Александр Привалов — Не открывая дверей

Он заполнил 1\4 стакана прозрачной жидкостью и выпил, запрокинув голову назад. В глазах его на секунду потемнело, как бывает при перепаде внутричерепного давления. Когда чёрная пелена рассеялась, рядом с ним за столом сидела женщина, она была одета в чёрную элегантную юбку в пол, чёрную блузу с красными вставками на воротнике и локтях, чёрные как уголь волосы были туго заплетённые в косу. Прямая как струна осанка дополняла её образ. Она сидела рядом и смотрела на мужчину, вернее она смотрела не на него, а словно за него, словно сквозь него. У мужчины не возникло не малейшего удивления или испуга он некоторое время смотрел на неё, потом взял стакан, налил в него водки и протянул ей. Она, не отводя глаз, оттолкнула стакан с жидкостью: тот упал на пол и разбился. Крупные и мелкие осколки стекла засыпали пол кухни. Мужчина с досадой посмотрел на осколки, затем перевёл взгляд на женщину и из досадного, он превратился в злой:

-Ты что же, тварь, делаешь!?— Воскликнул мужик и ударил кулаком по столу. И уже хотел наброситься на женщину, но её глаза пригвоздили его он не осознано смотрел в них и словно провалился в воспоминания. Ему 19 лет, свадьба, он женится на самой красивой и самой лучшей женщине на земле, которая к тому же уже ждёт от него ребёнка, они счастливы. Следующая картина, как он получает диплом инженера-автомобилестроителя. Он возвращается домой, где его ждёт жена с маленькой 2-х летней дочкой. Следующая картина — о том как приходит повестка в военкомат, он не хочет ни от кого бегать, и тем более это его долг. Прошло 5 месяцев после того как он находится в военной части №НП 35-76 под Нижним Новгородом. «Жена последний раз писала месяц назад, странно…» — Эти мысли пролетали у него как воспоминания и были настолько острыми, что ему даже показалось, что он заново проживает свою жизнь. «Жена не отвечает на письма уже 4-й месяц… и никто не отвечает…» Через месяц приходит письмо от тестя Ивана Семёновича

«…Катя умерла от рака груди… Она сама просила, чтобы ты ничего не знал, она до последнего надеялась на выздоровление, но болезнь казалась сильнее её…» — Эти строчки до сих пор горели у него в сердце, пламя не становилось слабее, разрасталось… Запой, командиры отпускают его на неделю съездить домой на похороны. Пьет. Стоит у гроба, слёзы текут по ситцу, она лежит вся в белом молодая и красивая. Вокруг стоит много людей, женщины плачут. Маленькая дочка стоит рядом с бабушкой и не понимает что происходит, почему мама спит, почему здесь так много людей, почему все плачут. Дед берёт её на руки и уносит в сторонку в тот момент, кода гроб начинают опускать.

Тесть с тёщей подходят после похорон и говорят, чтобы он не беспокоился, что Маша поживёт пока с ними, пока ты служишь. Слёзы, обнимает дочь, она так похожа на мать, уже сейчас похожа… Прощается… Поезд, запой, армия, запой, драка, дизбат. По решению военного суда «рядовой Виктор Петрович Газин приговаривается к трём годам дизбата.» — Сухая судебная формулировка. Холод, холод, снег это всё что помнил он из этих трёх лет ни каких особенных воспоминаний ничего, пустота… его возвращают в часть где он служил раньше, отслуживать ещё один год. Он ведёт себя смирно и спокойно, ни с кем не говорит, да и другие солдаты с ним не не говорят. За месяц до долгожданного дембеля подхватывает воспаление легких, лежит в лазарете 3 месяца. В лазарет ему приходит письмо от тестя, в нём рассказ о том, что Маша пошла в первый класс. Ниже подпись неумелой детской рукой написано «Папа я люблю тебя» и рисунок где стоит он и она взявшись за руки. Плачет, сворачивает письмо и кладёт в нагрудный карман куртки. Дембель!

Поезд, водка. Приезжает в родной город и его моментально окружают и словно подхватывают родные воспоминания о том как он ещё совсем молодой стоял на этом перроне, как стояла здесь Катя с ребёнком на руках как они обнимались и клялись друг другу в вечной любви. Он вспомнил это и на душе его стало очень тепло, но в это же мгновение морозный воздух ударил ему по литцу горстью мелких ледяных дробинок. Мужчина поднял ворот кителя и зашагал в сторону троллейбусной остановки. На календаре было 28 декабря.

Он ехал в троллейбусе и смотрел на улицу своего родного города. Темно, мрачно…     Но родное… Проезжая центральную площадь он вспомнил что именно здесь он познакомился с Катей а по прошествии некоторого времени именно здесь они первый раз поцеловались. «Этот город весь состоит из воспоминаний, из самых лучших воспоминаний моей жизни» — думал он: «Но и из самых плохих…». Сложно сказать какие воспоминания были самыми плохими в его жизни… пожалуй воспоминание того момента, когда ему сообщили что Катя умерла и он приехал в этот город. Увидел её. И те чувства которые в тот момент в нём бурлили не могла залить ни одна бутылка ни одного из существующих напитков на свете. «В этом городе слишком много воспоминаний…».

