МИХАИЛ БРУК — ГРЕХИ МОСКВЫ

А сожаленье, удивленье,

Град «белокаменный» прими.

Поверь, ты — странное явленье.

Был Киев-град, он Русь начал,

И Новгород торговлей славный,

Тебя же пьяный зачинал

Князек порочный и незваный.

Его грехи передались

И остальному населенью,

Интриги-мыши развелись,

В большой, но все-таки деревне.

Росли усадьбы здесь, дома,

Да, крепостица над рекою,

И место, то звалось Москва,

Цари не знали в ней покоя.

То Тохтамыш сжигал дотла,

Ивана мучали печали,

Бояр несметных череда,

Венец московский примеряли.

Сменили место, и Москву

Перенесли в Чухони топи.

Что толку? Коли наяву,

Там снова выросли холопы.

Большевики же, взявши власть,

Разрушив прежнюю основу,

Увидели, привычка красть,

Живее, чем марксистов слово.

Пал СССР, опять здесь царь.

Не коронованный, коварный,

И снова действует, как встарь,

Хоть лжец, но очень популярный.

Бог — атрибут, но есть престол,

Оттуда смотрят благосклонно,

Билет партийный класть на стол

Уже не нужно за икону.

И православный коммунист,

Стоит со свечкой у амвона,

Кладя поклоны сверху вниз,

Согласно божьему закону.

В почете стал намаз, поклон,

Толь Мекке, толь Иерусалиму,

И колокольный перезвон,

И вопль страстный муэдзина.

За оскорбленье чувств, в ходу

Закон. И коль над ним глумишься.

Как в было раньше, в старину,

Теперь в тюрьму за то садишься.

«Сапог испанский», дыба, крест,

Пока проходят испытанья,

Нет циркуляра, чтобы в весть

В употребленье то пытанье.

Лет тридцать пять тому назад

В народе ждали коммунизма,

Но достижений тех парад

Привел всех нас к анахронизму.

Сердолюбивый патриарх

Благословил образованье,

А муфтий, что живет в горах,

Сулит всем девам обрезанье.

И о правах не заикнись,

Они отныне в божьей воле,

Стар или млад за них молись,

Закон не требуется боле.

От бога — власть. А он в Кремле.

К нему уж едут трактористы,

Шахтер в Ростове на Доне

Не оставляет те же мысли.

Денек 9-ый января,

Возможно, снова повториться,

И Красна площадь у Кремля

Простым народом наполнится.

И в новой рясе поп Гапон

Весь люд поставит на колени,

И будет ждать тот, преклонен,

Божественного избавленья.

Блеснут штыки гвардейцев-Нац,

Как эхо грянут АКМы,

Казаки выступят на плац,

И станут бить, кто тих и немы.

А Дума выпустит закон,

Чтоб контролировать все мысли,

«Озимой» будет зваться он,

И тут компьютеры зависнут.

Увидят, вдруг, что все сидим

На берегу все той же речки,

И в воды мутные глядим…

Что ж, танцевать от той же печки?