Kaytlen — ' Доброе Утро (new версия) '

Эта дорога не заведет тебя в тупик — ты это отчетливо понимаешь, но альтернатива превратиться в ходячий фаллос за столом какой-нибудь конторки, не внушает надежды... Улыбается ребенок, тянет маленькие несформированные ручки к тебе, нет, не к тебе, всего лишь к шарику, который в руках у подруги. Ну, вот оно детское счастье, еще не знающие похоти взрослого организма и животной силы мужских рук. Детство, прошедшее в квартирке, состоящей всего из двух комнат, где, тебе зажимал рот и уши старший брат, дабы родители не заметили тебя в момент своего оргазма. Это и был момент твоего взросления, когда лунной ночью ты застала своих маму и папу за занятием сексом. Постельные сцены не для детского разума! А потом, ты вдруг стала с отвращением относиться к ним, потом, конечно, это прошло, но тогда ты открыто брезговала обедом, приготовленным руками твоей мамы... А теперь светит недалекое будущее, где возможность продвинуться по работе сродни обыкновенному девизу "услуга за услугой".

Кто-то сказал, что в моем взгляде на жизнь слишком много "пессимизма в максимализме". Никак каламбур получается?! Пытаясь с количеством минимум, применять философию в своем восприятии мира, вызываешь бурную реакцию и вздохи, сопровождающиеся "душевными" предложениями вроде "пиши добрее". А сказать, что с каждым днем мне живется мерзче, будет неверно. Ортогонально то все о’кей! "Не гнусись, детка: все путем", — машинально мямлит друг, затягивая очередной косяк. Ласковое облако марихуаны обволакивает замкнутое пространство, и мой мозг непроизвольно ныряет в какую-то бездну. Твою мать, мне еще здесь кумары не хватало! Вырываюсь на волю. Легко и приятно дышать полной грудью столь свежим воздухом — за что спасибо дождику.

"На сердце боль взгляд смотрит в небо..." — пою себе под нос. А тоскливо то как! Я помню твои полные мужских слез глаза, твой терпкий запах пота, смешанный с дымом сигарет. Можешь поверить, ни один твой жест не ускользнул мимо меня... Я до сих пор храню ту первую открытку, которую подарил тогда мне ты, где дрожащими пальцами от долгой игры на гитаре с тугими металлическими струнами, написал "РОК-Н-РОЛЛ ЖИВ". Это ничего не значит...

Ты говоришь, что жить с таким обостренным пониманием добра и зла в наших реалиях нельзя... Может, ты и прав, но изводить свое драгоценное время просиживанием перед телеком, или мило улыбаться каждой паскуде, от которой зависит твоя судьба, тоже неприемлемо для человека с подобным восприятием мира. Ощущение красоты снизошло до нет: кругом уроды.

If you're ugly, I'm ugly too

In your eyes the sky's a different blue

If you could see yourself like others do

You'd wish you were as beautiful as you

Глядя на пустую улицу и, слушая Апокалиптику, какие только мысли не придут в голову... Чертова музыка! И никому не понять, что можно вот так смеяться на трезвую, абсолютно не затуманенную никакими транквилизаторами голову... а потом вновь возвращаться к депрессии... Давая о себе знать, что-то укололо в боку. У меня там сердце, оно бьется, теперь я знаю, что оно у меня есть... "Поплачь, станет легче", — стоит в ушах, но слез почему-то нет. Да это всего лишь сопли неудачницы. И не надо говорить, что я оказывается человеконенавистница, — нет, это не так! Просто я по возможности пытаюсь адекватно мыслить. И всего то...

