Евгений Гусаченко — Семь смертных грехов. Чревоугодие

Поросенок под хреном чудесен и тает во рту,

Как огурчик хрустит, чесночком отдавая — отрада,

Запотевшая водка подводит под этим черту.

Я живу, чтобы есть, и желательно вкусно и много,

Ну, а ем для того, чтобы жить и, опять-таки, есть.

Ни любви, ни детей, ничего не прошу я у Бога,

Ничего нет важнее продуктов — ни дружба, ни честь.

В моем доме все полки забиты питьем и закуской,

Холодильник трещит от пельменей и мяса-филе,

Я как будто служу, но все мысли о блинчиках вкусных,

На три четверти банок консервных в рабочем столе.

Мой желудок — мой Бог! Ублажать его — долг моей жизни,

Нет родных у меня, а мечта — обожраться борщом,

Все слова о прекрасном, о смысле, природе, Отчизне,

Заслонило одно королевское слово — харчо!

Ароматным дымком суп харчо поглотил все желанья,

На скворчащей «тефали» яичницы желтый глазок,

Несварение — может ли хуже постичь испытанье?

А плохой аппетит, без сомнения — пуля в висок.

Где-то мир за окном — только он недоступен для слуха,

Где-то страсти кипят, люди жизнь отдают за любовь,

Это жалкий театр. Ничего нет важнее, чем брюхо,

«Человек, подавай-ка солянку и мясо готовь!»

Ваша оценка:

Жалоба: пожаловаться на произведение