В Невский — Горький мёд.

Он пришел утром, и Полина весь день ждала его. Переживала, ежеминутно смотрела в окно, вздрагивала от любого стука. Потом успокоилась и даже пожурила себя: Витя не виноват, он дома, в кругу многочисленной родни, которая тоже соскучилась. Особенно мать его. Она вообще ждала с каким-то надрывом, болезненно. Наступил вечер, который сменился майской теплой, не смотря на цветение черемухи, ночью. Полина вышла на улицу, села на скамейку и замерла в ожидании. Прислушалась к звонкой ночной тишине, и едва уловила звуки веселья на другом конце села. Наверняка, это родители Вити устроили праздник по случаю демобилизации. Стало грустно. Могли бы и ее пригласить. Вся деревня давным-давно знало об их отношениях, считая их без пяти минут супругами. И на тебе — она оказалась в стороне от праздника. Ей самой с трудом верилось в это. Горечь выступила на глазах, реснички задрожали, смахивая хрустальные слезинки. Она нехотя встала и направилась в дом. Хотелось найти оправдание происходящему, но не смогла.

Он пришел только спустя два дня. И были они самыми страшными в жизни Полины. Так, по крайне мере, казалось ей. И, конечно же, не знала, что это только начало. Он пришел поздно вечером, тихо постучался в окно. Полина выглянула, вздрогнула, хотя и ждала. Засуетилась, замельтешила. И хотя собиралась встретить Виктора в «штыки», планировала весь разговор, но вот он пришел, и растерялась. Вмиг позабылись и обиды, и слова, и горечь. Выскочила из дома, и почти тут же, в одно мгновение, упала в его объятья. Они молчали, крепко прижавшись друг к другу. Наслаждались дыханием и перестуком сердец. Полина первая оторвалась от груди любимого, и при лунном свете посмотрела ему в лицо. Витя изменился, похудел, возмужал. В его глазах уже не плескалось детство. На щеках — щетина, на верхней губе — усы. Полина провела пальцем по щекам.

— Ты изменился, — тихо сказала она.

И он словно вынырнул из грез, оттолкнул ее руку. Отвернулся, и с трудом прикурил на ветру.

— Ты тоже. — Неприкрытая грубость скользила в голосе. Что-то невидимое словно толкнуло ее в грудь.

— Что с тобой?

— Со мной, как раз, все в порядке. Это что с тобой? — А сам прятал глаза, словно боялся.

— А что со мной? — Не поняла Полина.

— Только не надо притворяться. Я не дурак. — Он присел на скамейку, отпустил голову. Продолжал часто и жадно курить. Полина растерялась, ничего не понимая в происходящем. Почувствовала себя почему-то виноватой, осторожно присела рядом, положив руки на колени.

— Объясни. — Попросила она.

Витя вскочил, и прошелся перед скамейкой туда-сюда. Остановился, широко расставив ноги, вновь достал пачку сигарет.

— Не строй из себя невинность! Ты все прекрасно знаешь.

— Чего я должна знать? — Полина начала терять терпение. — Объясни, наконец-то, что произошло?

— А то! — Он повысил голос. — Что ты меня и не ждала!

— Я?! — Поразилась девушка, произнося так, словно ее обвиняли в чем-то нелепом и несуразном.

— Да, ты!

— Но. — Ей не хватало слов, чтобы выразить возмущение на столь необоснованное обвинение.

— Я все знаю, — перебил ее Витя. — Не успел приехать в село, как меня проинформировали. Боже, а ты совсем не теряла времени.

— Витя! — Она пыталась остановить его, пока тот не перешел дозволенные границы.

Но он только махнул обреченно рукой, резко отвернулся, и скрылся в темноте. Боль захлестнуло ее сердце. Спрятав пылающее лицо в ладошках, Полина разрыдалась. В голос. Лишь под утро, когда на улице стало быстро светать, она зашла домой. Закрылась в своей комнате и упала на кровать. Слезы, уже беззвучно, продолжали бежать по щекам. А в голове была пустота, ни одной мысли. Только к обеду к ней вернулась способность мыслить, а следом проснулась душевная боль и непонимание. Полина поняла, что не выдержит до вечера. Неизвестность грызла ее, и она поспешила к лучшей подружке. Настя копошилась на грядках с луком. Полина присоединилась к ней. Во время прополки рассказала обо всем Насти. Гневу подруги не было предела.

— Он что, пьяный был?

— Нет.

— Наркотики?

— Нет, что ты! — Испугалась Поля.

— Тогда белены объелся, — резюмировала Настя. — Или с ума сошел.

— Я просто не знаю, кто и что напел ему эти небылицы. Кому это надо?

Настя задумалась, даже прервала прополку. Морщила лоб и покусывала нервно губу.

— Не знаю, — наконец выдохнула она. — Я уже все село перебрала. Не знаю! Ну, просто нет такого человека, кому было бы выгодно ваше расставание.

— Расставание!? — Упавшим голосом повторила Полина.

— Это же ясно, как белый день. Кто-то просто сеет смуту и распускает слухи с одной целью: разлучить вас.

— Но кто?

— Я откуда знаю! — Некоторое время они молчали. Потом Настя поинтересовалась. — А как его родители к тебе относятся?

— Хорошо. — Полина пожала плечами.

— Точно?

— Точно, точно. Тетя Вера особенно. Она даже невесткой меня называет. Всегда поговорит, подбодрит, на чашку чая пригласит. Нет, — она покачала головой. — Только не она.

— Ну, не знаю. — Театрально развела руками Настя. — Скажу только одно: среди молодежи точно нет такого человека. Никто из парней за тобой не бегает. Никто из девчат по черному тебе не завидует.

— Что же делать? — Поля была на грани истерики, теряя остатки самообладания.