Он зашёл в квартиру, в ней всё было по-старому, только Катины родители завесили всю мебель белыми полотнами, мужчина подошел к стоящему в зале зеркалу снял с него ткань и посмотрел на отражение. Заплывшее лицо покрытое двух дневной щетиной, и шрам в районе подбородка, он долго смотрел на этот шрам пытаясь вспомнить где он его получил и перед его глазами промелькнула картина драки после которой его закрыли в дизбат, его порезали ножом… Вспомнить все нюансы той ночи у него не получилось на судебном разбирательстве ни сейчас. Да и теперь это не имеет ни какого смысла… Раздался телефонный звонок, мужчина удивлёно повернулся и подошёл к столу на котором стоял телефон. Телефон снова издал звенящий звук, и солдат взял трубку:

-Алло…— растерянно сказал он в трубку.

-Папа! Папа вернулся— Услышал он радостный детский крик в трубку и звук бегущих башмачков и «Папа! Папа вернулся! Мой папа вернулся!» становилось всё тише. Потом он услышал громкие тяжелые мужские шаги. Скрежет телефонной трубки об стол:

-Витя?— раздался взволнованно хриплый мужской голос.

-Да! –от волнения он еле выдавил из себя это слово.

-С возвращением сынок… ждём тебя сейчас же у нас дома! Ты ещё не забыл где мы живём, хотя о чём это я я сейчас вызову тебе такси. — громко и радостно говорил голос в трубке.

— Жду, — ответил он, он больше не знал что можно ответить но от этого сухого «Жду» ему так мерзко и так противно, что он открыл свой небольшой чемодан и достал из неё бутылку портвейна которую он купил ещё в Нижнем Новгороде. Откупорил её зубами и приложился к горлышку бутылки. «Надо помыться» промелькнула мысль у него в голове и он пошёл в ванную.

Выйдя из ванной, он снова отхлебнул из бутылки портвейн, взял чистые вещи, которые как всегда лежали в комоде, и поднёс их с лицу, он почувствовал еле уловимый запах её духов или ему хотелось его чувствовать. Он прижал одежду к себе и стоял так некоторое время пока за окном не раздался автомобильный гудок. Он подбежал к окну, рядом с подъездом стояла машина, а рядом с машиной стоял его тесть с маленькой девочкой, закутанной в маленькую шубку с воротником и вязаную шапку с ушами. Они помахали ему рукой, он помахал в ответ и начал быстро одеваться. Через минуту он уже бежал по лестнице вниз на встречу своей единственной дочери.

Выбежав на улицу, он увидел свою дочь, стоящую у машины и всё также смотрящую в окно и тут её голова резко повернулась к нему и она с криками «Папа» побежала к нему, а он к ней на встречу. Он упал перед ней на колени, обнял и начал целовать все её маленькое личико. Она целовала его уже гладко выбритые щёки. К ним подошел дед. Он смотрел на них и понимающе улыбался.

— Ладно, вставайте а то простудитесь, тебе Витька вообще не стоит на улицу выходить ты только с лазарета. — нарочито-поучительным голосом сказал дед. Мужчина посмотрел на него, поцеловал дочь ещё раз в щёку и встал с колен.

Практически всю дорогу они ехали молча, не зная с чего начать… Только когда, Маша прижавшись к папе на заднем сиденья задремала, дед поправил стекло заднего вида, направив его на солдата и спросил:

— Как ты сынок?

— Теперь хорошо… теперь всё будет хорошо…

И тут это воспоминание прервалось другим. С того момента как Витя вернулся пошло около двух лет и в стране начались серьёзные изменения, Самая большая страна в мире под названием СССР перестала существовать. До этого момента Вите удавалось перебиваться небольшими заработками, которых практически ни на что не хватало, после развала, работы вообще не стало… он брёл по дороге и думал о том, что уже полгода не видел свою дочь, не то чтобы ему кто то запрещал её видеть, да никто не запрещал… Иван Семенович поставил только одно условие, что «Ты, Витя, когда к ней приходишь, должен быть трезв!» а на его требования отдать ему дочь Иван Семёнович отвечал всегда одинаково и безкомпромиссно «Вот когда устроишься на работу, перестанешь пить, вот тогда я её тебе отдам, а сейчас нет!». В глубине души он понимал, что дед прав, но под действием алкоголя всё время проклинал деда, а то, что тот стоит между ним, его дочерью и их совместным счастьем.

Когда Маше исполнилось 18 он с ней уже не виделся около 5 лет, последний раз он её видел, когда ей было 13… Виктор набрал телефон тестя, он взял трубку.

— Иван Семёнович… — Виноватым голосом проговорил он…

— Что? — сухо спросил дед.

— Я бы хотел сделать подарок Маше…

— Перестань пить и она будет рада! — Как всегда категорично ответил он.

— Я бы хотел отписать на неё квартиру… Продолжил Виктор словно не заметив слов О.В.

— Так отпиши — также сухо ответил тот…

Нотариус, росписи, просьба передать все документы Газиной Марии Викторовне.

Воспоминания прекратились, он также сидел за столом а напротив него сидела женщина в чёрном. Она ещё несколько минут смотрела на него, а он на неё, потом встала из-за стола и направилась к выходу.

-Постой!— в отчаянии воскликнул он! Она обернулась, посмотрела ещё раз ему в глаза но в этот раз он не почувствовал нечего кроме страха и в этот момент в его глазах снова потемнело он почувствовал как падает на пол и у него перехватывает дыхание. Дышать невозможно. Хрипит. Через пол минуты, хрип прекращается. Женщина стоит ещё некоторое время и смотрит на тело отстраненным взглядом, выходит из квартиры, не открывая дверей