зебр — Рассказик.продолжение.

Меч висел на своём почётном месте, он был прекрасен в сумраке. Клинок был привезён мною из Японии, когда мы с Иркой первый раз ездили в отпуск за границу. Помню, это она затащила меня в неказистую лавочку с псевдоантиквариатом. Она вообще любила всякие безделушки, я же со скепсисом относился к таким прибамбасам, но, увидев меч просто, обомлел и уже не хотел с ним расставаться.

Я взял холодный клинок, округлая шершавая рукоять приятно легла в ладонь. Тем временем наёмник прочесывал мой дом, методично проверяя каждый угол. Вот-вот он должен был войти в спальню. Место для смертельного выпада я выбрал, спрятавшись за тумбочкой. Из пореза на руке сочилась теплая струйка. Убийца вошёл, несколько мгновений постоял, как будто обонянием проверял моё присутствие, затем провёл трусливый ход: несколько раз выстрелил по кровати, и по тумбе, за которой я сидел… Меня скрутило от боли, этот негодяй продырявил мне ногу. Едва сдерживаясь, чтобы не застонать, я зажал кровоточащую рану. Сознание и силы уходили от меня с каждой каплей крови. Убийца осторожно, медленно начал продвижение по комнате, половицы под ним жалобно заскрипели. До последней прижизненной нашей с ним встречи оставались считанные сантиметры. Спасение пришло ко мне, откуда я его не ждал. На противоположной стене пробили час ночи курантоподобные часы, киллер расстрелял их в клочья. В тот же миг я, через невероятную боль, вскочил и отрубил ему конечность с пистолетом, по локоть. Кровавый фонтан оросил мне лицо, преступник взвыл нечеловеческим воплем и стал кататься по полу. Его культяпка, сжимавшая пистолет, вызвала во мне приступ рвоты. Шатаясь, я дошел до телефона на кухне, позвонил в скорую помощь и потерял сознание…

Тяжело просыпаться от долгого сна, да к тому же под капельницей с физраствором. После ночного происшествия я на два дня прикимарил в больнице, то бишь был без сознания, где мне выделили отдельную палату. На плохо пробеленном потолке сиротливо, из угла в угол, бродила муха — единственная моя собеседница. Медсестра, с которой я было хотел разговориться, общаться со мной не хотела. То ли принципиально, то ли запретили.

Ближе к вечеру, в день моего пробуждения, ко мне заявился следователь. Мужик хитрый, но с виду простак простаком. Но я то его сразу раскусил.

— Здравствуйте Семён Валерьевич, я следователь городской прокуратуры Гадюкин. Как вы себя чувствуете? — лилейным голоском поинтересовался он.

— Спасибо, не очень хорошо. — я попытался скорчить гримасу боли, когда поворачивался, чтобы отбить желание меня допрашивать.

— Я не побеспокою вас долго, у меня всего лишь пара вопросов.

— Валяйте.

— Какие у вас отношения с вашим коллегой по работе, Василием Сидоровым?

— Нормальные, а какое это имеет отношение к делу?

Глаза следователя сузились и стали походить но маленькие щёлки.

— А что, вы ещё не допросили стрелка? Я бы и сам хотел повыведать у него все той же ночью, но моих силенок тогда оказалось маловато.

— Он скончался до того, как приехали оперативные службы, от передозировки героином. — монотонно ответил мне следователь.

— Вы что-то путаете, гражданин следователь. Я отрубил ему руку, там всё было залито кровью. Какая ещё передоза. — в моем голосе прозвучала нотка иронии.

— Считаете себя очень остроумным? У вас в спальне действительно пролито много крови. Её группа совпадает с группой нападавшего, за исключением однако того, что в ней нет одного дефекта, врожденной аномалии, которая однако, не мешала ни коим образом жить этому человеку. — он сделал многозначительный вид и стал ждать от меня объяснений.

Слово аномалия подействовала на меня как отрезвляющее средство. Среди моих знакомых с дефектом крови был только один — Вася. Следователь, приметив моё замешательство, подошёл к окну и, глядя в даль, произнёс:

— Судя по вашей реакции, с вами можно уже не играть в кошки-мышки. Поэтому скажу прямо, пока закон на вашей стороне, но я доберусь до истины. — он развернулся и пошёл к выходу.

— Вы беседовали с его женой? — спросил я его, когда он был уже на пороге.

— Да, именно поэтому… — он осёкся, — Я зайду завтра, а пока отдыхайте. — его слова звучали как «готовься к смерти».