Ринат — Похищение.

Истина где-то рядом и даже ближе.

Истина где-то рядом, но я не вижу.

                                                                                                                   (Смоки Мо)

Эта история произошла со мною год тому назад. Снова и снова возвращаюсь я в те события, пытаясь осмыслить случившееся, и всякий раз чувствую, что попытки найти этому объяснение бесполезны. Однако не буду томить вас долгим вступлением и перенесу сейчас же в увеселительное заведение, откуда, собственно, и начинается мой небольшой рассказ.

…После того, как эйфория прошла, начался период полураспада. Точки света, отражённые стробоскопом, медленно скользили по трясущимся влажным телам и тёмно-зелёным стенам. А киловатты звука, пронзая тело, растворялись в нём эхом пульса. Приятный полумрак, пропитанный лучами софитов, делал белое ярким и оттого притягательным. И вся палитра цветов этого большого помещения становилась насыщеннее и богаче.

Начинается новый сэт, но мне нужен свежий воздух. Я направляюсь в уборную, где принимаю сразу две «Кремлёвских таблетки». Теперь мой путь лежит к выходу. Попутно я выпиваю что-то горячее у бара и, пробиваясь сквозь беснующуюся плотную толпу, выхожу.

Наступившая суббота окатила меня приятной прохладой. Ночь, улица, фонарь, аптека. Кружится винилами ночная дискотека. Осеннее небо так близко, что его можно коснуться рукой. Я дотянулся до ближайшей звезды и потушил её. Звезда оказалась снежинкой, которая тут же погасла, оставив на моём пальце пятнышко влаги. Идти было совершенно легко. На мосту мне навстречу пробежал сфинкс. Обычное дело.

Я глубоко вдохнул. Магия ночи дразнила необычайной лёгкостью лунного света, который увлекал меня в дебри спящего города и не позволял стоять на месте. Осмотревшись, я двинулся дальше.

Мысли в моей голове стали вертеться с огромной скоростью, и этой безудержной пляске вторил калейдоскоп мерцающих огней. Иллюминация дорогих витрин, гирлянды разноцветных ламп — всё сверкало с удвоенной силой. И я продолжал бесцельно идти, поддавшись манящему фейерверку ярких вспышек.

Свет неоновых надписей снова напомнил мне душное чрево ночного клуба, я же искал уединения и потому, петляя среди незнакомых дворов, оказался в тёмном переулке. Меня охватило необыкновенное чувство невесомости, и я шёл слегка пританцовывая.

Но моя радость продолжалась недолго — я заметил под ногами крупных насекомых. Это были тараканы. Они кишели по всей дороге, выползая из трещин асфальта, и тут же расползались во все стороны. Я ускорил шаг, пытаясь передвигаться на цыпочках, потому что при каждом моём движении раздавался противный хруст. Их становилось всё больше, и теперь уже я бежал, стряхивая с себя тварей, успевших пробраться на мою одежду.

Внезапно дорога передо мной осветилась сильным белым светом, и я остановился. Тараканы исчезли. Но то, что я увидел впереди себя, привело меня в ступор.

Примерно в 10 метрах от меня в полуметре от асфальта висели два белых светящихся шара. Они были приблизительно двадцати сантиметров в диаметре. Огни стали приближаться. Мне показалось, что последние 10 минут Они наблюдали за мной и сейчас решили войти в контакт. Пришельцы.

В моей голове стоял гул, я ничего не слышал и не мог пошевелиться. В следующее мгновение передо мной возникли две гигантские фигуры. Я тут же потерял контроль над своим телом. Пришельцы были облачены в милицейскую форму и как только они подошли ко мне вплотную, я потерял сознание.

Очнулся я на борту их космического корабля. Изнутри он оказался гораздо больше, чем выглядел снаружи. Хотя тогда на тёмной улице, я, конечно, не мог рассмотреть его внимательно.

Было холодно, темно и сыро. Изучив обстановку, я заметил высоко над полом заквадраченное стальной решёткой звёздное небо. Значит, мы ещё в пределах нашей планеты. Но для чего они меня похитили, куда они направляются? «Destination unknown» — крутилась в голове мелодия шлягера, игравшего в тот момент, когда я покинул клуб. О, как хотелось мне вернуться обратно к товарищам, оставленным мною в чилл-ауте! Вновь слышать их беззаботный смех и составлять им компанию своим молчанием. Пить, ни о чём не думать и делать любовь. Но теперь мои друзья были далеко, возможно, на другом конце Земного шара.