Но никто вокруг не понимает этого или тебе кажется, что никто вокруг не понимает... Ты этого не знаешь. Может, когда-нибудь ты не без иронии будешь вспоминать эти годы, прожитые в глубокой юношеской депрессии, и, возможно даже, пожалеешь о стольком упущенном времени. Наверное, так и будет, но сейчас тебе все равно; ты идешь по шумной улице вонючего районишка под громким названием "Новоленино". Что они все здесь делают? Воскресенье! Вглядываюсь в равнодушные лица прохожих, выражающие тупое преследование собственной цели. "Скорей бы дойти да нажраться..." — слышу позади себя. Поворачиваюсь — двое подростков обмениваются новомодными выражениями, параллельно разрываясь в неестественном ржаче.

— Ублюдки, — молча думаю.

А эти засранцы, словно угадывая мою мысль, на мгновение замолкают, чтобы вновь наполнить легкие воздухом для новой порции оглушающего нечеловеческого смеха. Будь они постарше, люди бы их невольно сторонились, а сейчас их схватит какая-нибудь старушенция или дядя — Ваня, почитает мораль и очень быстро благо воспитает...

— Недоростки...

Стараясь не загрести вязкую грязь манжетами брюк, прохожу мимо местного бара, откуда доносятся недовольные крики посетителей по поводу нерасторопного обслуживающего персонала. Гляжу на часы — почти 3 дня... Неподходящее время для тотального перепитья. Россия, мать вашу, что ж хотели?

Хихикает пара накрашенных девчонок от силы лет по 14-15 перед опущенным стеклом забрызганной грязью Тойоты "Corona". Эх, девчонки! Вам бы учиться, а не искать приключений на свой неприкрытый зад. Достают сигареты, закуривают... "Дым. Обман", — проносится в голове. С отвращением отворачиваюсь. Идти дальше это значит распрощаться с чистенькими брючками. "Да здравствует общественная грязь!" и шагаю в темное месиво.

Прямо передо мной останавливается Скорая Помощь. О, как нельзя кстати! вылечите вон тех придурков и тех тоже. Остановите эпидемию сумасшествия и развратства.

Пытаясь найти смысл в существующих предметах, мы еще больше запутались и, пожалуй, не выберемся из этого дерьма самостоятельно. Нужен еще один живой носитель свежих идей. Начинается охота. Из-за поворота выныривает моя жертва. Из-за боязни остаться незамеченной, подхожу и здороваюсь первой:

— Привет, Паша.

— Привет, Кать, — не подозревая о том, что тем самым лишился как минимум получаса свободного времени, расплывается в улыбке Паша.

Он мой старый знакомый, одноклассник брата и сосед по общаге.

Думаю, сейчас спросит как дела у Артема — у него такая привычка, особенная, которой он, наверняка, и не замечает. И опережаю его, огорошивая вопросом:

— Как ты думаешь, о чем сейчас думает вон тот тип, напротив "Табакерки".

— Думаю, что он хочет купить сигареты, — обескуражено отвечает Паша.

— Правильно, — киваю я. — Ты молодец, Паша. Ты это знаешь? Настоящая умница.

Потом толкаю речь о вреде курения, о неправильном законе запрета распития спиртных напитков в общественных местах и беспроигрышности такого хода правительства. Правильно, мужики! Не просто протирайте штаны в Думе, а еще думайте о нравственной стороне своего любимого народа. Потом разговор плавно перетекает на банальные темы низкой стипендии, что, безусловно, является причиной отсутствия стимула учиться. Ну, что? поговорим о мертвом рок-н-ролле!

— Пять минут слушаешь, потом перестает вставлять, — отмахивается Паха.

— Нет, не так скоро, — удерживаю на плаву собеседника. — Умер Моррисон, убили Леннона, не стало Меркури. Но, заметь, не будь их, вряд ли бы появились панк-группы, металл бы вообще не родился да и...

Пожимаю его влажную руку, желаю удачи и еще раз послушать рок-н-ролл, вспоминая о нашем разговоре. Расходимся, предварительно пообещав, друг другу сходить вместе куда-нибудь.

