Maria Mirabella — Адажио.

…Уже второй день в квартире шла уборка. Таня, скрестив ноги по-турецки, сидела на полу и протирала книги. Временами она задумывалась и начинала перелистывать страницы той книги , которая в этот момент находилась у неё в руках.

В коридоре между тем происходила бурная деятельность. Танина мама, Вероника, прятала в чулан все ненужные вещи, которые попадались ей на глаза. В их число попали и когтеточка для кошек, и старый турник, и все Танины игрушки, включая её кукол, и другие разные вещи. Для помощи в этой «Глобальной Уборке Века» из своей мастерской пришел даже Танин папа, Алексей.

— Ника, ну зачем ты прячешь эти покрывала? — спрашивала бабушка Инесса, — Они вполне чистые и аккуратные.

— Нет, мама, ты не понимаешь! Они уже старые, страшные, заштопанные, и все в кошачьей шерсти, как в Глашкиной, так и в Плюшкиной, — ответила Вероника, и расстроено добавила:

— Какая же у нас мебель старая! И линолеум уже обтрепался! Таня! Ты книги протёрла? Иди, убирай в ванной!

— Иду, — отвечала Таня, а сама думала: «И ради чего вся эта суматоха? Можно подумать, к нам все президенты на международную встречу прибывают!»

Нет, на самом деле никакие президенты наносить визиты Лариным не собирались; в это воскресенье в гости ждали тётю Аню, недавно приехавшую из Англии, вместе с сыном Святославом, троюродным братом Тани, и племянником Севой.

Глава 2.

Таня Ларина — обычная девочка 13 лет, высокая, худенькая, с серо-голубыми глазами и тяжелой золотистой копной волос ,длина которых доходила до пояса. В общем, на первый взгляд, тихий, скромный, ничем не примечательный человек. Ну разве что, не считая книжного имени и половины жизни, проведённой в музыкальной школе по классу скрипки.

Но в этом году её начали преследовать неприятности. В школе появилась новая учительница русского и литературы. «Сова», как за глаза называл её 6 «А» ,была пенсионного возраста, требовала ото всех учеников абсолютного знания правил русского языка. В противном случае , любой ученик мог получить «двойку» , а то и не одну, и даже «закоренелые отличницы» Таня Ларина и её лучшая подруга Кристина Соснина не являлись исключением. Да и за письменные работы по русскому языку они, как и весь остальной класс, чаще всего, выше «троек» отметок не получали.

Таню одноклассники ненавидели; чаще всего они либо «травили» её, либо игнорировали, а по имени к ней обращались только во время самостоятельных и контрольных. Единственным человеком из класса, принимавшим девочку, и поддерживающим её во всём, была Кристина.

Дома также были проблемы. Родители часто ссорились и месяцами могли не разговаривать.

В довершение ко всему в марте случилось ещё одно несчастье: как-то, возвращаясь из школы, Таня в подъезде увидела врачей «скорой помощи» , набиравших номер на домофоне. Она заподозрила неладное,

но , подойдя поближе, узнала номер соседней квартиры; да и к тому же домофонной трубки у Лариных не было. Таня открыла дверь и впустила врачей в подъезд; в лифт они также вошли вместе с ней. Но девочка не знала, что им сказать, когда обнаружила, что врачихи с ожидающим видом стоят … у дверей её собственной квартиры. Чуть позже выяснилось, что у бабушки инсульт. Он, слава Богу, был не очень сильный, и Инесса Яковлевна восстановилась. Но после этого она стала чуть ли не круглосуточно смотреть по всем центральным каналам «мыльные» сериалы и криминальную хронику; кроме того, Вероника и Таня оказались под жестким контролем : если кто-то из них приходил домой позже обычного, то Инесса Яковлевна начинала волноваться, и ,как следствие, ругаться на «опоздавшего»; также, она требовала чуть ли не официальный устный отчёт о причинах задержки.

В общем, в эти последние дни велась жестокая, суровая и беспощадная борьба с пылью. Наконец, как-то вечером (за два дня перед «Великим Воскресеньем»)) ) Таня и её родители решили посмотреть какое-нибудь кино по видеопроигрывателю…

…Что было «яблоком раздора», Таня не знала, и впоследствии не помнила. Но в тот вечер, перед тем, как посмотреть фильм, родители снова начали ссориться. Кино они стали смотреть уже будучи в плохом настроении, но где-то на середине фильма Таня заметила, что мама и папа начали дремать, а вскоре и постепенно засыпать. Девочка, подумав, тоже решила отправиться в постель. Она остановила кассету и принялась отключать технику от сети. Неожиданно Таня споткнулась, запутавшись в проводах.

— Таня! — сердито крикнул проснувшийся отец, — аккуратней нельзя было?! Какая же ты неуклюжая!

Огорчённая, она отправилась в ванную. Тем временем, за спиной усиливался сердитый шёпот родителей.

Глава 3.

…Таня проснулась и открыла глаза. За окном светило яркое солнышко, несмотря на то, что по календарю заканчивался август. В воздухе витало ощущение выходного дня. «Да-а-а, последние летние деньки, — подумала Таня, — а потом в школу… Кстати, а что это мама и бабушка так рано на кухне делают? Что же сегодня за день? А-а, сегодня же тётя Аня придёт, — вспомнила она.

Встав с постели, она умылась, и, позавтракав, принялась помогать Веронике и Инессе Яковлевне резать салаты. Кошки, Глашка и Плюшка, то и дело вертелись около стола, в надежде, что им перепадёт какой-нибудь деликатес, вроде крабовой палочки или кусочка колбасы. Таня , потихоньку от взрослых, побаловала их маленьким ломтиком буженины, разломив его пополам; но кошки всё равно «гипнотизировали» стол и прыгали на табуретки. Наконец мама попросила Таню отнести в гостиную тарелки.

— И вот ещё, Таня, — добавила она, — включи, пожалуйста, телевизор на «Сибирь-ТВ»: нам нужно следить за временем.

