Ярослав Дорофеев — 'Практическая работа Боба'

До выпускных экзаменов оставалось уже совсем немного, но ему не стоило волноваться на этот счет. Последнее время его занимал простой, и одновременно очень сложный вопрос — а что потом? Однако в данный момент это отошло на задний план, затерялось, отхлынуло. Мир казался прекрасным и девственным, мир угасал, замирал, готовился к зиме, и все равно, был прекрасен.

Боб взлетел на лестницу и, звеня связкой ключей, открыл массивную серую дверь. В комнате царил полумрак, книги разбросаны по полу, газеты с заметками на полях. Такой себе первозданный хаос, к которому он привык, и в который приятно было возвращаться.

Бросив рюкзак в противоположную часть комнаты, Боб плюхнулся на кровать и, заложив руки за голову, стал обдумывать свою практическую работу. И хотя других заданий было, хоть отбавляй, мысли неизменно возвращались к ней.

Боб был доволен полученным заданием. Это было похоже на вызов. Ему предстояло создать собственный мир.

***

— Привет. Ну, чем я могу заниматься? — улыбнувшись, сказал Дэвид, отстраняя от себя девушку (он даже имени ее не знал). — Живу в свое удовольствие.

— Ты сделал домашнюю работу по физике? — спросил Боб, прижав трубку плотнее к уху.

«Опять он про это, заучка проклятый!» — без злости подумал Дэвид. При этом он вяло боролся с девушкой, имени которой даже не знал, прижимая трубку к уху плечом.

— Нет, я решил отложить до понедельника, — наконец произнес он после серии влажных чмоканьей в трубке. — Или спишу у кого-нибудь.

— А я занимаюсь сотворением мира! — голос Боба прозвучал, как-то, по-детски напыщенно. — Я хотел посоветоваться.

— Валяй, — пробурчал Дэвид. Девушка, которую он не знал, как зовут, ему уже порядком надоела. Сейчас она восседала на нем, скрестив руки на пышной груди и недовольно поджав губы.

— Я думаю, как они должны спариваться, ну, в смысле размножаться, плодить себе подобных?

— А зачем это? — искренне удивился Дэвид. — Создай их, зафиксируй на пленке, и все.

— Понимаешь, — начал скороговоркой Боб, — я хочу, чтоб они дожили до пары. Представь, как преподы обрадуются, если я притащу им действующую модель? И потом, это же так интересно, наблюдать, как они заполняют планету…

— Послушай, — Дэвид удивился хрипоте в своем голосе. Девушка, имени которой он не знал, была уже совсем забыта. — У меня есть идея. Я еду к тебе, пиво прихвачу по дороге! Лавры делим пополам. Согласен?

— Хорошо жду тебя к трем…

И Боб положил трубку на рычаг. Такой поворот не входил в его планы и потому он немного сердился. Да, Дэвид его друг, да, он не плохой парень, но слишком уж иррациональный.

Боб помнил, как Дэвид, заселил свою планету уродцами, которые размножались так быстро, что стали потенциальной угрозой солнечной системе, которую выдали их группе для практических. Еще хорошо, что он не очень силен в биологии и эти существа сами вымерли через 50 лет. Нет, он должен все сделать сам. До трех еще куча времени. И Боб посмотрел на эскизы милых огромных зверюшек, которые будут населять его планету.

***

Дэвид выглядел очень расстроенным. Боба это даже забавляло, не всегда в его друге можно было заподозрить такую тягу к знаниям. Дэвид беспомощно топтался на пороге и подбирал слова:

— Ну, возьми какую-нибудь планету для позаклассной работы, — предложил Боб.

— Я же ходячее горе, — взвыл тот, — кто мне доверит планету?!

— А Фаэтон? — не унимался Боб.

Дэвид на секунду замялся, но потом гордо вскинул голову:

— Я ее взорвал!

— Ты ее что?!!

