Лидия Ермилова — Подарок феи

Жила в Питере красивая добрая и наивная девушка, звали её Ирина. Она любила вековые леса и парки, привольные реки и хрустально-светлые озёра. И молодая жизнь тихо неслась в радости и покои.

Однажды, гуляя по шумному городу, увидела она парня. Он вмиг ей понравился. Парень был высок с приглашенными крашенными белыми волосами. Он шагал, как манекен. Ира не могла оторвать от него глаз:

    —-— Какой он странный, — прошептала она и пошла за ним.

Вскоре он зашел в здание. Девушка за ним. Парень наверх, она, растерявшись, — осталась внизу. Загрустив, но, чуточку сообразив, подошла к рабочим, спросила:

— Этот красивый парень здесь работает?

— Да, а как же! — изумились они, — Это наш Боря Моесенко, — он — генеральный директор.

— Да-а... — грустно выдохнув, пожалела Ира но, подумав про себя, решила, — Он красив, у него есть деньги и власть. Вот дурачка и зачем тебе он нужен?

И медленно побрела домой. Но самое странное и печальное было впереди... Он стал ей сниться каждую ночь. Поворочается она в кровати, поворочается, и так ляжет и по — другому, — нет, все сниться и сниться. Проснется она, вытрет набежавшую слезу и жалеет сама себя:

— Опять слеза. Я ведь ничего от парня не хочу и не желаю! — И взмолилась к Богу, — я не хочу его видеть во сне, помоги мне!

Ну, нет, он снится и снится. Замучилась девушка, испереживалась, загрустила. И вот, наконец, не выдержав этой муки, пошла на работу к Боре, хоть краем глаза взглянуть на любимого. Зашла. Узнала, где парня кабинет. Тихонечко, как мышь, простроилась в уголок: незаметный, тёмный, где виден весь коридор и его кабинет. Села на стул и сидит. Вот стул под ней заскрипел и тихо промолвил:

— Милая, не смотри восторженно на директора, он не стоит твоей любви! — Услышав это, встала со стула, держится рукой за шторы. И шторы зашелестели в дверях:

— Девушка, ты очень красивая, ты мечтаешь о любви! Ты не туда смотришь. Боря плохой человек. Уходи, уходи от него. Забудь его. Парень холоден и не любит девушек, а ты — наивная.

Девушка слышит, но, странно, она не хочет этого слышать! И ничего ей с собою не сделать, он снится ночами и делает ей жизнь не жизнью. Стоит Ира в уголочке, подальше от штор и ждет своего незабвенного. Вот выходит Борис. От счастья Ира закрыла глаза…. Вот парень ходит то вниз, то вверх, он не видит ее. А она глаз не отводит: любуется его походкой, фигурой, лицом. Взглянет, вздохнет и тихонечко скажет:

— Какой он любимый человек. Как я люблю его.

Просидит часа два и идет домой. Заговаривать с ним Ирина не решается, — директор такой красивый, высокопарный и только грусть и печаль приходят к ней. Изменилась и девушка. Из веселой и радостной Ира превратилась в тихую и печальную. Она стала мало говорить и все мечтала и мечтала о Боре! И писала ему стихи. И вот однажды ей в голову пришла шальная мысль:

— Почему же я так теряюсь, подойду и поговорю с ним! Что тут особенного… И мне легко станет, может снится не будет.

Вдохновленная этой идеей Ира, как птица, понеслась к нему. Стоит она в мрачном, безлюдном коридоре, а Боря Моесенко открывает дверь, выходит... О! Девушка на какой-то момент замерла, вся вспыхнула румянцем, но, взяв себя в руки, распрямила плечи и легко пошла к директору навстречу:

— Здравствуйте, — ласково и очень нежно и робко улыбнулась ему.

— Здравствуй, — не глядя на неё, бросил Борис и пошел дальше.

Ирина растерялась. Она не знала, что и делать ей,... тогда она бросила платок к его ногам.

— Девушка, вы уронили платок. Вы, случайно, не у нас работаете? — холодно, строго спросил директор, на лице его промелькнула досада и раздражение.

— Простите меня, я испугалась. Нет, я не работаю у вас. Но я… знаю вас.

