Евгений Чекомасов — Башня Вечности. Глава 13

— Очнулся? — раздавшийся неподалеку голос был слабым. Видимо, сил у говорившего было не больше, чем у меня. — Портал … разрушен?

— Да, — собственный хриплый голос показался мне чужим, и я попытался откашляться. Тело отозвалось новым витком боли, и я просто закрыл глаза.

В молчании и полнейшем бездействии я пролежал около часа. Радомис тоже больше не пытался говорить. Я, кажется, даже дремал, хотя точно сказать не могу — все было, словно в тумане. Боль постепенно отступала и, наконец, я решился поднять голову и осмотреть себя. Странно было смотреть на куртку, в нескольких местах пробитую стрелами и разорванную на груди ударом бумеранга, но при этом на одежде не было ни капли крови, да и кожа под прорехами выглядела абсолютно целой и невредимой. Я глубоко вдохнул, наполняя грудь воздухом, и с удивлением заметил, что боль ушла. Осталась только невероятная слабость. Нечто подобное я испытывал, когда использовал свиток с заклятием поиска, купленный у деревенского чародея. Как давно это было! Кажется, в прошлой жизни. Я улыбнулся своим мыслям, это и было в ПРОШЛОЙ жизни.

Повернув голову, я увидел Радомиса. В отличие от меня, он не лежал на земле, а сидел, прислонившись спиной к кибелиску и свесив голову на грудь. Глаза его были закрыты.

— Радомис, — позвал я.

Даэв медленно поднял голову и открыл глаза. Его взгляд был мутным от боли. Но почему? Ведь боль уже отступила. Или это только у меня? Радомис взглянул на меня, легкая улыбка тронула его губы, и он снова закрыл глаза. Я попытался встать — у меня получилось. Действительно, боль ушла, только слабость оставалась. И тут я снова посмотрел на Радомиса, уже внимательнее. От удивления я снова сел. Одежда на нем была потрепанная, но целая. АБСОЛЮТНО ЦЕЛАЯ! Ни одной дыры от стрелы или бумеранга, никаких отметин от клинков, а ведь я видел десяток гроксов с мечами на том месте, где стоял даэв, до того как сам… умер. Это было странно, осознавать, что час назад меня… убили. Но не менее странным казалось то, что моя одежда, особенно куртка и рубаха, напоминали решето, а куртка Радомиса вообще не имела никаких следов боя. Но не мог же Радомис телепортироваться сюда, не умирая, а сбегая с поля боя? Конечно, не мог! Вон, до сих пор после гибели никак не отойдет — сидит без движения под кибелиском.

Решив, что попытаюсь узнать ответы на вопросы "как?" и "почему?" у самого Радомиса, когда он окончательно придет в себя, я снова поднялся. Лучшее средство от слабости — горячий суп, и я пошел прочь от кибелиска, постепенно углубляясь в лес, сняв со спины лук и приготовив стрелу. Спустя полчаса охоты, мне удалось подстрелить крупного тетерева, сидевшего под кустом, и попытавшегося улететь при моем приближении. Выпотрошив и ощипав еще теплую тушку, я вернулся на поляну с кибелиском. Радомис уже поднялся и разводил костер. При моем появлении, он с явным удовлетворением посмотрел на тетерева в моей руке.

— Вайс, будь добр, сходи сам еще и за водой. Я все еще никак толком не приду в себя.

Он достал из своего куба котелок и протянул мне. В ответ я протянул ему тетерева.

— Разделаешь?

Он только слабо улыбнулся в ответ и утвердительно кивнул.

Еще полчаса спустя суп уже варился, и аромат вареного мяса приятно щекотал ноздри. Радомис уже выглядел намного лучше, и я решился.

— Радомис, — начал я, — как ты себя чувствуешь? Почему ты так долго "отходил" после… телепортации от гроксов? — произносить слово "смерть" не хотелось.

— Понимаешь, Вайс, — даэв слегка замялся, — мы это называем эффект воскрешения… При смерти, твой разум, твоя душа понимает, что ты погиб. И чтобы душа вновь осознала себя живой, требуется какое-то время. Конечно, слабость, боль при воскрешении … это все можно снять при помощи специальных зелий, или умения жрецов. Но память души о своей смерти остается. И чем больше смертей переживает даэв, тем большее время нужно его разуму, чтобы осознать себя снова живым. Память смерти все сильнее и сильнее давит на разум. В крупных городах за Закатным океаном есть… по крайней мере, раньше были, даэвы, которых назвали Целителями Душ, они были способны погрузить даэва в сон, и исцелить его душу, убрать этот неприятный эффект, внушить разуму, что смерти нет и не было. К сожалению, однократное исцеление души не приводит к отсутствию эффекта воскрешения в дальнейшем. Но все же без него не обойтись. Даэв, долгое время не пользующийся услугами Целителей Душ, рискует после очередной своей смерти так и не восстановиться окончательно.

