Михаил Берсенев — А нужна ли была перестройка?

От горя и самоубийств умерло великое множество народа. Правда, в графе «причина смерти» никогда не писали «умер от горя за свою страну» или «жертва реформ». Скончавшемуся под хирургическим ножом на операционном столе где-нибудь в Алексине, к примеру, не ставили причину смерти типа «хирург был пьян, потому что все трезвые разбежались по заграницам». Но при переменах с людскими потерями никто не считается. Напоминаю, что «перестройка была необходима», как заверял нас ее автор.

Много лет назад один мужчина, оставшийся без работы и каких-либо средств к существованию в результате реформ, ударил Михаила Сергеевича при хождении последнего «в народ» по голове. То была известная история. Психика у мужика не выдержала, и он по-хулигански, чего уж говорить, выразил свое отношение к зачинателю перестройки. А Михаил Сергеевич действовал демократично-непривычно: он не прятался за высокими кремлевскими стенами, а шел говорить с людьми, двинул в народ. И — поплатился.

Зубодробительная трансформация общества в рамках СНГ, что тянется уже 25 лет, разложила общность людей под лейблом «советский человек» надвое. Это как взять монолитную буханку черного хлеба (в просторечии — кирпич) и переломить ее ударом о колено напополам. И оставить так сохнуть. Линия разлома будет покрываться плесенью наиболее активно, потом порча пойдет по всей поверхности. Последствия подобного разлома мы видим теперь повсеместно. А уж сколько еще предстоит увидеть и почувствовать «веселенького» в будущем!

Давеча пришлось мне побывать по делам в детской больнице крупного подмосковного города, что раскинулся в пяти километрах от МКАД. Пока я сидел в коридоре детского отделения и ждал доктора, в стенах заведения «нарисовалась» молодая мамаша. Именно про таких говорят, что и «коня на скаку остановит, и в горящую избу войдет». Невысокая, мощная, широкая кость. Слоновьи ноги как будто вросли в пол. И оные еще облачены в ажурные колготки. Короткая совсем мини-юбка.

   Невероятного размера по ширине свитер и не менее невероятное декольте с такими формами, что Анна Семенович просто отдыхает завистливо в сторонке. Роста мамаша невеликого, зато весит, по прикидкам, ну никак не меньше центнера. А может, и все 110 есть. Свитер хоть и широкий, но короткий. Висит на животе. Хотя — нет. Живот — не совсем то слово. Жировые складки волнами висят, образуя что-то вроде пояса борца.

А за дамочкой сыночек вьется: малец годиков пяток на вид. Паренек с ноготок. Но ведет себя неуправляемо: заносит его во все палаты, там хватает все, что под руку попадется, свое-чужое не отличает, верещит, если что не по нраву. И тут его «мамаша-бульдозер» делает ему некое безобидное, в общем-то, замечание и мягко шлепает по попе. Звук шлепка легкий, безобидный. А вот реакция ответная…

   Я отчетливо слышу, как четко артикулируя, чеканно выговаривая, сынишка выдает ответ мамочке: «Ты что, ох…., су.., бля…!» Я пишу кинорецензии, смотрю немало фильмов, слежу за маститыми актерами и умею отличать великолепную дикцию и работу речевого аппарата от невнятного бормотания. Так вот наш малышок «с ноготок» высказал эту фразу безукоризненно с актерской точки зрения! Совершенно искренне, четко, с прекрасной артикуляцией. Я, признаюсь, растерялся, и малость приоткрыл рот. А вот сама мамаша крохотного матершинника приняла словесный выпад отпрыска совершенно индифферентно!

   В это время дверь кабинета открылась, и доктор пригласил меня внутрь. Самое интересное, что когда после беседы с врачом я вышел в коридор, то все та же мамаша-центнер прямо-таки горланила в микрофон сотового, беседуя с невидимым абонентом: «Да когда я успею! Я не успевала тогда! Я же бухая была! Чего? Говорю тебе, дебилино: бухая я была!» Очевидно, «дебилино» не нашелся, что ответить. Аргумент, следует признать, из уст девицы вылетел убийственный. Она бухала! Посему, «слониха» гаркнула победно трубку: «То-то же! Молчишь, муд..! Все, отвянь от меня. Доктор освободился! Я к нему иду». Она и ее сынок проследовали к двери, которую я только что закрыл.