Таня расставила тарелки и включила телевизор; в комнату в этот момент вошла Вероника с очередным салатом. На «Сибирь-ТВ», региональном канале , шел выпуск новостей.

«— …И, наконец, перейдём к новостям культуры, — продолжала женщина-дикторша с экрана, — в Калиновске прошёл XI открытый конкурс «Юные дарования Сибири». В номинации «Струнно-смычковые» победил, подающий большие надежды, 13-летний скрипач Матвей Дворцов».

— Опять Матвей победил! — радостно сказала мама, — Таня, ты слышала?

Таня вздохнула. «Ну что же это такое, — подумала она. — вечно мама нет-нет, да вспомнит про него…И так уже шесть лет…Надоел уже!»

Матвей Дворцов был Таниным другом детства. Они познакомились в пятилетнем возрасте, когда маленькую Таню отвели в музыкальную школу. К этому времени Матвей учился там уже целый год. Увидев Таню, пятилетний мальчик заявил: «Я теперь буду с ней дружить!» С тех пор, около полутора лет , они были «не разлей вода»: постоянно болтали, ходили, взявшись за руки. Матвей даже как-то раз заступился за Таню, когда один мальчишка постарше обидел их обоих, за что и получил от Матвея по носу.

К тому же, Таня и Матвей были соседями: они жили в одном подъезде, причём квартира Матвея располагалась прямо под Таниной.

Так прошёл учебный год. В конце мая Таня неожиданно узнала, что родители Матвея отправляются в соседний город, в длительную командировку на несколько лет, а может быть , и навсегда. Девочка очень расстроилась, и около года скучала по другу.

Танина мама постоянно упоминала его имя в разговорах, или просто восхищалась им в тех некоторых случаях, когда Матвея как «талантливого ребёнка» или победителя разных конкурсов показывали по телевизору. В конце концов, Таня перестала по нему скучать, и в ней даже назревало некоторое раздражение против Матвея…

…Вот и сегодня Таня опять увидела это «юное дарование». На экране 13-летний мальчик, держа в руках диплом в рамке и золотистую блестящую статуэтку ,улыбаясь, кланялся зрителям и их аплодисментам.

— Таня, посмотри, какой Матвей молодец! — воскликнула мама, и тут же вздохнула, — тебе бы тоже не мешало позаниматься. Сейчас могла бы так же хорошо играть и всякие конкурсы выигрывать

— Мама, — ответила Таня, — мы об этом несколько раз говорили. Я не собираюсь становиться музыкантом. Ну не хочу я, не моё это, что ж тут поделаешь…

В это время на экране телевизора продолжали говорить о Матвее. «Почему мама считает, что он красивый? — думала девочка, — он даже на нормального человека не похож!»

Но, несмотря на свою грубость, она в чём-то была права. Матвей действительно немного напоминал хорошенькую куколку или статуэтку эпохи барокко или рококо. Из года в год — овальные очки в тёмно-золотистой витиеватой оправе, тёмно-каштановые волосы зачёсаны назад, из-за чего причёска походила на кокон; на белой рубашке — жабо, или большой галстук-бабочка; жилеты также из года в год украшены позументами или вышивкой; в довершение всего даже выражение лица у юного скрипача было аристократически небрежным.

Между тем у Матвея брали интервью. После похвал журналистов, отвечая на обычные вопросы о своём успехе, он неожиданно сказал: «Через неделю мы с родителями возвращаемся в родной Никитин, и я буду заканчивать своё обучение на скрипке в той же музыкальной школе №35, в которой я его и начал»

— Как здорово, Таня! — воскликнула Вероника, — теперь снова вместе учиться будете!

Таня улыбнулась. Если бы Матвей сказал это по телевизору шесть или, хотя бы пять лет назад, она бы, конечно, обрадовалась. А сейчас…сейчас это её не особо волновало.

— Хорошо, мам, — сказала она, — до прихода гостей ещё полтора часа. Я пока лучше музыку поставлю, не возражаешь?

И Таня поставила диск с любимыми песнями семьи. Здесь были и Shakira, и Bob Sinclar, и разные прочие, популярные в то время композиции. Но, несмотря на звук любимых танцевальных аккордов и мелодий, у Тани на душе начали скрести кошки: она вспомнила недавнюю ссору родителей. «Опять месяц разговаривать не будут, — с грустью подумала она, — да что же это такое…»

Танин папа Алексей — непрофессиональный художник. Два года назад он переехал в отдельную мастерскую, которую ему предоставил его друг, художник Иосиф Шварц. Вероника была против его переезда, и из-за этого между Таниными родителями стали случаться разлады. Они могли крупно поссориться, казалось, по самому незначительному поводу, вследствие чего Тане казалось, что она живёт в горячей точке. Мир между родителями был далеко не стабильный, и в воздухе висела тяжёлая конфликтная обстановка…

«Ну ладно, — решила девочка, — не будем о плохом…» И, чтобы отвлечься, она вспомнила о сегодняшних гостях. Тётя Аня, Святослав и Сева последний раз были у них 4 года назад. Таня и мальчишки тогда хорошо поладили: общались, играли в разные игры, а потом вместе ели арбуз=)). «Интересно, — улыбнулась она, — а какие они сейчас?» В это время зазвонил телефон.

— Алё! Вы уже у подъезда? Ну всё, мы выходим вас встречать, — послышался мамин голос из коридора.

Глава 4.

— Здравствуй, Анечка! Ой, здравствуй! Ой, это мальчики? Какие взрослые! А это Таня? Да она уже девушка, я её не узнала! Ну проходите! А мы по дороге в магазин заехали и кое-что к чаю…Аня, ну ты что, да ты с ума сошла, да неудобно! Так, Ника, всё хорошо и всё удобно…, — проходила обычная встреча гостей женского пола и, приблизительно, маминого возраста. Сева и Святослав были действительно высокие, и Таня не сразу их узнала. Пацаны зашли в гостиную, и, приняв самые угрюмые выражения лиц, устроились на диване. Тётя Аня вручала подарки, привезённые из Англии. Маме она подарила лак для ногтей, бабушке — круглый брелок с портретом королевы, а Тане — карандаши и наклейки с английской символикой, а также три красивых кулона и изящный браслет, украшенный розовыми камнями. Немного подумав, она надела его на руку, и заодно застегнула на шее подаренную подвеску из розового кварца.

