IwenZenger — Любовь. Глава 2. Часть 1.

Асфальт скоро начнет плавиться, и мы, прохожие, будем увязать в нем, как древние насекомые в смоле. Я не хочу таким образом сохраниться для потомков. Надо бы и правда зайти в бар. Что там у нас вперед по улице ? Магазин, магазин, ой, знаю этот, там даже нет кондиционера, смотришь через стекло на нещадно потеющих покупателей и становится еще жарче. Капли собираются на лбу и стекают солеными струйками в глаза. Надо зайти в бар.

«Тендер».

Бар «Тендер». Не знаю, откуда взялось такое название, да и мне, в общем-то, плевать, главное, что оттуда идет холодный воздух. Красная тряпка для всех истосковавшихся по осенней свежести и зимним заморозкам. Я захожу, встречаюсь глазами с посетителями, прохлаждающимися в свободное от работы время. Знакомых вроде нет, ну, кроме бармена, но это другое. Нас с ним и так связывает давнее знакомство.

— Коля ! — я поднимаю руку в приветствии, бармен отвечает мне кивком и показывает на высокий стул у стойки.

— Что будешь пить ? Как дела ?

Хороший работник в первую очередь думает о работе — Коля хороший работник, не зря же он сперва предложил мне выпить, как бармен, и лишь потом, как друг, поинтересовался о моих делах.

— Нормально. У тебя есть виски ?

— Уокер, Дениелс, Вайт Хорс, и еще какой-то Баллантинес, только я не знаю, хорошее виски или нет.

— Давай… Дениелса. И льда побольше.

— Жара ?

Глупый вопрос. Может, и не такой глупый — в баре температура не подымается выше двадцати градусов, и Коля мог попросту забыть, какое пекло снаружи. Простуду бы не схватить от кондиционера, а это легче легкого. Слышу, как некоторые посетители шмыгают носом и сморкаются в платок — надо ответственнее относиться к перепадам температур.

Коля наливает виски, держит стакан так, что моя выпивка льется точно по краю и ложится поверх льда. Коля — красивый парень, мне об этом говорили многие девушки, некоторые просили его номер, другие настаивали, чтобы я свел их с ним, третьи предпочитали мечтать о нем и мастурбировать. И почти все обижались, что я не предпринял попыток сблизить их с предметом обожания. А даже если бы я сказал им, что Коля гей, даже не би — это оставило бы им какую-нибудь надежду, а самый настоящий гомосексуалист еще со времени университета.

Убежденный гомо — это что-то да значит. Хотя сторонний взгляд никогда бы не признал в высоком брюнете, похожем на какую-то умершую кинозвезду (не на Гейбла ли ?) , всегда одевающемся в строгие серые брюки и белую рубашку, представителя сексуальных меньшинств. «Они все разоденутся как петухи, в павлиньи перья, в бабские платья, в розовые джинсы, и дефилируют по площадям — устраивают гей-парады.» Смешной стереотип, за свою жизнь я понял, что отличающиеся от нормальности люди, как я, как Саша и Коля, выглядят самыми обычными. Нам так проще, никто не тыкает пальцем.

— Смотрю, все еще живой,— смеется Коля,— когда последний раз занимался сексом…— он подбирает слово,— по-своему ?

— Неделю назад. Скарфингом.

Коля — хороший парень. У него нормальная семья: отец, мать и сестра. Они не знают, что он гей, хотя Коля не раз повторял, что они любят его, каким бы он ни был. «Но лучше любовь на прочность не проверять». Я с ним согласен.

Не знаю, что именно толкнуло его на такой выбор ориентации. Вроде бы причин и нет, разве что, перебои в гормонах. Будь у него много женских гормонов, у него выросла бы грудь, да и не влияют гормоны на сознательный выбор партнера. Не знаю, что стало первопричиной.

Мы как-то болтали с ним в этом баре, я сидел на том же стуле, а он протирал стаканы полотенцем и ставил их в ряд дном вверх.

— Мужчина лучше женщины сможет удовлетворить другого мужчину. Это правда, это не вымысел. Но только если будет очень стараться. Нужно полностью отдаться на усмотрение партнеру, и тогда он сделает то же самое, и только тогда мы оба сможет достичь настоящего удовольствия.

— Ты поэтому стал геем ?

Коля задумчиво трет переносицу.