До меня донёсся неприятный резкий запах. Я повернул голову и увидел у противоположной стены ещё одного землянина! Он лежал совершенно недвижимый. Его обработали нервно-паралитическим газом, состоявшим, как я определил по запаху, из аммиака. Вероятно, мужчина отчаянно сопротивлялся. Но самое главное, он ещё жив! Вырвавшийся из него раскатистый храп подарил мне надежду. Вместе мы сможем что-нибудь предпринять! Однако я боялся пошевелиться и решил выждать подходящий момент. К тому же, после сильного стресса меня охватила невероятная слабость, и я закрыл глаза.

В детстве я мечтал стать космонавтом. Много раз я представлял себе, как стою у люка ракеты и машу десяткам теле и фотокамер. Первый советский школьник, полетевший на Марс! Многочисленные флажки, улыбки и напутствия, и вот я, наконец, внутри. Проверяю герметичность, выравниваю давление, тестирую систему двигателей. Раздаётся неимоверный грохот, от которого сотрясает весь многотонный космический аппарат. Я произношу заветное волшебное слово и взмываю ввысь.

Эти воспоминания погрузили меня в сон. Что ж, моя мечта сбылась. Но я оказался в космосе не как бесстрашный исследователь, а как подопытный кролик. Мне стало сниться, что я лежу на операционном столе, а верхом на мне восседает неземной красоты инопланетянка. У неё всего один глаз, но целых три груди внушительного размера. Она делает развратно-поступательные движения, но процесс слишком затягивается и не доставляет никакого удовольствия. По крайней мере, мне. Но самое страшное начинается чуть позже. Из моего заднего прохода начинают выползать маленькие «чужие»! На отца они совсем не похожи. Они курят и матерятся, ползают по стенам и потолку!

В ужасе я закричал. Страшный сон улетучился. Вскочив со своего места, я подбежал к решётке.

— Пустите! Мы, земляне, не желаем вам зла! Мы готовы сотрудничать!

Я понял, что моя затея не имеет смысла — инопланетяне — телепаты. И, конечно, наше сотрудничество их не интересует. Меня охватила вселенская грусть. Я был совершенно беспомощен. Какие у них намерения? Вернут ли они меня обратно?

Мой новый товарищ был в бессознательном состоянии. Мне не удалось привести его в чувство, но нужно было что-то делать.

Подскочив к решётке, отделявшей камеру от остальных отсеков корабля, я принялся колотить по ней кулаками.

— Мои органы непригодны! У меня плохая наследственность! Верните меня! О вас никто не узнает!

В ответ послышался непонятный шум, после которого снова воцарилась мучительная тишина. Будто на корабле кроме нас двоих никого не было.

Я отступил назад и закрыл лицо руками. Мои плечи затряслись в беззвучном плаче.

— Ссуки… — прошептал я.

Шансы на спасение были равны нулю. Как и температура этой ужасной камеры. Больше всего меня пугала неопределённость моей ситуации, когда любой, даже самый фантастический вариант развития событий теперь мог стать реальностью. Я попятился и наступил на что-то склизкое. И тут же, потеряв равновесие, упал на спину, ударившись головой о пол. Я опять отключился.

Затем наступило состояние полусна. Долгое время я парил в темноте и вдруг увидел следующее: на полу отсека под самым окном, сидел человек, окутанный мраком. Это была едва различимая в темноте чёрная фигурка.

— Не бойся, мы здесь на время, — усмехнулся он.

— Почему они выбрали именно нас? — отчего-то я решил, что этот человек должен знать больше, чем я.

— Мы, сынок, часть их Великого плана и мы все равны, кого бы они не выбрали, — я ничего не понял, хотя его тёплый голос меня успокоил. Вглядевшись в густую темноту, я с трудом различил маленького лысого человека у стены. Он сидел, выставив вперёд ноги. Как же я был рад слышать человеческий голос! Что бы этот старик ни сказал, я готов был его слушать.

— И никогда не думай, что Земля — твоя последняя остановка. А остального знать не дано.

Я пробормотал что-то невнятное, чего даже не смог разобрать сам. Но его голос, который проникал в самое сердце, я слышал отчётливо.

— Без добра вы зла знать не будете, а без зла и добро невозможно. Для кого-то жизнь — это бунт, а смерть — это смирение, а для кого-то и наоборот.

Он говорил в полголоса, не спеша. Вдруг мне показалось, что я слышу ответы на многие свои вопросы. Да. Он источал истину. Отвратительно едкую, приторно сладкую.