Снова одна, ненадолго взбудораженное состояние медленно приходит в нормальное. Опустив голову, пытаюсь посчитать плиты на тротуаре. «У меня земля из-под ног уходит», — вспоминаю, как стонала над ухом моя подруга, изрядно перебравшая вечером 1 сентября. Ха, праздник был! Забавно, для малышей, идущих впервые в школу — это действительно знаменательный день. Белые бантики, на некоторых даже белые фартучки, «Подарок первокласснику», включающий в себя Букварь (который, кстати, не факт, что потребуется), гелевые ручки, цветные карандаши, маркер и т.д. Спрашивается: зачем? типа родители без того не купят все это своим чадам. Для старшеклассников же 1 сентября — это лишний повод промочить горло какой-нибудь мочой, вроде «Балтики №9», какая разница что пить, главное догнаться, вонючее крепкое пиво как раз то, что надо. Вот он Иркутск, кажется, что вся молодежь сосредоточилась на небольшом островке «Юность». Бедная Ангара: сегодня она узнает на вкус и на цвет своих соседей! Дискотека в стиле гопников и туалет, плавно перемещающийся по мере приближения конца оргии со своего законного места, украшенного буквами «М» и «Ж», на обезлесевшую местность тут же за кустами, позади танцплощадки. Сукины дети! Коллективное времяпрепровождение сих дней сродни массовому с ума шествию. Если я еще здесь побуду, меня стошнит от самой, что ни на есть, человеческой зловонии.

Вдруг тяжелая рука падает мне на плечо. Если кто-то хочет потратить мое драгоценное время, пусть пеняет на себя. Да, это всего-то Тоха, бывший одноклассник.

— Иди к нам, — дышит, кажется, трехдневным перегаром, кислым потом и еще каким-то дерьмом.

— Не-ее-е, я уже ухожу, — вырываюсь из облака несвежих запахов. Разве можно столько пить?!

Мне срочно нужен кислород. Достаю старенький плеер. Здесь где-то был Нау. Порывами дует ветер, развевая волосы и раздувая расстегнутую куртку. «Где твои крылья, которые нравились мне...» — бормочу себе под нос. Когда мы успели отдалиться друг друга? Не будь сегодняшней ссоры, я бы вряд ли оказалась сегодня здесь. «Ненавижу Вас! Чтоб Вы сдохли!» — как можно громче кричу в сторону издаваемого шума и дурацкой светомузыки, но ветер дует в мою сторону, и они не слышат, да они бы и при противном дуновении не услышали... Ну, наконец-то замерзшие пальцы отыскали нужную песню. Водичка, прозрачно, луна... Ловлю себя на мысле, что сейчас, наверное, здорово смахиваю на нарка, забредшего в поисках приключений на берег Ангары. Еще немного и пойду купаться. Не, холодно.

Я не знаю его... Ты слышишь? я не знаю тебя... Кто ты? Почему я с тобой... почему ты со мной... Это, что конец? Зачем его руки ласкают меня, губы целуют... что-то шепчут... Уйди, оставь меня... Слышишь, отпусти меня!.. Нет, он, кажется, не слышит... Да, хватит уже! Я что-то чувствую у себя во рту, это проникает в меня, глубже, к самой глотке, гландам... Сердце бешено колотится, потеют ладони... «Приятно?.." — слышу над ухом вопрос... Нет, нет, не так скоро, зачем так резко — я ищу опять во рту инородное тело — нервные окончания уже возбуждены, и просят продолжения. Вдруг в мозгу как будто что-то стукает: "Хватит, я не хочу, отстань!" Но видимо, говорю, не так уверенно, как надо бы...

— Я хочу тебя...

"Кто сомневался..."

-Между нами ничего не будет...

"Говорит, что-то... Я чувствую его возбуждение, он силен, если захочет, то никакое мое "нет" не поможет... Но он же не станет... Ты не станешь?"

-Я не люблю насильно.

"Ни фига себе, ты играешь с огнем, подруга, — он может перейти грань. Нет, нет... Это всего лишь игра, посмотрим, кто будет победителем, а кого оставят в дураках. Стоит ли это того? Всё под контролем... я надеюсь на это..."