— Взорвал…Ну, понимаешь, я случайно. И потом, все ведь наладилось, солнечной системе ничего не угрожает…

«Здорово», — подумал Боб, — «То же самое он проделает и с Землей».

— Нет, — вслух произнес он, — я не могу.

— Или не хочешь? — Дэвид впился взглядом своих горящих глаз. — Ладно, сдавай практическую, а потом поговорим.

Он вышел, хлопнув дверью, и запустил пустой пивной бутылкой в стену.

***

Боб был доволен. Его не смущало даже то, что его зверушки были слишком велики и неуклюжи. «Так их легче будет разглядеть» — думал он. Планета, которая ему досталась, долгое время была очень нестабильна, и на ней уже не раз создавали мелкую и примитивную до крайности жизнь. Именно поэтому Боб гордился величиной своих драконов. Никому, за историю университета, не удавалось создать на демонстрационной планете ничего подобного. Никому, кроме него!

Звонок оторвал его от размышлений и, поставив свое пиво рядом с моделью, он пошел открывать дверь.

— Ну что читал мои заметки? — вместо приветствия спросил Дэвид, протискиваясь в дверной проем.

— Нет, — буркнул Боб немного раздосадовано.

Не слушая его, без приглашения, Дэвид уже пробрался в комнату и, склонив голову набок, с интересом рассматривал планету.

— Забавно, вдруг произнес он, — Нет, ты послушай — ЭТО действительно круто!

Боб расслабился, Дэвид не из тех чуваков кто будет говорить неправду, чтоб сделать ему приятное. Он закрыл входную дверь, прошел в комнату и плюхнулся в кресло. Дэвид не отрывая глаз от Земли, вытянул из кармана пачку сигарет, закурил и сквозь голубую дымку взглянул на друга.

— Тебе не кажется, что они немножко…э…великоваты? — робко спросил он.

Боб промолчал. Он уже знал, что последует дальше.

— Ты только глянь, — распалялся Дэвид, — если один из них споткнется, он тут же переломает себе ноги или шею свернет! А как они спариваются? Я вообще поражаюсь, что они могут размножаться. И потом они скоро сожрут всю зелень,…а потом…

Боб молчал. Нет, он не злился, он знал, что пятерка ему гарантирована и потом слова Дэвида отчасти были справедливы. Вот только…вот только, Дэвид был не способен сделать даже нечто подобное. Для этого он был слишком сумбурным.

Дэвид вдруг замолчал и удивленно уставился на Боба. С каждой секундой взгляд его становился все пристальней и с каждой секундой Боб чувствовал себя все неуютней. Наконец, медленно с расстановкой Дэвид произнес:

— А почему они такие жестокие, а Боб? Это что-то совсем на тебя не похоже.

— Понимаешь, иначе ничего не получится. Я пытался, но…нет баланса…Конкуренция, жажда выживания, прогресс…

Дэвид прошелся по комнате, подавляя сухость во рту. Его взгляд горел. Он вдруг ясно осознал, что Боб не просто заучка, не просто обычный ботаник, увлеченный заоблачными мечтами. Нет, даже не так, он — способен чувствовать так же как он и он сделает то, что хочет Дэвид. Боб не сможет не сделать этого.

Боб с легким испугом наблюдал за другом. Не нравился ему этот безумный взгляд, полный первобытного восторга. Он будил в его душе крик, крик ужаса и пьянящей увлеченности воина перед битвой, когда на губах уже чувствуется сладкий привкус крови врага. Он уже тогда понял, что не устоит.

— Послушай, а почему бы тебе завтра не сдать свой проект, получить свой зачет, и попросить преподов оставить систему у себя? У них их все равно дофига. Они тебе ее могут даже подарить.

