Леонидея

Мужа могучего, Спарты копья разящего;

Равного в битве Гераклу, чья кровь в его жилах;

Меч чей подобен сверкающей молнии Зевса;

В мощи же с ним может только Гефест и сравниться.

Ужас явился на земли Эллады чрез воды,

Гелла где с шерсти златого барана, сорвавшись, утопла;

Море сие в её честь назвали Геллеспонтом;

Вот и явилась беда через бурные волны.

Персы, несметным числом, под знамёнами многими,

Варварским шагом ступили на земли святые;

Силой огромной их чёрная рать обладает;

Ксеркс во главе этой гидры стотысячеглавой.

2. Горе и ярость царя Леонида понятны

Всякому — низкого али высокого рода:

Спарте, щиту и доспеху Эллады

Долг свой исполнить мешают традиции ветхие.

Эфоры, что в Спарте провидцы по слову закона,

На деле до злата и девственной плоти лишь жадны,

На посулы Ксеркса купились, и властью своею

Незримыми путами руки связали спартанцам.

Ты лжив и труслив, варвар Ксеркс, и обуян тщеславьем!

Зловоние имя твоё да покроет навеки!

Меча лаконийского ты убоявшись, пускаешь

В ход хитрость свою, что взросла из подземного царства.

3. Разгневаны боги, что злато земное важнее

Эфорам, чем речи богов Олимпийских!

И требует молнию Зевс — ниспослать её подлым,

И шквалами бьют персов флот посейдоновы слуги.

И Гера, чья мудрость сравнится лишь с нею самою,

Царя Леонида в пророческом сне вдохновляет.

И утром спартанский властитель вновь собран, спокоен.

Готов он ответить на подлость военною хитростью.

4. Собрав триста воинов, триста спартанских героев

Отправился он на прогулку в проход Фермопильский.

Закон запретил идти Спарте на битву войсками —

Пошёл только царь со своею охраной и свитой.

Идут они гордо на битву — на смерть! — распевая

Хвалебные гимны Гераклу, Аресу, Афине.

Сверкают щиты и вздымаются в небо сариссы…

Дрожите, ничтожные варвары! Бойся, царь персов!

5. И вот уже — горы, где быть этой битве великой.

Той битве, что будет вовек не забыта богами!

И славой и кровью покроются копья спартанцев.

К ночи подошли. Утро ознаменуется схваткой.

А ночь-то ярка, словно день — от костров тех походных,

Что воинство персов себе на ночёвку разводит.

И нет им числа — ведь повсюду, где только видно

Лишь костры и костры. И слышны крики варваров пьяных.

6. С рассветом рванулись воители персов в атаку.

Задрожала земля, загудели рожки боевые.

Лаконийцы сомкнули щиты и со смехом встречали

Груду варваров, мчавшихся в бой без порядка и строя.

И один за другим они персов пронзали да насквозь,

Надевая на копья, как будто на вертел для жарки.

В узком месте персидские орды бессильны, никчёмны!

Давят, давят они себя сами, мешая друг другу!

И волна за волной налетают они на спартанцев,

Раз за разом сбегая трусливо от воинов славных.

Все в спартанских рядах уж сразили по множеству персов,

Леониду ж и вовсе нет равных на поле сраженья.

И «Бессмертные» — лучшие, лучшие воины персов! —

Здесь бессильны, как все, и как все умываются кровью.

И в отчаяньи Ксеркс завывает, как пёс шелудивый,

По ушам получивший тяжёлой спартанской рукою.

И всю ночь исторгают стенания дикие персы,

Отвечают им песни победные в стане спартанцев.

Царя варваров дрожь бьёт от радости воинов Спарты,

Леонид же с надеждою в небо взирает.

7. Начался новый день. Разгорелось по новой сраженье.

И с опаской вперёд выдвигаются воины персов.

Пусть ужасны, страшны наказания варвара-Ксеркса —

Только меч и копьё Леонида всё же страшнее.