-Молодец, что не насильничаешь, — перешагивая через себя, выдавливаю слова.

"Блин, меня душит смех... "

-Я так люблю тебя...

-Оп — а!? Уже? — невольно вырывается из меня.

-А ты холодная.

"Ну, это уже слишком. Кого он из себя возомнил? Сейчас он узнает с кем имеет дело."

-Вообще-то я могу уйти... Может, так и сделать?

"А-у, как сильно сжал руку... Блин, он и, правда, очень силен... Ну, что, чемпион? Что будешь делать?"

-Зачем так сразу? Уйдешь? Ты мне нужна...

"Еще что-то шепчет — я не слушаю. Да, и зачем он все это говорит? Зачем? Да, затем, что хуй стоит, а он, как известно, ни стыда, ни совести не знает. Ну, и дурак же ты, такой же как и все мужики — жалкое создание... Две головы — одной думаете, другой едите. Вот так-то! Ух-ты, он уже перешел на мочку уха, ну, давай старайся — у меня там зона... По мне проходит волна возбуждения, кажется, температура повысилась..."

-Ты попала на ушке...

"Не базарь попусту”

-Я уже сказала, между нами ничего не будет.. Ты боишься? Секса боишься... Думаешь, что воспользуюсь тобой и брошу...

"Hey (англ.), не перегибай палку... Ты мне не нужен, ты вообще не тот, кто мне нужен, никогда им не был и никогда им не станешь, кобель недоделанный..."

-Не доверяешь мне, наверное...

"А вот здесь ты прав, с чего это я должна тебе доверять? Ты вообще кто, а звать тебя как? Никто и никак... Да, надо ему что-то ответить... Снова смех подкатывает к горлу, еще немного и я его не сдержусь..."

— Я тебя ведь совсем не знаю. Это не в моих принципах, спать с первым встречным.

"Я тебя ведь совсем не знаю" — я сейчас точно не выдержу. Да, под прикрытием мне точно не работать. Ухожу в ванную комнату и там даю волю чувствам... Смех просто вырывается из меня... Подхожу к зеркалу, из красных глаз скатывается большая соленая капля... Включаю холодную воду, умываюсь... Все это конец... я сейчас уйду... Такая игра... Если бы не было сегодняшней ссоры... Нет, это не оправдание... Я сейчас уйду".

Ненавижу утро. Когда просыпаешься, тупо смотришь в потолок, изучая старую трещину на нем, которая (что не исключено) старше тебя, но она на зло всем никак не меняется. Трансформируется все: ты, твоя одежда, твоя кровать, пол... но только не эта хренова трещина. Черт ее бы побрал, забралась на твою территорию и пирует уж сколько лет... И вот ты смотришь на нее каждое утро, она словно притягивает тебя и это постоянно, любое утро проходит в раздумьях с этой уродливой трещиной на белоснежном потолке. Как глупо она смотрится там, среди ровной как водная гладь поверхности, на чистом и свежем потолке. О чем бы ты не думала, она смотрит на тебя, смеется, глядя на твой заспанный вид. Но так продолжается недолго: гробовую тишину в твоей "пещере" прерывает резкий голос мамы: "Выспалась?" Вот дьявол, даже подумать как следует не дадут. Тут твоя мама подходит, она здорово беспокоится о тебе, надо сказать. Как-то ты подслушала разговор, который шел, прямо сказать, о тебе, она думает, что ты немного не в себе, но она не станет обращаться к специалистам: это не в ее правилах, она вообще, никого, кроме терапевта и других придурочных врачей (которые только и знают приписывать тебе всякую дрянь, при этом, не беспокоясь, вылечишься ты или нет), не признает. Еще она считает, что ты можешь покончить с собой, как-то она тебе это даже сказала (разумеется, это не она начала; ты сама сказала, что убьешь себя, а она в ответ, что ожидала нечто подобное от тебя). Боже мой, и это мама? Да, мама! та, которой никогда до конца не понять тебя, твою борьбу, боль, если хочешь. И она первая догадалась об этом (почти что раньше тебя самой!)