— Да, я могу взять ее себе, — прикинул Боб, — но зачем? Тебе ведь не нравятся мои драконы…

— Нет, почему? — вдруг искренне удивился Дэвид, — они клевые. Ты знаешь, я не сказал бы этого, если б так не думал. Просто у меня появилась идея. И не бесись! — поспешил добавить он, увидев гримасу Боба, — я знаю, ты согласишься. Я понял это когда увидел, как твои создания трахаются!

— А как? — густо покраснел Боб.

— Как мы!

— Да я пытался по-разному. И делением и… короче, так проще и удобней. Зачем придумывать что-то новое? — объяснил все еще красный Боб.

— Вот именно! — Дэвид уже срывался на крик. — Вот именно!

— Ты хочешь сказать, мы их уничтожим и…

— Вот именно!

Боб удивленно раскрыл глаза и вдруг восторженно рассмеялся.

— Здорово! Как просто, МЫ СОЗДАДИМ ИХ ПО СВОЕМУ ОБРАЗУ И ПОДОБИЮ!

— Ну что по рукам? — улыбнулся Дэвид, протягивая руку.

— По рукам, — отозвался Боб, протягивая свою.

***

Дэвид утверждал, что они справятся за день, но на работу ушла целая неделя. Наконец, в воскресенье, Боб не выдержал и, сказав, а хрен с ним, лучше уже все равно не будет, пошел пить пиво.

Дэвид сильно изменился за эту неделю, он стал задумчивым и неразговорчивым. Он почти не появлялся ни дома, ни у Лолы. Та уже начала психовать и обзванивать знакомых. Бобу эти перемены были не понятны, он еще никогда не видел своего друга таким увлеченным.

…Это был классный мир, полный разнообразной жизни, красок и оттенков. Парни не сдерживали свою фантазию и думали на этот раз не про зачеты. Вот только люди получились не очень — обезьяны с зачатками интеллекта. Боб был доволен собой как никогда — создать РАЗУМНУЮ жизнь — это было удивительно. Если бы все могли это увидеть, но, к сожалению, такие вещи запрещались. Какая-то муть по поводу «потенциальной угрозы». Но Боб не видел в этих пещерных людях никакой угрозы. Они были просто забавны.

***

— Они беспомощны, — заявил Дэвид, — просто беспомощны. Им здесь не выжить.

— Ты недооцениваешь СИЛУ, которую я дал им, — задумчиво отозвался Боб, — у них получится.

И они побились об заклад. И как всегда, ну, почти всегда, Боб одержал верх.

***

Время неслось словно бешенное. Осень сменилась зимой. И начал падать снег. Он был серый и грязный, но Дэвида это не волновало, он знал, пройдет еще немного времени и все вокруг укроется пушистым белоснежным одеялом. И все равно ему было неуютно. Он продрог стоя на балконе. Неудивительно, потому что он был совсем голым. Он дрожал, курил и проклинал Лолку за то, что та запрещает курить в комнате. А еще он любовался, любовался, помимо воли этим морозным грязным утром. Красный диск солнца медленно выползал на усеянное звездами небо. Становилось светлее и все равно оставалось холодно и уныло. «Депрессивная погода» — как сказал однажды Боб.

Лола спала на его постели, свернувшись калачиком. Ему хотелось разбудить ее и рассказать о том, что он, Дэвид чувствует. Но он знал, что делать этого не стоит, она не поймет. А он сам? Он понимает?

Этот новый мир сожрал его целиком, он не мог думать не о нем, не мог есть, спать, трахаться. Боб стал его вторым я, вместе они проводили почти все время.

И Боб изменился. Этот мир поменял и его, Дэвида, но Боб РАЗИТЕЛЬНО, изменился. Он прогуливал пары! Дэвид вообще сомневался, заходил ли Боб в университет хоть иногда. А ведь на носу экзамены. Ну, допустим, с ним все понятно, но Боб — он ведь так переживал на этот счет. Раньше. Казалось, этого раньше не существовало вовсе. Сейчас была Земля, и ничего ДО нее не имело значения.

