Надо мной было синее небо. До сумасшедшей нереальности синее, почти цвета индиго, такого и не бывает никогда в этом мире. Сгорали первые звезды, пеплом осыпаясь за горизонт. В старом патефоне, что остался еще от бабушки, накручивала уже пятый десяток пластинка Муслима Магомаева. Его тягучий голос уносился ввысь и зажигал уже новые звезды. Я лежала на мягкой перине, которую перенесла с кровати на скат крыши, и почти не дыша, слушала. В голове, кажется не осталось ни одной мысли, лишь воспоминания.
-А расскажи мне сказку или почитай вслух.
Ты каждую ночь просила об одном и том же. Прости, что я могу исполнить твое желание лишь сейчас.
Этот фонарь был единственным на длинной улице. Он старался светить ярко-ярко, чтобы уничтожить как можно больше темноты. Именно уничтожить, ведь фонарь искренне считал себя героем ночных аллей. «Почему же я не могу помочь всем людям в этом городе? Почему я не могу осветить их лица в полночный час?». Мысли его были печальны и крайне возвышенны.
И вот в одну из самых темных ночей, когда мрак, казалось, забрал себе почти всю Землю, фонарь решился на невозможное. Он разжег в себе огонь такой яркости, что тот затопил в себе город. И даже лучи восходящего солнца не смогли погасить его свет…
С тех пор город тот погружен в вечный мрак, ибо солнце отвернулось от него, а фонарь, перегорев, навсегда потух.
На дальнем краю загорается рассвет. Небо теперь оттенка бирюзы, его можно даже потрогать руками. Вот исчезли и последние звезды. Я пожелаю тебе спокойно ночи, хоть в вашем городе уже давно утро, и отправлюсь тушить фонари…