Тем временем все сидели за столом. Тётя Аня слегка построжилась на Святослава и Севу, которые угрюмо и неподвижно сидели на диване, и упорно ни к чему не притрагивались; и между взрослыми начался обмен информацией. Тётя Аня рассказывала об Англии, о своей работе, об их доме, и показывала фотографии; причём несколько снимков она подарила Веронике и Инессе Яковлевне.

Мама и бабушка, в свою очередь, тоже рассказывали о том, что произошло за эти четыре года, когда тётя Аня и дядя Серёжа с детьми эмигрировали в Англию. «Причём, — горько подумала Таня, — рассказали всё плохое, что было…»

Ника рассказывала всё: и про то, как Таня травмировалась , упав с турника 2 года назад, и про её одноклассницу Алю, у которой умерла мать ,в результате чего ,с Алей не мог справиться ни один учитель, и про инсульт Инессы Яковлевны. Когда разговор зашёл о Нике и Алексее , мама напряглась и позвала тётю Аню в бабушкину комнату. И Таня поняла ,что разговор у них будет о постоянных родительских ссорах , об их сложном материальном положении (одной из главных причин этих ссор) , и Анна ,как профессиональный психолог , будет утешать Веронику или давать какие-нибудь мудрые психологические советы .Чтобы отвлечься от назревающих неприятных мыслей, она в очередной раз попыталась найти общий язык со Святославом и Севой.

Сделать это ,казалось , было трудно и бесполезно . Весь день они сидели как два истукана ;к еде практически не притрагивались (Святослав разве что изредка брал по ягодке киш-миша) , на все вопросы отвечали односложно; лица парней по-прежнему имели угрюмое выражение.

Тане ,однако , удалось пригласить их в свою комнату .Девушка пыталась найти темы для разговоров , играла что-то на синтезаторе, но по-прежнему молчаливые дальние родственники лишь снисходительно улыбнулись .Лица их вновь стали угрюмыми, когда вернувшаяся тётя Аня направила на них объектив фотоаппарата.

— Неужели тебе удалось расшевелить их, Таня? — удивилась она, — это станет ярким событием сегодняшнего дня. — с улыбкой добавила Анна.(Позже Таня думала : «Если бы по-настоящему «ярким» событием того дня оказалось бы только это…то всё было бы совсем . совсем по-другому…)

Тем временем все вновь вернулись к столу, и взрослые опять начали беседовать. Постепенно темой их разговора стало современное искусство.

— У меня же муж художник, и у него своя мастерская ! — вспомнила мама ,— Хотите, сходим?

— Как интересно! Конечно, с удовольствием. если можно , — ответила тётя.

Мама отправилась звонить отцу , и Таня напряглась: что-то теперь будет?

— Привет, Лёш, ты не занят? — дипломатичным тоном произнесла Вероника ,— Не возражаешь, если мы приведём к тебе наших гостей? Что? Ну ладно, договорились. Жди.

— На небе тучи, наверно дождь будет, — вмешалась Инесса Яковлевна , — может , не пойдёте?

— Ну что ты , мама ,не волнуйся ,— ответила Ника , — мы возьмём зонт.

— Кстати . и мы тоже зонт захватили . — добавила Анна.

Глава 5.

В мастерской и по дороге в неё Святослав и Сева оставались такими же неразговорчивыми. Вероника и Алексей при гостях друг с другом общались вполне доброжелательно , и у Тани в душе затеплилась слабая надежда на их скорое примирение. Папа познакомил тётю Аню со своим другом , дядей Иосифом Шварцем . Художник рассказывал Анне о современном искусстве. Она с удовольствием слушала и параллельно делала фотоснимки его работ .

Постепенно наступил вечер , и гости стали собираться домой. Вероника , Алексей и Таня отправились провожать их на ближайшую автобусную остановку .Нужный автобус подошел быстро и вскоре Анна , Святослав и Сева уехали. Ларины остались на остановке одни .В воздухе начал ощущаться лёгкий запах напряжения , который грозил усилиться в любую минуту. Неожиданно мама вспомнила , что забыла в мастерской свой фотоаппарат , и что за ним нужно вернуться.

— Хорошо . зайдём, — сказал папа, — может. с Таней ещё посидите у меня , чаю попьём?

— Ну уж нет! — резко ответила мама, — мы с Таней заберём фотоаппарат и сразу домой !Иначе моя мама будет волноваться.

С этими словами . схватив дочь за руку ,она стала переходить дорогу. Заметив быстро приближающиеся белые «Жигули», Таня успела отскочить на тротуар , и попыталась остановить ничего не замечавшую, рассерженную Веронику . но ей это не удалось. Мама упрямо шла через дорогу, ничего не замечая по сторонам, а «Жигули» неумолимо приближались к ней…….

— Ника! — испуганно позвал папа , увидев мамины кульбиты в воздухе после столкновения с машиной.

— МАМА! МАМОЧКА!! — истошно закричала Таня. Почему она в тот момент не догадалась закрыть глаза?...

Глава 6.

— …В общем , мама сейчас в больнице. Через два месяца ей можно будет ходить на костылях. А без них — месяца через четыре…

Таня и Кристина как обычно бродили по району, и девушка рассказывала школьной подруге о произошедшем.

— Какой ужас! Такое своими глазами увидеть! Держись , Тань, тебе наверное сейчас тяжело, — отвечала потрясённая Кристина , — ничего , всё образуется. А этого придурка ,который был за рулём, обязательно накажут !

