хранитель чести.

И пока каждый не сделает свой поворот,

Нет гарантий, что за оком не откроется фронт.

Нет, что вы, это не мораль и не наставленье.

Дослушали до конца — спасибо за терпенье.

Это просто часть жизни, мгновения дней,

Которые он (или я) подарил ей…