Через полчаса, уже прогуливаясь по городку с желанием осмотреть местность поближе, я увидел памятник Ленину. В хорошем еще состоянии, к слову. И тут подумалось: а на кой нужны были такие реформы, слом целой страны под аббревиатурой «СССР», если кроха пяти лет от роду запросто, и явно не впервой, «посылает» и поливает словесной грязью собственную мать? Кто из него вырастет? Когда, во сколько лет он без движения мускулов на лице вспорет первый живот бездомной кошке? Или когда «замочит» первого своего прохожего? И вот тут за будущее современной России становится еще более страшно.

А Ильич на постаменте глядит на результаты реформ с недоумением. Да, мы пересели на хорошие, дорогие машины и их поток видят каменные глаза вождя мирового пролетариата. Позади же памятника стоит старое творение глубокой советской эпохи — здание ДК (Дом Культуры). Годов эдак шестидесятых прошлого века постройки. Но вместо культуры здесь теперь огромная вывеска: «Дискотека 21-го века!». Ни больше, ни меньше!

   Это не просто пошарпанный архитектурный объект прошлого столетия, но, оказывается, дискотека. Да не абы какая плесневелая, а 21-го века! За спиной вождя, у несущей плиты памятника, валяются парочка шприцов, обертки от презервативов и самых разных таблеток типа ЛСД. И это тоже один из результатов реформ, перестройки.

Кто-то скажет: что же, все так плохо? А вот и «непопадушки»! Чуть дальше, в этом же городе, я приметил удивительных ребят. Я не знаю точно, как называется спорт, когда на легком, горном велосипеде спортсмен летает над препятствиями, выделывает кренделя на заднем колесе, перепрыгивает через ров и т.д.

Пацанов десять на легких велосипедах, плюс три девчонки, облюбовали довольно большой холм с выбоинами для велосипедного фристайла. Обкатали склон, причем явно на импортных велосипедах. Выделывают прыжки с переворотом на излете подъема. Ах, жаль, что ничего подобного у нас в советском детстве не продавалось! Получается, что данные конкретные великолепные пацаны и девчонки, такие спортивные, смеющиеся, гибкие, здоровые — тоже результат горбачевских реформ! Ведь появился на рынке выбор товаров, каких только пожелаешь! Ребята предпочли спорт.

Они виртуозно на своих разноцветных двухколесных «конях» манипулируют рулем и педалями. Взбираются на крутой подъем с легкостью и, подобно беркуту, что пикирует на добычу, летят вниз. Прыгают с трамплинов. Они не горланят матом, при мне не курили и ничего спиртного не употребляли. А ведь по возрасту все они — дети реформ: рождены где-то в середине-конце 90-х, когда советского общества уже не существовало.

   Я глядел на них, и появилась некая уверенность, что с таким вот будущим Россия выстоит, как ее ни гноби. Только вот ребят на велосипедах было всего тринадцать человек. А в это время сто тридцать их сверстников где-нибудь в темном подъезде среди окурков и плевков бухают, а после зачинают детей, которые уже через несколько лет будут посылать по «известному адресу» собственных же родителей. На три буквы с пяти лет. И сие будет считаться нормой…

Ильич стоит на постаменте в подмосковном городе и зрит свою страну. На шикарные проезжающие лимузины, на блеск ресторанов через дорогу, на валяющихся на лавочках остановок общественного транспорта БОМЖей. Он глядит себе под железные ноги и видит использованные шприцы, кучу бутылок, распечатанные пачки презервативов. Справа от него, если немного скосить взгляд, метрах в ста пятидесяти, юные граждане страны тренируются в выкрутасах на легких и выгнутых велосипедах. А в детской больнице сынок пяток годков от роду грязно «костит» свою слоновоподобную мамашу.

Ильич видит, что некогда его страна разрушена, развалена, рассечена надвое. Как если взять буханки черного хлеба типа «кирпич» и об колено его переломить. Именно так и расколота нынче страна. С переломанным хребтом она пытается выжить, опираясь на тех тринадцать ребят на велосипедах. Да, уже больше четверти века длится у нас перестройка. Уровень разлома буханки хлеба — страны — опускается все ниже и ниже. Как бы не переломился он окончательно…

Давеча по одному из телеканалов проводили опрос телезрителей. Вопрос был задан один: «перестройка — это выход из тупика или катастрофа?». Спустя четверть века с начала реформ Горбачева 8 (восемь) % ответили «выход из тупика». А 92 % (девяносто два!) — «катастрофа».

Услышав то, что сказал маме пятилетний малыш в коридоре детской больницы и, уловив ту интонацию ненависти, с какой все это было им выдавлено из себя, я бы позвонил в ту телепередачу и отдал свой голос в пользу 92%.