С того злополучного дня прошло около недели. Тане действительно было нелегко. Но особенно тяжело ей было ,конечно же, сразу после случившегося.Вокруг места происшествия сразу же образовалась толпа желающих поглазеть зевак и прохожих ,которые комментировали и обсуждали ДТП . Девушке тогда очень сильно хотелось закричать на них , разогнать , при этом даже воспользоваться ненормативной лексикой ,но шок и слёзы душили её, а голос срывался. Тем временем приехала милиция и карета «скорой помощи»;родители уехали в больницу , а Тане пришлось остаться переночевать в мастерской. Папа вернулся только на следующее утро и категорически запретил ей рассказывать бабушке о случившемся; по дороге в больницу они с мамой придумали для Инессы Яковлевны легенду , будто у Вероники были неудобные босоножки, и она поскользнулась на улице. Родители продумали всё до мельчайших подробностей, и утром , по дороге домой Алексей диктовал Тане ответы на все возможные и почти все невозможные бабушкины вопросы.

— В котором часу это было ?! — продолжала расспрос взволнованная Инесса Яковлевна.

— Ну…где-то без пятнадцати десять. Мы как раз проводили гостей на остановку…ну и после этого пошли домой. — отвечала девочка.

— И как она так упала , споткнувшись о бортик?

— Мама с папой шли и разговаривали. В это время у мамы на босоножке развязался ремешок, а она этого не заметила. Ба, ну ты же знаешь, что эти босоножки к тому же ещё и скользкие… —

Как можно более непринуждённее и правдоподобнее продолжала она.— потом папа вызвал скорую , а там решили положить маму на обследование. Но ты не волнуйся, врачи сказали что ничего серьезного не нашли. — последние слова дались Тане с трудом , так как она знала, что на самом деле про мамину травму нельзя было с уверенностью сказать «ничего серьёзного» .

— Ну ладно, — всё ёщё недоверчиво ответила бабушка, и тут её взгляд упал на лежащие на столе Танины кулоны и канадские наклейки, — А где тот браслет? –неожиданно спросила она.

— К-какой браслет? — вздрогнула девушка.

— Который тебе вчера Анна подарила, — ответила Инесса Яковлевна, — так где же он?

Внутри у Тани всё похолодело: просто вчера этот браслет она надела на руку и , даже ,когда все пошли в папину мастерскую, она его не сняла и дома не оставила. Когда же поздним вечером после ДТП потрясённая, испуганная и заплаканная Таня вернулась в мастерскую ,то обнаружила, что браслета на руке уже не было. Не было его и в сумке, которую она несколько раз переворачивала вверх дном на следующее утро.

— Не расстраивайся, — ответил ей папа, когда она рассказала ему об этом, — считай, что этим браслетом ты заплатила за жизнь мамы: ведь она всё равно осталась жива.

Таня была полностью с ним согласна; но почему же именно сейчас бабушка привязалась именно к этому браслету ??!!

— А … я его куда-то положила, а куда — не помню; потом найду… Нет, нет, не надо! Я сама потом его как-нибудь найду, ладно? — сказала она, заметив, что Инесса Яковлевна не слушает её и продолжает рыться на Таниной этажерке с книгами, пытаясь найти злополучное украшение.

— Хорошо, сама так сама. Алёша, — окликнула она папу, — Я завтра сама поеду к Веронике, а сегодня вместе с Таней отвезите ей самое необходимое, и захватите ещё вот эти фрукты…

— Тааань, — голос Кристины вернул её на землю, — я, правда, не знаю, может это тебя обрадует... Я на днях видела Ладу Пискарёву.

— Пискарёву? Эту козу? — удивилась Таня, — и что она?

— Она переходит в 58 гимназию, и больше с нами учиться не будет.

Девочка вздохнула с облегчением: хоть что-то хорошее случилось за последние дни. Лада Пискарёва была в классе одной из тех, кто наиболее сильно травил её.

«Слава Богу, — подумала она, — теперь хоть можно будет в школу спокойно идти…)»

Тем временем подруги продолжали идти дальше и болтать.

— Слушай, Тань, — продолжала Кристина,— тебе наверно неприятно об этом вспоминать…

— Об чём? — удивилась та.

— Может, расскажешь ещё что-нибудь про Англию там, или про родственников ваших, ну, к примеру про брата троюродного, как его… Святослав, кажется?

— Брат как брат. Только лохматый и молчит всё время. Вот, если хочешь, посмотри, — с этими словами Таня достала из сумки фотографии, подаренные тётей Аней, и, отыскав фотку Святослава, вручила Кристине.

— У тебя такой красивый брат! — восхищённо произнесла Кристина, глядя немигающими глазами на фотографию.

— Алё, Кристин, ты чего? — удивилась Таня, — за всё время пребывания у нас он сказал всего пять или шесть слов.

— Какой же он загадочный! — продолжала подруга, — он похож на рыцаря из средневековых легенд!..

— Ты знаешь, я как-то об этом не задумывалась, — многозначительно произнесла Таня, и девочки засмеялись.

Глава 7.

Незаметно пролетели последние дни августа, и наступила осень, а точнее, 1 сентября. Таня же, как обычно, после традиционной школьной линейки, зашла домой, взяла второй, также как и первый заранее приготовленный букет астр, и отправилась на перекличку в музыкальную школу.

— Здравствуйте, ребята! Как же вы подросли и загорели! — поприветствовала учеников Светлана Петровна, учитель специальности и классный руководитель.

Класс в музыкалке, в котором училась Таня, состоял всего из трёх человек: Люда Змейченкова, с которой у Тани несколько лет была взаимная неприязнь; Николай Ерофеев, который параллельно учился на вокальном отделении и являлся «секс-символом» музыкалки; и,

наконец, сама Таня.

— Ну как отдохнули, ребята? Что у вас за лето произошло? — продолжала Светлана Петровна, после того, как она и её ученики очутились в своём классе.

— Светлана Петровна! Помните, я вам рассказывала про квартиру на нашей улице, которая нам досталась в наследство от бабушки; мы ещё не знали, что с ней делать? — нетерпеливо произнесла Люда.

— Да, Люда, кажется, что-то припоминаю… — ответила учительница, — и что же случилось?