— Отлично, что не у нас. Неряха! Меня многие знают, ну и что? — Гордо подняв голову, плечом небрежно толкнул ее, пошел дальше, мимоходом ответил ей, — Поднимите платок и вон. Тебе здесь делать нечего.

Девушка наперекор ему стояла, не двигалась, смотрела в его глаза, которые не видели ее и вздрогнула:

— Но вы же один живете в этом городе? Вам не скучно?

— Пошла, пошла вон. И не твое дела, как я живу. Это мои проблемы. У меня есть друзья.

— Но у вас должна быть и…. любовь.

— Чего, чего? Я может, и люблю кого-то, но не тебя, моя детка. Зачем в мою кровать подглядывать, а? Черт, ты уйдешь отсюда! Ух, как ты мне надоела! — И толкнул Иру рукой, она чуть не упала. Борис, с болью рассмеявшись, пошел дальше. Издалека злобно ответил ей сквозь зубы, —— И не околачивайся здесь, дура. А тем более, мх-мх! С любовью.... — И бесцеремонно погладил крашеные волосы, криво усмехаясь и зверски улыбаясь. Боря Моесенко шел небрежно и высокомерно….

А наша наивная Ирина так расстроилась, что от его слов у нее чуть дыхание не остановилось. Она вся сжалась, как маленькая крошка, и, задрожав, опустив голову, пошла домой, спотыкаясь и падая. Ира не помнила себя от «грязи», которую облил ее директор, она плакала. Дома её знобило, сердце колотилось так сильно, что готово было вырваться из груди… Грусть и тоска застилали её очи, Ирина решила не вспоминать об этом холодном человеке Борисе, но это было выше её сил. Разум всегда в раздоре с сердцем. Снова и снова он снился ей. Боря, как заноза в сердце. Ира исстрадалась, измучилась. И снова какой-то порыв сердца позвал ее к этому парню. Она ненавидела себя и, повздыхав, но ни как не смогла уговаривать свою душу остаться дома, Ира пошла к директору.

И опять сидит она в темном уголке, смотрит в коридор. Вот дверь кабинета открывается и выходит Борис Моесенко в толпе сладострастных, беспечных мальчишек. О, как он любил сало и мальчишек, которые натирают салом его лицо и руки! Боря вздыхает его аромат и блаженствует. Наконец, мальчики окружили его, целуют во все его места, липнут, как кошки и кокетливо поют ему:

— Ах, наш дорогой, незабвенный Боря, мы хотим деньги? — и протянули к директору белоснежные, не рабочие, но жадные руки, — Вначале деньги, а потом любовь.

Моесенко высокомерно засмеялся и насмешливо отвечает им:

— Милым котикам деньги нужны? Хорошо, я даю. Но жду вас через пол часа в моем кабинете.

— Ах, как мы любим тебя, наш котик! Ты наш зайчик! — И довольный Борис бросает деньги на пол. Мальчишки внизу и ловко собирают их. Директор смеется и уходит. Ирина все ведет, а глаза у нее такие непонятные и круглые… Вот, наконец, мальчишки встали, а их улыбки приветливые, похотливые вмиг превратились в холодные, циничные. Они даже не заметили девушку, они видят лишь ребят.

Боже мой, что было с Ириной!? Увидев все это, она изменилась в лице и, побелев, как снег, бросилась на улицу. Она мчалась и мчалась куда-то, не замечая людей, машин, дорог…..

Вот вскоре Ирина немного очнулась, но ей было до того плохо….. И, сбавив скорость, тихо шла по шумной улице, пока ее глаза не прозрели…. Она оказалась в чудном Летнем саду. Жгучее солнце ярко светило сквозь огромные пушистые ветки. Деревья пели всем сонно и нежно песни, дул сладкий ласковый ветерок и нежно гладил ее волосы. Среди деревьев Ире стало теплее, и уютней. Она села на изумрудную травку, взглянула на задумчивый пруд. Вокруг пруда гуляли люди, слушали вдали приятную музыку. Но Ира пребывали в тоске и меланхолии. Она была одинока….

— Утя, утя, утя...— громко кричит маленькая девочка и кормит диких уток. И вот она громко закричала, — Мама! Папа! Смотрите! Какие красивые Лебеди кружатся над нами!