Дэвид зажмурился и помассировал виски. С этим надо закругляться, думал он, надо закругляться иначе ты начнешь сходить с ума. Какого хрена! Он уже сходил с ума.

Дэвид подкрался к кровати и прыгнул к Лоле в постель. Она дернулась и завизжала от прикосновения его холодного тела. А потом они рассмеялись.

***

— Блин, но мы не делали их такими, — заупрямился Дэвид.

— Мы дали им исходные данные, — возразил Боб, — те же, по крайней мере, похожие, что и у нас. А вот как они ими распорядятся — это их проблемы.

«И как он может так рассуждать!» — с яростью думал Дэвид. «КАК он может просто наблюдать за этим!»

— А может, просто покончим с этим, а Боб? — наконец выдавил он.

— Просто покончим? — передразнил Боб. — Ничегошеньки мы не покончим! Фигушки, слышишь меня?! Ты только посмотри на них. Это же целая вселенная, блин, целая ВСЕЛЕННАЯ! Мы делали их, такими как мы, и они, ТАКИЕ как мы! А ты тут говоришь, а не покончить ли нам с ними?!

«Все равно они САМИ с собой покончат», — заключил Дэвид, но вслух этого не сказал.

***

Время не остановилось, но продолжало идти. А на Земле продолжались войны без начала и без конца, и дикие варвары, рвущие друг друга на куски были его, Боба, творениями, его, Боба, детьми. И в какой-то момент он вдруг не смог уговаривать себя больше, что это, как наблюдать за дикой природой — смотреть, но не вмешиваться. Он понял, что должен что-то сделать. Он понял, ЧТО он должен сделать. Только без шума, Дэвиду об этом знать не нужно.

Еще в самом НАЧАЛЕ у них был спор. Они пытались примириться и определить — где находится та грань их воздействия, и куда им не стоит вмешиваться. Дэвид прямо таки страдал, по мнению Боба, патологической тягой к этому миру. Ему нравилась его безграничная жестокость, и в оправдание друга Боб лишь мог сказать, что Дэвид просто до конца не осознавал реальности этого мира. Для него гибнущие там люди были не больше чем шахматные фигурки на доске. И потому, наверное, Дэвид все время пытался вмешиваться в ход событий, менять их историю и перетасовывать факты. Боб полагал, что это не правильно. Боб считал, что эти существа не пешки, да что там, он испытывал к ним УВАЖЕНИЕ. В них так странно смешались и их с Дэвидом чувства и их помыслы, вся эта сила представляла собой такой себе винегрет — прекрасный и страшный одновременно.

И была еще одна причина, почему Боб не желал вмешиваться. Он просто боялся, боялся, что действия его приведут не к желаемому результату, а сделают лишь хуже. Дэвида интересовали отдельные существа, крупные фигуры на доске — Боба, все сообщество в целом. Но это лишь слова. Сейчас Боб знал что вмешается. Вмешается так глобально, что его мир уже никогда не будет таким, каким он был до этого. Он не знал, что ему там делать. Он повиновался некому инстинкту, голосу, который утверждал, что пришло время родиться ему на Земле.

***

Дэвид лежал на кровати и пускал колечки голубого дыма. Лола бесилась рядом, одевая платье. Бесилась оттого, что он курит в комнате, а главное, оттого что ему плевать на ее замечания.

— Ты совсем рехнулся со своим Бобом! — взвизгнула она, ткнув его в бок носком туфли, — Вы там оба рехнулись, слышишь?! Вы, гомики проклятые совсем там рехнулись!

Дэвид приоткрыл глаза и взглянул на Лолу. Этот взгляд вмиг остудил ее пыл, и краска отхлынула от ее лица. Это был не тот Дэвид, которого она знала раньше, это был не он, этот Дэвид смотрел на нее пустыми ничего не выражающими глазами и от этого взгляда в жилах стыла кровь.