— То есть, для меня это была первая смерть, — начал понимать я, — поэтому моя душа довольно быстро снова осознала себя живой. А у тебя это происходило дольше потому, что эта смерть для тебя была…

— Пятой, — не дал мне договорить Радомис. — Пятой смертью, если считать от моего последнего визита к Целителю Душ. И дальше будет хуже. Точно никто не знает, но существует версия, что после девятой гибели, без помощи Целителя, душа может вообще не осознать себя живой. Так что мне лучше не погибать. Да и тебе тоже. Потому что я не знаю, где в Хиваре можно найти Целителя Душ.

— Но почему ты не воспользовался услугами Целителей, будучи еще в Белуслане?

— Услуги Целителя Душ стоят недешево, это "раз". Надо выбрать время для его посещения, это "два". И, наконец, я ведь был уверен, что всегда смогу воспользоваться их услугами, это "три". Кроме того, на момент моего нахождения в Белуслане, "на мне" было всего три смерти, а это совсем не страшно, да и последующих смертей я не ждал, так как с момента последней прошло почти полсотни лет — служба у меня была не очень опасная. Это "четыре" и "пять".

— И еще вопрос можно, Радомис? Я не сомневаюсь, что ты погиб в селении гроксов, прежде чем телепортироваться сюда, но почему тогда моя куртка превратилась в рваные лохмотья, а твоя выглядит совершенно не поврежденной?

— С этим, вообще, все просто. — Радомис перемешал суп и попробовал его на вкус. — Это не моя заслуга, а заслуга мастера, изготовившего мою одежду. Ты же не можешь не чувствовать магии, которая заложена в мои вещи. Вот эта магия и позволяет куртке "забывать" дыры от стрел или клинков в случае моего воскрешения, а точнее, "помнить", какой куртка должна быть. Но вот повреждения, не связанные с гибелью владельца и его последующим воскрешением, приходится устранять вручную.

— Магию одежды я чувствую. — сказал я. — но все равно как-то не совсем понимаю, как это происходит.

— Примерно так же, как и восстанавливается твое тело. Вещь "привязывается" к владельцу. И только, будучи одетой на мне, она останется неповрежденной, моя душа "помнит", как должна выглядеть моя одежда. Это называется "печать души". Одежда потеряет все свои магические свойства, как только перейдет в другие руки. Поэтому если другой даэв погибнет в моей куртке, она в случае его смерти не будет отличаться от твоей — превратится в такую же рваную хламиду.

Суп был готов, и мы поужинали. Солнце к этому времени уже пряталось за верхушки деревьев, и мы начали готовиться ко сну.

— Как думаешь, — спросил вдруг Радомис, — Карамон в состоянии в одиночку добраться до условленного места встречи? Ты же лучше его знаешь.

— Карамон вполне самостоятельный человек. Думаю, он доберется. Если гроксы не устроят грандиозную облаву после разрушения их портала, — добавил я чуть погодя. — Радомис, а что помешает гроксам создать новый портал?

— Гибель большей части их шаманов, — пробурчал Радомис. — Вот только эта отсрочка будет недолгой. Думаю, месяца через два, может — три, они попытаются снова. Местность-то в горах не осталась без магии, генераторы мы разрушили до открытия портала. Так что гроксам ничто не помешает сделать еще попытку. Ты понимаешь, что времени на изгнание балауров из Асмодеи у нас не так и много?

Меня в очередной раз поразила его уверенность в предстоящем успехе. Но ничего по этому поводу говорить я не стал, а просто кивнул головой. И тут я вспомнил еще один примечательный момент, предшествующий нашему нападению на гроксов.

— Радомис, а что за заклинание ты на меня наложил, что меня покинуло чувство страха?

— Заклинание? — судя по голосу, Радомис был весьма удивлен. — На тебя?

— Ну, да. Ты что-то там шептал себе под нос перед тем, как спрыгнуть вниз, к селению, и мой страх сразу же уступил место боевому азарту.

— Я не накладывал на тебя никаких заклятий, Вайс. Только жрецы способны своими чарами всячески усиливать воинов, в том числе и воодушевляя их. Но я ведь не жрец, я стрелок, лучник. И я могу зачаровать другого человека только при помощи стрелы. Усиливающие заклятья я могу применить исключительно только к самому себе. И перед боем с гроксами я шептал именно такие заклинания.

— Но… — я растерялся, — как же с моим страхом? Почему он тогда так резко исчез? Я ведь до жути боялся умереть. И был уверен, что это ты меня зачаровал.

— Вот этого я не знаю. Может настоящий наставник, обучивший за свою жизнь множество даэвов, смог бы тебе ответить, что произошло. А я не могу. Может быть, сам Айон посмотрел на тебя с небес и ниспослал тебе храбрость и отвагу вместо страха.

— Понятно, — сказал я, хотя ничего мне было не понятно. Но одно было ясно, Радомис тут ни при чем, он не стал бы меня обманывать. Я решил выкинуть пока эту мысль из головы. Завтра к вечеру доберемся до места встречи с Карамоном, и будем ждать моего друга. Жаль, все-таки, что он не стал даэвом. А как было бы здорово… втроем мы может даже перебили бы гроксов… прошли бы через портал в Закатные земли… Мысли уже начинали путаться, бредовые идеи стали казаться легко осуществимыми, и я с удовольствием отдался во власть сновидений.