— А что делать, — пожала плечами Настя, — а ничего!

— Ничего? — Изумилась Поля.

— Надо просто еще раз поговорить с ним. Пусть дает объяснения своим обвинениям. В конце концов, ты имеешь на это полное право. Будь решительной и требовательной. Или, давай, это сделаю я.

— Нет, — поспешно ответила Поля. Настя славилась буйным и неуравновешенным характером, который порой только мешал.— Я сама. — Добавила она.

В клубе Виктора не было. Играла музыка, молодежь развлекалась танцами. Лишь у Поли не было никакого настроения и желания. Она не спускала глаз с входной двери. Ждала, когда та распахнется, и на пороге возникнет он. Время шло, а Виктор так и не появлялся. В какое-то мгновение у нее ёкнуло сердечко: он там, в зарослях ивняка. Мысль была столь убедительной, что Полина не подвергла ее никаким сомнениям. Она встала и вышла на улицу. После клубного душного воздуха ей стало холодно. Поежилась, но даже эта прохлада не остудила желания тут же идти на место их встреч. И предчувствие не обмануло ее. На скамейке, скрытой от посторонних глаз густой листвой ивняка, кто-то сидел. Лишь огонек от горящей сигареты выдавал присутствие человека. Да и тот вскоре вздрогнул, описал в воздухе дугу и плюхнулся в озеро. А на встречу Полины вышел Витя. Он ничего не сказал, просто обнял ее крепко-крепко. И снова тишину нарушало лишь сердцебиение, звучащее в унисон. Потом он, как часто бывало до армии, громко вдохнул аромат ее волос. Все так, да не так. Какая-то напряженность чувствовалось в воздухе. Он тихо, очень тихо, прошептал:

— Я люблю тебя.

Еще сильнее забилось девичье сердечко:

— Витя.

И вдруг он оттолкнул ее. Полина с изумлением посмотрела на него. Луна как раз вышла из-за туч, и Поля видела выражение его глаз. В одно мгновение любовь сменилась на холодность и отчужденность. Он поспешно отвернулся, закурил.

— Уходи.

— Витя.

— Я не могу простить тебя.

— А я ни в чем не виновата. — Повысила она голос. — Я верно и честно ждала тебя.

Он молчал.

— Скажи, кто наплел тебе эти сказочки? Мы вместе пойдем к этому человеку, и пусть он мне в глаза все скажет. И тогда ты увидишь.

— Что?

— Что все это ложь! Обман! Клевета! — Она кричала, и эхо от противоположного берега повторяла ее боль и отчаянье. Она пыталась докричаться до его здравомыслия, но он оставался неприступным и непоколебимым, словно скала.

— Витя, — умоляюще протянула Полина. — Ну, почему ты мне не веришь? Почему кому-то слепо, а мне нет?

Наконец-то Виктор соизволил что-то сказать, и это «что-то» повергло Полю в шок.

— Зачем я тебя тронул до армии? Вот сейчас бы и проверил тебя на честность. Чтобы не было никаких сомнений.

Поля растерялась настолько, что не нашлась, что и ответить. А когда шоковое состояние прошло, она буквально задохнулась от негодования.

— Ты, ты, — слова в голове путались, смешались, но так и не сорвались с языка.

Виктор взглянул на нее, и в его глазах мелькнула любовь. Но только на короткое мгновение.

— Не надо истерик, — попросил он.

И Поля вдруг, неожиданно, прежде всего, для себя, успокоилась.

— Я не виновата перед тобой. И оправдываться не собираюсь.

Гнев кипел. На него, и на себя, за то, что ей приходится унижаться перед ним. Если любит, то поверит. Ей поверит! Она развернулась, чтобы уйти.

— Вот поеду в город, и найду себе жену. Любая за меня пойдет. — Ударил он в спину.

Отяжелели плечи, ноги стали ватными. Но она нашла в себе силы не обернуться, и не ответить на угрозу.

Днем позже она пожалела об этом. Виктор и правда покинул село. Но теперь иные чувства обуяли ее: она злилась на него. Как он мог смалодушничать и пойти на поводу нелепых слухов? Как он только посмел так думать о ней? Но со временем и злость сошла на «нет». Она успокоилась, уверовав в то, что Витя перебесится, переборет в себе все сомнения и вернется. Он же любит ее, сам об этом сказал. Да и в глазах так часто мелькали прежние чувства. И именно она, любовь, преодолеет все преграды и расставит все по своим местам. Ждать, остается только ждать. О. опять ждать!

Его не было две недели. А когда вернулся, то вернулся не один. С женой. Его угрозы были не только словами. С Полиной творилось что-то необъяснимое. Она не плакала, не кричала. Она находилась в какой-то прострации. Смотрела, но не видела, слушала, но не слышала. Она ела, не чувствуя вкуса. Она спала, не видя снов и не отдыхая. Время как будто замерло. Родители не знали, как помочь ей. Потом не на шутку испугались за ее состояние, и увезли из села. Отправили в город, к родственникам. Вернулась она только два месяца спустя. Отдохнувшая и посвежевшая. Но дома ждало ее большое разочарование. Она узнала, что у Вити родился сын. Легкая тень удивления мелькнуло на ее внешне спокойном лице. И только ночью, когда слезы иссякли, и на душе стало легче, она вдруг все поняла. Виктор любил ее. Но там, где он проходил военную службу, его ждала девушка на седьмом месяце беременности. И он правильно поступил, что не бросил ее, что не дал сыну родиться бастрюком. Только одного она не могла никак понять: почему он выбрал такой дикий способ избавиться от нее? Зачем придумывать грязные сплетни и слухи? Убедить самого себя? Не понимала. Да и простить не могла. Измену она простила, а предательство….