— Нет, я не выспалась, — с трудом выговоришь ты.

— Во сколько вчера легла? — спросит она, на ходу раздвигая шторы.

— В 5... — нарочно преувеличишь ты.

— Делать тебе нечего.

И уйдет, предварительно осторожно попросив тебя о каком-нибудь глупом одолжении. А ты ей как всегда нагрубишь, особо не желая того, кстати сказать, но это стало уже твоей дурной привычкой. Когда-нибудь и об этом ты пожалеешь, но сейчас тебе на это тоже наплевать: ты слишком занята собой, и не надо отрицать того: ты ничего и никого, кроме себя, не замечаешь и не желаешь отвлекаться от своих мыслей. Ну, и эгоист же ты, молодой человек! Жестокий...

И так каждый день. Как же меня все достало... Столько никому ненужного бреда в голове; и ты бежишь от всего этого, ища спасение в книжках, в выдуманных кем-то мирах. Это все попахивает пушкиновской Татьяной. Отвалите от меня все! Как-то я сказала одному товарищу, что мне интереснее общаться с книгами, нежели с людьми; а он мне на это ответил, что "конечно, книга с тобой не поспорит..." Умный чувак, блин, попался. Вот так, одной фразой, и убил меня. А ведь так и есть...

Оправдание. Беспомощность. Неизвестность. Это игра?! Да, это снова она... Спроси, это кому-нибудь интересно? Не знаю... Это всего лишь игра... Из полуоткрытых губ издаются неразборчивые звуки, прислушиваешься — нет, не то... Опять молитва... Ты просишь Бога о том, чтобы он дал тебе оправдание. И пусть подсознательно понимая, что никакого Бога нет, ты все равно молишь у этого единственного знакомого тебе существа, который, как тебе кажется, способен тебя понять и помочь. Да, что понять? Услышать, просто услышать... Набираешь наугад номер. Гудки... Вдруг с другого конца провода подают голос: "Алло!" Ты не отвечаешь, всего лишь ровно дышишь, погруженная в свои мысли. Там снова это "алло". Да, это же ты позвонила. Вспоминаешь, какой же номер набрала, нет, не помню... Ах, да, голос! Чей это голос? Незнакомый... Пока пытаешься вспомнить, там уже нервно кидают трубку. Черт, испортила человеку настроение. Херня, брат... Как много сказано слов, и ни одного по делу. Нет, так не должно быть, это не правильно, что-то упущено. Когда и где? Просыпаясь каждое утро, ты, словно невзначай, бросаешь взгляд на нижний ящик письменного стола — там уже несколько месяцев покоится заготовленная тобою бритва, острое лезвие. Когда-нибудь ты им обязательно воспользуешься, но не сегодня, ты это отчетливо понимаешь, чувствуешь всем телом, что оно, молодое, еще не готово быть изуродованным острым лезвием. Легкое нажатие, пульс... Легкими толчками бежит по сосудам кровь... А красное пятнышко становится все больше на только что выглаженной свежей рубашке. Да это же моя кровь! Неуклюжее движение и извлеченное из бритвы лезвие режет твою плоть... Убираешь орудие обратно на место, предварительно испачкав дверцу стола. "Узнай свой психологический возраст". Тест? Посмеявшись, проходишь его. Тебе еще рано стареть, детка! Я так и думала: "Вы полны жизненной энергии и сил. Стареть начнете еще не скоро." О, как! Тест — вздор: какое заключение могут сделать 25 тупых вопросов? "Вы полны жизненной энергии и сил. Стареть начнете еще не скоро."

The end of nights we tried to die

This is the end.

Кровь уже не капает, свернулась... Обрадованная таким событием, ты подходишь к окну, открываешь форточку. Холодный ветер резким порывом влетает в комнату, растрепывая несобранные волосы. С Добрым Утром, Иркутск! С Добрым Утром.