— Да нет, наверное. Просто рядом с мужчиной мне спокойнее. Знаешь, как говорят, что главное в любви — чувствовать партнера. Это важно, но это не главное. Нужно его понимать…

Он сделал акцент именно на это слово.

— Понимать. Я не понимаю женщин, а когда я до конца человека не понимаю, мне сложно строить с ним жизнь. Да, с мужчинами классный секс, такого у меня не было с женщинами, но это самое ПОНИМАНИЕ мне не менее важно, чем возможность хорошо кончить. Мне же с партнером не только трахаться, мне с ним жить.

— Правда, что гомосексуалистами становятся потому, что не получается с женщинами ?

Коля налил водки в две стопки, одну подвинул мне, отчего на лакированной поверхности стойки остался тонкий мокрый след, а вторую взял в руки.

— Я ставлю выпивку бесплатно, а ты больше не задаешь глупых вопросов. Идет ?

Мы махнули водки залпом, заели бесплатными пивчиками, которые Коля предусмотрительно разложил на тарелки, и продолжили беседу.

— Кто тебе это сказал ? Прочитал где ? Может, кто-то от неудач и меняет ориентацию, но это не гей, не настоящий «good as you», а просто отчаявшийся человек, которому некуда деваться, и он ищет любви у ближнего. Это сознательный выбор, но не тот выбор, о котором я говорю.

Я поверил приятелю, он говорил так убежденно, что я просто не мог не поверить. В конце концов, о сексе с мужиками Коля знает намного больше моего.

— У меня в жизни было девять женщин — все индивидуальности, все со своим мнением, современные, что дай Боже. Мне они нравились, но с ними я не мог быть самим собой. Я расстался со всеми, я бросил их, и променял на моего нынешнего. Мне кажется, у нас любовь.

Он еще сам не уверен, но он хоть не пытается насильно влезть в тугие рамки окружающего нас общества. Если не задумываться, эти рамки могут показаться безграничными, они такими и кажутся большинству, почти всему населению планеты. И только мы, его жалкая, маленькая часть, видит настоящие границы рамок, и понимаем, что они уже, чем грани фотографии на паспорт. Общество сажает нас в гробики правил и морали, и мы должны двигаться в них, даже не думая о том, чтобы выбраться.

Ненавижу правила, ненавижу границы, ненавижу рамки. Зато я думаю своей головой, а не жую втюхиваемый драгоценным обществом попкорн из прав и обязанностей, которые мы все должны соблюдать.

— Секс это важно, но нужно, чтобы рядом с близким человеком было просто тепло. И чтобы вы делили это тепло на двоих. Поэтому я гей, потому что с моим парнем мне тепло.

Все так просто, если подумать. Он ставит в центр пьедестала не любовь в обычном понимании, а привязанность, он просто меняет их местами и принимает чувство близости и родства душ за эту самую любовь. Он не предъявляет к партнеру заоблачных требований и ничего особенного не ждет, я думаю, они с партнером будут вместе долгое время. Если конечно один из них вдруг не примет нашу веру.

— Ты можешь не быть геем ?

Я как-то задал Коле такой вопрос. Мне кажется, каждому гомосексуалисту хоть раз в жизни задают такой вопрос и ждут какого-то сверхчестного ответа, надеются, что он опустит глаза и скажет,-

— Да, это все моя блажь. Я сейчас же пойду и трахну первую попавшуюся телку. А потом женюсь на ней, мы наплодим детей выводок и будем любить друг друга до смерти. Пока смерть не разлучит нас.

— Ты можешь не быть геем ? — Это почти то же самое, что спросить у еврея,— а ты можешь не быть евреем ? — Или спросить то же самое у грузина, немца или белоруса, спросить у русского,— Приятель, а ты давай-ка переставай быть русским, а то что это ты тут удумал !

За такие вопросы можно получить в морду, и можно с чувством справедливости в эту морду дать. А геи держатся, они просто не такие злые, а некоторые просто забитые, боящиеся до истерики общественного мнения. Любой будет чувствовать себя забитым, если ему каждый день будут шпынять, какое он говно только потому, что он делает что-то не так.

Ну а еще геи не размножаются, они только вербуют «наших нормальных» детей, которые растут по детдомам и мечтают о семье. О любой семье, пусть там будут два папы, или ни одного папы, зато ребенок будет чувствовать себя полноценным, потому что у него будет свой, и никому другому не принадлежащий, угол. Но нет, ребенок будет чувствовать себя полноценнее, если будет жить в детдоме, с общими игрушками, с общей едой, с общими воспитателями и общими друзьями. Он сам будет чувствовать себя общим ребенком, а общий значит ничей.

