Евлампия — Девы

Огарки серых чаек качая в облаках,

В преддверии апреля, уснувшего на рейде,

В объятиях тумана у марта на руках.

Так оживает море сиреневой весною.

Стихия жаждет крови, стихия просит дань!

Причалы покидают ведомые судьбою

Слепые пароходы в лазоревую даль.

Со дна всплывают девы под свежею луною,

Их голоса и слезы чисты как первый снег.

Но не насытить чувства соленою волною,

И девы совершают осмысленный побег.

Они плывут на берег, как будто бы на нерест,

И прячут под камнями жемчужные хвосты,

Где не любви печальной вкушать медовый вереск,

А дань морской химере невольно принести.

Лишь из глубин на берег повалит прелый сумрак,

На грязнокрылом небе осколки задрожат,

Лишь призрачный закат, холодный как окурок,

Охрипнет по тонам — они спешат! Спешат!

А море жадно стонет, в великом предвкушеньи,

Швартуя пароходы за черную черту,

Где слышен шёпот страха сквозь кораблекрушенье,

Как вечная молитва, качаясь на ветру.

Но шторм уйдёт внезапно, и месяц побледнеет,

И успокоит волны разбуженный Нерей.

А девы станут пеной, что океан лелеет,

А девы станут пеной тропических морей.