Михаил Берсенев — Клептоман. ГЛАВА 14. Психотерапия гневом

В три часа этого же дня Автандил Семенов показал на боксерскую грушу, висевшую в кабинете психотерапевта:

-Если у вас в результате сегодняшнего сеанса возникнет желание и потребность выплеснуть свой гнев, прошу вас, использовать указанную боксерскую грушу. Не беспокойтесь, она мягкая и хорошо закреплена. Я пока не буду раскрывать вам секрет, для чего этот снаряд висит у меня в кабинете. Но поверьте, не для того, чтобы я здесь тренировался, и не для того, чтобы на сеансах мои пациенты представляли себя Муххамедами Али.

— А почему бы нет! — вдруг сам заинтересовался Федор Куравлев. — Муххамед Али — великая фигура, человек-скала, человек-воплощение силы воли и воли к победе. Мне кажется, для многих ваших пациентов он стал бы отличным маяком для движения к цели!

-Возможно, возможно, это удачная мысль! — сдержанно ответил доктор. –Но давайте не будем отклонятся от нашей тактики лечения. Я вижу, что вы значительно напряжены, с трудом сдерживаете себя, чтобы не послать меня на три общеизвестные буквы и, возможно, сомневаетесь в моей квалификации! Я не в обиде. Такое в нашей практике случается часто. Я спокойно излагаю вам дальнейший план, несмотря ни на что: после моего вступительного слова, мы проведем сеанс эмоционально-стрессовой терапии, а затем, я буду применять к вам тактику научного гипноза. Итак, вы готовы?

-Валяйте, доктор, — ухмыльнулся Федор Куравлев

-Итак, как вы знаете, есть определенная часть людей, которых можно отнести к так называемым «отбросам» общества. Так вот, должен вам сообщить, что в этом кабинете сейчас находится как раз один такой «отброс», если так можно выразиться.

    Доктор внимательно стал следить за пациентом, а пациент расширил глаза от изумления и резко убрал ухмылку с лица.

-Что-что, доктор, только что сказали?! Здесь есть «отброс» общества? Как же вы людей лечите, если вы сами же о себе такого низкого мнения! Нет, вы знаете, Автандил, я, конечно, не все одобряю в ваших методиках и подходах к лечению, но смею вас заверить, что вы не «отброс», даже не «отбросик», вы уважа…

-Я не сказал, что я себя имею в виду, — повысил голос целитель душ. — Я имел в виду вас! Вы, Федор Куравлев, и есть яркий представитель «отбросов» общества! Это вы — «отброс»! Причем, весьма протухший!

   У Федора глаза заблестели от гнева. Он даже приподнялся из кресла, но доктор остановил его жестом и, повысив голос, продолжил:

-Так вот. Если человек ворует что-то, и при этом не может остановиться, если он подает такой гадкий пример даже своему маленькому сыну, который, как мне сказала Алевтина, тоже начал красть у своих сверстников мелкие безделушки, то такой человек не может быть назван здоровым представителем этноса. Отец, своим примером подталкивающий на воровство и обман, мы называем «отбросом» общества. А учитывая, что яблоко от яблони не далеко падает, то количество «отбросов» увеличивается с геометрической прогрессией!

Ибо маленький человечек, таким образом, обязательно вырастит в большого вора!

    Автандил Семенов закончил свой оскорбительный и обличительный выпад против своего же клиента и замолчал, безучастно уставившись в окно.

   Куравлев побелел от гнева. От того гнева, что копился в нем все это последнее время. Вместо успокоения, обещанного ему Алевтиной, Семенов вызвал в нем еще большую волну озлобления и ненависти. Психотерапевт же увидел, что пациент доходит до нужной кондиции, и решил: пришло время усилить провокационное воздействие!

-А ваша жена — блядь! Она сама чуть было не призналась мне, что спит с таксистами, а не с вами, уважаемый отброс общества! Она спит не только с таксистами, но и с дворниками, грузчиками, водителями…

Автандил Семенов переборщил с усилением воздействия. Он считал, что подобные оскорбления в нужный момент, являются частью терапии гневом. Он эту терапию применял лишь однажды и тогда мужчина трижды ударил со всей силы висящую рядом боксерскую грушу. Боксерская груша, в принципе, тоже психотерапевтический инструмент. Методичное поколачивание этого спортивного снаряда позволяет мужчине, да и женщине, «выпустить пары», разрядится, скинуть с себя оцепенение депрессии. Плюс здесь еще работают мышцы тела. Но на этот раз дело обернулось по неудачному для Семенова сценарию. Взбешенный Куравлев мигом преодолел разделяющее его и лечащего его семью «кудесника душ». Боксерская груша осталась нетронутой. Пациент избрал вместо кожаной груши мягкую челюсть доктора. В результате быстрого прыжка и молниеносного удара, психотерапевт Автандил Семенов перелетел через диван за своей спиной, с грохотом, как сбитый истребитель рухнул за диваном на пол и затих. Лишь две направленные на потолок ноги доктора торчали теперь из-за спинки предмета мягкой мебели. Боксерской груше все же досталось несколько ударов, но они были сделаны уже уходящим бизнесменом для выброса остатков гнева. Основной же всплеск этого бурного гнева героически принял на себя Автандил Семенов.