— Светлана Петровна, представляете, у нас её будут снимать родители Матвея; Вы же знаете, что они насовсем к нам в город вернулись?

— Ой, как здорово! Ну конечно же я в курсе; также я в курсе того, что он будет учиться в нашей школе и вместе с вами. Кстати, а почему я его сейчас не вижу? А где он?

— Он мне позвонил и сказал, что немного опоздает, — ответила Люда.

— Ну ладно, опоздает, так опоздает, — сказала учительница, — давайте пока его подождём.

Светлана Петровна начала ставить подаренные букеты в вазу, как вдруг дверная ручка начала двигаться: кто-то пытался войти в кабинет.

— Это, наверно, Матвей, — произнесла она, — Танюш, помоги ему, пожалуйста, открыть. Да-а, ребята, — засмеялась учительница, — евроремонт в школе — конечно дело хорошее, но дверь можно было оставить и старую…

Таня вздохнула и пошла открывать. (Она сама иногда удивлялась своему умению разбираться с разнообразными заклинившими дверными замками, но тем не менее это было именно так. )

Девушка начала мягко нажимать на дверную ручку, как она делала это всегда, когда механизм замка начинал давать сбой при открытии или закрытии двери; но, человек, стоявший за дверью, видимо не понял Таниных действий, и упорно продолжал с другой стороны дергать ручку ещё сильнее, а чем сильнее он это делал, тем сильнее выводил продолжавшую нажимать на ручку со своей стороны Таню из терпения…

…Эта «борьба» продолжалась минут пять. «Ну погоди, зануда телевизионная, очкарик пафосный!! — думала вконец разъярённая Таня, — я тебе сейчас устрою «приз зрительских симпатий»…» Девушка налегла на ручку и с силой дёрнула её. Ручка вылетела из двери, осиротевшая дверь открылась…

Сначала Таня даже не поняла, кто стоит перед ней. В кабинет вошёл парень, чуть выше её ростом. На первый взгляд он даже не отличался от простых пацанов Никитина, вроде её одноклассников из обычной школы: тёмные волосы слегка взлохмачены, а лоб закрыт такой же взлохмаченной чёлкой. На парне были синие джинсы, футболка, а на ногах — кроссовки.

… Но в его лице было нечто такое, что резко отличало его ото всех ровесников, с которыми Тане до этого приходилось общаться. Этим «нечто» были тёмно-карие глаза, огромные, почти бездонные, несмотря на свой монгольский разрез. А его улыбка осталась такой же немного смущённой, как и в детстве…

Потрясённая Таня стояла как вкопанная; она не могла отвести от него взгляда и не могла произнести ни слова. Он же, держа в одной руке розу и дневник, а в другой — вторую половину выломанной дверной ручки XD))), молчал и по-прежнему смущённо улыбался…Откуда-то издалека, как будто с другой планеты, послышалось хихиканье Люды.

С каждой секундой оно усиливалось, и до Тани дошло, что Люда находится в кабинете и со смехом наблюдает эту картину. Также, вместе с этим хихиканьем, до Тани дошла и глупость того положения, в котором она оказалась. Она пришла в себя, и ей стало невыносимо стыдно и за сломанную дверь, и за своё странное поведение, которое даже она сама не могла объяснить. Таня смутно помнила происходящее дальше; как все приветствовали Матвея, как она взяла у Светланы Петровны примерное расписание уроков на первую неделю, и как добежала до дома.

К счастью, Инессы Яковлевны дома не было, и Таня наконец дала волю слезам. «Да-а-а, Люська, конечно, сегодня ржала, а Коля, естественно, не обошёлся без пары шуточек на тему «Татьяна, как насчёт возмещения ущерба…». И всё из-за этого Матвея…Подумаешь, приехал! Да если бы не он, я бы не сломала этот дурацкий замок! Вот пусть сам его теперь и чинит!» — думала Таня, уже лёжа в постели, и постепенно засыпая…

Глава 8.

— … Ну ты, Танюха, даёшь! До сих пор понять не могу, как так ты эту долбаную ручку выдернула! — удивлялась Танина приятельница из ансамбля, её тёзка, Таня Павлиашвили, — Да не расстраивайся ты, мне на прошлом уроке специальности моя Ирина Васильевна сказала, что и ту дверь, и замок Светлана Петровна и Марина Геннадьевна ещё в том году собирались поменять! Так что не кипишуй! Ты тут хоть как не при чём!

— Да ладно тебе! Если бы Матвей тогда не дёрнул её так неудачно, то ничего не сломалось бы, — отвечала Таня Ларина.

— А-а-а, так это тебе Дворцов что ли так «помог»? Тогда понятно! Прикинь, я же теперь с ним в обычной школе в одном классе учусь, — продолжала Павлиашвили, — ну он такой придурок!

— Почему ты называешь его «придурком» ?

-Ну ты чего, Танька? Ну как почему? Да потому что перед учителями всё время выпендривается, в туалете курит, и пацанов после уроков уговаривает на бухло скидываться, а при этом за ним все девки бегают, а он то с одной гуляет, то с другой, а то и сразу с несколькими! — фантазия Павлиашвили не знала предела, а Таня сидела с открытым ртом и переваривала полученную информацию.

— Ничего себе! — только и выдохнула она.

— А прикинь, что ещё он сделал? Ты же помнишь те мои розовые шпильки со стразами? Ну которые ещё мои самые любименькие? Так вот, я как-то одела их в школу вместе с моими любимыми джинсиками, зелёными, блестящими такими? Так Дворцов сказал, что я похожа на вульгарную куклу! И весь класс до сих пор надо мной ржёт! Вот …. — и Павлиашвили шёпотом охарактеризовала свой класс нецензурным выражением.

— Где Ларина и Павлиашвили? Танечки! Вот вы где! — их разговор прервала Марина Геннадьевна, руководительница струнного ансамбля «Адажио», в котором играли все скрипачи старших классов, — Бегом в зал! Репетицию давно пора начинать, а у вас ещё скрипки не настроены!

