Druid — Гора Искушения.

Войдя в пещеру, Люцифер сильно удивился. Быть может, произошла какая-то ошибка? В темноте, на одном из камней, сидел худой мужчина в изношенном белом хитоне. Он выглядел измученным и был абсолютно не похож ни на один из образов, которые представлял Падший Ангел. Однако Люциферу стало понятно: все верно — перед ним сын Божий. Только почему Христос не прогоняет его, почему не пытается отпугнуть крестным знамением? Вместо этого Иисус оглядел пришедшего усталым взглядом и, улыбнувшись, промолвил:

— Я долго ждал тебя. Присядь, отдохни.

Люцифер немного растерялся. Вся его гордыня моментально исчезла. Без нее он чувствовал себя беззащитным, словно кто-то невидимый сорвал на поле боя с него броню да выбил меч из рук. Но Демон усилием воли заставил себя вновь возненавидеть своего собеседника.

— Последнее, что мне захочется сделать — сидеть рядом с сыном того, кто заставил меня и моих братьев страдать! Я был первым великим созданием, а ты лишь жалкая попытка воссоздать утерянное, — Люциферу вдруг показалось, будто ненависть насквозь пропитала его. Он перешел на крик, со злостью смотря на Иисуса:

— Тебе свобода дарована, а нам нет! Так что же, мы не имеем право отвоевать ее? В чем же наша вина, скажи?

— Ни в чем. Я тебя совсем не виню, — Христос все так же улыбался. В его словах не было ни капли противно-приторной праведности, что заставило Демона вновь почувствовать себя очень уязвимым. Люцифер привык к проклятиям в свой адрес, привык все время прятаться за злобой ко всему живому, но почему-то не мог ненавидеть этого, казалось бы, ничтожного, слабого человека, сидящего перед ним.

— Как тебя зовут?

— Ты не знаешь, кто к тебе явился? — тут Падший Ангел, как ему показалось, понял причину такого странного поведения сына Божьего. Однако он ошибался.

— Ну, конечно же, знаю, — Иисус хрипло засмеялся. — Как мне тебя называть? Не хочу говорить такие слова, как «Сатана» или «Дьявол». Мне кажется, они доставляют тебе лишь боль. Это нехорошо.

Люцифер ответил не сразу. Сказать, что он был ошарашен — ничего не сказать. Подобного вопроса ему никто никогда не задавал, потому что едва ли кому-то могло прийти в голову, что у подобного существа могут быть иные чувства, помимо ненависти ко всему живому.

— Денница, — неуверенно назвал Падший свое прежнее имя.

— Хорошо, Денница. Почему ты думаешь, что мне обязательно нужно осуждать тебя? Я не твой враг.

— Как странно. Сын Божий, который явился на землю, чтобы защитить этих ничтожных людей от меня, хоть я и не представляю для них никакой угрозы, утверждает, что он мой друг. Ты ведь новая "светлая звезда", Царь всего сущего. Разве уничтожить нас не является твоей главной целью?

— Нет, это неправда. У людей лишь один главный враг, от которого их надо спасать, — они сами. Более того, я совершенно не думаю о тебе, как о великом зле. Мне кажется, нет его вообще на свете — зла этого, — Иисус глядел на Люцифера так добродушно и открыто, что Падший впервые за многие тысячелетия почувствовал спокойствие, а может, даже некоторое окутывающее с ног до головы тепло. Он, совершенно позабыв все свои прежние слова, сел на камень рядом с Христом.

— Неужели они тебе правда нравятся? — не унимался Демон. — Люди. Ты ведь и сам прекрасно знаешь, что с тобой сделают за все твое добро. Как тебе после гонений, унижений, страданий в голову приходит говорить, мол, не существует зла? Люди, демоны — все одной грязи, как бы я ни пытался этого отрицать.

— Зря ты так. Человеку свойственно совершать ошибки. Главное, чтобы он в итоге осознал свою неправоту и раскаялся. А еще, к сожалению, путаются они часто, поэтому выглядят злыми. Но я их люблю, вот и пытаюсь помочь.

— Хорошо. Может, если все в мире такие хорошие, то меня ты тоже любишь?

— Тебя, Денница, я тоже люблю. И братьев твоих, — от этих слов Люцифер почувствовал, что он настолько открыт перед Иисусом, как не был никогда и ни перед кем. Каждое слово Христа отозвалось у него в душе так, как отзывается боль от иглы под ноготь. Даже Вельзевул, к которому в поисках пусть не любви, но хотя бы извращенной пародии на нее приходил Демон, когда становилось особенно пусто, не мог дать ему подобных ощущений. Хотя, чему же удивляться, если такого рода связь вызывала отвращение у последователя Люцифера? Но Князю было все равно: он привык получать то, что хотел любыми способами.

— Не может быть. За что нас любить-то?

— Разве для этого необходима причина? Разве не достаточно лишь того, что вы все — часть всего сущего?