Ирина, девочка и все люди смотрят на прилетевших благородных красавцев Лебедей! О-о-о! Как они отличались от воробьев, которые были так похожи на Борю: циничные, бесстыдные. И рядом летают чайки: хитрые, жадные, как мальчишки. А те Лебеди, которые плавали на пруду… нежно и ласково потянулись друг к другу белоснежными головами. Там сквозила от них любовь, мягкость и чистота. А летавшие Лебеди тоже летят парами, прикасаясь к крыльям другого Лебедя, — это знак верности! И было такое приятное зрелище! Не оторвать глаз. Люди заворожено смотрели на величественных горделивых Лебедей! Эти красивые птицы всегда будили в людях чувства прекрасного и настраивали их на романтический лад! Это было так чудесно!

Ирина тоже любовалась ими и вмиг забыла про свое горе. Вот она почувствовала на себе чей-то взгляд, повернулась и увидела глаза бабушке, которая сидела рядом с ней на зеленой траве опрятная, седенькая и ласково смотрела на нее.

.— Я даже не слышала, как вы подошли, — удивилась и улыбнулась девушка.

— Это хорошо, что я такая неслышная, — сказала бабушка и рассмеялась. — Милая девушка, ты, почему такая грустная? — Бабушка нежно обняла ею, стала ласково гладить по руке. Ире немного стало приятней, но грусть не уходила. Старушка стала разговорить с ней мягко, добро и от всего сердца, что девушка растаяла. Она увидела в ней свою мать, расплакалась и тихо ей сказала:

— Милая бабушка, мне так плохо жить с людьми. Здесь все смешалось. Мужчины любят мальчиков. Мужчины становятся девушками, а девушки мужчинами…. Мне жаль, что я живу с людьми, а люди так исковеркали, испортились свою жизнь. Я завидую Лебедям. Почему я не Лебедь? Мне понравился парень, а он, — Гей. Как это гадко. А надо мною он грубо посмеялся. Мне тяжело и больно.

Бабушка погладила ее по голове. И неожиданно на ногу Ирины взбежала мерзкая, серая крыса, она была такая безобразная, что девушка, как шальная, вмиг вскочила на ноги, резко подпрыгнула и напуганная, громко затопала на неё:

— Брысь! Уйди! Брысь!

Серая крыса ненавидяще посмотрела в глаза ей, взъерошилась, вильнула длинным острым хвостом и убежала в кусты. Бабушка улыбнулась, Ира снова села на траву:

— Девушка, тебе не понравилась крыса?

— Крыса? Это мерзкое существо? От нее идут все заразы. Ну что вы, конечно же, нет! В ней есть что-то грязное, неприятное и мерзкое! Боже мой, наверное, крысы не знают, что такое любовь?

— Может быть, они и знают, но вот многие люди, — не знают. А вот за что их так не любят люди, я точно знаю. Я волшебница. И я исполню любое твое желание. Ты хочешь быть благородным Лебедем! — — Она в упор взглянула в глаза Ирины. Та смотрела в ее глаза искренне, не отводя их в сторону, — А в кого же мне превратить Борю Моесенко? Может быть, в крысу?

— Ах, бабушка, не трогай его, может быть, он полюбит девушку?

— Да... спасибо за твою любовь к нему, но я ведь волшебница, я и так все узнаю. Сейчас я превращу тебя в Лебедя. Встань и помоги мне.

Они встали с травы. Бабушка сняла с талии узенький, металлический поясок, развернула его, он стал длинным, а затем сняла с шеи воздушный, прозрачный платок и подала девушке:

— Милая девушка, разверни платок и подержи его, пока я не оберну себя поясочком, а потом я попрошу тебя, чтоб ты накинула волшебный платок на меня. Хорошо?

— Да, бабушка, хорошо.

Ирина взяла платок, он был легкий и огромный, а когда бабушка обернула себя поясочком, то она укрыла её платком от головы до земли:

— Прощай, девушка, и будь счастлива, — грустно улыбнулась ей старушка, но Ира... Ирина была уже счастлива, она ласково и мило улыбалась всем, особенно, Лебедям, ей было хорошо.

— Прощай, моя волшебница.

Бабушка прикоснулась к платку, задела девушку, и, закрыв глаза, что-то зашептала, а так же прижала руки к ее голове. Затем высоко подняла их и резко опустила вниз, сказав:

— Лид, лид, вилид! Пусть будет так, как я хочу!