Таня Павлиашвили была высокой, чуть полноватой девушкой; несмотря на грузинскую фамилию, её облик был вполне славянский: это красноречиво подтверждали русые волосы, голубые глаза и обилие матов в лексиконе. Когда-то, в детстве она была достаточно пухленькой девочкой, с двумя толстыми косами, доходящими до копчика. Из-за её полноты над ней часто издевались другие дети. Позже, к 13 годам, она немного постройнела, косички превратила в модную стрижку, но, увы, сама любила за глаза поиздеваться над полными людьми, или над теми, кто каким-либо образом, проигрывал в сравнении с ней самой; Таню Ларину она также любила подкалывать, высмеивая её мечтательность и задумчивость.

На первый взгляд, девочки были абсолютно разные; но их роднило то, что каждая в своё время испытала на себе, что значит быть изгоем. Они обе не сильно любили заниматься на скрипке, и часто вместе мечтали о том времени, когда закончат «музыкалку»; у обоих не сильно складывались отношения с одноклассниками ни в музыкальной, ни в обычных школах. Также, как у Тани Лариной в классе была лучшая подруга Кристина Соснина, у Тани Павлиашвили была Белла Плошкина.

— Вау! И снова на нашем канале сериал «Татьянин день» ! — воскликнул Николай, чем вызвал смех у всего ансамбля, в особенности у Люды.

— Ага, — подхватила она, — а кто из них хорошая Танечка, а кто плохая?

— Люда, — пробасил Артём Черноусов, ученик Марины Геннадьевны, — как мы знаем, у каждого человека в равной мере есть как хорошие, так и плохие стороны. Поэтому никто не сможет ответить на твой вопрос однозначно.

— Ну, блин, может уже хватит? — возмутилась Павлиашвили, — Варежку захлопните, а то по тыкве врежу! Так, Танька, пошли пульты возьмём!

И девочки отправились в оркестровый кабинет за подставками для нот. Павлиашвили, как обычно, выбрав пульт и отрегулировав его высоту, начала прихорашиваться у зеркальной дверцы встроенного шкафа-купе.

— Слышь, Танюх, ты давай уже побыстрей, а не то Геннадьевна опять ворчать будет, — торопила она Таню Ларину, которая выбрав пульт, пыталась его отрегулировать до нужной высоты.

— Сейчас, Тань, подожди, ещё немного осталось, — ответила та.

— Короче, Танька, я пока пойду, мне всё равно ещё у Ирины Васильевны свой дневник нужно забрать, — сказала Павлиашвили, уже стоя в дверях

— Таня, подожди! Я уже всё! — крикнула Таня Ларина, и бегом бросилась к двери, за которой уже успела скрыться Павлиашвили. Она резко открыла её и тотчас же споткнулась, уронив пульт.

— Ай! — только и смогла отреагировать Таня на появившуюся боль в коленке и на громкий звук, произведённый пультом при падении. В это время она заметила, как кто-то, подойдя к дверному проёму, аккуратно поднял подставку и подкрутил на ней нужные винтики. Затем он наклонился к Тане. Она подняла голову — и снова впала в немой бескислородный ступор, увидев огромные тёмные глаза Матвея. У неё перехватило дыхание, она попыталась что-то сказать, но, увы, не смогла: язык категорически отказывался ей повиноваться.

— Тань, сильно ушиблась? — тем временем услышала она участливый голос Матвея, — Встать можешь?

Таня аккуратно поднялась и попыталась выйти из своего необъяснимого ступора .

— С-спасибо, Ма-матвей, всё хорошо, — сказала она, и, взяв пульт, быстрым шагом отправилась в репетиционный зал.

Глава 9.

— …На берегу пустынных волн, стоял он, дум великих полн…

— Таня, стоп! Ну куда же ты так торопишься? Давай ещё раз, медленно, с выражением, и не забывай делать паузы там, где я тебе показывала. И не смотри на меня так; тебе же самой нужно исправить эти две последние «тройки» по литературе… — в начале октября маму к великой радости выписали из больницы, и сейчас она сидела дома и помогала Тане оттачивать «Медного всадника».

— Знаешь, мам, мне иногда кажется, что это бесполезно, — вздохнула девочка, — Эмме Ивановне наплевать на выражение. Для неё главное — разборчиво и про-го-ва-ри-ва-я-каж-до-е-сло-во…— передразнила она свою русичку.

— Ну ладно тебе, не отчаивайся. Тем более сегодня у тебя всё равно стихотворение стало получаться лучше, чем вчера. Сейчас ещё немного потренируемся — и она будет вынуждена поставить тебе «пять», в крайнем случае — «четыре».

— А если она этого не сделает?

— Тогда посмотрим. Если что, будем разбираться. А что же делать, если ваша учительница литературы сама в ней ничего не понимает?...

«Не было бы счастья да несчастье помогло» — после случившейся аварии эта поговорка как нельзя лучше характеризовала Веронику и Алексея, Таниных родителей. В семье снова воцарился мир. Но увы, счастье длилось недолго, где-то около полутора месяцев после аварии или около двух-трёх недель после маминой выписки. А разрушилось всё примерно так.

В один из октябрьских вечеров Таня и Вероника сидели в зале и смотрели телевизор.

— Уже девятый час. Что-то Леша задерживается, — напряглась мама, — а мы вообще-то договаривались, что он придёт в восемь.

— Да ладно мам. Может, в магазин зашёл, или что-то типа того… — ответила Таня.

— Ну-ну…

Папа появился, когда часы приблизились к половине девятого.

— Наконец-то! И почему же тебя так долго не было? Я уже начала было волноваться! — произнесла Вероника.

— Ох… — вздохнул папа, — Да тут долгая история. Дело в том, что Шварц…

— Да меня не интересует, что у вас там произошло! Неужели нельзя было договориться, отпроситься, заранее всё это уладить…Мы же договаривались ИМЕННО в это время, ТЫ ЖЕ ЗНАЛ, ЧТО Я ТЕБЯ ЖДУ!!! КАК ТЫ МОГ!!

