Михаил Берсенев — Вивальди против уличной шаурмы

    «Как же они мне мешают! Как можно обучать студентов музыке, когда они тут стучат молотками, сверлят, что-то там забивают» — думал преподаватель Высшей Музыкальной школы Семен Горохов. Он с неудовольствием поглядывал на двух плотников, что вставляли новый замок в дверь его аудитории. Студенты также косились на рабочих без восторга.

    «У них, у плотников, видите ли, полно заказов! Я ругался с начальником хозяйственной части: почему нельзя было пригнать этих работяг после занятий, чтобы они не мешали слушателям курса классической музыки постигать красоту этого искусства. Так этот наглец заявил, что, мол «тогда ждите их через месяц, так как у этой бригады полно заказов и по другим ВУЗам, а сюда они еще раз направят своим стопы только через месяц»!

-Ищите во всем хорошее! — напомнил учителю азбучную истину завхоз. — Сколько вы ждали получения и замену нового замка в аудитории? Два месяца! И вот деньги выделили, я замки закупил, вам их скоро установят в класс и ваша же заявка, Семен Андреевич, будет удовлетворена! Потерпите чуть-чуть! И тогда вы больше не будете трястись за сохранность имущества аудитории из-за плохо работающего, да и старого уже, замка.

   Что ж, в его словах была большая доля правды. Надо потерпеть, потому как ждать потом еще месяц — невозможно. Работяги продолжали возиться с новым замком, а Семен Андреевич продолжил свою лекцию.

-Так вот. Вивальди родился 4 марта 1678 года, рос он болезненным ребенком. Первым учителем был его отец, скрипач собора св. Марка, — Горохов с азартом стал излагать факты биографии великого музыканта. — Отличительной особенностью его сочинений является…..

   Тут в животе Горохова сильно заурчало. Хорошо, что говорил он громко, стараясь перекрыть шум от врезаемого замка в массивную дверь аудитории, и никто этого не услышал.

-Так вот, уважаемые слушатели, Вивальди был человеком……

   На сей раз, бурчание повторилось, и уже с гораздо большей силой. Живот лектора все быстрее и быстрее наполнялся кишечными газами. Дело в том, что жена лектора уехала в командировку, и мужчина с утра не стал возиться с завтраком, так как готовить особенно не умел, да и не любил это далекое от музыки занятие. Он понадеялся на буфет в институте, однако, тот оказался, как назло, закрыт для травли тараканов. Еще достаточно молодой организм же требовал поступления питательных веществ. И Горохов не удержался, когда вышел на улицу за сигаретами. Перейдя через площадь, он купил пачку Винстона, и вдруг его нос уловил манящий запах свежеприготовленной шаурмы. Семен кушал почти всегда только диетические продукты, но тут он забыл о пищевых ограничениях и прямиком направился к палатке, где гость с юга быстро сготовил интеллигенту две порции восточного блюда, наложил туда нарезанного салата, посыпал зеленым горошком. Мужчина слопал обе шаурмы за несколько минут. И вот теперь, непривычный для такой пищи желудок, начал бунтовать. Газы просились наружу, преподавателя распирало, и он все с большим трудом держался, чтобы не пустить эти газы наружу.

-Так вот, Вивальди, друзья…-очередной позыв сдавил желудок. В этот момент работяги закрыли дверь, установив замок, и стали проверять его работоспособность. Было слышно, как кто-то из них повернул ключом в замочной скважине, и так несколько раз. Вдруг за дверью этот «кто-то» выкрикнул непечатное ругательство. Как раз в этот момент лектору очень нужно было покинуть помещение, чтобы не опозориться перед воодушевленными лицами студентов громким выпуском отработавших газов.

—Я на секундочку, извините! — Семен, стараясь не спешить, дочапал до двери в аудиторию и попытался ее открыть. И тут он понял, что она заперта. Он стал стучаться, громко говоря рабочим по другую сторону, чтобы они открыли. На что бас за запертой дверью ответил, что, мол, «извини, Вивальди, открыть не могу, так в двери сломался ключ в новом замке и вытащить отломок невозможно».

-Так что же, вы нас здесь заперли?! — вскричал уже почти танцующий от процесса переваривания уличной шаурмы преподаватель.

-Погоди ты немного, Вивальди, попробуем вас вытащить! — пообещал рабочий. — Видишь, какую дешевку закупили! Не металл, а пластилин! Ключ сломался прямо в замке. Жди тепереича! Пойду, масло принесу, смажу замок и за кончик попробую выдернуть обломок ключа из замочной скважины! — педагог услышал удаляющиеся шаги рабочих.

Семен Горохов вернулся уже маленькими шажками к своей кафедре. Сил терпеть бунт организма против уличной шаурмы, привыкшего к диетической пищи, уже не было. А на него смотрели десятки пар глаз одухотворенных будущих музыкантов. Выпустить газы перед ними означало напрочь уничтожить свой авторитет и имидж культурного человека.

—А можно вопрос по творчеству Вивальди? — раздался в аудитории голос любимого студента Горохова из этой группы Виктории Снежиной.

-Нет! — неожиданно для себя и для всех буквально закричал Горохов. — Нет! Не сейчас! Сейчас я прошу вас одеть ваши наушники и прослушать первую часть знаменитых «Времен года» Вивальди! Быстро!

-Но Семен Андреевич, а как же мой вопрос…— начала было канючить Снежина, и на сей раз Горохов с такой ненавистью посмотрел на ученицу, что та осеклась и тут же нахлобучила на голову огромные, еще советского производства , наушники.

-Быстро! Быстро! Все наденьте наушники! Я включаю музыку!

После этого крика учителя все ребята последовали примеру Виктории, и лишь медлительный студент Колобков, килограммов под сто тридцать весом, запутался в проводах. Все остальные уже сидели в наушниках, и преподаватель нажал кнопку воспроизведения. В ушах слушателей курса зазвучала музыка Вивальди, а Горохов дал громкость почти на максимум. Многие студенты поморщились от громких децибел, но лектор успокоил их жестом, что, мол, все нормально, так это и должно сегодня быть.

-Одень наушники, засра…! — уже завопил на толстого студента Семен. Колобков от страха натянул наушники даже с перекрученными проводами на голову и прекрасная музыка также полилась в его ушные раковины. И в это момент, когда на лицах студентах было одухотворенное выражение лиц, Горохов издал газами такой треск на всю аудиторию, который был похож на длинную очередь из пулемета Максим во время гражданской войны. Треск продолжался немалое количество времени: все-таки было съедено две порции с горошком уличной шаурмы, а не одна. Лицо Горохова было сосредоточенно от напряжения, а лица студентов одухотворены от музыки. Когда же все газы вышли, то и на физиономии Семена воцарилось такое же умиротворенное выражение. Живот успокоился.

    А тем временем ничего не подозревающие студенты слушали музыку и удивлялись, как это у их любимого преподавателя может быть такое одухотворенное лицо: ведь он не был в наушниках и не слушал Вивальди. «Видимо, у него такой абсолютный музыкальный слух, что он слышит эту же музыку из всех наушников в аудитории! Несмотря на то, что они надеты на головы нас — студентов. Вот почему он сделал так непривычно громко звук в аппаратуре. Вот что значит абсолютный слух музыканта!» — с завистью думал ученик Колобков, глядя на улыбающееся в спокойном благоговении лицо преподавателя.

01/06/2008