Кто же он? Юродивый. Один из них? Может быть, он плод моего воображения? Плевать! В этом маленьком пространстве он стал моей неизвестной планетой, а я его сателлитом, и сила притяжения его слов становилась всё сильнее.

— Землю следовало подготовить перед будущим заселением. Биомасса первого этапа превратилась в ценный ресурс для человечества, которое есть следующий этап проекта. Огромный остров был разделён на несколько частей. Некоторым народам была дана часть знаний, но они не смогли управиться с ними, обратив их во зло, начав воевать друг против друга. И потому сами были уничтожены. Другим было подарено Учение. С тех пор слабые терпели, трусливые верили, больные уповали, а те, кто не те и не другие, надеялись, потому что не было в них веры. И искали, потому что сомневались…

Я не спрашивал, откуда у него это знание, он сам был знанием, которое благодаря удивительному стечению обстоятельств, стало доступно мне, скучному обывателю. Его спокойный голос ввёл меня в транс, и я поочерёдно оказывался то в пустыне Сонора, то в африканской экспедиции мистера Ливингстона, то в храме, где какой-то человек в ярости опрокидывал лавки торговцев, я переносился во множество мест, но неизменно я слышал голос своего «наставника». Я заплакал. Как ребёнок. Не кровь, время пульсировало в моих венах. Так может биться только пурпурное сердце Шивы.

Вдруг я оказался на чердаке. Это была моя крыша, где в детстве с друзьями мы гоняли голубей. Я услышал позади себя искажённый помехами рации голос: «Поехали!», под ногами заскрипел шифер, и мир вокруг превратился в безумную круговерть.

Меня швыряло из одной эпохи в другую, с континента на континент.

Вот мы на вершине горы Сурибачи водружаем знамя. Южный ветер наш последний противник, но, наконец, полотнище вздымается над равниной, усеянной телами наших погибших товарищей. Плачу.

Наша серая полуживая толпа ползёт по разбитой дождями грунтовой дороге. Самых слабых отстреливают сопровождающие нас автоматчики. Моя семья затерялась в эшелонах с сотнями таких же пленных. И я плачу.

Центральный парк небольшого городка. Люди столпились у репродуктора. Сегодня человечество шагнуло в космос! Это самая весенняя новость в моей жизни! Но я плачу.

Мы стоим у причала, провожая огромную каравеллу с маленькими детьми. Судно удаляется под истошные крики чаек. Дети отправляются воевать за Гроб Господень. И не вернутся. Но плачут не они.

Булыжная мостовая забросана листовками. Возбуждённая толпа что-то скандирует. В центре площади на деревянном помосте установлена гильотина, новая королева Франции. Я плачу.

Я становился участником грандиозных событий. Менялись времена, но не люди. Сменялись войны, но не лица. Я плакал оттого, что всё остаётся прежним. И не меняется. Никогда.

Сквозь пелену видений, я, наконец, услышал его последние слова:

— Покайся, люби и… Прощай.

Они вновь вернули меня в мир смога, денег и политики. В мир людей разных рас и стран, объединённых беспроводными связями. Я совершенно не помнил того, что услышал, но чувствовал в себе какое-то обновление. Мой мозг перепрошили. Я узнал что-то очень важное, что я упустил и не мог теперь вспомнить и обнаружил, что все его откровения, весь объём полученной от него информации сузился до микроскопических размеров. И в моей голове осталась только одна незатейливая фраза: «Make love, not war. Just do it! ».

Он пронёсся вихрем по моему закостенелому сознанию, перевернув всё с ног на голову. Шторм утих, и я снова прежний. Хотя что-то во мне поменялось местами, перевернулось. Не знаю.

Очнулся я в больнице. Мне сказали, что меня привезла милиция. Якобы они подобрали меня на улице в бессознательном состоянии с сильно ушибленной головой.

Моё самочувствие было удовлетворительным. В огромном окне светило низкое сентябрьское солнце. По коридору сновали медсёстры. Где-то на улице сигналил городской транспорт. Я был счастлив. Не знаю, как сложилась судьба второго пленника — вероятно, и его оставили на нашей планете. Так мне хотелось думать…

По сей день, как уже упоминал, меня терзают воспоминания. Я не в силах забыть произошедшее и уверен, что я не единственный, кто пережил подобное. Вряд ли кто-то поверит в мою историю. Но уверяю, что самое интересное от нас скрыто. А чтобы поверить в невидимую часть этого айсберга, нужно с ним столкнуться. И пережить настоящее потрясение.

Но самое главное для меня из всего этого — мы не одни в безграничных просторах Вселенной. Только время для первых открытых контактов не наступило. Пока.

                                                                                                            2009