И девушка вмиг превратилась в белокрылую Лебедь. Она величественно и гордо взмахнула белыми крыльями и, вытянув белоснежную длинную шею, грациозно поднялась над тихим, спокойным прудом. Вскоре снова на изумрудный пруд прилетела стая гордых Лебедей, они сразу же окружили новую Лебедь. А самый прекрасный и юный Лебедь весело пропел Ире-Лебедю дивную песню:

— У-у-ю, у-ю! Какая ты красивая! У-у-ю, у-у-ю! У-у-ю! У меня нет пары! Какая ты нежная! Можно я буду твоим суженным, я никогда тебя не покину!

— Спасибо, чудесный Лебедь. Я согласна. Я очень счастлива! — пропела ему в ответ Лебедь Ирина.

Юный Лебедь ласково и нежно целовал клювом её перья и клювик, и так радостно летал вокруг неё, и так важно и весело вытягивал Лебединую гордую шею! О-о-о, это было прекрасно! Это может делать только тот, кто знает, что такое любовь! И тогда они любовно и трогательно, покружились над прудом и над людьми, неразделимо и неразлучно полетели на просторы Невы. Это было так сказочно, так чудесно, что у людей от счастья глаза засияли! У многих навернулась слеза... Люди запрокинули в небо головы, смотрели и любовались дивными Лебедями молча, грустно, и вздыхали... Они завидовали им...

А тем временем в кабинете директора происходили следующие события.

Пустая и ветреная секретарша Таня беспечно зашла к директору с бумагой о сокращении никчемных и ненужных рабочих:

— Ку, ку! Начальник, где вы? — кокетливо и нараспев пропела она, игриво осмотрев кабинет,—

— Ах, мой милый, шальной начальник, ах, мой жемчужный красотулечка, вы снова, как девушка, играете? Ах, моя дорогушенька! Сегодня мы поиграем в прятки?

Таня в шутку сделала реверанс: разнузданно, пошло и бесстыдно рассмеялась, а потом беспечно шлепнула себя руками по ляжкам:

— Ох, найду я вас? На кусочки разорву... — И залилась смехом.

Вот женщина прошлась по кабинету, она искала своего шефа. Таня заглянула под диван, — там его нет, вот она смотрит под кресло, — его и там нет, вот женщина смотрит и вправо и влево: нет его и все. И устав, немного закапризничав, кисло произнесла:

— Ну, милый на-чаль-ник, где же вы, мой дорогой?

Таня подошла к столу и бросила взгляд на стул? А там? Сидит на стуле безобразная, грязная и неописуемо страшная крыса! О, Боже, мой! Что было с секретаршей? Вам ли мне говорить? Ай-ая-яя, моя нежная, бледненькая, тощая секретарша... как же ей было плохо... У этой холеной изнеженной женщины никогда не было ни забот, ни о жизни, ни о муже и даже о своих детях. Ах, как за ней ухаживали, то один мужчина, то — другой. А за деньги и подарки она очень нежна с мужчинами… А тут вдруг в кабинете — крыса! Ой, Господи, как она закричала и завизжала, куда там Оскаровским актерам! Визгу было... — хоть уши затыкай. Она запрыгала, закружилась, будто она — надувной мячик и кто-то усиленно дергает его. И вот она вспомнила, что её младшенький сыночек переболел желтухой, да от крысы! Ах, как она тут испугалась! И усиленно замахала ручками и быстро-быстро затопала ножками:

— Пошла вон, крыса! Я тебе переломаю все лапы! — визжала Танюша...

Серая крыса, слегка вздрогнув, затем царственно поставила лапки на стол, гордо взглянула на секретаршу, а та? Таня замахнув папкой с важными бумагами директора бросила, и все бумаги весело разлетелись во все стороны. А крыса побледнела от страха и даже задрожала, но почему-то ну, никак не хотела уходить? Крыса прыгнула на стол, топнула лапкой! А тощая секретарша, не выдержав всего, от ужаса бросила в крысу телефон и сама упала на пол…. И крыса в ужасе, быстро спрыгнув со стола, бегом из родного кабинета. Люди, видя крысу, кидали всем, что было у них в руках и громко кричали на нее. И она бежала куда-то в темный уголочек, а потом на тёмную улицу и подальше от людей:

— Ах, Господи, вот, наконец, и двор, где почти нет людей, — облегченно вздохнула маленькая мученица, то есть наш любимый Боря Моесенко, — Слава Богу, я в безопасности.