Сам же Ксеркс — жалкий трус, что за битвою смотрит

Издали, из расшитою златом прохладной палатки.

Страх его — как циклоп, он могуч и огромен.

Леонид же дерётся без страха, на равных со всеми.

Уж сломалися копья, мечи затупились, и всё же

Равных нет тем войскам, что стоят за спиной Леонида.

«С нами царь!» — грозен крик, и отважно спартанцы

Рвут руками врага, рвут и рвут, рвут на мелкие части.

8. Снова ночь подошла. Снова варвары прочь отступили,

Побросали убитых — и в лагерь свой прочный закрылись.

Хоть немалы потери средь воинов яростной Спарты,

Среди персов потери совсем сосчитать невозможно.

Обессиленный Ксеркс чёрной бешеной пеной исходит,

У себя запершись, в дикой злобе творит ритуалы.

Не имея бойцов, что в искусстве со Спартой сравнятся,

Призывает подмогу себе из подземного царства.

Хоть могучи спартанцы, и чарам они неподвластны,

Отыскался средь них, кто был ранен, ослаблен от крови.

И избрали его своей целью темнейшие силы,

Помутили обманом и алым туманом рассудок.

Сбился воин с пути, что начало брал в славной Лаконии,

Позабыл он царя, с кем в походах делил кров и пищу,

И товарищи верные разом предстали чудовищами,

Ну а Ксеркс показался ему богоравным правителем.

И бежал он из лагеря Спарты в стан варварский,

Да не просто бежал, а тропой козьей, тайною.

Доложил воеводам персидским о секрете тропинки той,

Что спартанцам заходит за спину, с охраною малою.

9. Горе, горе спартанцам! Заходят в тылы враги!

Горе, горе спартанцам! Свой стал врагом!

Никогда не забыть всей Элладе этого имени!

Эфиальт, Эфиальт, ты сгубил, ты убил царя!

10. И наутро был взят Леонид в окружение.

Впереди персы, персы сзади, персы повсюду!

И на скалах темным-темно от персидских лучников —

Все стоят, рожи кривят ухмылками наглыми.

И персидский посол, на-гора раздуваясь от гордости,

Громким голосом воет спартанцам — спартанцам! — о милости,

Что готов оказать им тщеславный владыка всех варваров,

Коль колени они преклонят перед полчищем персовым.

Но молчаньем ответил на глупость спартанский строй,

Лишь закрылись большими щитами со всех сторон.

Тут рванулись в атаку несметны воители варваров

С шумов, криками, воплями, визгами и улюлюканьем.

11. Прозвучал в ответ грозный клич «Аху!»,

И пошёл Леонид в свой последний бой.

О, печалься, Афина, что не можешь ты

В бой вступить, чтобы шансы сторон сравнять!

А Геракл с Аресом из дворца богов

На спартанцев взирают, да с гордостью.

И опять, и опять бегут варвары!

От спартанцев, что бьются отчаянно.

Нет в руках мечей, только гнев в груди!

Только жажда погибнуть героями!

И померкло солнце в один момент,

Вмиг померкло, закрытое тучею.

Тучей черных стрел, что спустили враз

Много сотен тех варварских лучников.

И, пронзённые черными жалами,

Наземь падали воины славные.

12. Сбил пятнадцать стрел Леонид рукой,

А ещё шесть штук поразили его.

И упал Леонид, лаконийский царь,

Весь пронзённый персидскими стрелами.

Плачь, Эллада, плачь в голос, вольный человек!

Подлый варвар победу да празднует!

13. Но не быть тому, чтобы мир забыл,

Как сражалися львы лаконийские!

Триста человек против тьмы людской,

Доблесть воинов против предательства!

Леонид-герой со спартанцами!

Помним подвиг ваш на веки вечные!

На могиле вашей воздвигнут лев,

И гласит он любому прохожему:

«Я, лев, царь зверей, стерегу покой

Тех героев, что бой здесь приняли.

Изо всех людей Спарте равных нет,

Леониду же — слава вне времени!»