Александр Шипицын — Дама из Кавалерово

По командировкам с опаской ездить надо. Оно и ничего страшного, но иной раз такое привозят, ни на какие уши не налазит. Вот и Петра Свистунова, по весне, за каким-то чертом замкомдив в Кавалерово послал. Заметьте, одного. Нельзя сказать, чтобы Петя, дослужившись до майора, никогда в командировках не был. Был, конечно. Или в составе полка, или эскадрильи. Но вот так, один, никогда не приходилось.

Анька, жена его, забегала и захлопотала. Белье, носки, умывашки, это как обычно. Подумала и гражданский костюм ему в чемодан положила, и лаковые туфли на кой-то леший втиснула. А зачем ему в Кавалерово туфли понадобились? Вы знаете, где это Кавалерово находится? В уссурийской тайге, в Приморском крае. И вряд ли улицы там мраморными плитами выложены. Но заботливая жена (а Анна была женой заботливой, вон еще двух пацанов, кроме Петра, обстирывает-обглаживает), все предусмотреть должна. А вдруг его в кабинет к большому начальнику позовут? Ой, не смешите меня! В Кавалерово и к большому начальнику? Да там крупнее директора карьера и не было никого.

Я даже и не знаю, зачем его вообще туда послали. В Кавалерово ничего авиационного нет, даже самого вшивого привода не установили. Карьер какой-то есть. Я как-то мимо пролетал, облако пыли там увидел. Может, взорвали чего. Темна вода во облацех. Послали, значит, нужно было. Он, Петя то есть, и вообще парень не шибко разговорчивый. А тут, если кто и спросит чего про Кавалерово, или отмалчивался, или просто говорил:

— Да так, по делам посылали.

А что за дела, и не рассказывал, чем толки и кривотолки еще сильнее возбуждал.

Но все разговоры о целях его командировки тут же прекратились, когда он назад через две недели вернулся. Такого от него никто не ожидал. Всего могли ожидать, но такого — ну никак!

Петр был образцом семейного человека. По субботам и воскресеньям он с женой чинно по главной улице гарнизона прогуливался, а впереди них два пацанешки дурачились: Васенька и Маратик, погодки. Как сильно расшалятся, Петя им буркнет чего, они и успокаиваются. Не надолго, правда, но успокаиваются. Большим авторитетом Петр Антонович в семье пользовался.

А тут он с таким сюрпризом вернулся, что все только ахнули. Даже те, кто его и вовсе не знали.

И было от чего. Петя сам по себе парень не шибко видный. Метр семьдесят, не больше, коренастый и плечистый. Лицо имел простое, но открытое. Раз летчик, значит, здоровый. Мужик как мужик, каким еще может быть майор в тридцать пять лет. Но вот что удивительно. Теперь по главной улице рядом с ним, вместо Аньки, чинно и степенно девушка, для гарнизона незнакомая, прогуливалась.

— Мария, из Кавалерово, — так он представлял молодую спутницу своим товарищам, если они подходили поздороваться с ним после его отсутствия и косились на новую подругу.

А коситься было чего. Дама была рослая и крепкая. Хотя и молодая на вид, и на самом деле возраст у нее не превышал девятнадцати лет. Льняные волосы были заплетены в толстую и длинную косу. Круглое лицо, хоть и слегка рябоватое, было миловидным и украшено синими глазами. Две могучие груди выпирали из-под бордовой мастерки, в которой она постоянно ходила. Нижний пояс грудям не уступал. Видно было, что там есть чем гордится. Бедра у девушки были необъятных размеров, из тех, которыми тщедушных мужей по ночам душат. Сразу было понятно, на что Петр покусился. Обтягивающее трико подчеркивало все эти прелести. Кто был помоложе и поглупее, даже бросали завистливые взгляды на эти богатства российской глубинки. Те, что постарше и поопытнее, сразу же задавались вопросом:

— А как же Анька с пацанами?

Анька с пацанами оказалась в следующем положении.

Жили они в двухкомнатной квартире типа «распашонка». В одну, большую комнату, Петя перенес кроватки и пожитки пацанешек. В другую втащил новый, большой диван и зажил полноценной половой жизнью с вновь обретенным счастьем.

Анька, хоть и не обладала роскошными телесами, была бабешкой стройненькой. А когда накрасилась, как следует, да влезла в брючки и модную курточку, тоже оказалась вполне пригодной для полноценной, хотя и беспорядочной половой жизни. Чем тут же и воспользовались холостяки из офицерского общежития. И пользовались настолько часто и качественно, что Анна обделенной и обездоленной совсем не выглядела.

Она не забывала про Васеньку с Маратиком. Половины Петиной зарплаты ей вполне хватало, тем более, что раньше он ей столько и не давал. Кухню она захватила полностью в свое распоряжение. Мария если и допускалась в туалет или ванную, то тут же получала массу указаний по поводу того, что там делать можно, а что нельзя и как следует устранять последствия своего пребывания там. При этом Анна открывала дверь на лестницу и громко замечала:

— Вонища несусветная! Сколько можно срать?

Петя подкармливал предмет своей любви котлетами из летной столовой и сухомяткой из гарнизона. В субботу и воскресенье он водил ее в военторговское кафе, где поварихи и кухонная прислуга толпились у двери в зал, чтобы посмотреть, как Петр ухаживает за своей молодой подругой. Это ее злило и раздражало. Поэтому иногда приходилось ездить на петровом «Москвиче» в ближайший город, в ресторан. Там же они накупали провизию на неделю.

Я уже говорил, что Петр наслаждался всеми прелестями любви. А его новоявленная возлюбленная оказалась девушкой весьма неприхотливой. Если он не выводил ее гулять или прокатиться или не занимался с ней любовью, она спала. Спала настолько много и крепко, что даже ее единственный спортивный костюм Петя стирал и гладил лично сам, не говоря уже о постели и своем белье.

Анька, привычная к такого рода стиркам и глажкам, с презрением смотрела на его потуги. Она и уступала ему стиральную машину или утюг, только когда убегала за своей порцией любви в офицерское общежитие.

Не знаю, как вы, но я бы от такой веселой жизни повесился бы через неделю. Петя продержался до глубокой осени. Потом погрузил Марию с ее необъемным багажом в «Москвич» и отвез на вокзал. Я лично больше ни Марию, ни его «Москвича» не видел. Все, кто встречал после этого Аньку, спрашивали, а вернется ли она назад к Свистунову?

Анька отвечала, что вернется, вот только нагуляется вдоволь для себя так, чтобы у нее все там трещало, и чтобы Петруша все это хорошенько запомнил. Жаль вот только, что правила приличия не позволяют привести ее слова полностью. Сочное предложение получилось бы.

Что Мария уехала к себе в Кавалерово, это понятно, а вот «Москвич» куда делся? Это стало ясно в первое же воскресенье при наступлении холодов. По главной улице гарнизона чинно прогуливались Петр с Анной. Впереди дурачились два пацанешки: Васенька и Маратик. Анна сияла новой норковой шубой, такую же тогда носила только жена командира дивизии. Шуба была великолепна, только жаль, слегка великовата. Но выбор в военторге был небольшой, а наесть живот и задницу Анька решила однозначно.

(с) Александр Шипицын