— Лола, — сказал он почти шепотом, — заткни пасть и раздевайся.

Лола послушно стянула одежду и легла рядом. Ничего страшного в словах Дэвида не было, но его голос и взгляд — бесцветный взгляд человека, который сейчас далеко.

— Дэвид, взмолилась она, — Объясни мне что происходит? Я должна знать, должна…

Он снова посмотрел в ее глаза, на этот раз пристально, изучающе, так как он смотрел на свои фигурки на шахматной доске.

— Я лучше покажу тебе…утром…

И они занялись любовью. И Лоле еще никогда не было так страшно как в ту ночь, потому что ее любовник был на миллионы световых лет дальше от нее, чем это можно было бы даже представить.

***

Сегодня в жизнь Дэвида вошел кошмар. Он долго топтался у порога, на затворках сознания, но сегодня он вошел в распахнутую дверь. На улице был апрель. На улице светило солнце, на Лоле, его маленькой девочке Лоле, была короткая юбка, и жизнь казалась преисполненной смысла.

Только с Бобом отношения накалялись. Боб предпочитал ни во что не вмешиваться. А Дэвид не видел в этом ничего предосудительного. Он не считал их такими же, как ОН, это были уже, пожалуй, люди, но до НЕГО им было уж очень далеко. Среди миллионов живущих порою рождался человек, аккумулирующий в себе СИЛУ, но такие, как правило, плохо кончали. Непонятые, растерзанные собственными соплеменниками, высмеянные или преданные забвению. За ними было не просто интересно наблюдать, за ними было больно наблюдать, не вмешиваясь. Он чувствовал их, чувствовал в них себя и не мог порой не вмешиваться, навлекая на себя гнев друга. И он помогал им познавать мир, пока Боб тупо наблюдал за происходящим. До сего дня.

Но сегодня в жизнь Дэвида вошел кошмар. Это произошло так банально. Держа Лолу за руку, он вошел в подъезд поднялся по лестнице и позвонил в звонок на массивной серой двери. Но ему никто не открыл. Он звонил снова. Он звонил, пока Лола силой не вытащила его из подъезда на залитую солнцем улицу.

— Уясни себе простую вещь! — вопила она. — Чувак одумался, на пары пошел, попозже вернется, и покажешь мне свою дурацкую Землю! А тебе надо лечь поспать! Ты, блин, псих! Самый настоящий псих!

Но Боба не было ни вечером, ни на следующий день…

Лола, его маленькая Лола, продолжала возиться с ним, даже когда он ударил ее по лицу. В конце концов, она скрутила его и приковала наручниками к кровати. Только за одну руку, а второй, он ее ударил по лицу.

— Знаешь, что я тебе скажу? — прошипела она, когда он выдохся. Когда у него больше не осталось увещеваний, угроз, слез и криков боли.

— Ты наркоман. Земля — твой наркотик. И тебе нужна помощь. И я не уйду. Если.. если ты пообещаешь одну вещь.

— Хорошо, — согласился Дэвид, он был готов пообещать все что угодно.

— Ты должен осознать свою зависимость. Ты меня понимаешь? Ты должен сам себе в этом признаться. Признаться, что ты наркоман и от этого нужно лечиться.

— Да, — прошептал Дэвид сухими губами.

«Нет», — говорило его сознание. «Я не наркоман, я маленький ублюдок, который вдруг обнаружил, что в его чистенькой и аккуратной утробе живет зверь. Живет зловонная тварь, которая ждала случая выбраться наружу. И дождалась, надо сказать, дождалась…»

Теперь он знал точно. Те человечки, что копошатся там, на крошечной планете, среди тысяч миллионов галактик не его шахматные фигурки. Они, такие как ОН!