   Разочаровавшись в возможности избавиться от позорной страсти, Федор ударился в загул. Он поехал на такси к своему армейскому товарищу, главному редактору местной газеты «Светлый путь» в небольшой городок типа поселка, что под Костромой. В дорогу себе он себе купил большую бутылку виски и легких закусок. Какое-то количество денег у него было с собой. Банковские карточки благоразумно остались дома. Уже когда они выехали на трассу за пределы Москвы, он набрал номер жены.

-Твой психотерапевт Автандил довыпендривался!— начал клептоман после приветствия жены, испив очередную изрядную порцию виски из бутылки. — Теперь отдыхает. Но, это ладно. Скажи, Алевтина, ты что действительно знала, что Артем начал подворовывать у одноклассников и сказала об этом Семенову?

-Да, я действительно обращалась к нему и с этим вопросом. Он на самом деле помог многим в решении их психологических проблем и зависимостей. Я бы не рекомендовала тебе плохого специалиста!

-Этот твой специалист заявил мне сегодня, что ты спишь с таксистами, дворниками, грузчиками и водителями! Я всех упомянул?

Таксист с интересом посмтрел на пассажира на заднем сиденье, а голос жены в трубке замолк на некоторое время.

-Это тебе Автандил сказал?

-Да, твой любимый Автандил!

-Федя, вы, что там с Семеновым, что-то курили на сеансе, или нюхали? Что за бред!

Семенов — интеллигентный человек, доктор медицинских наук. У него защищенная диссертация по теме «Лечение гипнозом пограничных расстройств психики».

Культурнейший человек.

-Культурнейший человек назвал тебя культурно: блядью! И это он посмел сказать мне, твоему мужу! Этот «сморчок» выжил из ума!

— Такое он мог сказать только с лечебной целью. Он говорил мне, что сегодня у вас будет сеанс стрессотерапии гневом.

-Стрессотерапии?! Ну, я ему устроил сам терапию!

— Что ты сделал с уважаемым сморчком? Ой, извиняюсь, доктором? — запуталась немного Алевтина.

— Твой Автандил после сеанса почувствовал себя плохо. И лежит за диваном. Его небольшие кроссовки тридцать пятого размера смотрят в потолок.

-Ты его ударил? Как ты мог! У тебя сорок пятый размер, а у него даже ножка малюсенькая!

-А что я должен был, эту дурацкую грушу в гневе лупить, когда его ехидная физиономия была рядом и когда он оскорблял меня и тебя?

-Он это говорил чисто из лечебных целей! Ты же сам понимаешь!

-Сейчас, может и понимаю. Но не тогда, во время сеанса…

-А ты сейчас где?

-Я направляюсь в Кострому к Мишке Оптимистову. Меня все задолбало! Я еду к армейскому дружку. Несколько дней не жди меня дома. Извини. Устал я, да еще этот сеанс, неудачи в лечении. Хорошо, что на работе все нормально. А вот с моей болезнью — нет! Поеду к мишке, он давно звал.

-К Мишке?! Вы же там будете квасить! Все твои поездки туда были сильно пьяными! Зачем тебе это нужно?

-А я таким образом сброшу остатки внутреннего гнева и напряжения. Телефон будет включен. А по поводу того, что мы будем пить — однозначно будем! Более того, я уже сейчас в такси потягиваю виски. Меня ждет красивейший город в лесах, рыбалка и даже ознакомление с художественными произведениями Оптимистова!

-С этими его статьями о каннибалах, маньяках, вурдалаках и катастрофах?

-Он еще картины пишет, как ты помнишь. И весьма неплохие! Знаешь, женушка, прошу: не беспокой меня, пожалуйста, в эти дни. Только по работе или экстренным делам. Хотя я все проблемы решил на службе, но если будет необходимость

-С работой и я легко справлюсь! Здесь не беспокойся! Ладно! Я тебя поняла. Береги себя!

Я тебя все равно люблю. Мишке привет передавай! Гуляй, если тебе станет от этого полегче! Запретить тебе это я не могу и не буду. Посмотрим, насколько тебя хватит.