— Не знаю, — честно признался Люцифер. — Если мы тоже заслуживаем любви, то почему никто не является нас спасти? Мои последователи сходят с ума. Желания обратилисьсь в страшные пороки, которые делают их жалкими тварями. Это было бы смешно, если бы не превратилось в трагедию. Левиафана пожирает зависть: он, по-моему, втайне мечтает уничтожить абсолютно все, лишь бы быть лучшим. Абаддон считает себя, как главного стратега, виновной в проигрыше, поэтому с каждым днем гнев охватывает ее все больше и больше. Вельзевул... Он из кожи вон лезет, чтобы выглядеть эдаким освободителем от рабской доли но, межу тем, прекрасно понимает: если бы не его подстрекательства, то многие до сих пор были бы в Раю и не страдали.

— Вам не нужен спаситель, — все так же с улыбкой сказал Иисус и в очередной раз посмотрел Люциферу в глаза, отчего тот вздрогнул. — Понимаешь, если бы вы по-настоящему раскаялись, то Господь давно простил вас. Однако каждый думает, что борьба еще продолжается, ожидая повторной битвы и искренне веря в победу. Я правда желаю тебе, твоим братьям добра, но пока они сами не захотят измениться, то никто не сможет им помочь.

— Сын Божий, — неожиданно для самого себя прошептал Люцифер. — Зачем тебе брать на себя грехи людей, которые тебя даже не ценят? Пойдем со мной! Я дам все, что захочешь, моя каменная темница станет твоим дворцом. Не мучайся, пожалуйста. Останься лучше со мной.

— Нет, я не могу просто взять и все бросить. Может, лучше тебе вернуться назад? Там и встретились бы, — Иисус закрыл глаза и оперся спиной о стену пещеры. Создалось впечатление, будто время в тот момент остановилось. Они — абсолютно разные на первый взгляд — оказались так похожи, словно разговаривали не двое существ, а части одного целого.

— Нет, у меня не получится просить прощение у того, кто был неправ. Никогда. А даже если выйдет, то все равно за мной, кроме Вельзевула, никто не пойдет. Ты правильно сказал: мои последователи до конца готовы верить, что смогут одержать победу. Не могу же я их так предать. Сначала затащил в Ад, а потом бросил одних, чтобы они перегрызли друг другу глотки? Нет, не будет такого, — Люцифера трясло. Он давно не ощущал такого отчаяния, но в то же время и спокойствия.

— Вот видишь, Денница, у каждого своя судьба. Мне — помогать людям, тебе — оставаться с братьями в Аду. И каждый из нас прав по-своему, хоть и обречен на страдания, — Христос коснулся плеча Люцифера. Падший немного успокоился от этого, но все равно чувствовал себя крайне подавлено.

— Слушай, — сказал он. — Как думаешь, если люди узнают о нашей встрече, то что они напишут в своих дурацких книжках?

— Конечно, узнают, — вспомнив Левия Матфея, ответил Иисус. — Ничего хорошего. Тебе лучше будет не читать. Да и мне тоже.

— Понятно. Знаешь, я не хотел оскорблять тебя. Да что уж там — хотел, но ошибся кое в чем. Прости, — с этими словами Люцифер встал с камня и, не решаясь прощаться, предпочел просто исчезнуть с глаз долой, оставив сына Божьего в пещере одного.

В следующий раз их встреча произошла спустя три года на Голгофе. Люцифер прекрасно знал, что все должно было закончиться именно так. Он не обращал никакого внимания на чудовищную бурю, обрушившуюся на Иерусалим. Падший понимал: они больше никогда не увидятся, и больше никто не сможет так искренне посочувствовать ему. Демон впервые за все его существование захотелось забрать одну единственную душу к себе. Да, сына Божьего в Ад. «Смешно» — подумал он. Однако даже если бы ему представился такой шанс, то Люцифер не стал этого делать. Выбор Иисуса Падший искренне уважал.

— Господин, разве ты не рад? Гляди, ошибся Творец в людях. Как они в его сторону-то плюнули. Идиот! — бешено закричала, стоящая за спиной Люцифера, Абаддон. Она, бренча доспехами, неестественно низким голосом расхохоталась, рассчитывая на одобрение со стороны Князя. Однако тот, вопреки всем ожиданиям, повернулся и окинул ее презрительным взглядом:

— Замолчи, ничтожество, или проведешь следующее тысячелетие с Азазелем под песком.

— Слушаюсь, — Абаддон сразу же прекратила смеяться и покорно опустила голову, не слишком понимая, что она сделала не так.

— Нам уже пора обратно. Скоро придет его ученик, чтобы снять тело с креста. Все равно ничего нельзя изменить. Только запомни, — прошипел Люцифер перед тем, как раствориться в воздухе. — Если хоть кто-нибудь узнает, что мы тут были, то я тебе не завидую.

— Обещаю молчать, — ответила Абаддон и отправилась вслед за своим повелителем.

На Голгофе не осталось ни одной живой души. Лишь три креста возвышались над холмом.

*Гора Искушения — гора, на которой, по преданию, Иисуса искушал дьявол.

*Денница — одно из имен Люцифера.

*Левиафан, Вельзевул — имена демонов-последователей Люцифера.

*Абаддон — демон истребления, войны и смерти. Еще до изгнания приняла женскую сущность.

*Голгофа — небольшой холм, где был распят Иисус.