***

Сегодня Дэвид чувствовал себя почти нормально. Его мучила сухость во рту и туман в голове, от выпитого вчера, но в остальном он чувствовал себя почти нормально. Все это время он держался чтоб не пойти к Бобу, чтоб не вышибить эту дурацкую массивную серую дверь и не проникнуть в маленькую неубранную комнату.

Держался ради Лолы, не ради себя. Этого она от него не смогла добиться, чтоб он сделал это ради себя.

Но сегодня он должен был пойти. Сегодня его об этом попросили. Боб слишком долго не появлялся в университете и это уже не могло не вызывать подозрений. И Дэвид был в УЖАСЕ. От того, что вскоре все может выйти наружу. Он знал что то, что они сделали незаконно, но он не боялся ответственности, он боялся, что эти ублюдки доберутся до Земли. До его Земли. И потому он, не дождавшись рассвета, оделся и вышел на улицу, в холодную и сырую ночь.

Его страх нарастал и достиг кульминации, когда он увидел, что дверь в квартиру Боба распахнута. За доли секунды он преодолел лестницу, и влетел в маленькую темную комнату, спотыкаясь на ходу о хлам.

Сначала он ничего не мог разглядеть. А потом увидел Боба — тот сидел, обняв колени, в углу комнаты и глаза его были широко раскрыты. Дэвид даже не взглянул в сторону такой вожделенной планеты он подбежал к другу и присел на корточки. Но Боб не обратил на него никакого внимания, в его широко раскрытых глазах застыло выражение безграничной боли, боли и скорби. Дэвид приобнял его за плечи и почти нежно встряхнул. И тут он увидел кровь. Руки Боба были похожи на кровавое месиво, да что там руки, он сам был кровоточащим куском мяса.

Дэвид поднял его на руки, словно ребенка и уложил на кровать. Пошел в ванную и намочил полотенце, достал из аптечки над умывальником бинты и перекись, вернулся в комнату. Все это он проделывал быстро, но без суеты и как-то механично. Казалось, все эти действия тело производит без вмешательства его «Я». Мысли сейчас лихорадочно копошились в голове и растекались в такт с пульсацией крови в висках.

***

И день прошел, и наступила следующая ночь. И Дэвид сидел у ног Боба, а тот не открывал глаз, он бредил. Бредил иссохшей землей пустыни, где прошла его земная жизнь. Где теперь ученики его распространяли ложное учение.

И мир изменился. И сошли на него другие демоны и погибли старые цивилизации. Теперь это был мир, распявший своего Бога.

И создатели его теперь стали другими. И исчез из их взора яркий огонек озорства, и стали они на тысячи лет старше, когда мир накрыла вечная ночь…

Прошло много времени, и Боб очнулся. Он оглядел комнату, и увидел Дэвида, спящего рядом на полу. И увидел Землю и больше не думал он, что ЭТО ХОРОШО.

А на Земле бродили демоны. Маленькие уроды из тех, что не вымирают через 50 лет. И Боб взял систему и, пошатываясь на цыпочках, вышел из комнаты, где шумно похрапывал Дэвид. И пробрался в туалет. А там он бросил все в унитаз и слил воду. Но он уже знал, что это не выход, что он уже никогда не станет таким как до этой практической. Только это уже не имело значения.

Эпилог.

На этом можно было бы ставить точку. Но.… С того дня они больше не спорили. Дэвид проснулся от шума воды и вырвал систему из дрожащих рук друга. Он спрятал ее от глаз всего мира, в далеком сыром подвале своего дома. И они больше не вмешивались ни во что. Дэвид не мог уничтожить свое творение, Боб не мог без отвращения смотреть на него. Дэвид женился, Лола забеременела и родила чудного мальчишку с такими же горящими, как когда-то у отца, глазами. Боб остался преподавать физику в университете, хотя ему пророчили куда более выдающийся научный путь. Почему? Они никогда не обсуждали этот вопрос, хотя порой, очень редко, забирались в темный сырой подвал, где, словно лампа светилась планета по имени Земля.