-Я тоже тебя люблю, Алевтинка! — искренне признался Федор Куравлев.

Супруги распрощались, а таксист продолжил вести машину в сторону славного города Кострома.

   Оптимистов был сослуживцем Куравлева по армии. Они поддерживали нечастые, но дружеские контакты. Газетчик нечасто выбирался в Москву, он больше любил Санкт-Петербург. В свободное время от газеты он писал замечательные пейзажи города Костромы и ее окрестностей. И вот такси с Федором Куравлевым летело навстречу этим пейзажам. Встреча двух старых друзей была, как обычно, бурной. Итак, теперь московский бизнесмен и живописец в свободное время сидели в лучшем кафе родного городка Оптимистова. Деньги, как это водится, были у обоих. В ход шла уже вторая бутылка виски и друзья говорили непрерывно, перебивая друг друга и не особенно слушая собеседника. Таким образом, начался их привычный при встрече отрыв. Веселый Мишка позвонил своей супруге Веронике Оптимистовой и сообщил «радостную» для нее новость: его московский армейский дружок уже в городе! Супруга Оптимистова, в отличие от мужа, совершенно не переносила алкоголь, и это сообщение ее не очень-то обрадовало. Куравлев же подсластил пилюлю, достав из пакета, дорогие, настоящие французские духи.

-Солнышко, я держу в руках красивую коробочку духов. Не с нашего рынка, даже не с московского, а из настоящего парижского бутика. «Журавль» притаранил тебе в подарок!

Федор Куравлев улыбнулся при упоминании его армейской клички.

-Когда мы приедем домой, мы вряд ли будем пахнуть так же привлекательно, как эти замечательные духи. Но зато мы везем их тебе! Солнышко, теперь ты нас пустишь домой?

-Что ж, вы меня опять купили! — довольным голосом ответила супруга журналиста.

-У нас же рыночная, вроде бы, экономика, Вероничка! — задорно прокричал в трубку Михаил и попрощался до вечера с женой.

-Мы ее опять купили!— поделился новостью с собутыльником,— Нас ждет ночлег, теплые постели и вкуснейшее жаркое. Добро пожаловать в костромской край, друг!

   Через неделю после приезда сослуживца Оптимистова, московского бизнесмена Федора Куравлева, оба друга оказались в славном городе Костроме, куда поехали навестить теперь уже сокурсника Михаила Оптимистова по журфаку МГУ Толю Ревенко. Следует

Сказать, что с Куравлева и Оптимистова сошел их привычный лоск интеллигентных и аккуратных мужчин, появилась уже заметная небритость и некоторая помятость на лицах. Денег у них оставалось уже немного, Вероника Оптимистова уже с недовольством смотрела на похождения друзей, но армейские дружки продолжали свой веселый загул.

Анатолий Ревенко также с радостью принял гостей у себя в Костроме. Таким образом, еще через три дня пребывания в гостях в Костроме, в местный супермаркет ввалилась парочка взъерошенных, небритых, нетрезвых и явно не респектабельных посетителей.

Третий боец — Анатолий Ревенко, возлежал дома на диване и отказывался вставать. Вернее, он не особо-то и отказывался, но чисто физически принять устойчивое вертикальное положение, был неспособен.

    Два армейских дружка стояли у стенда с ликеро-водочными изделиями и доставали из всех карманов мятые купюры разных достоинств. Шатаясь, пытаясь сложить все купюры в стопочку и их пересчитать, они прикинули, что еще на две бутылки водки средств у них хватит. Эти две бутылки они и положили в корзину супермаркета. В эту же корзину они положили банку соленых огурцов, половинку черного хлеба. Охрана магазина по привычке достаточно внимательно следила за клиентами подобного типа. Миша и Федя уже направились к кассе, когда Федя увидел стеллаж с выложенным на нем шоколадом. Удержаться он не смог и на сей раз уже три плитки шоколада были засунуты в его уже грязные носки. Федя, как джентльмен, подумал и о жене Оптимистова. К шоколадке он почему-то приложить и плюшевого зайчонка, который так завлекательно смотрел на него с полок для игрушек. Сей зайчонок незаметно, как полагал Федя, перекочевал с полки в его штаны. Они оплатили на кассе водку и закуску и уже почти дошли до выхода, когда сильная рука молодого охранника сжалась на запястье Куравлева. Последний разглядел нетрезвыми глазами силуэты двух высоких ребят в униформе и промычал им:

-А че?

-Отойдем-ка в подсобку, мы тебя проверим! — приказным тоном заявил старший сотрудник службы безопасности.