— Ника, не начинай! МОЖЕТ НАКОНЕЦ МЕНЯ ВЫСЛУШАЕШЬ?!!

— Так, Лёша, давай хоть при Тане ругаться не будем!

— А почему она вообще здесь торчит? Её сюда никто не приглашал, между прочим!

Этого Таня уже вынести не смогла, и под крики родителей выбежала из гостиной. Оказавшись в своей комнате, она бросилась на кровать и дала волю слезам.

-Таня, Танюшечка, что случилось?! — спросила взволнованная Инесса Яковлевна, — О-о-ой, ну что же ты так плачешь? Аж сердце разрывается! Ой-ой-ой!...

— Всё нормально, мама, не волнуйся. — появилась Вероника на костылях, — Так, Таня, перестань сейчас же реветь! Ты же знаешь, что бабушке нельзя волноваться, — обратилась она к дочери, и после этого вернулась в гостиную, где тотчас же возобновились «разборки».

Вскоре девушка услышала громкий хлопок дверью — традиционный финальный аккорд родительских ссор. Алексей ушёл обратно в мастерскую. Вероника заперлась в ванной. У Тани больше не было сил и возможности плакать — она лежала на кровати, уткнувшись лицом в подушку и потеряв часть веры в людей.

Глава 10.

Прошло около недели после семейного скандала. Таня, как обычно, сидела дома и делала уроки. Вероники, которой к этому времени разрешили ходить без костылей, дома не было: она отправилась в гости к своей приятельнице Полине, жившей в соседнем подъезде; Инесса Яковлевна также ушла в магазин.

У девочки сегодня было хорошее настроение: во-первых «Сова», эта ненавистная Эмма Ивановна, наконец-то оценила её чтецкие способности и поставила «четыре» за «Медного всадника»; а во-вторых, Гертруда Владленовна, классная руководительница, наконец-то разрешила Тане сидеть вместе с Кристиной; прежняя Танина соседка, Аля Васильева, в прошлом году чуть было не настроила против неё весь класс, а сейчас между ними нередко случались стычки.

В общем, казалось, ничто не может омрачить все радости сегодняшнего дня. Но, увы, всё получилось иначе.

— Танюшка, вот мы и дома! — в квартиру вошли Вероника и Инесса Яковлевна, — представляешь, мы в магазине встретились.

— Мам, ты ходила в магазин? Ты же говорила, что пойдешь к Полине?

— Да, я действительно была у Полины, но потом решила пойти в магазин и купить что-нибудь вкусненькое к чаю. Смотри!

— Ух ты!

Мама действительно расщедрилась: в фирменной «маечке» соседнего супермаркета лежали халва, рулет, желейные конфеты и любимая Таней пастила в кокосовой стружке.

— С какого перепугу такой праздник?

— Представляешь, Танюха, я решила начать новую жизнь! Перед выходом на работу сделаю себе новую прическу и обновлю гардероб, тем более я что-то давненько не носила коротких юбок!

— Здорово…

— А сегодня будем отмечать начало новой жизни! Эх, Танюшка, у нас с тобой всё будет хорошо!

На первый взгляд всё показалось просто замечательно. Но это странное мамино у нас с тобой… У нас с тобой… У Н А С С Т О Б О Й!...

Как музыкант, девушка явно уловила фальшь в маминых словах и её радости…Она постепенно вспомнила события последних дней и почувствовала, как постепенно земля уплывает у неё из под ног…

— Мама! — воскликнула Таня, — А как же… А как же папа?

— А что папа? Я же тебе говорю: у нас с тобой начнётся новая замечательная жизнь!

— Вы что, разводитесь? Н-нет, нет, пожалуйста…НЕЕЕЕЕТ!

— А что такого? А что ещё делать? Ты же видишь, какие у нас с ним отношения? Во-от, ты сама была недавно свидетелем всего этого кошмара…Да к тому же, ты его всё равно видишь раз в неделю, следовательно, что изменится после развода?

— И правда, Таня, — вступила в разговор Инесса Яковлевна, — зачем тебе    нужен такой отец…

Этого Таня уже не смогла вынести. Еле сдерживаясь, чтобы не ответить бабушке, очень «любившей» её папу, она схватила куртку и выбежала из дома.

Ушла она недалеко. Всего-навсего сидела в соседнем сквере, утирала слёзы и думала о странностях жизни и любви. Правда, в существовании последнего она начинала сомневаться.

«Ведь в сущности, что такое эта самая любовь? Всего-навсего дурацкие розовые сказки вроде «Ромео и Джульетты»! А в жизни? Сколько раз мне родители рассказывали свою историю, твердили, что жить друг без друга не могут… А при этом у них постоянные разборки, и ведут себя ещё как дети в песочнице! И ещё называют красивым словом «любовь»? Тогда извините, это не для меня…»

…Её размышления прервал сигнал эсэмэски. Возмущённая Павлиашвили уже минут десять, как ждала Таню в музыкалке.

Глава 11.

Очередная распря родителей, как всегда, оказалась «ложной тревогой». Да и развод, в свою очередь, тоже оказался всего лишь «разводом». Вероника и Алексей вновь клялись друг другу в вечной любви, и в доме снова царили мир и покой.

У Тани было всё как обычно. Дружила с Кристиной, «воевала» с Васильевой, ну и, естественно, ходила в музыкалку, где Марина Геннадьевна вовсю дрессировала «Адажио».

— Это очень важный конкурс, и в нём принимают участие все школы региона, — как обычно начинала она, — так как мы являемся лучшим камерным ансамблем Никитина, следовательно, нам нужно хорошо подготовиться и блестяще выступить. Да кто это там? Ребята, ну сколько можно повторять! Ну не «пиликайте» на инструменте, когда я говорю!

— А НУ ЗАТКНИТЕСЬ! ВАМ ЖЕ РУССКИМ ЯЗЫКОМ СКАЗАЛИ «НЕ ИГРАЙТЕ, ПОКА ГОВОРИТ УЧИТЕЛЬ!!! — вмешался Артём, одним из достоинств которого был очень громкий голос, превышающий допустимую норму децибел.

