bolev — Ирония судьбы, или С лёгким паром!

Нет, не запах, конечно, а — дух!

Европеец, ты моешься в ванне,

А понять невозможно «на слух»

Да обманчивым зрительным нервом

Эту строчку — и грань бытия…

В бане нужно родиться, наверно,

Как заметил сосед мой шутя.

Баней нужно вторично креститься,

Вместе с родиной сердцем впитать,

Из гнезда оперившейся птицей

Упорхнуть — и вернуться опять.

Это чувствовать нужно всей кожей,

Каждой порою грешной души;

Так святой верить в баню не может,

Яко верует тот, что грешит!

Мой сосед топит баню в субботу –

Как-то искони так повелось,

И любую другую работу

В этот день он «повесит на гвоздь».

Белым телом берёзовых чурок

Он, как жрец, кормит каменку-печь;

По берёсте, змеясь, как по шкуре,

Языками огонь будет течь.

Едок чуть банный дух — это точно,

Но уж точно — «не выест глаза»…

Я ж так рад, что вернулся в дом отчий,

Что нельзя и в стихах описать!

То ли прапор в бессменном наряде,

То ли «урка», мотающий срок –

Сколько лет я дышал сизым смрадом,

Что зовётся по-ихнему — «смог»,

Горьким дымом поры листопада,

Чёрной гарью сожжённых мостов,

Разъедающим, душащим чадом,

Жирной копотью веры костров,

Без любви, без какой-то отрады,

Всё — по кругу, как лошадь — бегом…

Эх, давно мне уж было бы надо

Возвратиться в родительский дом!

Каждый странник, подобно Ньютону,

Открывает однажды закон:

Притяжение дома родного –

Старой кровли, крылечка, окон –

Возрастает с момента прощанья

(Да, растёт! Не слабеет — о, нет!)

С третьей степенью от расстоянья,

С экспонентой от прожитых лет.

Никакая на свете дорога

На приводит уставшего в Рим…

…Мы с соседом вдвоём на пороге

После бани в исподнем сидим.

И припомнил внезапно такое:

Как меня, «нестатного мальца»,

Запелёнутого простынёю,

Бабка в избу из бани несла.

И такая струится прохлада,

Так свободно течёт в жилах кровь…

Да, давно мне уже было надо

Возвратиться под отчий свой кров!