-С какой это стати?— возмутился Оптимистов,— Мы ничего плохого не делали!

-Да? Ничего не делали? А что у твоего кореша в носках? И что у него в штанах? Мы считаем, что у него там шоколад и зайчик.

-Зайчик в штанах? Ребят, вы чего сегодня нюхали? Шоколад в носке? Да вы что, он же вонючий будет! Мы уж четыре дня, как не мылись! Федя, что они такое говорят?

Федор молчал. Охранник оттащил за руку Куравлева в подсобку. Оптимистов, естественно, последовал за другом. Замыкал процессию еще один охранник, помоложе первого.

-Подними штанину,— грубо приказал один из молодых ребят,— и вынимай из штанов, что там у тебя!

-Эй! Вы совсем охренели!— крикнул Оптимистов,— Вы отве…

-Заткнись ты, пьянь!— прервал его второй охранник.

-Да ты знаешь, кто я!— вдруг решил нагнать страху Куравлев,— Я из Москвы, бизнесмен известный, а ты мне здесь приказываешь, что делать! Я с охраной везде хожу!

    Охранники посмотрели на пол, где стояла корзина с покупками известного бизнесмена из Москвы и, видимо, его партнера тоже, по всей видимости, видного бизнесмена из столицы. А покупки эти состояли из двух бутылок одной из самых дешевых водок, половинки черного хлеба и банки консервированных огурцов.

-Ага, значит, видные бизнесмены нынче в Костроме сидят на строгой диете?— съязвил самый молодой из двух охранников, и вдруг резко поднял штанину Куравлева. Из носка торчали рядком три ярких обертки шоколадных батончиков.

-Это, бля,— указал он на шоколадки,— у московских бизнесменов особый вкус, особый шик закусывать ворованным шоколадом из носков?

Оптимистов также с удивлением уставился на торчащие из носка шоколадные батончики. Федор совсем поник головой. Его уличили, поймали, и отпираться было бессмысленно.

-А ну, доставай теперь из штанов зайчонка!— скомандовала охрана.

-Зайчонки в лесу водятся, ребята! В штанах не бывает зайчонков! — пьяно разъяснил газетчик ребятам среду обитания диких зайцев. — Зайчонки принадлежат отряду…

-Заткнись! — рявкнул на знатока животных охранник. — Пускай добровольно достает, а не то все равно заставим, да еще в ментуру позвоним!

    Москвич медленно извлек из штанов мягкую игрушку — зайчика на присоске, которого можно было бы крепить на ветровом стекле автомобиля.

-Ты зачем зайчика в трусы себе запихал, «Журавль»?— ошарашено поинтересовался Оптимистов.

-Твоей хотел подарок сделать…

-Эй вы, видные бизнесмены, забирайте свою водку с огурцами и валите на хер отсюда,

чтобы я вас здесь больше не видел!— скомандовал старший из службы безопасности супермаркета,— Воришки сраные!

   Такого обращения бизнесмен из столицы стерпеть не смог. Его повсюду называли по имени-отчеству, а здесь, в Костроме, его обвинили, что он не совсем чистый воришка!

-Послушайте, вы, холопы!— загремел он басом,— Я вам, сатрапам, уже втолковывал в ваши провинциальные тупые головы, что я — бизнесмен из Москвы, и не потерплю, чтобы какие-то две сторожевые собаки магазина…

    Договорить он не смог. То есть, он имел намерение закончить свою речь, возможно даже в примирительном и снисходительном ключе, но этого не случилось. Вместо этого разговор двух потертых джентльменов со службой охраны супермаркета закончился быстрым, сильным и точным ударом самого высокого и крепкого из охраны в челюсть московского бизнесмена. Поэтому, завершить свое живописное описание пребывания московского предпринимателя на костромской земле Куравлев не сумел. В глазах моментально потемнело, и он отключился. Тем временем, отважный Оптимистов кинулся львом на обидчика своего друга, но здесь подоспел второй охранник, тот, что помоложе, и коротким апперкотом прервал Оптимистовскую атаку. Миша упал без чувств на распластанное на полу тело своего друга — известного в туристических кругах Москвы предпринимателя. Охранники же, открыли дверь заднего входа, вытащили на улицу два тела, рядком положили их у мусорных баков. Рядом оставили пакет с покупками этих двух уважаемых джентльменов — водка, черный хлеб, соленые огурцы.

-Надоело эту пьянь каждый раз из магазина выбрасывать! Но, что поделаешь, такая наша работа!— резюмировал ситуацию тот, что постарше и оба молодых человека вновь приступили к выполнению своих прямых служебных обязанностей.