— Подумаешь! — недовольно хмыкнула Люда и убрала с плеча скрипку, — Тёма, а если бы у нас перепонки поперелопались?

— Тогда было бы интересно послушать глухой ансамбль, — улыбаясь, вполголоса ответил Артём, и повернулся в сторону, где сидели две Тани, надеясь, что они достоинству оценят его остроту. Но Ларина не обращала на словесную перепалку никакого внимания, а Павлиашвили многозначительно покрутила пальцем у виска. Затем она наклонилась к подруге и начала что-то шептать и хихикать.

— Мне можно продолжать? — возмущённо произнесла Марина Геннадьевна, — спасибо. До конкурса осталось две с половиной недели, а наши произведения ещё не доведены до ума. Чтобы их доработать, нам нужно собраться ансамблем ещё пару раз на следующей неделе.

— Что-о-о??! — возмущённо воскликнули разочарованные скрипачи, — а мы думали…

— Индюк тоже думал, да в суп попал, — съехидничал Тёма.

— А тебя вообще никто не спрашивает! — обиженно отозвалась Люда, продолжая поправлять свои чёрные локоны и кокетливо улыбаться Матвею, не обращавшему в этот момент на неё никакого внимания.

— Ребята, тихо! — подала голос учительница, — Тёма, я бы попросила тебя не волноваться, из каждой ситуации есть выход. В твоём случае он находится вот здесь, — и Марина Геннадьевна указала на дверь, этим самым вызвав у Люды хихиканье.

— Извините, Марина Геннадьевна, больше не буду, — ответил Артём.

— Итак, пупсики мои, я повторяю: репетиции будут в эти понедельник и четверг, в шесть тридцать. Кто не придёт, до выступления не допущу. Тем более, в четверг нас будет слушать Раиса Михайловна, наш директор.

«Угроза» Марины Геннадьевны оправдалась, и в четверг в концертном холле действительно сидела «Элвис Пресли». Так за глаза прозвали директрису Таня и Таня за её любовь к разноцветным палантинам и тонированным очкам необычных форм и цветов. Директриса постоянно останавливала игру и придиралась к каждому такту «Менуэта».

— Так, стоп, стоп! — восклицала она, — Ребята, ну почему так неэстетично? В конце концов, вы музыканты или кто? Ну как вы не понимаете, ля-бемоль, который длинный такой, он должен быть мелодичнее! И ещё, почему вы «размазываете» во-он ту трель после фа-диеза? Она должна быть чётче! Чёт-че!! Вы меня поняли?

— Да, действительно, — поддержала её Марина Геннадьевна, — заново строимся, выходим и играем.

Скрипачи, уже вконец утомившиеся, вновь построились на сцене, и начали играть. Таня опасливо покосилась на стоящего рядом Тёму. Уже около двух или трёх недель она замечала нечто неладное: Артём во время игры то разворачивался к Тане на 90 градусов, то с каждым тактом постепенно приближался к ней, из-за чего Тане приходилось чуть ли не вжиматься в стенку. Вот и сегодняшний день тоже не стал исключением.

Когда она рассказала об этом Веронике, та улыбнулась, и выдала нечто, повергшее Таню в шок:

— По-моему, он к тебе неровно дышит.

— Да ладно, мам! Быть такого не может….

— Почему же не может? Именно так и есть! Кстати, а как ты к нему относишься??

— Маам, ты чего??

Таня аж вздрогнула при мысли об Артёме. Высокий, с иссиня-чёрными волосами, чудаковатый зануда-очкарик Тёма Черноусов, изъясняющийся исключительно заумными фразами, не свойственными для людей раннего пубертатного периода…Неет, как-то не вдохновлял…

Да и вообще…Она ещё маленькая…для всякого такого…Всего лишь тринадцать лет.

— Нет, мам, никак.

— Ну нет, так нет… — ответила мама.

Глава 12.

Матвей почти начал засыпать, как вдруг услышал чьи-то шаги. В комнату вошла Люда.

— Ой, привет! — удивленным голосом произнесла неожиданная гостья, — Прости, я тебя наверно разбудила.

— Да ничего, все нормально, — ответил Матвей, одной рукой протирая глаза, а другой поправляя разлохматившиеся волосы, — что-то случилось?

— Да нет, все нормально . Мама просто попросила зайти и взять какие-то документы.

— А-а-а. Ну бери.

— Хорошо. А знаешь, что сказала Светлана Петровна? — продолжала Люда.

— И что же? — равнодушно произнес Матвей.

-Она сказала, что считает меня самой перспективной ученицей в нашем классе и хочет поставить нас с тобой в дуэт.

— Здорово, — усмехнулся юноша.

— Это ещё не всё. Светлана Петровна попросила нас подобрать пьесы для нашей игры. Посмотри: вот это мне дала Светлана Петровна, а это и это я нашла сама, — и Люда протянула Матвею небольшую пачку нотных листов.

— Так, так, так… Ну хорошо, я всё посмотрю и посоветуюсь со Светланой Петровной, может быть, поищу ещё что-нибудь сам. Тебе самой-то что нравится? — неожиданно спросил он девушку.

— Даже не знаю…Я любое из них готова играть… — растерянно промямлила та.

— Зря, — усмехнулся Матвей, — лично я считаю, что настоящий музыкант должен быть критичен во многом, в том числе и в выборе произведений для игры. Хотя, возможно, не только музыкант, но и любой другой человек…Ладно, расслабься. Я всё посмотрю, посоветуюсь и мы найдем решение.

Люда облегченно вздохнула, и в её лицо вернулись еле заметные кокетство и манерность.

— Хорошо. Тогда до завтра!

— До завтра, — откликнулся Матвей и вдруг резко подскочил с дивана, — Люда, подожди! Ты же вроде хотела взять какие-то документы… Но ответом Матвею было лишь удаляющееся цоканье Людмилиных каблуков.

To be continued...