Коля протирает бокалы. Он даже не заметил, как я ушел в себя, а потом вернулся, и теперь сижу и смотрю, как он ставит стекло на стойку и разливает напитки. Бакарди — заказал сутулый мужичок в потертом пиджаке, с широкими разводами под мышками. Коля протягивает ему бокал, отсчитывает сдачи с тысячной и смотрит на меня.

— О чем думаешь ?

Я пожимаю плечами. Как-то сразу обо всем, и ни о чем. О таких, как мы, я думаю, и задаюсь вопросом — нормально ли то, что мы делаем.

— Так… о разном.

Коля смотрит на медленно тающий лед. Капли стекают по кубикам, растворяются в виски, он становится все прозрачнее и приятнее на вкус. Можно сказать, я пью разбавленный виски, только не колой, хотя это считается хорошим вкусом во многих клубах, а обычной талой водой.

— Смотри, растает твой лед.

Я притрагиваюсь к виски, пью маленькими глотками, потому что так нужно, потому что это культура питья, которая пошла еще с водки.

Коля обслуживает еще одного посетителя, поворачивается ко мне, кладет локти на стойку, чтобы быть ближе к моему уху и спрашивает,-

— Сегодня у нас встреча.

Он пытается мне сказать, что имеет в виду не простую посиделку с приятелями под пиво, не поход в клуб, не встречу с одноклассниками и не тусовку хороших знакомых. Он хочет сказать, что в 21:00, в квартиру № 5 дома № 16 по улице Московская сегодня придут очень разные люди, объединенные одной только проблемой — они все больные извращенцы, и им нужно выговориться. Такой вот у нас кружок по интересам, и что мне действительно нравится, так то, что у нас нет яркого Лидера, который бы координировал наши встречи. Мы собираемся, когда сами захотим, когда одному из нас станет слишком одиноко в этой жизни, и ему захочется родства.

Первая ошибка тех, кто туда приходит — они ищут общности, а мы даже в близких встречах умудряемся сохранить холодность к ближнему и собственную индивидуальность. Мы приходим, и каждый выбирает для себя сам: говорить, пить, искать подругу на ночь, курить траву или колоть в вену героин. Да, среди нас есть и наркоманы, иногда я думаю, что таким как мы без этого никуда.

А вот некоторые справляются, как я, например.

— Придешь ?

— Конечно.

Коля поправляет ворот рубашки, поворачивается к очередному посетителю и ждет заказ. Забавно, а ведь он всегда такой — чуть отстраненный, слишком в себе, нацеленный на что-то одно, как сейчас, на работу, и не распыляющий свое внимание сразу на несколько вещей.

Я допиваю виски, стучу стеклянным дном стакана о стойку, выдыхаю и беру кадастровый паспорт. Пора бы мне уже идти на работу, там соскучились по мне, шеф, наверное, уже придумал гневную тираду, которую он выплеснет на меня в ответ на опоздание. Он сейчас сидит, и, чем заниматься подписыванием актов, о которых орал еще с утра, что они давно должны быть подписаны, прокручивает в голове сцены моего унижения. Латентный садист, что тут скажешь. Это такие суки, что хуже обычных садистов.

Обычные вынуждены жить по правилами БДСМ — неволя и дисциплина, доминирование и подчинение, садизм и мазохизм для них как заповеди, только их шесть, а не восемь, и все их нужно неукоснительно соблюдать, или можно оказаться на скамье подсудимых с обвинением по сто тридцать первой или сто пятнадцатой . А у латентных правил никаких нет — можно унижать человека, и ничего тебе за это не будет. Они слишком верят в свою силу и безнаказанность.

Я выхожу из бара навстречу жаркому, сухому воздуху. Солнце снова над моей головой, под ногами горячий асфальт, и я иду и размышляю о том, как будет здорово, когда я сегодня закончу все дела, приду домой и увижу свою девушку. Надо будет купить цветов. Я хорошо знаю пристрастия Наташи — надо будет купить кактусов и роз, и обязательно с большими острыми шипами. Она уколет руку, пойдет кровь — ей это нравится. Как и все мы, она стремится к удовольствию, но очень своеобразно, своим личным способом.