Двор был узок, грязен, весь заставлен коробками с мусором, всюду были одни тараканы, и нет объедков.

— Как хорошо, что директором я не выбросил этот хлам. Глядишь, и мне пригодится. Вот теперь наемся!

Крыса с удовольствием бегала по двору, подбирала объедки и ела их. И вот она заметила дерущихся облезлых голубей, решила разнять их, и как директор, важно и с огромным броском прыгнула на голубей. А они, голуби, вспорхнули на карниз крошечных темных окон и дико запищали:

— Тью, тью, —это вонючая крыса! Зовите сюда кошек!

А ловкая крыса, а ловкая, потому что она — директор, побежала в свою бывшую котельную и увидела в загаженном скверике голодных, побитых кошек, которых выбросил он со своей работы, а так же люди за ненадобностью. Мышей здесь было мало, а кошек много. И вот на говор голубей, кошки ожили и побежали за крысой. И почти и чуть-чуть не нагнали ее. Ах, бедная, бедная крыса… Она со всех ног пустилась наутек.

— Господи, зачем я не убила этих противный кошек, они так похожи на девушек. Они совсем меня замучили. Ух, какие они страшные! — и так бешено колотилось сердце, — Надо заглянуть в мусорный бачок, ведь туда люди выбрасывают все самое лучшее из худшего, и от кошек спрячусь.

Крыса с трудом вскарабкалась по огромному чугунному баку и очутилась в такой грязи, будто в клубе для Геях! О-о! Но сколько там тухлый кур… и испортившийся селедки… Крыса жадно стала их поедать. Ух, как она объелась вонючими курами, а потом, сладко и сонно позевывая, пошла спать.

-— Жаль, что директором не подумала об этом. Где же мне поспать, чтоб кошки не съели, да и люди не забили. Вот какой ящик из-под бутылок! Заберусь я в середочку, вот и будет моя спальня.

Она лениво, сонно подняла лапку, встала на одну железяку, а другой лапкой, — задела другую железяку, и …. вмиг, — эти железяки захлопнулись.

-А-а-а! — только и успела крикнуть крыса….

Ах, ну, как же ты так оплошала… Он-она закружилась, завертелась, запищала, — но все было бесполезно. Крыса была в мышеловке. Её поставил по приказу директора!

А через некоторое время сюда пришел его любовник-заместитель: прыткий, надменный и глупый. Пошел он взглянуть на порядок во дворе и увидел много грязи и всякие коробки:

— Случайно, не водка здесь ли, надо посмотреть.

Стал он перешагивать через порожек, споткнулся. Боже мой, он упал носом в коробку и прямо в дохлую крысу!

— А-а-а! — дико закричал он и громче всех женщин.

А на дохлой крысе… ползали жучки, червячки и всякие таракашечки. Ох, как ему было страшно! И какая-то оса больно укусила его за нос! О! Как жутко кричал он! Нос мгновенно распух, как огромный лимон!

—— Васька! Беги сюда! Помоги мне!

Помятый, пьяный дворник Васька, стоял уже рядом с ним, качаясь из стороны в сторону. Хотя руки у него ходили от перепоя ходуном и были очень грязные, но он быстро поднял начальника. Тот, весь грязный, весь во всяких букашках, вместо носа, непонятно, что…. Бегом к врачу, но крикнул:

   — Крысу! Выкинь крысу и подальше!

Дворник подошел к тому месту, где упал заместитель и увидел кости от крысы, но все равно хихикнул:

        —— Так тебе и надо жадный и злой любовник директора.

Потом лениво поднял крысу, и, держа двумя пальцами, посмотрел на нее и снова рассмеялся, но брезгливо сказал:

— Ну, и дохлятина же ты, как и наш директор. Лети же ты в бочок! Туда бы и директора,— и бросил ее туда, как ненужная вещь. Дохлая крыса полетела к объедкам рыб, куры и другой директорской пище.

Васька вытер руку, качнул головой и сказал:

— Ну и запах от тебя! Видно плохо тебе жилось!